Она уронила голову на скрещенные руки и зарыдала

"Кажется, где-то здесь," - Маша подошла к уродливой пятиэтажной

хрущевке, запрокинула голову и отсчитала нужное окно на

четвертом этаже. Затем, подняв с земли палку, отстучала

незамысловатую дробь на водосточной трубе. "Бам, ба-бам, бам!

Бам, ба-бам, бам!" В окне показалось лицо бабы Шуры. Несколько

томительно долгих мгновений она смотрела на Машу, потом через

форточку молча сбросила вниз ключ от подъезда. "Понравишься ей -

впустит, - вспомнила Маша Иркины наставления, - не понравишься -

будешь стоять под окном круглыми сутками, а она даже не

пошевелится." Ирка бабе Шуре "понравилась", после визита к

прорицательнице она неделю ходила сама не своя. "Все-все знает!"

- Здравствуйте, Александра Романовна, - почтительно

поздоровалась Маша, переступая порог бабкиной квартиры. Квартира

была как квартира, ничего необычного. Опрятное жилище одинокой

старушки с вышитыми салфеточками и небольшой потемневшей иконой

в углу.

- Здравствуй, Маша, проходи, - кивнула сидящая в кресле баба

Шура. Только сейчас гостья смогла ее по-настоящему рассмотреть -

седые волосы, подслеповатые глаза, темный платок, надвинутый

почти на самые брови.

- А вы правда ясновидящая? - в голосе девушки слышался страх.

Старушка неожиданно молодо улыбнулась, надевая очки с

толстенными стеклами.

- Ну, какая же я ясновидящая. Катаракта у меня. Почти ничего уже

не вижу. Врачи говорят, скоро совсем ослепну. Если не помру

раньше. Операцию надо делать.

Она привычным жестом перемешала лежащие перед ней на столе

карты. Карты были странные, как будто самодельные, с незнакомыми

символами, отдаленно похожие на карты Таро.

- Сама рисовала, - кивнула баба Шура, отвечая на невысказанный

вопрос. - Та колода, что мне от бабки моей достались, истрепались

совсем. Это гадальные карты Ленорман. Слышала о ней что-нибудь?

Она предсказала судьбу Наполеону. И корону императорскую, и

любовь, и смерть. Кое-какие карты бабка добавила, две карты

мать пририсовала, да я две... Как зовут-то его?

- Кого, Александра Романовна? - неуверенно переспросила Маша, а

сердце ее тревожно замерло. Бабка бросила на нее суровый взгляд,

словно в душу заглянула. Девушка, проглотив застрявший в горле

комок, торопливо произнесла:

- Игорь.

Предсказательница кивнула, раскладывая карты на столе.

- Можешь меня бабой Шурой называть, из деревни я, не

городская... У подружки своей ты его отбила. Ну, да это все

пустое было, несерьезное.

Маша вспомнила, как впервые увидела Игоря. Было это полгода

назад, на дне рождения у Ленки. Ленка тогда представила подругам

Игоря с гордостью - вот, мол, какой взрослый у нее кавалер! Он

был старше их всех, студенток-первокурсниц, на пять лет.

Высокий, спортивный, в элегантном костюме. На день рождения он

пришел с шикарным букетом роз. Ленка говорила, Игорь

работал в какой-то фирме программистом. Маша тогда вышла из

комнаты в коридор, прижалась к стене, решительно произнесла

вслух:

- Он женится на мне! - и сама испугалась своих слов.

А через несколько дней она хитростью раздобыла его телефон и

позвонила. Игорь тогда узнал ее сразу, даже, кажется,

обрадовался нежданному звонку. И пригласил "подругу Иры" в кино,

на охлобыстинского "Идиота".

Фильм Маша почти не видела - ведь рядом сидел Он! А Игорь,

казалось, был всецело поглощен тем, что происходит на экране.

Иронически улыбался, смеялся в самых неподходящих местах, а

когда в зале зажегся свет, произнес возбужденно:

- Класс! Малыш, эти ребята даже не понимают, какое кино они

сняли!

Проводив Машу до самого дома, он попросил на прощание ее номер

телефона. А через пару дней позвонил. Сам!

- Он женится на тебе, - будничным тоном произнесла баба Шура,

снимая очки.

- А...

- Приворотами я не занимаюсь! - сказала бабка, как отрезала. -

Говорю, как есть. Погуляет еще какое-то время и женится. И

ребенок у вас будет. Не знаю только, мальчик или девочка.

...Она знала, что у Игоря есть любовница. Маша для него была

"еще маленькая". Он ни разу не прикоснулся к ней, даже не

поцеловал, а после мимолетных свиданий, совместных прогулок и

походов в кино бежал к "взрослой женщине". Однажды, когда

родители были на даче, она договорилась с Аленкой, которая по ее

просьбе зашла "на минуточку" сразу после прихода Игоря. Якобы за

конспектом. Хихикнула смущенно, пялясь на Игоря, взяла у Маши

ключ и заперла квартиру снаружи. Игорь сначала не понял, пытался

обратить все в шутку.

- Сегодня ты никуда не пойдешь! - твердо сказала Маша, зажгла

свечи в старинном бронзовом подсвечнике и достала из

холодильника бутылку шампанского.

Он действительно никуда не пошел. Правда, в ту ночь между ними

ничего не было. Женщиной Маша стала наутро. Это утро она

запомнила надолго - его нежные прикосновения, самый первый

поцелуй, улыбку - виноватую и счастливую: "Маленькая моя!"

Устало сложив карты, баба Шура попросила:

- Поставь, дочка, чайник на плиту. Что-то в последнее время мне

совсем тяжело ходить стало.

Позже, когда они пили чай с клубничным вареньем, Маша отважилась

спросить:

- Баба Шура, а он правда придет? Целую неделю уже не звонит.

- Придет, не сомневайся, - закивала старуха, рассеянно улыбаясь

каким-то своим мыслям. - А что не звонит, сама виновата - сильно

ты его обидела. Ревнуешь - ревнуй, а сцен не устраивай.

Да уж, сцена была классическая - с истерикой, со слезами. И было

бы еще к кому ревновать - к Аленке! Он тогда ушел молча, тихо

закрыв за собой дверь.

- Может, мне самой надо ему позвонить?

Баба Шура задумалась, затем головой покачала.

- Нет, сама не звони. Да и некуда звонить - от родителей он

ушел. Он ведь раньше с родителями жил? Ну, вот видишь. Сейчас

квартиру снять хочет. На работе у него тоже трудности. Одним

словом, хочет твой суженый все сначала начать.

У Маши дыхание перехватило.

- А как же... Баба Шура!

Прорицательница успокаивающе погладила ее по руке.

- Так ведь и с тобой, девочка, все сначала начать можно, с

чистого листа. Только верить надо. Сомнение любовь убивает. Ты

говори с ним почаще, можешь вслух, можешь молча, по себя.

- А что говорить?

- Что любишь его, что тоже все сначала начать хочешь. Одно

запомни - любовь бывает слепая, до самоотречения. Такой любви

бойся. Такая ты ему не нужна - прийти к тебе придет, а потом

бросит.

- А... какая я ему нужна?

- Сильная. А сейчас иди, дочка. Через неделю позвонишь, скажешь,

объявился ли. Телефон мой запиши, в любое время можешь звонить.

Я сейчас почти не сплю.

...Тогда-то и началось самое трудное. Маша ждала. И подолгу

разговаривала с Игорем. На занятиях в университете, на одиноких

прогулках по городу, дома. "Я знаю, любимый, тебе сейчас очень

тяжело. Ты хочешь жизнь начать заново. А я до встречи с тобой и

не жила вовсе. Давай вместе начнем все сначала! Я люблю тебя, я

верю в тебя! Я верю, что у тебя хватит сил забыть все обиды!"

Она разговоривала с его фотографией - на снимке Игорь улыбался.

Маша сама его сфотографировала - за несколько дней до их

разрыва.

"Люблю тебя, верю в тебя!" Телефон молчал.

Потом Маша вспомнила слова бабы Шуры о любви до самоотречения и

испугалась. "Такая ты ему не нужна!" Она должна быть сильной!

Теперь она обращалась к Игорю со словами: "Люблю тебя, люблю

себя, верю в тебя, верю в себя!" Всего-то за одну неделю

ожидания Маша истаяла, как свечка. Телефон молчал...

Через неделю она позвонила бабе Шуре.

- Жди! - отрезала бабка. - На неделе должен позвонить.

Телефон молчал. Ждать уже не было сил. Маша сидела перед

портретом Игоря и плакала, повторяя сквозь слезы, как

заклинание: "Люблю тебя, люблю себя, верю в тебя, верю в

себя..." Вычерпав себя до донышка в этой молитве, она уронила

голову на скрещенные руки и зарыдала. Он уже не позвонит

никогда! Господи, зачем она послушалась бабу Шуру, почему не

позвонила сама? Ах, да, он же переехал... Звонить ему некуда.

Телефон затрезвонил внезапно, разорвав могильную тишину.

- Маша! Это тебя! - позвала мама.

В трубке она услышала до боли родной голос:

- Малыш? Нам надо встретиться. Я очень хочу тебя видеть! Я люблю

тебя!

- Приезжай, - прошептала Маша, тихо опустив телефонную трубку. И

снова заплакала.