...Мало того, что после столь обильных речей потом всю ночь, не одевая штаны, дабы успеть вовремя, пришлось бегать в свой покосившийся скворечник с двумя баранками "ОО" на улице, но ещё и кошмары снились какие-то супер-страшные...
Запомнился один, в котором какое-то чёрное, как сажа в моей печи, и плоское, как доска, на которой я резал лук, существо пыталось проткнуть меня странно узким или тонким кинжалом, а мне всё труднее и труднее было от него увернуться, и наступил момент, когда острие кинжала коснулось моего горла, и я даже почувствовал болезненный укол, но именно в этот миг очнулся и вскочил с постели!..
Перекрестившись Крёстным Знамением и омывшись Святой Водицей, потом долго не спал, лёжа в темноте, и боясь заснуть, чтобы кошмар не повторился.
Однако, как говорится, сон в руку...
Через пару деньков, когда стирался во дворе, отбиваясь от оводов и шикарно насвистывая популярную мелодию из репертуара незабвенных "The Beetles", неожиданно услышал вкрадчивый "Здра-а-асте!"...
Оглянувшись, увидел рядом с собой, казалось бы, обычного мужчину с чемоданом в руке, быть может, он был немного младше меня, но что-то в нём было мне знакомое, хотя с первого взгляда и не смог определить, что именно...
Я с вопросительным взглядом присел на бревно, он на свой видавший виды чемодан, и постарался объяснить причину своего визита ко мне, мол, он художник-скульптор из Москвы и вот его потянуло на природу, на свежий воздух, так сказать, к истокам жизни всего живого, здоровье поправить и душу подлечить...
"Ну во-о-от", - подумалось мне, - "ещё одного жареный петух клюнул, когда травиться стали в городах своих! А что, пока не приспичит болезнью и не замаячит гроб впереди, то природа не нужна была?".
"Ну почему же?" - искренне удивился москвич, - "даже очень нужна, но, понимаете, обстоятельства проживания в городе заставляют делать то, что не всегда хочется, занимает много времени, и всё такое и т.д. и т.п." - как-то по-лисьему распластывался он передо мной, видимо, пряча пока какую-то заднюю мысль...
Но я не унимался: "И дальше что?".
Свалившийся откуда-то из небытия москвич тянул с конкретным ответом, юлил туда-сюда мозгами и болтал, как мне показалось, не в тему о каких-то пейзажах, картинах, книгах... Промелькнули имена и фамилии, из которых я уловил только Рерихов... Потом потекли витиеватые рассуждения о каком-то возвышении, шамбале и всякая такая, уже давно мне надоевшая эзотерическая мура...
Но я, прикинувшись несмышленой деревенщиной, без обиняков спросил его:
"Эзотерик, что ли? Чакры-мудры, шудры-пудры и просветление под шляпой?.. Этого добра у нас навалом! Был тут у нас один такой же, сидел-пыхтел, всё цветочки нюхал", - не унимался я, имея ввиду себя самого, - "всё бегал по округе, как ужаленный, в поисках земли обетованной... Так что места всем хватит побегать и понюхать...".
А москвич, мол, нет, нет, вы не подумайте чего не того... Он не такой, он другой...
"Ла-адно", - обрубил я его тирады, - "прекрасно знаем, какие мы, и потому ближе к делу".
Короче говоря, не то что как бы напросился москвич поселиться у меня, скорее всего, уступил я ему, но не из жалости или понимания, а из какой-то хитро-липкой корысти, что ли, чтобы через него поглядеть на себя былого со стороны свежим взглядом, а потом ещё и поиздеваться над собою же...
Решено было, что москвич спать будет на сеновале и для этого я дал ему марлевый полог от комаров, а столоваться будем вместе на летней кухне. Удобства во-он за крапивой в скворечнике и на озере с солнечным подогревом.
Продукты в магазине, на грядках за хижиной, и за лесом в соседней деревне.
Но городской эзотерик не испугался и даже обрадовался предстоявшему столь экзотическому бытию на лоне Природы.
Наутро москвич неузнаваемо преобразился.
Когда я, продрав глаза спросонья, кое-как переступил через порог, чтобы посидеть на солнышке и погреться в целительных лучах его, к своему удивлению, на лугу с ромашками увидел важно бродившую туда-сюда цаплю, почему-то разодетую в льняной балахон и с повязкой на лбу!..
Только присмотревшись внимательнее, сообразил, что это же мой жилец мерил шагами луга, изображая из себя древнего славянина, или, по меньшей мере, доморощенного волхва...
Но он действительно похож был на цаплю с гнувшимися в обратную сторону коленками и носом подлиннее любого птичьего клюва... Скрючившись, он осторожно переставлял лапы свои, чтобы не обрызгаться росой и, видимо, бормотал свои славянские магические мантры...
Однако, кроме комичности, москвич своим крайне серьёзным отношением к происходившему и какой-то жуткой птичьей походкой вызывал во мне то же самое неприятное чувство, как и в тех недавно случившихся ночных кошмарных сновидениях моих.
Даже передёрнуло от нахлынувших, словно электрический ток, подозрений...
Но в общении волхв был сама любезность, что со мной, что с бабульками хуторскими, которые отпаивали бе-едненького такого и хи-иленького горожанина парным козьим молочком.
Правда, ел он только вегетарианскую пищу, да шарахался от моего пса приблудного, который его сразу же невзлюбил всем сердцем своим собачьим. И шарахался скульптор от него залётный так потешно, что доводил порой вечную Ворону до неудержимого хохота с виртуозной паузой перед окончательным "...рррр"!..
А вечерами, когда мы садились отужинать, чем Бог послал, он тешил меня очень древними и очень магическими пассами над столом, разгоняя руками и плевками непонятно каких именно злых духов во все стороны и многозначительно бормоча невнятные мантрамы во славу богов и наших голодных животов...
Честно сказать, после таких благословений, у меня аппетит пропадал, зато новоявленный волхв уплетал всё со стола за милую душу, поправляя своё здоровьице телесное и венчая свинской отрыжкой конец священной трапезы, вроде как батюшка наш милосердный после молитвы изрекал "аминь"...
Но самые крутые "таски духовные" начинались, когда после ужина волхв зажигал свечку, так как электрический свет для него был почему-то на нашем хуторе дьявольским изобретением, ставил её на стол и, глядя на огонёк немигающим жутким взглядом, начинал вещать свои басни эзотерические и учить нас, как жить на природе!..
Это он нам, хи-хи-хи-хи, рассказывал о леших и русалках, о домовых и банниках?!..
"Вот потешка городской, начитался книжечек, без году неделя торчал тут на хуторе, а туда же, в учителя попёр, гуру носатый, волхв недорезанный", - хохотал я сам про себя и многозначительно подмигивая бабулям, сидевшим с раскрытыми беззубыми ртами, глядя, как тот на полном серьёзе пытался вправить нам, хуторянам, мозги...
Бог мой! Неужели и я таким же чудиком бесноватым приплёлся когда-то в эти края!..
Несколько вечеров мы с бабульками потешались глупостями художника, но когда он стал ходить за мною и выключать свет, оберегая меня от бесовщины чуть ли не в скворечнике, это уже стало понемногу раздражать...
Невозможно было с утра до вечера слушать его нравоучения и поучения, чтобы остаться безмятежным. Никакой силы воли не хватило бы даже старому столбу телеграфному, торчавшему одиноко на моём огороде...
Не знаю, сколько бы я ещё терпел этого одержимого эзотерика древнеславянского, видимо, восставшего из гроба, если бы ночью опять не приснился мне жуткий кошмар, в котором я чётко различил, кем было то самое чёрное, как сажа, и плоское, как книжный лист существо, пытавшееся проткнуть мне горло...
Борясь с ним во сне, из последних сил уварачиваясь от острого кинжала, я всё время пытался сообразить, с кем имел дело, но только когда стал молиться Всевышнему о Спасении, вдруг яркая вспышка Света откуда-то сверху осветила меня и просветила мозги мои насквозь, что не то, что визуально увидел, но явно прочувствовал, с кем боролся, и кто пытался нанести мне смертельный удар в горло!..
Осенённый во сне, вскочил я с постели, когда солнце только показалось из-за верхушек дальних деревьев...
Быстро одевшись, я выскочил на улицу, залез на сеновал, без церемоний дотянулся и разбудил граблями эзотерика, содрав с его лица какую-то портянку, которой он по обыкновению своему защищался во сне от каких-то злых духов...
Потом схватил его огромный чемодан и уволок на улицу, вежливо крикнув москвичу, чтобы он убирался восвояси из нашего хутора бабочек ловить где-нибудь в другом месте.
Когда тот, ошарашенный, уже стоял с чемоданом на пыльной дороге, я перекрестил его Крёстным Знамением, сам трижды осенился и пошёл к бабулькам, чтобы предупредить их об опасности.
Но если бы можно было так легко избавиться от грозившей хутору беды...
Глава 37
...Ведь беда, как я прекрасно осознавал каким-то глубинным чувством, нагрянула на нас, и начиналось, ещё пока незаметное простым глазом, но всё же разрушение, не с появлением каких-то посторонних людей, ибо это было уже следствием, которое могло проявиться по-разному.
Нужно было понять Причину следствию, чтобы осознать её и избежать беды и разрушения нашего сложившегося мирка, как видимого глазом, так и невидимого.
И если окружавшая нас наша Природа до того была живая, функционировавшая без перебоев и потрясений, то мне, поколесившему по миру, прекрасно известно было, во что она могла превратиться, когда появлялись непрошенные гости, чужие люди... Знал и видел я, как мертвело всё, что до того звучало радостью и ликовало жизнью... Таких примеров множество на нашей Планете.
Винить же исполнителей, как тот "брателла" или художник-эзотерик и им подобных чудиков просто бессмысленно. Им даже объяснить словами что-либо невозможно.
Просто они ― выражение действия Кармы, которая нелицеприятна и подкупить которую невозможно ни "баксиками", ни толстой свечой в храме...
Не желая осознавать Причину беды, можно, конечно, изменить действие Кармы лишь осложняя её, но не облегчая. Ещё хуже, когда её пытаются перенаправить в другое русло, вовлекая для искупления всё новых субъектов, но это уже чисто вампирический путь существования.
Впрочем, именно таким образом и существует Человечество, видящее свой псевдо прогресс в технократическом развитии и припудривая его мнимыми ценностями такого же омертвевшего искусства, извращённой культуры, лицемерной интеллигентности, но совсем не желающей задумываться о Духовности, как Причине Жизни!..
Конечно, с местными бабульками о столь сложных вещах говорить невозможно было, и я варился мыслями в себе самом, перебирая не только моменты видимой жизни вокруг себя, но и не менее для меня реальные события, глазом простым обычно невидимые.
Что мог я иметь против Закона Божия ― Воздаяния по деяниям, выразившегося гоблином в трусах, как исполнителем Его Воли, раскатывавшем на крутом джипе по нашим окрестностям, и который являлся лишь туповатым существом на двух ногах, хотя, надо признать, и с обезьяньей хитрецой, что касалось его собственного материального животного благополучия, чтобы, однако, быть опасным для нашего райского мирка?..
И почему я должен был предъявлять мысленные претензии цаплевидному художнику, лишь бессознательно прикидывавшемуся любвеобильным к природе, а потом непременно возвращавшемуся в свой занюханный город и в свою затхлую дыру-квартиру, чтобы запечатлевать на холсте то, что для него в действительности было чужим, лишь развлечением на время, этакой опасной вылазкой в скафандре в космическое пространство, в котором он без приспособлений просто задохнётся?..
Тем не менее, эти и подобные им люди, которые, как я чувствовал, непременно должны были ещё проявиться в нашем райском мирке, раз уж пошла такая кармическая круговерть, были крайне опасны не столько внешне, сколько внутренним своим содержанием, или заразной вирусной болезнью!..
Именно этот вирус незаметного разрушения и уничтожения всего живого в будущем я почувствовал всем существом своим...
"Города", - размышлял я, вспоминая какую-то давно прочитанную книгу и сидя в глубокой задумчивости на холме с валуном под парившим над нами Вороном, -"могли быть порождением лишь эгоцентричных людей".
То есть, на весах Равновесия Премудрости Божией они исполняли И ПРОДОЛЖАЮТ ИСПОЛНЯТЬ роль векторной величины разрушения, всегда противостоявшей Творчеству, и которым свободное и самодостаточное проживание в лоне естественной Природы рано или поздно становится в тягость по простой причине отсутствия связи со СВОИМ же Альтруистичным, а потому и Жизнедательным Творцом.
Эти эгоцентричные люди уже не в состоянии получить естественную Силу от так называемого "Бога" ЖЕРТВЕННОЙ Любви всех Сущих Единства Мироздания, стремящихся в любом случае не доставать ближнего своего. А так как в эгоистичных мозгах их и, следовательно, в ДНК их, отсутствует подобная центробежная информация энергии жертвенной Любви, то они и скапливаются в группы для выживания, как стаи хищников, но для сосуществования между собою, как со столь опасными соседями, вырабатывают свои частно-групповые волчьи законы, где сильный давит слабого и пожирают его все вместе!..
Более того, чтобы запрятать свои клыки и щупальца, ибо надо же друг другу до поры до времени мозги пудрить, они придумали "имидж" своей якобы заинтересованности в некоем прогрессе развития цивилизации, однако, не находя ничего иного, как лишь придумать технические приспособления даже с космическими устремлениями для своих животных и звериных потребностей.
Но так как жрать им ― прости, Господи, за грубое слово! ― всё же приходится то, что растёт в провинции, в райских мирках, единых с Богом естественностью своего бытия, то как бы ни грызлись между собою лицемерные хищники, как бы не прикидывались ягнятами воспитанными, образованными, культурными и эзотерически подкованными, но приходится рассовывать им щупальца свои в поисках наивных и глупых доноров, чтобы высосать тех, насколько возможно, и потом выбросить, как пауки выбрасывают пустые оболочки мух, брезгуя ими, как опустившимися бомжами, по сути, просто дурачками, не сумевшими аналогично приспособиться к вампирическому сосуществованию с хищниками...
Но чтобы поймать, кого высасывать, раскидываются в провинцию паутинные сети по всей окружности скоплений эгоцентристов в городах, в которых нормальному, Душою здоровому провинциалу жутко даже и находиться-то.
И сети эти срабатывают довольно надёжно, соблазняя товарами наивных деревенских невежд, нагло ментальными вирусами зомбированных через средства массовой информации рекламой и ложью, чтобы уловить как можно больше глупых доноров в провинции и притянуть их в воронки городов-пауков. И ведь этот страшный процесс продолжается без остановки и хитроумно называется агломерацией городов до неимоверных масштабов мегаполисов и удлинения щупалец!..
И куда же Бог Милосердный смотрит, натворив таких существ, которые не желают жить Его Силою по Его ― Творца ― Законам, но выискивают лишь силу творений Его?!..
Потому и "брателлу" с эзотериком воспринял я какой-то внутренней "чуйкой", всегда во мне чётко, как индикатор, реагировавшей даже на предстоявший отсос, как бы щупальца эти "возвышенно" ни маскировались.
Но разве мог я глупеньких бабулек образумить, пожалевших и пригревших "бе-едненького" эзотерика?..
Не-ет, словами тут не поможешь, и лишь изгнанием упыря из своей хижины битвы не выиграть, ибо эти пришлые лицемеры, хоть и бессознательные часто, но своё подчинённое дело по расставлению сетей знают и исполняют чётко.
И то, что во сне чёрный как сажа демон метил проткнуть кинжалом мне горло, как энергетический центра моего ментала, указывало на суть его поганую во плоти в образе именно обчитанного эзотерика...
Однако, меня удивило, что во сне я стал предвидеть подобные ситуации, и потому следовало куда как внимательнее относиться к своим дневным и ночным предчувствиям.
Но, мило-о-ок ты мой, прикинь-ка мозгами хотя бы своими ржавыми, от чего же всё началось, почему появилась разведка вражеская, а-а?
Не твои ли собственные мысли были тому причиной?
Не зверюшек и не птичек местных, даже не бабулек сердобольных, но именно ТВОИ эгоистичные мысли, возбуждённые именно ТВОИМИ, пингвин ты этакий, чувствами маленького "я", который является лишь оболочкой для "Я" большого, или Божественного, ты привлёк на мирок сей райский опасность и беду разрушения!.. Какими именно мыслями?
А вспомни, как ты похотливо ублажал развратными фантазиями своё естество, думая только о себе, а не о Предначертании каком-то, и ведь похоть ещё проявится во плоти каким-то образом, это раз.
Второе, что человек, не подчиняющийся Воле Божией, или своему Предначертанию Судьбы, становится противником Творцу и, следовательно, автоматически включает разрушение жизни своей и своего окружения!..
Не зря же Юноша предупреждал, что заставит тебя, лопух косолапый, делать то, что Богу угодно, ибо он сам, малец улыбчивый, в Боге, только тебе это, одурманенному эгоистичным "я", ещё не сообразить было сразу. Но только когда петух жаренный клюнул в определённое место, засуетился, побежал на гору искать справедливости!..
Следовательно, Причиной беды, нависшей над хутором и всеми обитателями его и окрестностей, был ты сам!..
"Ну хорошо", - скрипел я зубами, ёрзая на валуне, - "не животные и не бабульки, но почему же я такой... такой... Ну какой-то не такой, что именно от моих мыслей, от моего сознания зависело благополучие целой округи и даже, если верить моему лучезарному Юноше, благополучие каких-то людей, с которыми мне только предстояло встретиться?..".
В этот момент Ворон, без устали круживший надо мною в высоте, стал подниматься выше и выше, пока не исчез совсем в синеве небесной...
Кажется, и я стал взрослеть, но не телом, а именно Духом своим...
Глава 38
...Тем не менее, до окончательного внутреннего или духовного роста было ещё очень и очень далеко, и последующие события показали, насколько Дух человеческий подвержен разрушительным искушениям, пока приходится существовать ему во плоти земной...
Самое неприятное, что искушения эти будто из-за угла вылезали и обязательно неожиданно, незаметно для собственного рассудка, хотя, надо сказать, обычно Провидение предупреждает о том, но, к сожалению, человек далеко не всегда реагирует на предупреждения...
Даже если и знал о том, что следовало куда как внимательнее относиться к своим дневным и ночным предчувствиям, но когда во сне стали меня посещать очень даже милые женщины и ложиться рядом со мною в постель и прямо-таки соблазнять меня, то, проснувшись, особого значения этому сразу не придал.
Но, странным образом, вскоре заметил за собою, что уже не мог не думать о ночных соблазнах и даже вполне реальном интиме, что, бывало, я вскакивал в постели в самый-самый момент, непонятно какою силою предотвращая поллюцию!..
Надо признаться, что по природе своей я был не в меру, как теперь говорится, сексуален, что ли, и отнюдь не страдал отсутствием потенции. Кажется, это даже было чертой нашего рода, непомерно плодившегося, даже когда мужчины и женщины достигали преклонного возраста... Потому, мне всегда непонятны были чисто мужские проблемы с простатами и импотенциями.
Однако, это совсем не означало, что я кидался на первую попавшуюся самку, как бешенный жеребец, который, пришлось однажды в соседней деревне наблюдать, сорвался с привязи в кузове автомобиля, запросто перепрыгнул через высокое ограждение и страстно оформил старую клячу, к тому же запряжённую в телегу!..
Что-то меня всегда удерживало от случайных связей с женщинами и блуда тем более. Надо полагать, это Госпожа Совесть крепко держала меня за узду, не давая проявиться во мне жеребячьей дури.
К тому же, видимо, неспроста проявившийся во мне интерес к Духовной, или Божественной, информации заставлял проявлять сознательное воздержание от похоти, хотя не всегда это легко было сделать, особенно, когда оказывался в женском окружении...
Но всегда удивлялся, что это за такие существа, женщины, способные мужчину довести до белого каления одним лишь присутствием своим!..
И надо же, как глаз-то мужской так и липнет к соблазнительным местам на теле женском, заставляя рассудок рисовать перед собою такие вожделенные мысленные фантомы, представлять такие позы и даже прямо-таки явно ощущать, как всё это происходит, что впору бежать за топором и на осиновой колоде отрубать всё, что только ввергает в безумие несдерживаемой скотской похоти!..
Однако, не бежал и не отрубал, а мучил себя физическим трудом и отвлекался Молитвой и Покаянием... Недаром же, не ведая истинной причины такой моей ярости в работе, прозвали меня бабульки трудоголиком.
Но, честно признаться, всегда боялся своей какой-то неудержимой сексуальной потенции, и подозревал, что мог однажды сорваться и прямо-таки взорваться, как только представится соблазнительный случай...
"Во как...", - в очередной раз успокаивал себя после бурных сновидений, стоя перед своим домашним Алтариком и чувствуя, что приближалось нечто непоправимое...
И действительно, когда зарулил к соседке за молоком и увидел, как потом узнал, её внучку, которой ни с того и ни с сего впервые за много лет взбрендило вдруг в голову прикатить на хутор отдохнуть от города, то мне сразу же почудилась передо мною разверзшаяся бездонная пропасть, в которую, хватаясь руками за воздух, уже начал сваливаться...
Но что это была за вну-у-учка-а-а!.. Не женщина, а сочная-пресочная ягода, так и напрашивавшаяся, чтобы её, сладко-терпкую, сорвали, обсосали с ног до головы, медленно раздавили языком и смачно, с наслаждением проглотили, дегустируя букет телесных прелестей её!..
А глаза, какие это были глаза-а-а, бездонные, соблазняющие одним лишь мимолётным взглядом на вошедшего, но сразу прожигавшего до самого естества его жеребячьего!..
В какой-то момент меня даже закачало от волнообразного колыхания её не в меру открытой груди, будто океан дышал приливами и отливами в доме соседки!.. Так и видел себя, как весь целиком проваливался между её грудями в сладостном ублажении страсти и полном извержении похотливого вулкана своего!..
Вот напасть-то! И ведь после этой встречи дома ничем не мог больше заниматься, ни о какой спасительной молитве даже и не помышлял... Перед мысленным взором стояла только картина увиденного у соседки, и куда ни бросал взгляд свой, за что ни брался, чтобы делом заняться, но везде и во всём видел эти впечатлившие до умопомрачения груди и глаза, которые так и говорили, так и шептали с женской наглостью сочной красавицы: "бу-удешь ты мой, парниша, как миленький будешь мой, ибо я для этого и приехала, истосковавшись по ла-аске мужской, а тут в деревне можно и не сдерживаться...".
Ужас какой-то!..
И спрятаться-то было невозможно никуда от похотливого вожделения и чтобы не натыкáться на внучку соседки, куда бы ни пошёл, чем бы ни занимался... Она словно преследовала меня и в мыслях и наяву, возникая, как привидение, проницаясь сквозь самые толстые стены...
Невозможно было работать в огороде, так как соблазнительнице как раз в это же время тоже нужно было помогать бабушке своей с прополкой, да к тому же и загорать в купальнике, больше похожем на шнурки, хоть в огород не выходи...
О купальне я и помышлять не стал, предвидя, какие неожиданные встречи могли возникнуть, и чем всё могло обернуться...
Приходилось довольствоваться обливаниями дождевой водой из бочки для полива.
Но я, паршивец этакий, вроде бы и старался преодолеть похоть, всё-таки помня о предупреждениях Святых Старцев, писавших, что женщина-соблазнительница - это прямой путь в ад, куда я совсем не хотел попадать, но в то же время, обида за плотскую неудовлетворённость в столь сравнительно ранний мужской возраст, и ещё, видимо, тоска по женщине, как Дух тоскует по Материи, в которой только и созерцает себя, заставляли видеть в соблазнительнице не только развратную Лиллит...
Да, я был недоцелованный и недоласканный Женщиной, которую, прекрасно это знал и чувствовал в себе, был способен боготворить, восхищаться ею, но лишь ВМЕСТЕ устремляясь в Дали Беспредельные и ВМЕСТЕ Творя Миры и, как Адам с Евой, населяя их Детьми своими с Благословения Божия в Вере, Надежде, Любви и Мудрости!..
Может, потому, порой исподтишка поглядывя через забор на красавицу в огороде, особенно, когда она наклонялась, я раздваивался, испытывая ужас и даже отвращение к похотливой развратнице и, вместе с тем, восхищаясь прекрасными чертами её красивого лица, великолепными длинными волосами, красивой фигурой и просто упоительной женственностью, благоговел, как пред иконой прекрасной Богородицы, Проявляющейся Женской Силою в бесчисленных формах Материи...
И это раздвоение было очень болезненно для души моей, что отражалось плохим самочувствием, когда внутренняя борьба между Божественным назиданием и животными вожделениями предвещала лишь всё увеличивавшуюся трещину внутри меня, неизвестно, чем грозившую обернуться...
Быть может, и сразу не устоял бы в искушении, но внутри меня что-то всё время ныло и ныло, пытаясь достучаться до моего маленького наглого "я", пытаясь подсказать что-то такое, что им забылось, но что было ценным, необходимым, жизнетворным для души моей грешной...
Именно это что-то заставляло бросать работу на огороде и прятаться в доме, отвращало от купальни и заставляло обливаться холодной водой из бочки, или в ближайшее воскресение бежать в соседнюю деревню и даже пасть на колени перед грозным батюшкой с покаянными изливаниями о грехах своих, и в похоти в первую очередь!..
Батюшка, конечно, для порядка щёлкал и скрипел зубами, внимательно и, как мне показалось, очень заинтересованно выслушивая мои слишком откровенные тирады про соблазны похотью, и хотя очень громко отпускал мои грехи, перечисляя их во всеуслышание, что при этом уши мои длинные краснели и вяли, но никакие его Благословения не помогали, и я просто боялся возвращаться обратно домой, чтобы опять не увидеть соблазнительницы, вилявшей бёдрами везде, где только я ни оказывался, куда бы ни посмотрел...
Дошло до того, что я боялся ложиться спать, так как, когда закрывал глаза, сразу видел, как на экране кинотеатра, картины развратнейших оргий, что даже мне, взрослому мужчине, стыдно было!.. Поразительнее всего, что этих видеофантомов я не придумывал, но ОНИ БЫЛИ ЧУЖИМИ, и это чувствовал...
Никогда бы не поверил, что такое возможно, если б кто рассказал... Именно тогда мне ясным стало, что такое инкубусы, или просто бесы похоти, и как они действовали на сознание человеческое...
Глава 39
...Я был здоровым во всех отношениях мужчиной и, конечно, люди по-свόему понимали моё отшельничество, особенно, что игнорировал всяческие отношения с женщинами. В деревне такое поведение мужчины не воспринимается, как нормальное. Хуторские бабульки, естественно, были не в счёт.
Но я не стал никому объяснять, что моё воздержание от интимных отношений с прекрасной половиной Человечества было продиктовано не обидами из-за неудавшегося брака, не подавленностью из-за разочарования в жене, как друге и сподвижнице, тем более не по причине каких-то физических недомоганий и, уж более того, не из-за какой-то дурацкой ориентации не в ту степь сексуальных вожделений...
Всё-таки, и это надо особо подчеркнуть, меня очень занимало и волновало, что пустое разбрасывание своего драгоценного семени лишало мужчину многих преимуществ в Духовной жизни!..
Во всех Учениях Света и даже в религиях, не взирая на непристойное поведение некоторых священников, всегда особо подчёркивалась необходимость воздержания. И мой любимый Учитель Иисус во Христе, внешний печальный образ и внутреннюю Духовную Силу которого я воспринимал всем Сердцем своим, даже желая тайно, надо честно признаться, быть похожим на него своей личной жизнью, был целомудренным, как бы ему не приписывали невежды невозможную плотскую связь с Марией Магдалиной...
Но для меня образ Учителя не обрамлялся пустозвонным христианством. Его образ для меня не определялся каноническими религиозными представлениями, хотя и представлял себе, конечно, совсем не лощёным "новым" современником, разъезжающим на внедорожнике среди паствы своей...
В действительности, как самому было любопытно в том признаться, Учителя я воспринимал, как настоящего, закалённого не только внешними обстоятельствами, но и без каких-либо компромиссов Духом сильного мужчину в первую очередь!
В моём представлении он был скитальцем по миру, как когда-то и я скитался, не взирая на трудности пути, опасные встречи со зверями и людьми, невзирая на погодные и физические препятствия...
Он был мудрец в отношениях с людьми, и это было написано на его строгом мужском, обветренном и загорелом лице...
Его лоб часто покрывался сеткой мелких морщин, что указывало на его мощный интеллект, а взгляд был проницательным до самых потаённых уголков души человеческой...
Но главное, что в моём представлении, Учитель был ровно безмятежен к любым искушениям, и не только плотским... Он мог переносить не только физическую боль, не моргнув глазом, но и любые нападки на своё человеческое достоинство, как слон не обращает внимания на тявканье потешной собачки...
А уж плотские вожделения, конечно, его не касались и не задевали, как не смешивались между собою масло с водою!..
Именно таким я видел внутренним чувством Духовного Учителя своего, непревзойдённого Авторитета, ежесекундно предстоя пред его всевидящим взором, где бы ни находился, у Алтарика своего домашнего на Молитве, в храме нашем приходском или просто сидя в скворечнике с опущенными штанами...
Это всё к тому, что приходилось мне читать в определённой литературе, что долгое и сознательное воздержание от интима с женщиной, но при этом неизменно устремляясь всеми помыслами своими к Творцу Мироздания в непоколебимой Вере и Жертвенной Любви ко всему живому, позволяет мужчине достигнуть неких Духовных Высот. И тогда он приобретает какие-то Дары от неведомого ему дотоле Духа Святого, естественно отражающиеся не только нетрадиционными человеческими или, скорее, Божественными способностями, называемыми людьми чудесами, но и формированием Жизни вокруг себя в Красоте и Гармонии!..
Вот-во-о-от, не чудеса со способностями, а именно какие-то Духовные Высоты было тем нечто, что кое-как, из последних сил оберегало меня как от срывов в скотской похоти с женщинами, как от рукоблудия наяву, так и от неосознанных поллюций даже во время сна!..
Ибо для меня не только Постижение Вечного и Беспредельного Мироздания было важнее всех временных плотских вожделений, но и сам процесс становления на Путь Восхождения и само Продвижение по нему доставляли Радость душе моей неописуемую!.. А этого терять я, честно признаюсь, ну никак не хотел и всё тут.
Вот почему я знал, что искушения похотью были посторонними, извне, потому, что видеть мне приходилось такие бесстыдно развратные картины, которые я при всей своей фантазии не мог бы придумать... Стоило мне только зажмуриться - и начиналось!..
Правда, трудность преодоления искушений заключалось в том, что я, скорее всего, ещё не был полностью свободен от интереса к Женщине, но не как развратнице, а как Сподвижнице своей, отражающей мои идеи, согласованные с Богом ради гармоничной Жизни в любой плотности Материи...
Быть может, спасало лишь то, что при всём том ужасном гипнотическом информационно-энергетическом похотливом навале на моё сознание, отвлечённый интеллект мой всё же находил себе заботу в попытках сообразить, каким именно психическим механизмом получалось мне видеть СОВСЕМ ЧУЖИЕ мыслеобразы, тем более столь пошлые прямо-таки до отвращения?.. И какая невидимая простым глазом сущность до такой степени яро их пихала в сознание моё?..
Вот так Опыт, чему, надо признаться, я отдавал должное!..
Как ни было бы странным, но не Молитва и не батюшки Благословения, а именно мой собственный исследовательский интерес и восприятие происходившего со мною, как некий психический эксперимент, кое-как ослабляло воздействие на меня чужими похотливыми мыслеобразами, и я успокаивался не только душою, но даже соответствующим органом моего мужского тела.
Чтобы укрепиться в безмятежности, прочитывал наизусть выученный защитный девяностый псалом из Библии не менее трёх раз и потом быстро засыпал. Но на следующий день всё начиналось сначала.
И подозревал я, что просто так искушения не прекратятся, что они будут усиливаться, приближая к кульминации, развязка после чего могла быть совсем непредсказуемой...
Так и получилось.
До невозможности соблазнительная внучка соседки, видимо, потеряв надежду дождаться активных действий с моей стороны, решила сама начать наступление на мою воздержанность.
Скорее всего она сообразила своими куриными мозгами опытной блудницы, что я относился к тому типу мужчин, которые в отношениях с женщинами никогда не предпримут первый шаг к какому бы то ни было сближению, телесному или даже просто дружескому.
Следовательно, первый шаг пришлось ей самой сделать...
Сперва этот шаг выразился, как, должно было мне и, естественно, бабушке её, со всеми остальными языкастыми хуторянками показаться, как наши случайные встречи у общественного колодца, когда мы ― ах, ах надо же, здра-асте! ― умудрялись прийти в одно и то же время...
Мне, ес-с-стественно, не составляло труда, как джентльмену, помочь ей набрать вёдрами воды с помощью неудобного крюка, чтобы тут же и удалиться, пока она, с непривычки, приноравливалась к коромыслу.
Тогда, пользуясь тем, что мы были соседями через забор, и я к бабушке её по вечерам обычно заходил за козьим молоком, внучка решила полулитровую банку приносить мне сама...
К счастью для меня, в первую её попытку таким образом сблизиться, я как раз застрял в соседней деревне в ожидании автобуса, на котором должна была приехать одна из наших бабулек-хуторяночек, чтобы помочь ей донести до дома покупки, обычно составлявшие изрядное количество всевозможных пакетов и мешочков, так что банку с молочком нашёл я на крылечке с камешком на крышке...
Тогда соблазнительница решила сама поехать в районный центр за покупками, чтобы я также помог ей принести сумки из деревни через лес, о чём попросила меня её сердобольная бабушка, спозаранку возникшая на пороге моей хижины, когда ещё и петухи-то в курятнике, сбив подушки, только на другой бок переворачивались.
Но именно в тот день к обеду прикатил к нам, скрипя рессорами и простужено кашляя выхлопной трубой, видавший виды грузовик лесхозовский, до отказа, как дровами, гружённый рабочими, и под чутким командованием лесничего с носом цвета спелой сливы. Они привезли с собой обычную для жаркого лета новость, что где-то горел наш лес, и я, преисполненный, как водится, патриотическими чувствами, поехал с ними тушить пожар, где благополучно и задержались до следующего утра...
Так что покупки соседской внучке пришлось тащить на собственном горбу!
И всё время, скорее всего неспроста, так и получалось, что остаться наедине соблазнительнице со мной ну никак не получалось...
Видимо, самому Провидению важнее было сохранить мою целомудренность!..
Однако, как соседка-бабулька сумела непрошенной возникнуть в моей хижине, так, видимо, такое же свойство материализации передалось по наследству и её внучке, когда одна-а-ажды тё-ё-ёмной, грозою дождливой но-о-очечкой я проснулся от того-о, что заскрипела открываемая дверь, и в проёме на фоне проблеска молнии увидел женский силуэ-э-эт...
Глава 40
...Сначала я подумал, что спал, но потом сообразил, раз так подумал, значит, происходило всё не во сне...
Когда же прекрасный силуэт юркнул под одеяло в мою постель, и я даже вздрогнул от холодного, как у лягушки, тела, прямо-таки внаглую прильнувшего ко мне, о сне не могло больше быть никакой речи!..
Испугался ли я спросонья, или возбудился похотью? Отнюдь ни то и ни другое.
Что-то подсказывало мне, что к тому всё шло, тем более, что я часто забывал накинуть на ночь дверной крючок изнутри ― воровать нечего было у меня и врагов не было, которых надо было бы опасаться...
Но зависело только от меня самого, как отреагирую на столь интимную ситуацию...
А лежал я, как бревно, неприятно ощущая, как от прикосновений холодных ладоней соблазнительницы по всему телу моему пробегали мурашки... Почему-то у меня было такое чувство, что подобная или даже эта самая ситуация уже когда-то происходила со мною, но не в этой жизни, что ли!.. И чувствовал также, скорее даже знал уже, какое будет моё поведение, даже уверен был, что именно так и случится...
Видимо, потому мне показалось, что спустя какое-то время, женщина была удивлена отсутствием у меня внутренней реакции на очень даже соблазнительные её телодвижения, хотя, как рукой она удостоверилась, с внешней реакцией мужского телесного органа у меня всё было в порядке. И тем не менее...
Я сам был удивлён собою, ибо впервые испытал отчуждение к своему телу и его ощущениям от прикосновений женщины... Это состояние было слишком непривычным и неожиданным. Я чувствовал, что Суть моя истинная игнорировала маленькое животное "я", сопротивляясь реакциям телесных ощущений от чужих, именно ЧУЖИХ прикосновений, даже когда молодуха со всей женской страстью стала всего меня целовать...
Было ли мне неприятно? Скорее безразлично и даже обременительно, но при этом понимал, что соблазнительнице не сообразить было разницу между реакцией телесного органа здорового мужчины, внимательно наблюдавшему за ситуацией, и действительным трезвым отношением его сознания к происходившему.
И лишь когда этот самый, неоднократно ею бесцеремонно проверяемый, внешний орган смирился отвлечённому сознанию моему, улёгшись, наконец, спать дальше, женщина вдруг застыла в движении, видимо, гадая, что случилось со мною и как ей дальше быть...
Надо признаться, и мною овладело чисто спортивное, быть может, даже подленькое любопытство, что же дальше-то будет?!..
И вдруг, в этот момент вместо сидевшей рядом со мною женщины, голый силуэт которой был хорошо различим в предутренних сумерках, пробивавшихся в окошко, я увидел некое жуткое существо с разверзнутой клыкастой пастью!..
Оно извивалось в бешенстве, брызгая слюной и бросая на меня ненавидящие взгляды красно-огненных глаз своих, готовых прожечь меня насквозь!.. Когда пасть этого существа особенно широко разверзалась, будто пытаясь проглотить меня, то в глотке его возникали не менее неприятные образы многочисленных существ всевозможных форм, среди которых очень явно почувствовал присутствие уже знакомых мне "брателлы" и художника-эзотерика с кинжалом, пытавшихся подобраться ко мне отнюдь не с добрыми намерениями!..
Невозможно определить течение времени подобных созерцаний, которые в сложные минуты моей жизни возникали непременно, как будто специально возбуждая к Молитве и Покаянию, чему я, к счастью, всегда был рад...
Потому и в тот раз я не стал шарахаться в страхе, но со всей волевой силою, насколько был к тому способен, про себя ВСЕМ СЕРДЦЕМ стал молиться и просить Защиты Всевышнего от столь опасного искушения!..
Надо сказать, что стихийно огненная Суть моя проявлялась слишком бурно, и я всегда опасался, что при любом интересе и устремлении она могла выйти из под-моего контроля и превратиться в неуправляемую животную страсть, обычно приводящую душу человеческую к необратимым разрушительным последствиям!
Подозревал я, что если бы увлёкся, например, хмельными напитками, то скорее всего превратился бы в алкоголика...
По этой причине опасался и огненной страсти своей к посторонним женщинам, что могло привести ― и очень даже явно предчувствовал это! ― к так называемому "наказанию" Божиему, которое могло отразиться какой-нибудь жуткой болезнью или полной моей деградацией, как индивидуальности...
Как в бытность свою эзотерик со стажем, прекрасно знал я, и даже не по книжкам, а личным Опытом созерцания, что как альтруистичное чувство, так и эгоистическая человеческая страсть имеют информационно-энергетические образы-голограммы. И они по законам Материи привлекается к подобным же субъектам их излучающим.
Так что, в телесно-соблазнительной внучке соседки увидел отражение всего лишь СОБСТВЕННОЙ неизжитой животной страсти жутким голографическим образом, от которого мне нужно было очищаться и избавляться также, как и от всё ещё проявлявшегося во мне МОЕГО животного интереса физическим образом "брателлы" лишь к материальному и потому безбожному существованию.
Да и эгоистичный ментально-книжный и не менее безбожный эзотерик не был изжит окончательно и продолжал сидеть ВО МНЕ, не давая с лёгкостью подчиняться Воле Божией, даже заставляя противостоять какому-то Предначертанию от Него, что и проявилось приблудным художником, который, как пришлось увидеть, на хуторе отнюдь не Бога и не Беспредельности Жизни искал, а приплёлся к нам с более банальной и привычной для этого Мира целью...
Понемногу, исподволь мне стала открываться поражающая воображение Тайна земного Бытия!..
Чувствуя Сердцем, тем не менее, я по привычке ещё пытался уцепить её рассудком, чтобы подтвердить всё ещё туманные, как бы витавшие вокруг меня догадки конкретикой мысленных представлений, чтобы выразить их словесно, правда, не знал тогда ещё ― зачем?..
Лёжа с закрытыми глазами, старался как можно дольше удержать в себе поразительное чувствование содержания внешне соблазнительной, но внутренне очень даже холодной внучки соседки, этакой городской "бизнес вумен", устав от которых западные мужчины кинулись в Россию в поисках нормальных домашних и тёплых женщин, ещё умеющих исполнять главное предназначение Женщин от Бога - поддерживать и отражать своих мужчин, быть им Музами...
Но это только одна сторона некоторого постижения Тайн Бытия в ту ночь...
Другая, что постепенно стал я понимать свою связь с людьми, которые окружали меня или непредсказуемо появлялись в моей жизни...
Вспоминая живую людскую Пирамиду с Юношей и его Девушкой на вершине, что мне уже довелось созерцать, я, наконец, не умом фиксировал её реальное существование, но как бы сам становился этой Пирамидой, чувствуя любые, приятные и неприятные движения сознаний её обитателей, которые И БЫЛИ МНОЮ и Я БЫЛ ИМИ!..
И тогда вспомнил, как не все, а лишь определённые люди в храме держали Иконки с Образом Седого Дедушки, показавшегося мне живым!.. А потому, одни люди в этой МОЕЙ Пирамиде были позитивами, а другие негативами, и одни устремлялись Вверх во Благодать Бытия в Духе Святом чистотою помыслов своих и святых стремлений, а другие тянули вниз корыстно животными интересами!..
Как же я мог и должен был относиться к тем и другим, если все они были МНОЮ?!..
"Неужели Предначертание моё навсегда связано с этой Пирамидой множества людей?.." - пронзила меня мысль.