Дворник Чудов сиднями не сидел праздными, а волчком кружил у дома, мел пургу околесную. Пурги вокруг столько, что и в жизнь не обмести. И сколько не мети, а пурги только на прибавок. - Ну, таков уж природы закон неписаный, - говаривал он в усы мудрые, что со свистом по ветрам мотались, как мельницы две ошалелые. А вокруг бабищи толстые да платками опоясанные, шарами глыбными несутся-катятся, коробами со снедью помахивая; старички плюгавые дюже седовласые в валенцах бескалошных протертых похрамывают; детвора в полушубках, розволикие в морозах зардевшие - все уж давно по домам сидели, чай горячий, наверно, с конфетами с блюдцев сдували, а Чудов все пургу мел. - Такая уж погода, что надо мести, раздубась меня мороз, - выстукивал он зубьями и лопатой обо льды в волосах замерзшие.
Собачки куцые, коты задохлые, голуби помойные - все по подвалам, по ямам схоронным размыкались, сидючи телевизор смотрели да песни пели разгульные. Один Чудов все пургу мел.
Папаша с сыном идучи, снегами во вьюге облипшие, - Ежели учиться плохо сноровишь, - говорит мальцу папаня, - Вон, как Чудоф, пургометом трудящим вырастешь, - и перстами охульными на Чудова указывал. А Чудов знай себе - метет налево. Чрез усердие правое.
Вдруг монахи ветхие объявились - идут все черные, как трубочисты трубодувные, пургу размыкая бородами обрядными, человек так сто, не менее. Берут Чудова под ручки обмозоленные - да на небо вьюжное за собой уволакивают, ни слова не спрося заветного, последнего.
Теперь он там и метет... но не пургу уже, а тучи рукой разгоняет. Сидит в облаках беловатных и в небо дует разверстое: ветром играет, да солнце с утра самого чистит щетками, чтоб светило на счастье мирное, на чудо рыбное, на годы долгия, да в здоровье поукрепшия.