Ржавый был одет в черную кожаную куртку и темные брюки, поэтому в тени деревьев, тянувшихся темным забором чуть в стороне от ярко освещенных уличными фонарями остановки был почти не заметен. Даже его волосы, специфический оттенок которых дал ему кличку, были прикрыты темной вязаной шапочкой, неразличимой на фоне ночи.
Он нарочно стал так, чтобы, не попадая в поле зрения людей на остановке и под свет фар проезжающих по дороге машин, самому иметь прекрасный обзор. Впрочем, его не интересовали ни симпатичные, несколько легкомысленно одетые в этот морозный осенний вечер девчонки, которые словно грелись в свете ларечных витрин, ни стоявшие кучками крутые на вид парни с огоньками сигарет в зубах, ни ожидаемый ими всеми троллейбус. Неподвижно и терпеливо, как затаившаяся в засаде змея, Ржавый наблюдал за частными таксистами.
Их было несколько. На машинах разных марок и года выпуска они дежурили у остановки, надеясь на появление человека, имевшего достаточно денег в карманах, но страдающего от острой нехватки времени, или же ненавидящего изматывающую троллейбусную толкотню. В ожидании этого счастливого момента таксисты то собирались по двое по трое в одной машине, играя в карты и травя анекдоты, то, вновь рассевшись поодиночке, курили, со скучным видом пуская кольца дыма в открытые окна, а то, не выдержав, срывались вдруг с места и уносились порожняком куда-то прочь, чтобы потом через какое-то время возвратиться назад, в ожидание. Машины, подобно своим хозяевам, были чем-то похожи друг на друга, но все же обладали определенной индивидуальностью. Одни были чисто вымыты, другие - по самую крышу в грязи, у некоторых под лобовым стеклом гордо красовались нарисованные тушью на картоне "чашечки", прочие довольствовались половинкой шахматной доски. Но Ржавого это тоже мало интересовало. На любой из них он мог хорошо заработать, если только не допустит ошибки, конечно.
Он намеренно выждал момент, когда все такси разъехались, кто с пассажиром, кто без, и подошел к единственной оставшейся машине - надраенной до блеска красной "шестерке". Прежде чем открыть дверцу, Ржавый оглянулся вокруг. Его плохо было видно с остановки, да и внимания на него никто из стоящих там людей не обращал, чего вряд ли можно было ожидать от самой жизнью наученных осторожности и
взаимовыручке таксистов.
- Свободно? - Ржавый заглянул в салон через заднюю дверцу, и водителю пришлось повернуться назад, чтобы увидеть клиента. Это был мужчина лет сорока пяти, в отороченной мехом коричневой курточке и модной шапочке с козырьком. Его тонкие губы растянулись в приветливой
улыбке:
- Да, конечно. Куда вам?
- На Барановку. - негромко ответил Ржавый, устраиваясь на заднем сидении так, чтобы таксист легко мог наблюдать за ним в зеркало. Это должно было несколько успокоить водителя на счет того, что пассажир решил сесть не рядом с ним, а за его спиной.
- Барановка? Пятнадцать минут - и мы там! - весело отозвался шофер и рванул с места. Освещенный пятачок остановки тут же остался далеко позади. "Жигуль" шел легко и почти неслышно, будто парил над асфальтом. В салоне тихо играло радио, кажется, что-то из "Битлз". Довольное лицо водителя пару раз поворачивалось к Ржавому, словно таксист чего-то ждал от него, но пассажир равнодушно пялился в окно.
- Знаете, сколько ей лет? - в конце концов не выдержал таксист и, не дожидавшись ответа, продолжал. - Десять! А бегает, как новая. И, представьте себе, ни одной серьезной поломки, хотя иногда в такой переплет попадали... Раз зимой ехал, в гололед, а навстречу, с горы, - КАМАЗ. И как понесет его на встречную полосу, прямо на меня! Думал - все, крышка. Ни вильнуть, ни вывернуть. Ну, он и врезался на всей
скорости...
Тут таксист сделал паузу, хитро оглянувшись на пассажира. Ржавый тупо взглянул на него - похоже, у этого вшивого интеллигента рот никогда не закрывается. И откуда такие берутся?
- И что же вы думаете? Вылетел я на обочину и встал на все четыре колеса, а КАМАЗ - с горы кувырком! Он - в лепешку, а у меня - всего пара царапин да крыло слегка помяло.
Ржавый хмыкнул, вежливо изображая удивление. Водителя такая реакция, казалось, несказанно обрадовала, и он с еще большим жаром продолжал расписывать достоинства своей "шестерки". Ржавый слушал его трепотню в полуха, посмеиваясь про себя над наивной ложью о том, что машину ни разу не останавливало ГАИ, хоть часто для этого были очень "уважительные" причины, и что вот уже семь лет подряд хозяин оставляет на ночь за домом, потому что до гаража далеко добираться, и из бака даже бензина ни разу не отлили, хотя рядом стояла "волга" какого-то большого милицейского чина - -то колеса снимут, то в салон залезут.
- Никому не говорил, а вам признаюсь. - разоткровенничался таксист, поминутно оглядываясь на Ржавого. - Иногда кажется мне, что живая она, точно - живая. И меня любит. Другой кто за руль сядет - хоть друг, хоть родственник, - она, бывало, минут десять заводится, да и едет как-то не так, рывками, будто из-под палки. А я только ключиком поверну - и она уже под восемьдесят летит, что твой ветер! Хоть и машина, а чувствует, что хозяин за рулем, все понимает, да.
- Когда кажется - креститься надо. - подумал Ржавый, приглядываясь к дороге. Они уже были у цели. На улице - темно и пусто, как он и ожидал. Ржавый незаметно передвинулся по сиденью, оказавшись прямо за спиной шофера. Под кожей куртки напряглись стальные мускулы.
- Притормози тут, перед мостом. Приехали. Рука Ржавого нырнула в карман, будто за деньгами, и таксист полуобернулся к нему, чтобы получить плату.
- Говорил же, пятнадцать минут, - и на тебе, тютелька в тю... - он не успел договорить. Петля тонкого шнура, ловко наброшенная Ржавым, захлестнула его горло, перекрывая дыхание. Шофер захрипел, задергался, отчаянно пытаясь вырваться. В его выпученных, круглых от страха глазах читалось полное непонимание происходящего. Короткопалые руки судорожно вцепились в шнур, но тот врезался так глубоко, что совершенно исчез под складками плоти. Стиснув зубы, Ржавый потянул шнур еще сильнее. Таксист издал странный звук, и машина наполнилась отвратительным зловонием. Его тело, почувствовав приближение смерти, опорожнило кишечник.
- Весь воздух испортил, болтун сраный! - тихо выругался Ржавый. В следующее мгновение он почувствовал, что шофер перестал дергаться, а его руки, отпустив шнур, безвольно упали вниз.
- Готов. - Ржавый облегченно расслабил натянутые, как струны, мышцы рук и оглянулся вокруг. Никого. Теперь нужно было перетащить таксиста на другое сидение - выбрасывать его из машины Ржавый не рискнул, потому что кто-то мог застать его за этим занятием, да и труп в таком случае нашли бы быстрее, чего ему не хотелось. По той же причине он и сам не стал выходить из машины, хотя изнутри передвинуть тело было совсем не просто. Отбросив с водительского сидения противно влажную подстилку, Ржавый пересел за руль. Все это было проделано так, что сторонний наблюдатель ничего бы не заподозрил - просто автомобиль остановился на минуту, и все.
Ржавый поморщился от вони и положил руки на баранку - пора было сматываться. Двигатель продолжал работать, но машина с места не сдвинулась. Ржавый выматерился и сильнее нажал на газ. Медленно, будто нехотя, "жигуль" покатился вперед. Ржавый облегченно вздохнул. Теперь оставалось лишь проехать мост и добраться до "хаты" Грека за городом. Он, конечно, рисковал, везя с собой труп, но вероятность того, что здесь, на самой окраине, да еще в такое время его остановит гаишник, была практически исключена. С трупом он разберется похже, а бесследно исчезнувший "жигуль", перекрашенный и под другими номерами, через пару дней окажется где-нибудь в России, и тогда ищи ветра в поле...
Выехав на мост, Ржавый слегка тронул руль, поправляясь на курсе, но машина не изменила направление движения. Тогда он дернул сильнее, повернув руль почти на 180 градусов - безрезультатно! Что-то холодное сжалось в животе Ржавого.
- Твою мать... - пробормотал он, видя, что его несет прямо на ограждение, за которым виднелся железобетонный скелет более высокого нового моста, строившегося рядом со старым. Нога Ржавого судорожно дернулась, давя на тормоз, но машина, вместо того, чтобы остановиться, вдруг рванула вперед, заставив стрелку спидометра прыгнуть за отметку "100". Он хотел выпрыгнуть из машины, но дверца почему-то не поддавалась.
- ... живая она... - вспомнились вдруг Ржавому слова таксиста, и он закричал, когда "жигуль" проломил перила моста.