Аннотация: "пиратское" фэнтези, в смысле, не спираченное, а про пиратов, вернее, про восточный вариант конкистадоров
Моша Сергей
"Сокровище небес"
Рассказ
Не знаю, чем нашему капитану, благородному португальскому дворянину бравому дому Франсишку, понравился этот паршивый городишко Саграпура. На индийском побережье полно таких: кучка грязных лачуг на берегу бухты, окруженная дряхлыми крепостными стенами и джунглями, полными обезьян, змей и тигров. Был, правда, там еще дворец местного раджи. Это несколько скрашивало общую грустную картину, хотя потом, когда городишко стал нашим, оказалось, что наши ожидания оказались здорово преувеличенными, святого Николая Угодника за бороду!
Но в конеце-концов, дом Франсишку был настоящим фидалго: острым, как шпага, взрывным, как порох, бедным, как церковная мышь, и упрямым, как осел. И раз уж ему не захотелось отставать от Де Бриту или Тибао и начать сколачивать свое собственное королевство именно с Саграпуры, то уж так тому и быть, клянусь невинностью Девы Марии!
Вошли мы в порт на рассвете, лихо, под всеми парусами, и стали прямо под амбразурами индийского форта. Язычники попытались было устроить канонаду, но их пушки были куда хуже наших. Одна из них взорвалась, положив вокруг всю прислугу, а ядра других лишь обрызгали борта нашей "Нуньес", с шипением шлепаясь в море вокруг. Ну, наши бомбарды мигом заставили их заткнуться, превратив форт в груду развалин. А еще парочки ядер хватило на то, чтобы в щепки разнести городские ворота, выходящие на пристань.
Пока мы высаживались из шлюпок на берег, в порту было суматошнее, чем в аду во время визита Вельзевула: голомозые людишки с кожей различной степени смуглости бегали туда и сюда в поисках спасения. Торговцы не знали, прятать ли свой товар, или уносить ноги самим, а прочая публика торопилась укрыться за городскими стенами. Только мы выгрузились на причалы и двинулись к разбитым воротам, расчищая себе дорогу сквозь толпу ударами шпаг и алебард, как из города вылетело сотен пять всадников во главе с самим раджой. Они были закованы в латы и грозно размахивали над головами длинными саблями, будто готовы были втоптать нас в грязь набережной. Да только передние из нас по приказу дома Франсишку присели на одно колено, а прочие выставили над их головами стволы своих аркебуз, и когда морда коня раджы уже готова была ткнуться в грудь нашего капитана, мы шарахнули по ним в упор из всех стволов разом. Можете мне поверить на слово: второго залпа не потребовалось. Сотни две индусов полегли на месте, а остальные бросились наутек, так что город защищать было уже некому.
Словом, взяли мы Саграпуру, как уличную девку. И пошло-поехало: перевернули городишку вверх дном, такой тарарам устроили, что и чертям в аду жарко стало. А баб перепортили - ужас сколько! Бабец-то у индусов хороший, при теле, есть на что посмотреть и за что подержаться, только что черные все, как мавританки, и запах у них необычный, пряный какой-то... Сколько, спрашиваешь, я тогда поимел? А черт его знает, десяток или два, не до того было, чтоб считать! С мужиками, что их боронить пытались, так с теми разговор был короток: мечем по шее и с глаз долой. С кораблями, что в гавани стояли, решили разобраться позднее, все равно они из-под бомбард "Нуньес" никуда не делись бы со своим грузом: пряностями, шелком и перцем. А вот с золотом труднее вышло, поскольку было его у местных не шибко много, да и ту малость язычники проклятые отдвать ни в какую не желали.
Пресвятая Дева Мария! Ты ему и руки-ноги ножом исполосуешь, и пальцы все по одному попереламываешь, и пузо раскаленным прутом прижжешь - а дикарю все нипочем! Только визжит, как свинья недорезанная, аж уши закладывает, а про золотишко-то - ни гу-гу. С тебя семь потов уже сойдет, кажется, еще чуть-чуть - и признается, нехристь поганый, а он возьми и откинь копыта, как Валаамова ослица...
В домах, говоришь, искать надо было? Дак искали, само собой, едва весь город по камешку не растащили, по бревнышку не раскатали, все помойки перерыли, а золота нашли - кот наплакал. Да и потом же, дом Франсишку дал команду Саграпуру не жечь и не рушить, а местными дикарями обращаться по-мягче, мол, подданные какие-никакие должны же остаться. А то как же, королевство - и без подданных? Кто налоги платить будет, жратуху нам таскать и вино, кто владыку своего всемилостивейшего прославлять будет, нашего дома Франсишку то есть, ну и все такое прочее? А что нехристи они, так это не долго исправить. Даром, что ли, святоша один у нас был, монах, брат Иеронимус! Ему сам Бог, как говорится, велел просветить этих голомозых лучом истинной веры... Одним словом, не дал нам капитан разгуляться по-настоящему. А его уж мы боялись больше, чем Бога и Дьявола вместе взятых.
Сам дом Франсишку вместе с Энрике д`Андраде, старпомом нашим, и прочими офицерами обосновался во дворце убитого раджи, приказав там и вовсе ничего не трогать. Ведь теперь дворец принадлежал ему, вместе со всеми сокровищами, мебелью и вещами, многочисленными женами раджи, наложницами, рабами и слугами. Последние, правда, попряталась кто куда или разбежались с перепугу, так что прислуживать дому Франсишку оказалось некому. Его это порядочно огорчило, он-то теперь хотел жить, как настоящий раджа. Так что пришлось нам пошарить маленько по дворцу и вытащить пред очи нашего славного капитана всех, кто под руку попался: министров и поваров, садовников и советников с трясущимися бородами, полотеров, наложниц, музыкантов и прочую публику, без которых не может обойтись ни один порядочный раджа.
Их оказалось так много, что они заполнили весь двор. Не смотря на толмача, капитану стоило большого труда разобраться, кто здесь кто, и кому что положено делать. На счастье, в одном из подвалов ребята наткнулись на насмерть перепуганного толстого индуса в шитых золотом одеждах, который оказался чем-то вроде начальника над всем этим сбродом, тобишь дворецким. Его быстро убедили, что если он и при новом господине будет продолжать исправно исполнять свои прежние обязанности, удовлетворяя все желания дома Франсишку, то его, так уж и быть, оставят в живых.
Однако ж слуг этих, по мнению Энрике д`Андраде, оказалось слишком много. Где уж тут прокормить такую ораву прихлебал разоренному городу! Вот он и посоветовал капитану, чтобы дворецкий отделил нужных слуг от ненужных, с целью уменьшения числа оных.
Конечно, полагаться в этом деле на язычника было нельзя: услышав приказ капитана, толстяк возопил, что наличный народ - это лишь малая часть обычныного чила слуг, и что он даже не представляет себе, как будет справляться с прежней работой в таких условиях. Царь Соломон и царица Савская! Этот нечестивец был бы рад оставить у дворцовой кормушки всех своих собратьев по богопротивной вере. А может, вынашивал в своем черном сердце подлый замысел дождаться ночи и напасть на нас спящих всей этой толпой. Но дом Франсишку быстро раскусил его.
- Мне совсем не нравится, что во дворце вместе с полусотней португальцев будут находиться три-четыре сотни дикарей, - сказал он. - За всеми не уследишь. Гляди, так и стащат что-нибудь ценное. Поэтому отберем только самых необходимых. И попробуй только при этом не справиться со своей работой - живо уши отрежу! Тебе ясно, тупая свинья? Теперь расскажи о каждом из этих оборванцев, а мы решим, нужен он или нет. Со всеми ими мы будем обращаться милостливо и со всею христианской добротою.
Не знаю, перевел ли толмач так хорошо, или же для дворецкого оказалось достаточно одного голоса дома Франсишку, но спорить он больше не осмелился. Тонким визжащим голосом он стал по очереди называть должность и предназначение язычников. толмач, как мог, объяснял его слова капитану, а тот, нетерпеливо выслушивая эти пояснения, решал, достоин ли этот человек служить для его двора. Судя по перемигиваниям и перешептываниям между дворецким и слугами, многие из них изьявляли готовность хорошо заплатить дворецкому, если тот сможет убедить дома Франсишку оставить их во дворце на королевских харчах.
Так продолжалось довольно долго, и агнцов, отделенных от козлищ, оказалось уже довольно много, как вдруг заминка вышла - капитану на глаза попались старик в желтом драном халате с большой плетеной корзиной в ркуах и полуголый пацаненок при нем. Их вид был настолько необычен, что дом Франсишку, заметив, что толсятк-дворецкий, представляя дикарей, будто нарочно не замечает эту парочку облезных обезьян, хотя все время почему-то оказывались на виду, спросил:
- Кто эти двое?
- О, великий! - закатил галаза толстяк. - Это всего лишь бродячий факир со своим учеником. Они не стоят вашего драгоценнейшего внимания. Только жрать да спать умеют, а пользы от них никакой, кроме убытка...
Но дом Франсишку будто и не слышаел его последних слов.
- Факир? - задумчиво произнес он, теребя закованными в латную перчатку пальцами свою бородку-испаньолку. - Я слышал, что они умеют показывать удивительные фокусы, - и толкнул ногой толмача. - Скажи факиру, что я хочу посмотреть его искусство.
Старик, видя, что капитан смотрит на него, замялся, и не сразу понял, чего от него хотят. Тогда сам дворецкий подскочил к нему, зашипел, как местная змея с капюшоном на шее, и вытолкнул наперед. Непреррывно кланяясь и бормоча какую-то льстивую чушь, старик поставил на каменные плиты двора свою корзину, вытащил из нее моток веревки и подбросил ее вверх. Конец веревки застыл в воздухе. Да, так и стал стоймя, вроде как кто-то невидимый и высокий ухватился за него рукой. Факир помахал руками вдоль веревки, будто поглаживая кошку, и канат потихоньку пополз вверх, все выше и выше, пока его верхний конец не исчез в облаках над дворцом. Все изумились при виде столь удивительного зрелища, а старикашка подтолкнул мальчика к веревке, натянувшейся, как струна, и обратился к дому Франсишку на своем варварском наречии, похожем на бормотание пьяной обезьяны.
- Он говорит, ваша светлость, - перевел его слова толмач. - Он говорит, что посылает своего сына в сад небожителей за некими чудесными плодами, произрастающими там в изобилии.
Капитан подивился таким словам, но, как человек бывалый, сказал, что поверит факиру только тогда, когда увидит эти самые плоды своими собственными галазами и лично попробует их на вкус. Его речь перевели старику, и тот согласно закивал головой, выражая преклонение перед мудростью христианского раджы и обещая устроить все лучшим образом.
Между тем мальчик, подобно мартышке, карабкался по веревке, пока не превратился в точку, не больше ползающей по потолку собора Святого Петра в Риме мухи, которая вскоре и вовсе скрылась в большом белом облаке, медленно проплывавшем как раз над дворцом. Все замерли, глядя вверх: что будет дальше? Спустя какое-то время сверху послышался голос мальчишки, старик откликнулся, став возле веревки так, будто собирался поймать что-то. Тут из облака высунулась рука и сбросила вниз это что-то, оказавшееся крупными желтыми плодами, которые факир ловко поймал один за другим и, согнувшись в поклоне, преподнес нашему капитану. Дом Франсишку шевельнул бровью, и по этому знаку Энрике д`Андрадо взял плоды из рук старика. Разумная предосторожность: никто не знал, что это за плоды, и не могут ли они угрожать жизни нашего отважного капитана.
Энрике д`Андрадо подозрительно оглядел плоды, потом улыбнулся и высоко поднял их в своих руках, давая возможность рассмотреть их и всем нам. Это были персики! Обыкновенные персики, какими торгуют повсюду в этой дикой стране язычников. Но они были намного крупнее и прекраснее на вид, чем те, которые мне доводилось видеть раньше. Дом Франсишку взял у старпома один из персиков и с любопытсвом повертел его перед своими галазами. Аромат, который источали эти плоды небожителей, распространился по всему двору, наполнив наши рты целыми озерами слюны - так они были апетитны! По совету Энрике д`Андрадо капитан приказал старику съесть один из персиков, на тот случай, если те были отравлены. Факир послушно взял у старпома один из персиков, сунул его себе в рот и, проглотив его с явным удовольствием, выплюнул косточку. Убедившись, что со стариком ничего не случилось, дом Франсишку и Энрике д`Андрадо взяли оставшиеся персики и, попробовав, нашли их вкус превосходным.
- Может быть, это плоды из райских садов, которые некогда вкушали наши прародители Адам и Ева? - предположил дом Франсишку и через толмача сказал старику-факиру: - Если ты сможешь повторять со своим сыном этот фокус каждое утро, подавая персики нам на завтрак, то я оставлю вас во дворце.
От таких слов старик, понятное дело, страшно обрадовался и начал было, как мог, превозносить милость нашего капитана, но тот оборвал его, продолжая свою речь.
- Я хотел бы знать, нет ли на небе еще чего-нибудь, более ценного, чем эти плоды? Например, золота или драгоценностей. Ведь у местных небожителей такого добра должно быть куда как больше, чем у покойного раджи Саграпуры, не так ли?
Старик согласно закивал грязной бородой, отвечая, что страна небожителей действительно славится своими сокровищами, недоступными для простых смертных.
- Что ж, тогда скажи своему сыну, чтобы он достал сейчас что-нибудь из этих сокровищ, - предложил дом Франсишку, и глубая улыбка тот час исчезла с тонких губ старика.
- Это очень опасно, господин! Сокровища небожителей охраняют ужасные демоны-ракшасы, они...
- Один раз можно и рискнуть, - недовольно прервал его дом Франсишку, а толмач добавил, что старику лучше слушаться великого христиансокго раджу, иначе кое-кому придется пожалеть о своем упрямстве.
Факир печально вздохнул и, не смея больше перечить, крикнул сыну, который уже до половины высунулся из облака, намереваясь спуститься, чтобы он выполнил приказ нашего капитана. Мальчик тоже пытался возражать, с высоты его голос казался жалобным птичьим чириканьем, но отец зло обругал его и пригрозил примерно наказать за непослушание. Мальчик снова исчез в облаке.
Прошло несколько томительных минут ожидания. Лица дома Франсишку, Энрике д`Андрадо, брата Иеронимуса и других португальцев, обращенные к небу, выдавали наше нетерпение. Неужели, о святые угодники, и в самом деле можно доставать золото так легко, просто взобравшись на облака по веревке факира? И казалось, что все забыли о том, что старикашка был всего лишь обыкновенным обманщиком, базарным шутом, зарабатывавший на жизнь своми, пусть и удивительными, но всего лишь фокусами. Цыгане на площадях Лиссабона и Порту тоже показывают различные удивительные трюки: ходят на руках, глотают огонь и предсказывают будущее. Они очень похожи внешностью на индусов, но последние, видимо, более искусны в подобных делах, чем их европейские сородичи, вот и все.
Вдруг сверху послышался голос мальчика, и в следующее мгновение в ловко подставленные руки старика упал какой-то маленький предмет, блеснувший в лучах солнца подобно падающей звезде. Забыв об осторожности, дом Франсишку бросился к старику и выхватил этот предмет у него из рук. Все ахнули: это был великолепный рубин невиданной величины. Он сверкал так ярко, что приходилось отводить от него глаза, а само сияние, казалось, рождалось изнутри кристалла.
- Если этот камень всего лишь обман, результат фокуса - я прикажу содрать с тебя живого кожу! - воскликнул дом Франсишку. - А если настоящий... Я сделаю тебя управляющим этого дворца!
Толстяк-дворецкий тихо охнул, а старик смущенно потупил взгляд, бормоча, что он-де никогда никого не обманывал. Брат Иеронимус по просьбе кдома Франсишку осмотрел рубин, прочитал над ним молитву и трижды наложил крестное знамение. Чудесная драгоценность, казалось, засверкала еще ярче! Значит, она не была порождена обманом и кознями Дьявола, решившего поглумиться над доблестным христианским воинством.
- Тогда, - приказал наш капитан старику. - Тогда пусть твой сын достанет еще таких камней. Много камней, как можно больше!
Но факир в ответ отрицательно покачал головой, а его лицо выражало ужас и нежелание подчиниться дому Франсишку.
- Он говорит, что это очень опасно, пояснил толмач. - Небесный страж может поймать мальчика и убить его. Правда, я слышал, - добавил он от себя. - Что факир способен оживить убитого подобным образом.
- Узнай у него об этом!
- Да, господин, - справившись у старика, через минуту подтвердил толмач свое предположение. - Он может оживить своего сына, но только один раз в три дня, не чаще.
- Тогда пусть займется делом, иначе умрут оба - и отец, и сын! - прорычал капитан, не в силах отвести взгляд от сокровища небожителей.
Старику пришлось подчиниться, мальчишке - тоже. Через некоторое время в руках дома Франсишку оказался второй рубин, ни в чем не уступавший первому, а затем и еще один. Но в третий раз сверху послышался слабый вскрик, и в руки старика упал какой-то странный предмет, размерами напоминавший дыню. Факир застонал от ужаса, а толпа отшатнулась от него прочь, издав сдавленный вопль - старик держал в руках голову своего сына. Святой Иисусе! Ее оторвали от тела, и из места разрыва шеи хлестала кровь. кто мог проделать такое? Одно дело открутить голову петуху или кролику, но у человека, пусть даже тощего юного язычника. голова на плечах держится значительно крепче...
С неба между тем продолжали падать разные части тела несчастного мальчика: руки, ноги, туловище. С мерзким шлепанием они ударялись о каменные плиты перед дворцом, разбрызгивая вокруг капельки алой горячей крови. И камзолы многих из нас покрылись бурыми пятнами... Последней упала веревка. Все замерли в молчании, и только брат Иеронимус истово крестился, шепотом произнося слова святой молитвы.
Горестно стеная, старик собрал эти жалкие останки в свою корзину, накрыл ее куском ткани и проделал несколько пассов руками, оглушая окрестности дворца протяжным пением - то ли плачем, то ли заклинанием неведомых сил... А потом, откинув ткань, мальчик сам выбрался из корзины! О, Дева Мария, он был живой и невредимый. будто в день своего рождения. От страшных ран не осталось и следа!
Все дивились чудесам факира, но дом Франсишку думал только о небесных сокровищах.
- Если ты сумел оживить его один раз, то сделаешь это и во второй, - мудро рассудил он и приказал: - Пусть мальчик лезет еще раз!
Старик рухнул на колени, умоляя белого раджу пощадить его сына, но капитан был непреклонен. Однако ни угрозы, ни обещания награды не помогли - факир валялся у ног дома Франсишку, не желая ничего делать, а мальчик беззвучно размазывал слезы на чумазой мардашке.
- Там, на небе, мальчика ждет смерть! - твердил свое старик.
- А здесь жду я! - рассерженный упрямством глупого язычника, дом Франсишку выхватил из-за пояса пистоль, выстрелил в мальчишку и попал ему в сердце.
Старик онемел он неожиданного горя, а толмач между тем переводил ему слова нашего капитана:
- Если ты - настоящий маг, то сможешь спасти своего сына. Я дам тебе такую возможность. Но для этого ты должен снова соединить небо и землю своим канатом, а затем достать еще три таких камня. Иначе же твой сын достанется на поживу трупоедам!
- Капитан! Этот старый башмак ни на что не годен, - вдруг заговорил Энрике д`Андрадо. - Он даже не сможет взобраться по канату, не говоря уже о том, чтобы достать сокровище. И ему не справиться с демоном, который охраняет драгоценности небожителей.
- Ну и что же из этого следует? - недовольно спросил капитан старпома.
- Мы полезем туда сами и убьем демона, - решительно шевельнуд длинными пиками усов Энрике д`Андрадо. - Если не поможет оружие, то брат Иеронимус изгонит прислужника Дьявола в Преисподнюю при помощи святых молитв, святой воды и крестного знамения. И тогда все сокровища небес станут нашими.
Не всем из наших понравились слова старпома. Сокровища - это хорошо, но демон... Даже брат Иеронимус, которому наверняка были известны приема экзорцизма, нервно теребил маленькое золотое распятие, свисавшее с его толстой короткой шеи, как звонок у коровы. А может, он припоминал свои прошлые грехи? Да, каждому из нас было о чем подумать.
- По-моему, свинец и сталь надежнее молитв святоши, - хмыкнул капитан, улыбаясь верному Энрике д`Андрадо. - К тому же, оружие будет легче втащить на верх, чем тушу его преподобия!
Все рассмеялись этой шутке, даже монах. Он явно обрадовался тому, что не ему достанется честь сразиться с демоном.
- Ну, а если вдруг кому-то не повезет... - Энрике д`Андрадо обвел нас всех пристальным взглядом, будто высматривая того самого "кого-то", и наш смех враз оборвался. - То факир оживит его, как вот своего мальца!
Кое-кто снова улыбнулся, а другие посмотрели на старика, горестно стенавшего в трех шагах от тела своего сына, не смея ни на дюйм приблизиться к нему - рука нашего капитана лежал ана рукояти второго пистоля.
- Решено, - подытожил дом Франсишку. - Кто со мной7
- Я, мой капитан! - гаркнул Энрике д`Андрадо, воинственно топорща усы. Остальные молчали. Капитан нахмурился и посмотрел на каждого из нас, прямо в глаза. Его холодных взгляд пронзал наши сердца, как острие толедской рапиры. И в них не было ничего, кроме этих адски пылающих рубинов.
- И это те парни, которые два часа назад смешали с дерьмом целую толпу дикарей и готовы были засунуть руку в задницу самого Дьявола ради какой-то пригорошни монет?! Теперь вас ждет настоящее богатство - целые горы прекрасных камней, таких же, как эти...
Дом Франсишку раскрыл ладонь, позволив нам еще раз полюбоваться на драгоценности небожителей. Наши глаза загорелись жаждой обладать такими же. Кто-то невольно протянул руку к чудесным сокровищам, кто-то даже шагнул вперед, будто желая взять их, но когда капитан повторил: "Так кто же со мной, ребята?!", - все отшатнулись от него, как от прокаженного, потупив в землю погасшие разом глаза. Нет, мы не были трусами, когда дело касалось таких же людей, как и мы, но демоны...
- Трусливый сброд! Я презираю вас! - сплюнул в сердцах капитан. - Что ж, когда мы с Энрике д`Андрадо спустимся с небес с мешком, нет, с двумя, нет, с десятью, вы слышите?! С десятью мешками таких камешков, - вы не получите даже пылинки с этих десяти мешков!
Он повернулся к старпому, они обменялись решительными взглядами.
- Эй вы, собачья отрыжка! - рыкнул на нас Энрике д`Андрадо. - Ну-ка, быстро несите сюда четыре заряженых пистоля, мушкетон, набитый картечью, и десять самых больших мешков, какие только найдутся тут!
Им незамедлительно дали то, что он сказал. Пистоли они засунули за пояса, мешки, свернутые в узел, прицепили к тем же поясам сбоку, а мушкетон Энрике д`Андрадо приладил себе на спину, оставив руки свободными. Затем он пнул ногой в бок старика-факира, указав ему пальцем сначала на веревку, а потом - на небо. Тот молча взял канат и проделал то же, что и раньше, когда посылал в облака своего сына. Канат натянулся в воздухе, и капитан со старпомом подошли к нему, чтобы, подергав за нижний конец, проверить его прочность. Веревка даже не дрогнула.
- Клаудио, - обратился дом Франсишку к одному из лейтенантов. - Присмотри за стариком, чтоб не слинял куда-нибудь до нашего возвращения.
И они полезли на небо.
Поднимались они медленно, пыхтя под тяжестью панцирей и дрыгая ногами. С подошв их сапог отлетали кусочки налипшей при высадке на берег грязи и с едва слышным стуком падали вниз. Еще было слышно, как Энрике д`Андрадо ругал кого-то с высоты в двадцать человеческих ростов, но потом он и капитан совершенно исчезли в большом темном облаке, в которое уходил верхний конец веревки.
Мы остались стоять внизу, задрав лица к небу, подобно лягушкам, ожидающим дождь. Мы надеялись вскоре увидеть или услышать хоть что-нибудь, по чем можно было бы догадаться, что происходит там, в облаках. Но ничего не было, будто и не было вовсе дома Франсишку и Энрике д`Андрадо. Только повисший в воздухе канат лениво шевелился, когда его касался сонный полуденный ветерок.
Что там, на небесах? Белокурые ангелы, распевающие псалмы во славу Господа и ждущие честных христиан, дабы вознаградить их бесценными сокровищами, или черные рогатые демоны преисподней с красными, как горящие угли глазами, жаждущие человеческой плоти? Нам безумно хотелось узнать это, да и сделать все было просто: многие из нас запросто поднимались по вантам на верхушку грот-мачты "Нуньес" в самый ужасный шторм, а тут какой-то канат... Но мы не спешили удовлетворять свое любопытство.
Ожидание тянулось, как экваториальный полдень во время штиля. Многие, устав стоять, дали отдых ногам, устроившись прямо на земле. Другие занялись оказавшимися тут женщинами - из числа тех, которые не попали в гарем дома Франсишку, а третьи собрались вокруг бочонка с вином, позаимствованным из подвалов раджи. Вино было прохладным и сладким, с терпким привкусом. Таких в Португалии никто не делает, а если и делают, то только для королей да графов, а простому моряку или солдату врядли хоть стаканчик достанется.
В облаках будто ничего не менялось, и люди понемногу разбрелись по всему подворью, прячась от солнца в тени дворца. Солнце здесь достает больше всего. В медной кирасе и шлеме чувствуешь себя, как грешник на адской сковородке, а снять латы боязно. Нехристей-то полным-полно вокруг, глазами так и шныряют по нашим, ждут сволочи, как бы стащить аркебузу или пистоль. А потом дождутся, пока нас на солнц совсем разморит, - и трах-бах! - набросятся всей толпой в одночасье...
- Эй, лентяи! - раздавшийся сверху голос Энрике д`Андрадо застал всех нас врасплох. Кое-кто даже обмочился от неожиданности. Мы взглянули вврерх: ухмыляющаяся голова старпома торчала прямо из облака, а руки и туловище оставались где-то там, внутри этого густого темного киселя. И за что он там только держался?
- Парни! - крикнул он, довольный нашей реакцией. - Живо тащите сюда длинную крепкую веревку - мешки спускать с камешками! Капитан говорит, мол, не бросать же их с такой высотищи, еще побьются! А кто хочет - полезайтя наверх - там этого добра больше, чем слов в Библии, прямо под ногами валяются!
Не успел он договорить, как все уже были на ногах, кричали что-то от радости, куда-то бежали, кто-то искал веревку, а иные уже примерялись к канату, что б облако лезть.
В этой суете никто не заметил, как Энрике снова исчез в облаке. А когда там, наверху, рявкнул вдруг мушкетон, мы не сразу поняли, что случилось. А когда поняли, в наступившей тишине от туда, из облака, раздался ужасный вопль, от которого души наши заледенели, а ужас сковал наши тела.
Крик повторился снова и резко оборвался, но кричал уже кто-то другой. Какнат дернулся, как змея с перебитым хребтом, и в один миг весь оказался внизу, упав на тех, кто стоял прямо под ним. Люди шарахнулись от него в ужасе, и в образовавшийся круг следом за веревкой рухнули бесформенной грудой изувеченные человеческие останки. Последней упала голова: почерневшая, будто опаленная адским огнем, вся в сгустках запекшейся крови, но даже теперь мы узнали искаженное ужасом лицо Энрике д`Андрадо. Он был просто разорван на части, как пойманный волком кролик!
Следующий предмет - покореженная и сплющенная в полоску металлическая труба - едва не пришиб боцмана.
- Мушкетон! - проорал кто-то, и мы отшатнулись, еще больше расширив свой круг, в котором лежал старпом и его оружие. Кто мог сделать такое с человеком и металлом?!
Нарастающий вопль заставил нас поднять глаза кверху, но что упало - мы рассмотрели только когда ЭТО оказалось на земле. Наш капитан!!! Его конечности были неестественно вывернуты, из разорванной одежды торчали розоватые кости, покрытые пузырящейся кровавой пеной... У дома Франсишку явно был сломан позвоночник в нескольких местах сразу, а из распоротых карманов разодранного камзола со звонким перестуком сыпались и катились по мостовой сверкающие огнем кроваво-красные, будто остекленевшие капли крови, драгоценные камни небожителей...
Он был еще жив, наш капитан, он мог кричать, и кричал, выплевывая сгустки крови.
- Факир! Где факир?! - кинулись мы было искать старика, сообразив, что индийский кудесник оживить сможет-то, как своего щенка перед этим, но не нашли его нигде. Дикари, увидев, что творится, разбежались, вопя от страха. И факир с ними - прихватив свою корзину и тело сына. Кинулся кто-то за ним в город, кто-то во дворец, да старикан как сквозь землю провалился. Не нашли! А капитан покричал еще немного, дернулся напоследок и умер.
Так и стояли бы мы вокруг него, будто истуканы каменные, ни дохнуть ни выдохнуть не смея, да тут вдруг подкатился к чьим-то ногам один из этих камешков проклятых, что из карманов дома Франсишку высыпались. Нагнулось за ним сразу трое или четверо, а остальные все вдруг разом бросились к распростертому на земле капитану, находу вытаскивая из ножен кто нож, кто шпагу.
Иисус и его двенадцать святых Апостолов! Тут такое началось!.. Хуже, чем Вавилонское столпотворение и десять казней египетских вместе взятые! Давка, проклятия, пистолетные выстрелы... Больше смотрели, чтоб кто другой камешек не поднял, чем сами искали. А над телом дома Франсишку настоящая свалка вышла. Разорвали его, мертвого, на клочки, камешки те из его одежды доставая. Он их, видать, не только в карманы, а и в пояс, и в ботфорты изрядно понакладывах, так и сыпались, так и сыпались! Как алый град - по всему двору раскатились! Чуть кто нагнется за рубином, сразу на него со всех сторон навалятся, вслепую руками по земле шарят, ножами дорогу прокладывая... Потом половина встанет, половина - нет. Короче, Божья матерь мне свидетельница, резня жуткая вышла.
Мне самому всю грудь и морду исполосовали кинжалами, и руку едва не отстрелил какой-то ублюдок - толи Эрнандо, толи Августин. Разбираться было некогда, так я на всякий случая положил обоих. Раз думал все, отпрыгался. Под низом целой кучи оказался, чуть не задохнулся. Да, слава Богу, выбрался как-то на верх...
Камешков-то больше затоптали, пожалуй, чем подобрали. Если б нехристи не набросились на нас вдруг, сами бы друг дружку перерезали. А так пришлось всем разом отбиваться от язычников. Святые угодники помогли обратить нечестивцев в бегство, а потом мы прошлись по городишке огнем и мечом, убивая и сжигая все на своем пути, пока жечь и резать стало нечего. Только тогда и протрезвели маленько, будто кровавая пелена с глаз спала...
Добрались до корабля, кто уцелел, да и поплыли от греха подальше в Макао. Даже мертвых своих не похоронили по-христиански, так бросили. И капитана бросили. Правда, после того как с него камешки собрали, от дома Франсишку мало что осталось...
А один камешек, из небесных-то сокровищ, что капитан со старпомом в облаке добыли, мне все же достался. Из самого пекла, можно сказать, вынес, вот те крест! Занятная вещица: внутри и вправду будто огонь горит, как кровь живая... Да не хватай ты за грудки! Руки!.. Да нет его у меня! Нету, говорю! Продал давным-давно... В трактире одном. Выпить надо было - или умереть. Я без выпивки спать с того дня уже не могу. Уж десять лет прошло, наверное, а как только глаза закрою - и вижу перед собой капитана. Лежит он весь в кровище, изорванный и изломанный, а сквозь дыры в его одежде, будто прямо из тела, камешки кровавые катятся - дзинь-дзинь, дзинь-дзинь...