... Все остальные козлята браво толкались вокруг тазика с молоком, стараясь побольше пространства себе отхватить, чтобы вволю напиться, а больная козочка так и стояла безучастной ко всему, упёршись в валенок мой...
Терпел, сколько мог, но уходить всё равно надо было. Не ночевать же из-за неё.
Я осторожно встал и, пожелав соседке спокойной ночи, подошёл к двери, когда услышал её голос: "Погляди"...
Оглянувшись, увидел, как больная козочка, еле переставляя ножки, медленно направлялась в мою сторону... Тут уж я не смог сдержаться и опустился на колени, дожидаясь, пока бедолажка подойдёт ко мне...
И такая жалось к бедному животному взыграла во мне, что, будучи взрослым мужчиной, повидавшим суровую жизнь дальних странствий и всякого насмотревшийся, не смог сдержать эмоций, нахлынувших столь мощной волной, что, когда козочка уткнулась мне в живот и застыла в ожидании, я обнял её, сам зарылся пингвиньей рожей своей в шёрстку её, и с тихими рыданиями стал молить Всевышнего ниспослать Благодать целительную Духа Святого в это бедное невинное существо!..
А потом встал и ушёл, чтобы соседка не увидела моих слёз...
Пока шёл в темноте домой, успокоился, уже по привычке созерцая необычные всполохи Света вокруг себя.
"Ага-а-а", - почесал я бороду свою, - "Юноша-то Светлый мой на месте, со мной неотлучно, в футляре плоти нашей теперь совместной...".
Однако, дома лечь спать сразу не удалось, так как следом пришлёпала соседка, от которой только что ушёл, чтобы, преисполненной Радостью, сказать мне, что козочка-то больная после моего ухода подошла к тазику с молоком и спокойно попила, и даже отрыжка появилась у неё!
"Неужели?!" - порадовался и я Радости соседки. Но не пошёл смотреть, как бы она ни уговаривала меня. Ну выздоровела, так и Слава Богу. Мне очень хотелось спать... Завтра тоже будет день, и никуда козочка не денется...
Правда, никак не мог заснуть. Скорее всего, возбуждение Молитвой не прошло окончательно, и я лежал в состоянии, когда человек Душою видит уже Там, но ещё пребывает и даже слышит тут, во плоти земной...
Это состояние между сном и явью мне всегда трудно было переносить, но совсем не болью.
Когда появился Свет Юноши, устроившегося во мне, и я замечал его Сияние вокруг себя, у меня, прежде чем полностью отключиться или заснуть, появлялось ощущение невыносимой щекотки как бы изнутри тела моего!..
Тогда я начинал ворочаться, не находя себе места и не в состоянии уснуть, будто кто прямо-таки сознательно препятствовал тому. На самом деле, так оно и было.
И в тот раз вскоре увидел перед собой Светлого Старца с Копьём в руке, который, видимо, давно ожидал покόя моих мыслей, чтобы коснуться остриём моего лба над переносицей, и в этот момент в том месте я ощутил очень сильное щекотание, тоже изнутри!..
Пока я разбирался со своими ощущениями, Старец растворился, прямо как в голливудском блокбастере, а я услышал чей-то приятный, но строгий голос: "Береги Глаз Сердца твоего"...
"Какой такой ещё глаз?" - мелькнул вопрос. Но кроме ощущения щекотки, заметил между глазами своими расширявшееся изумрудного цвета шарообразное свечение, которое постепенно становилось прозрачным, охватывая меня, или я сам вроде как растворялся в нём... И вдруг увидел!..
Сначала не понял что именно, поражённый тем, что прекрасно осознавая, что не спал и ощущал своё тело на постели, специально для удостоверения шевеля пальцами рук и ног, тем не менее, очень ясно и в мельчайших подробностях созерцал какое-то Пространство, вроде бы известное, но как-то иначе мною воспринимаемое, что ли...
Я как будто парил над землёю, медленно переносясь поближе туда и к тому, куда и над чем сосредотачивалось моё внимание, и это получалось так естественно и легко, было так здорово ощущать себя всемогущим в своих перемещениях, что от Радости прикосновения к нечто удивительному, я готов был кувыркаться в полёте, как из клетки выпущенный на волю голубь!..
Но постепенно более серьёзный интерес стал преобладать, и потому внимательнее пригляделся к тому, что созерцал.
А видел я, как сообразил наконец-то, нашу деревню за лесом... Во-о-он наш храм, узнавал улицы, дома и даже видел людей... Но подумалось мне, почему же тогда светло там, когда сам я не забывал, что во плоти-то лежал в темноте ночи?..
И сразу будто кто проговорил во мне вполне осязаемым голосом, что, мол, Время другое...
Аг-а-а, Время, значит, другое, а какое: прошлое или будущее, а-а?!..
На сей вопрос было труднее найти ответ, и я сам попытался сообразить, приглядываясь и выискивая знакомые приметы, чтобы сопоставить уже известные мне события с ещё неизвестными, и тем самым определить между ними интервалы Времени...
"Так, так, так... Вот", - вспомнил я, - "вчера подвезли к храму доски и сложили их у ворот...".
И как только появилась эта мысль, сразу фокус переместился в сторону храма, а я ощутил себя как бы пикирующим одним только взглядом в сторону ворот и вдруг застыл над ними, обалдевший от того, что увидел...
Около досок стоял какой-то бородатый пингвин косолапый в валенках и шапке-ушанке, видимо, примериваясь, какую доску взять... Потом стал их перебирать, выбрал одну широкую и, кряхтя и запинаясь, поволок её к храму... И почему-то этот пингвин мне кого-то напоминал...
Ба!.. Так это же я сам!.. Ну и красаве-е-ец лапчатый, ей богу...
Но когда эмоции от того, что увидел, улеглись, стал соображать, что не иначе, как созерцал Будущее, так как если доски подвезли вчера, а пингвин, то есть я сам, только начал их перебирать, то должно это было произойти завтра... Неужели именно так и будет?!
Однако, усиленные рассуждения мои над тем, что увидел, каким-то образом повлияли на качество созерцания, и постепенно всё растворилось, будто ничего и не было, а я очнулся в темноте хижины своей, только в памяти сохраняя то, что пришлось каким-то образом видеть...
Я понимал, что это было совсем иное Зрение, чем даже то, с помощью которого мне уже не раз приходилось видеть хотя бы те самые отвратительные голограммы качеств сознаний людских.
Скорее всего, то, что пережил, можно было отнести к раскрытию того самого "Третьего Глаза", о чём столько читал, который, быть может, и имелся ввиду, как "Глаз Сердца" моего?..
Во как!
При этой мысли вдруг ощутил, как Сердце моё забилось сильнее и чаще, на какое-то время даже перехватило дыхание и тут же брызнули слёзы из глаз...
Такое состояние, которое я бы определил, как сильно эмоциональное, продолжалось какой-то миг, не более пары секунд, но в тот же момент я заметил также, как из меня, как бы с обеих сторон будто что-то выплеснулось или сверкнуло, этакое светящееся!..
И в то же время, я чувствовал, что всё произошло как бы помимо моей воли...
Пока размышлял о том, всплеск сердцебиения повторился без какого-либо усилия с моей стороны, но со всеми предыдущими симптомами моих ощущений и визуального восприятия вспышки света...
Но ведь это были не мои эмоции, вернее, не по моему желанию!. Неужели это мой родной большой "Я" так баловался? Не чем заняться ему, что ли?..
Сообразив это, и больше не дождавшись повторных ощущений, я попытался сам сделать то же самое, то есть молниеносно возбудиться эмоционально, но ничего не получалось.
Тогда подумал, что надо о чём-то помыслить таком, что меня растрогает, но меня ничего такого не возбуждало...
Тогда я стал молиться Всевышнему, как обычно, стараясь не отвлекаться и следить за сюжетом Молитвы.
Пока молился, постепенно распалялся Сердцем и заметил, как в темноте над головой моей, чуть правее, появилось не просто обычное уже для меня бело-голубое свечение Юноши, а нечто более светлое и золотистое... Постепенно и с левой стороны над головой появилось свечение, более матовое, но я не стал рассуждать о том...
Однако, когда в конце Молитвы глубоко вздохнул, задержал дыхание и громким голосом долго произносил завершающее "А-а-ами-и-инь!", то оба свечения над головой вдруг слились воедино и засияли так сильно, что образовался Шар, и в нём я увидел Крест!..
Глава 52
... Шар с Крестом опустился, объяв меня своим Светом, а я лежал и дивился тому, что происходило, при этом стараясь удержать Сердце, чтобы не выпрыгнуло наружу от нахлынувших Чувств Радости и Умиления!..
Только потом уже, когда рассудок смог анализировать ночные события, я всё силился понять, почему же всё-таки на мою долю выпало столь необычное, что, расскажи кому, то объявили бы одержимым бесом гордыни, а то и просто психопатом?..
Ну никак не мог я умом своим земным признать достойным себя таких явлений и видений, что на долю мою, одного человека могло свалиться тако-о-е, о чём другие за всю жизнь свою при всём честном эзотерическом образовании не узнают и тем более не испытают!
Быть может, кому-то мои видения и явления мне показались бы "fantasy", или просто галлюцинациями, даже обманом, но для меня именно такая жизнь была в Радость и Смыслом существования вообще, а мнение остальных, как говорят, "по барабану"...
Даже боялся думать или сделать что-то не так, чтобы не потерять не столько Свет, но именно возможность такого удивительного общения и созерцания, без чего, как мне уже представлялось, я не смог бы жить дальше и просто бы умер от тоски!..
Без Радости общения с теми, кто, как я чувствовал всем Сердцем своим, столь любвеобильны и участливы к людям, теряли смысл земные интересы, как бы сыто и сладко ни жил, какой бы кайф не испытывал, какая бы красота ни окружала...
Но в тот поздний вечер, окружённый Светом Шара, я, видимо, задремал или впал в полузабытье, даже во сне не переставая ощущать себя в Сияющем Блаженстве!..
Иногда я то ли в себя приходил, то ли просыпался, и тогда видел, что всё помещение хижины было освещено удивительным Светом и в ней какие-то Светлые Люди бродили...
В другой раз по обеим сторонам рядом с собою увидел стоявших... Даже не буду говорить: не поймут и не поверят!..
Однако, когда утром проснулся, чувствовал себя необычайно бодрым, так что скакал я по свежевыпавшему снегу в деревню поработать в храме, как весёлый жеребёнок, оставляя за собою косолапые следы.
А жизнь рутинно-земная продолжалась, и для меня уже была до того тягучей своим медленным течением времени в последовательности событий, что как бы я ни пытался уговорить себя, что при каждом деле необходимо находить изюминку творчества и радоваться даже мизеру, ну не мог не тосковать по Общению с Индивидуальностями Тех Миров...
Мне ещё не получалось при любом деле одновременно находиться в миру и Там, хотя и пытался.
Но только каждый вечер, после защитной Молитвы перед Алтариком своим на ночь, я ложился, наконец, на кровать, расслаблялся телом и успокаивался мыслями, чтобы вновь и вновь испытать Блаженство Единства в Свете моего большого "Я" со Светом Сущих иных Миров, быть может, кое-чего и любопытного подгляде-е-еть...
И так постепенно я научился в любое время возбуждать, или вызывать, в себе сердечный импульс того самого Чувства, которое мгновенно проявляло Вспышку Света, как бы фонтаном брызгавшего из меня одновременно во все стороны!..
Правда, для этого необходимы были конкретные усилия и умение, но в первую очередь, конечно, определённое качество Сознания, то есть Способность, которая, как я чувствовал и понимал, даётся далеко не каждому и только после множественных Испытаний на отсутствие корысти...
Потому я дорожил полученным Даром, но мне и в голову не могло прийти, что его нельзя было хранить без применения!..
Но не всё сразу осознаётся.
А время текло неумолимо. Журавли осенью улетали и опять возвращались к нам весной...
Я также суетился по хозяйству на своём участке, к тому же круглый год по воскресным дням и религиозным праздникам лихо звенел на всю округу колоколом, созывая звоном и ликующей душой своей ближнее и дальнее население на Общий Молебен к Богу нашему!..
...Как-то хитроумно болтаясь на верёвке под колоколом, будто скучающий попугай Кеша в клетке, с высоты колокольни, к своему удивлению, заметил, как по улице шествовала знакомая цапля... И ещё больше удивился, когда она, приняв образ знакомого художника-эзотерика, завернула в наш храм!..
"Во птичка-то какая", - подумал я, - "чего это ей в храме понадобилось? Неужто в христианина перевоплотилась эзотерическая тварь Божия?.."
Кубарем спустился с колокольни и влетел в зал, ошпариваясь собственным любопытством...
Утю-тю-тю-тю-ю, кое-как затормозил я, чуть не столкнувшись с батюшкой, елейной улыбочкой взиравшим на художника... Вот так новость!..
Прикидываясь сильно набожным, я шарахался вдоль стен, поглядывая на беседовавших, силясь угадать, что могло привлечь друг к другу подобные особы?
Невозможно было даже прикинуть, что эзотерик в Бога христианского уверовал.
"Скорее всего", - подумал я, - "художник попытается вправлять мозги нашему батюшке", - и я с восторгом предвкушал первую реакцию у того.
Но не тут-то было.
Они мирно побеседовали и, о чём-то договорившись, разошлись в разные стороны, если батюшка, конечно, готовиться к Литургии, то меня прямо-таки крайне заинтриговало, что художник купил несколько свечек и с очень даже умиленной гримасой на птичьем лице своём подходил к иконам, ставил свечи, даже крестился Знамением и ― обалдеть! ― лобызал святые Образы...
Люди постепенно наполняли храм и, наконец, прозвучал голос батюшки "Благослове-е-ено Царство Отца-а..." и так далее...
Я не относился к тому числу пусть даже искренне верующих людей, которые не пропускают храмовых Обрядов и отстаивают их по всем правилам, как положено, что не придерёшься.
Если мне хотелось на данный момент молиться, я это делал со всей Искренностью и полной самоотдачей, особенно в храме, а не прикидываясь богобоязненным, дабы кто чего не подумал обо мне.
Но если я не был расположен к молитве, то никакая, пусть самая божественнейшая Литургия с места не сдвинет души моей.
Потому и в тот день, как мне показалось, скорее всего, я отмолился на колокольне, звеня колоколом и радуясь Жизни от одного созерцания красот природных!..
Не желая прикидываться, и быть мишенью для вечно фыркавших богомолок, я осторожно вышел из храма во двор и, в ожидании конца богослужения, чтобы, как положено, прозвенеть о конце Литургии, присел на скамейке у забора...
В этот момент к храму подъехал микроавтобус и из него группа людей, мужчин и женщин, выгрузилась на обочину. Оправив примятую одежду, они медленным шагом, озираясь и любуясь архитектурой, направились мимо меня к храму.
"Обычные городские, считающие себя верующими люди", - подумал я, - "только из породы тех, которым неймётся посещать разные храмы, будто в них Бог, в Которого верят и Которому молятся, тоже разный".
Но вдруг Сердце моё сильнее заколотилось, и я внимательнее присмотрелся к прибывшим людям, почему-то взглядом упёршись в лицо женщины, в тот момент накидывавшей на голову платок...
Глава 53
... Что-то это лицо мне напомнило, но сразу рассудком не смог определить, что именно...
Зато Сердце бушевало с такой силой, что я чуть ли не подпрыгивал на скамейке, как лягушка!..
Но и женщина словно застыла в стоп-кадре, когда наши глаза встретились...
Мы пристально смотрели друг на друга, и у меня возникло ощущение, что Сердце моё всё же выскользнуло из груди и, как в замедленной киносъёмке, полетело к женщине, и по мере приближения, давным-давно позабытое Чувство наполняло его такой силой, что оно раздувалось, как воздушный шарик...
Невозможно словами описать, какие ощущения при этом испытывал я, сидя на скамейке, вбирая в себя изумительно благоухающие запахи чего-то такого, что заставляло глотать слюну, словно предвкушая нечто наивкуснейшее... И оно было как свежее печенье с мёдом, которое запиваешь парным молочком, а оно тает во рту от одного нажатия языком к нёбу и само стекает живительной Сомой внутрь тела, наполняя его такой Благодатью, что дух перехватывает, и ощущаешь себя лёгким, парящим, как пушинка, возносясь вверх в потрясающую Беспредельность всего только самого распрекрасного и приятнейшего!..
Но Сердце моё подлетело, наконец, к женщине и стало её облетать, словно оглядывая с головы до ног, будто осматривая, и при этом восхищаясь всеми прелестями её удивительного тела, облачённого в прекрасное длинное платье какого-то изумительного цвета восходящего летнего Солнца!..
Ну всё было внешне именно так, как могло обрисовать только моё искушённое воображение женщину, которая могла бы мне понравиться, которую я представлял, как свою неизменную Шакти!.. И эти золотые волосы, ещё не прикрытые платком, прямо-таки чувствовал, источали запах всех цветов на лугах полей и лесных лужаек наших!..
У меня дыхание остановилось, и я словно умер или наоборот, только вновь рождался... Я не шевелился, боясь потерять это Чувство неописуемой Благодати от одного взгляда на прекрасную женщину... Прекрасную женщину?..
Именно!.. Именно её, мою Прекрасную Женщину, которая являлась мне, почувствовал я в женщине с платком в руках!..
Может быть, даже не внешне плотью похожую, но именно Внутренне, через глаза передававшую свои импульсы такой мощи, что Сердце моё уже не могло оторваться от неё!..
И когда кто-то из прибывших окликнул женщину с платком, и она как бы очнулась и медленно пошла дальше, я последовал за своим Сердцем, так и продолжавшим парить вокруг неё...
В храме Литургия ещё только набирала силу, люди молились, осенялись и кланялись, а душа моя парила по храму, следуя за Сердцем своим, привязавшимся к удивительной женщине, которая поочерёдно зажигала свечки и, прежде чем поставить их, застывала на некоторое время, видимо, в Молитве... И я заметил, скорее почувствовал, что она не прикидывалась верующей, что она умела молиться и, судя по мокрым щекам её, даже до слёз... Она была Верующей!..
Что-то было в этой женщине такое, что исключало во мне какие бы ни было скотские вожделения, не взирая на прекрасное тело её, прелести которого не могло скрыть даже широкое платье...
Глядя на неё, мне даже противно было вспомнить, что когда-то поддавался вожделениям похотливого самца.
Я глядел на прекрасную женщину, как на Икону Богородицы, Матери Мира, готовый излиться в Молитве к ней весь без остатка, раствориться в ней!..
И в этот момент во мне явно прозвучали уже слышанные слова, что у меня должна быть МОЯ Женщина... Именно моя и никакая другая...
Не знал я, кто была та прекрасная женщина в храме, откуда появилась, замужем она или нет, куда потом отправилась, но когда по залитым Солнцем лугам шёл домой и ласкал ладонями ромашки, я знал, что увидел свою Шакти, Музу свою во плоти... И ладони мои касались её, и взирала она на меня прекрасными глазами разнообразных цветов и соцветий, и ласкала меня прикосновением веток деревьев по тропинке в лесу, пела мне песни голосами птиц, и всё кругом было ею, и она была всем!..
И это была истинная Литургия Жизни, Песня Красоте и Гармонии не только всему вокруг, но и в душе моей!..
"О-о, Боги-и-иня! Ты Прекрасна-а-а! Я Люблю-ю-ю Тебя-я-я!" ― кричал я восторженно во всю глотку, кружась, запрокинув голову, и танцуя...
И ощущал и чувствовал я, как с Богиней своей сочетались мы в Едином Танце Творчества Мира нашего и Вселенной Радостью, Ликованием, Восторгом, Восхищением!..
Ка-а-ако-о-о-е-е-е Бла-а-аже-е-енство-о-о!
... Вдруг, открыв глаза, увидел я Ворона, того самого, знакомого по холму с валуном, без пера в крыле, парившего кругами над нами, но он был какой-то немного не такой, не чёрный, как бы серее или светлее, что ли...
И он тоже был не один!..
Сразу даже не поверил, подумав, что в глазах раздвоилось от несдерживаемых Чувств к окружающему великолепию, но действительно рядом с Вороном парила, как я понял, супруга его!..
Мне даже слабо стало от догадки...
Да быть такого не могло.
Годы незаметно пробегали, и набежал возраст мой, когда о чём-то этаком уже не помышляешь, довольствуясь мечтами, что, быть может, в следующем воплощении удастся насладиться СВОЕЙ Шакти и слиться с нею воедино не только в Духе, чтобы творить Жизнь новую и такую потешную и безвинную, пока маленькие...
"Ка...", - поприветствовала меня вечная ворона, когда в задумчивости подходил к дому своему, словно разбудила к реальности, - "...рррр!"...
Только пёс уже который день был вялый, ничего не ел, а больше лежал в тенёчке и глядел грустными, всё понимающими глазами...
"Ста-арость", - подумал я, почёсывая его за ухом, - "не в ра-адость...".
"Не долго и мне резвиться", - успокоил пса...
Но ворона не унималась, сидя около любимой трубы на крыше хижины... "Ка..." да "...ррр!" без конца... Чего ей надо-то, старухе пернатой, не мог понять?..
Глядел, глядел на ворону, прикрыв ладонью глаза от Солнца, и вдруг услышал гул мотора автомобильного... Обернувшись на улицу, увидел, как на хутор заруливал... Тот самый микроавтобус!..
"Да что ж это такое со мною, пингвином беззубым?!." - сердился я на самого себя.
"Не-е-т, милок, прекрасно всё понимаешь, только не хочешь признаваться", - укорял кто-то изнутри меня...
А как иначе объяснить самому себе, что просто БОЯЛСЯ...
Чего боялся-то? Да того самого, о чём столько мечтал, о чём грезил, наслаждаясь Красотою окружавшей материальной Жизни, но что всегда и невидимо сопутствовало, и что без тебя самого не существовало бы для тебя же...
Да, именно так. Я боялся ошибиться, боялся Счастья, которое в этом мире людей столь мимолётно, а потом остаются только воспоминания и жуткая, давящая сознание тоска, доводящая до края пропасти...
Уже испытал, наелся, наглотался досыта, чтобы так легко клюнуть на нечто призрачное.
И самое-то интересное, что подглядеть не получалось, как будут развиваться дальнейшие события в моей жизни... Или неожиданная возбуждённость неприятными спазмами в солнечном сплетении не давала сосредоточиться, успокоиться, расслабиться, если вездесущая и нелицеприятная Карма требовала моего, как вновь воплощённой индивидуальности, взращивавшей душу свою, самостоятельного решения, без подсказок, иначе я буду не я!
Так или иначе, но что-то жутко неприятное, тёмное, но как бы постороннее пыталось закрыть во мне все каналы восприятия Света Счастья извне, препятствовало проникновению его в меня...
И я поддавался этому что-то.
Просто взял и отвернулся, ушёл в хижину, закрылся, заперся, занавесился, лёг и накрылся с головой...
Сам себе был противен, но пытался убедиться рассудком, этим паршивым Кощеем-бессмертным СВОИМ, что разве мне до того дня плохо жилось, чего-то не хватало, был голоден или на улице жил, пинали меня, плевались и харкали на меня?!..
Да нет, нет же, но разве тишина и покой внешние лучше внутреннего беспокойства?
Зачем мне какое-то - ведал же по опыту своему - скоротечное Счастье?.. Пусть им наслаждаются другие, а я уж посмотрю, понаблюдаю и порадуюсь за них, сам пребывая в неприступном ограждении от всего непредвиденного!..
Во всяком случае, сам я первого шага к чему-то, что предчувствовал, и от Бога даже, не сделаю никогда, пусть Он Сам распоряжается моей Судьбой...
Решил, как отрубил.
Но в душе-то свербело, да так, что хоть головой об стенку, и никуда от этого не деться!.. И какое лекарство от такого недомогания душевного было? Вот именно, труд и отвлечение.
Работы хватало как по хозяйству, так и в храме, а отвлечься можно было в лесу, например, проверить, уродилась ли клюква на болотах, поискать гнездо ворона, который кружил над холмом с валуном, или понаблюдать, как лосиха наша опекала своего дитяти... Мало ли ещё как...
В одиночестве грустно, конечно, но и с людьми мне трудно было: каждый со своими тараканами и, что самое неприятное, предполагалось, что и в другом человеке, то есть во мне, такие же тараканы, а если нет, то меня всенепременно надо было ими снабдить... Я должен был мыслить и понимать по-ихнему, а иначе я был не от мира сего и только и достоин, чтоб указать мне пальцем на висок
Потому, я предпочитал общаться с детьми, ещё неискушёнными глупостями и проблемами взрослых. Особенно любил маленьких курносеньких девочек в платьицах и с потешными бантиками на головках!..
Мы часто беседовали, когда я отдыхал на скамейке во дворе храма. Боже мой, какая правильная невинность в этих детских глазёнках, какая чистая непосредственность на их личиках, какая умилительная наивность в разговоре! Вот действительно Дух Святой глаголет устами младенцев...
О чём мы разговаривали? Как обычно, кроме того, что я больше прислушивался к щебету детей между собою, иногда, слыша их, казалось бы, детские фантазии, всё же замечал при этом нечто более серьёзное и потому подыгрывал им, задавая вопросы именно о том невидимом, что для детей ещё было хорошо видимой РЕАЛЬНОСТЬЮ, пока они ещё не повзрослели настолько, чтобы заразиться вирусом неверия, а то и агрессивного атеизма.
И надо сказать, дети даже с очень большим интересом относились к таким беседам, и с большой серьёзностью рассказывали мне, что они созерцали вокруг себя, чего в действительности взрослые не могли замечать и о том знать, но что, тем не менее, мне было также известно и порой тоже видно!..
Оказалось, что вокруг детей, когда они увлечённо играли, вместе с ними бегали и прыгали разные зверюшки, c которыми те разговаривали, а я слушал их, радуясь истинно райской жизнью этих Душою своею непосредственных Ангелочков...
Но однажды, так беседуя с детьми, я заметил, как девочка лет шести, которая мне очень нравилась, и с которой мы чаще всего разговаривали и даже иногда обнимались, время от времени менялась в лице, будто что-то её беспокоило, да и была она, болтушка неугомонная, в тот день молчаливой какой-то, и грустной...
Сперва я приглядывался, силясь сообразить, что с ней, а когда спросил, она только пожала плечиками и ничего не ответила.
Но я уже ПОЧУВСТВОВАЛ за неё сильную тревогу в Сердце моём, когда заметил, что девочка всё чаще и чаще менялась в лице, как от сильной боли. И наконец, когда она неожиданно согнулась и заплакала, я бросился к ней, взял на руки и спросил, что с ней, где болит?!..
Девочка прерывающимся голоском, пересиливая себя, ответила, что её сильно тошнило, что болело в животике...
Не знал я в тот момент, да и не задумывался, почему мне в голову вдруг взбрендило отойти с девочкой на руках в сторону от остальных детей, поставить её на ножки и предложить раскрыть ротик, сунуть в него свой пальчик и пощекотать нёбо, чтобы быстрее вырвало...
К счастью, девочка полностью мне доверилась и делала всё так, как ей говорил, сам же я при этом крепко обнимал её и ОЧЕНЬ МОЛИЛСЯ, не сдерживаясь, как обычно это у меня получалось, когда сильно возбуждался, и Сердце колотилось в груди, как барабан...
Однако, девочка даже не успела воспользоваться своим пальчиком, когда спазмы рвоты прямо-таки сжали её хрупкое тельце, перехватило дыхание и было впечатление, что что-то большое и невидимое простым глазом из неё вывалилось, так как рвоты в прямом смысле не было, а потом она закашлялась и успокоилась!..
Я спросил у девочки, перестало ли её тошнить, а она, с удивлением глядя на меня, ответила, что из неё, когда открыла ротик, выпало какое-то противное существо, грязное, тёмно-коричневое и, как она выразилась, "очень плохое и злое"...
Мне стало всё понятно, и потому отнёс девочку в храм и дал ей попить Святой Крещенской Воды, чтобы закрепить её Внутреннее Очищение, а девочка, вкусно отпив из кружки, уже весело, но с уверенностью прошепелявила, что "плохое и злое" больше не сможет к ней вернуться и поставила кружку на скамейку.
Мы вышли на улицу, и остальные дети окружили нас, взирая с тревогой. Но когда девочка рассказала им, что произошло, они враз, перебивая друг друга, загалдели, что тоже видели какую-то страшилу, которая "вылезла" из девочки и убежала за ограду храма!..
Потом я ещё долго сидел на скамейке, молчаливо, наблюдая за игравшими, как ни в чём не бывало, детьми, но Сердце моё никак не могло успокоиться от пережитого страха за девочку, хотя родители её, скорее всего, ничего никогда и не узнали о случившемся, то есть об изгнании беса болезни из их потешного чада.
И самое ужасное, что я знал Внутренним Чувством своим и порою даже созерцал, что дети страдали одержимостью и болезнями ПО ВИНЕ РОДИТЕЛЕЙ, но с этим ничего не возможно было поделать, ибо взрослых-то, с их тараканами, не переубедишь не грешить...
А как противно было смотреть на рыдающих матерей, или в горе заламывающих руки свои отцов, когда их ребёнок болел, попадал в аварии, или после других страшных случаев страдал, мучился лишь потому, что их папы и мамы даже не задумывались о своих грехах и пороках...
Но Бог, или Карма, заставлял компенсировать глупости людские через их страдание, особенно быстро искупляющее и исправляющее дисгармонию несоответсвия с Божией Волей именно через ребятишек, этих маленьких Христосиков, страдающих за пап и мам своих, которых так любят!..
Но любят ли в действительности родители своих чад?
И надо-то папам и мамам всего лишь ПОКАЯТЬСЯ, ОЧИСТИТЬСЯ душою и больше не грешить, чтобы дети их выздоровели, поправились и больше не попадали в жуткие травматические ситуации...
Но, оказывается, проще наступить на горло ближнему своему, чтобы правдами и неправдами зарабатывать деньги на лечение своих детишек, пихать в них химию, резать и чикать на операционных столах, чем избавиться от своих тараканов Духовного невежества, а значит и от неверия к Отцу-Творцу своему Небесному, в действительности терпеливо ожидающему, когда к Нему обратятся грешники со всею искренностью в Сердцах своих!..
А когда взрослые грешники не желают слышать Бога и Его Увещеваний через Сердце своё людское, то Ему остаётся только через страдание вразумлять этих дураков Своих сотворённых.
Иначе говоря, Бог прямо так и ожидает за зрачками людей: помогите Мне помочь вам ВАШЕЙ Верой ко Мне, ВАШИМ Покаянием и ВАШИМИ праведными делами!..
Но даже не это меня беспокоило, а то, что, видимо, мне предстояли и более серьёзные моменты, подобные случившемуся в тот день с девочкой, и, скорее всего, не только с детьми...
Меня это, признаться, пугало серьёзностью и ответственностью, хотя и предчувствовал, что никуда не спрятаться от Предначертания Божиего...
Однако, быть может, всё-таки попытаться увильнуть от столь неприятного занятия?..
Глава 55
... Ох уж эти вечные сомнения... До чего же животное эго маленького "я" так сильно в человеке, когда он воплоти находится!.. Как ни приструнивал его, как ни просветлял с помощью Светлого Юноши своего, всё неймётся ему сомневаться, пугаться, сопротивляться Воле Божией...
"Видимо, человек на то и в Свободной Воле, чтобы совершенствовался Творец за зрачками его", - размышлял я, глядя на детей, мирно игравших вокруг меня...
Слава Богу, в тот раз всё обошлось с девочкой, но ведь по Молитве моей СЕРДЕЧНОЙ к Отцу Небесному и к тем, кто ночами Сияющим Светом находились рядом со мною, даже когда я спал, как сурок...
И кто ж знает, как бы могла раскрутиться жизнь девочки, не окажись она рядом со мною?..
Скорее всего вампирическая сущность довела бы несчастную до болезни, а потом дядечки с тётеньками в белых халатиках, не ведая причины, "милосердно" издевались бы над ребёнком за большие денежки в больницах, а то и в дурдоме...
Но с другой стороны, я догадывался, что если мне суждено было помолиться за девочку, чтобы Бог очистил её и, по Сути, загодя исцелил от будущих болезней даже без ведома её родителей, то это был ещё один звонок под душу мою...
Мне страшно даже было подумать о том, что Бог, с Которым я связывал Светлого Юношу в себе, как маленькую частицу Сына Его Единородного, взращивавшую во плоти новую Индивидуальность в образе пингвина бородатого, то есть в образе меня, в действительности желал использовать её совсем не так, как я эгоистично желал бы для себя, увлекаясь мирскими интересами...
То есть, личные интересы маленького "я" Богом полностью отбрасывались в сторону, чтобы в СОЗНАТЕЛЬНОМ Смирении и, без каких бы то ни было суетных затенений, Светлый Юноша действовал мною в Очищении людей и самой разнообразной Жизни вокруг меня!..
Но позвольте, значит, если мне предстояло полностью подчинить человеческую волю свою маленькую Большой Воле Единого Отца Небесного, то как это должно было выражаться в конкретной жизни?
Не потому ли и сложилось всё так, чтобы мне всё время крутиться вокруг храма, трудиться в нём, звенеть колоколом и молиться, а не торчать самодовольно на хуторе лесном?.. И когда приспичит Богу, то вот так вот спонтанно, с бухты-барахты кидаться спасать душу людскую?..
Но чтобы быть всё время в Свете Юноши своего, или Вечном Сыне Бога-Творца, мне, то есть оболочке ментально-астральной во плоти физической, нужно было и жизнь свою выстраивать определённым образом, в первую очередь думая о Воле Отца Небесного и чувствуя её Сердцем своим, или Храмом Его, которому и посылались импульсы в нужный момент?..
И в этот момент, сидя на скамейке, я вдруг услышал Глас, но не явный со стороны, а как бы звучавший Пониманием в сознании моём, что мне абсолютно нечего тревожиться, что всё необходимое для поддержания жизни мне будет, что о том позаботится Бог всенепременно!..
Но мне всё-таки очень захотелось узнать, кто со мною невидимо говорил...
Я продолжал сидеть на скамейке, и дети играли, и я смотрел глазами на них, но в то же время, увидел неожиданно вокруг себя целую толпу каких-то людей... Они были в разных национальных одеждах разных народов, одни старше, другие моложе, женщины и мужчины, одни светлые, другие ещё светлее и все они смотрели на меня, как бы в ожидании моей реакции!..
Не удивился, скорее мне стало любопытно, что выражение обращённых на меня глаз всех этих людей было мне знакомо и напоминало взгляд Светлого Юноши... И как только о том подумал, сразу и увидел его, но вместе со своей распрекрасной Пассией, как бы проявившихся Светом созерцаемых мною людей!..
И над всеми нами парил тот самый Белый Голубь, но вместе с тем, каким-то образом всё, что мне было заметно сразу и простыми глазами, и Духовным Взором, охватывалось Оком, как я полагал, Отца Небесного, то сильнее, то менее явно проявлявшемся...
Получалось, что Глас звучал в сознании моём как бы общий всех тех, кого созерцал и кто в действительности находились во мне, и кем я сам являлся, но не плоть в одежде на скамейке, а Единая Суть моя во множественных ПРОСВЕТЛЁННЫХ Образах, Объединённых Светом Вечного Сына Божия, или Энергиями Множественных Качеств Любви, Творящей ВО МНЕ!..
Скорее всего, созерцал я всё это какой-то миг во Времени земном, но в Безвременье это было Вечностью!..
Когда же очнулся к реальности земной, заметил пристальный взгляд на меня той самой любимой девочки, взгляд которой блуждал не только по лицу моему, но и как бы вокруг меня... Я видел и слышал, как она толкнула подружку, игравшую с ней рядом, и, показывая пальчиком поверх меня, спросила, видит ли та, что надо мною и, мол, кто это?..
Остальные дети также оглянулись на меня и потешно закивали головками...
В тот момент я очень явно прочувствовал, что имел ввиду Иисус во Христе, когда говорил о детях, их непосредственности, невинности и Вере, которой не потеряли, то есть, ещё не успели позабыть, лишь короткое время находясь во плоти земной, но которой были переполнены Там, за гранью видимого суетными обывателями!..
Обо всём этом хорошо было блаженно размышлять, но дела-то хозяйственные Бог не делал, грядки не полол, косой не махал, дрова не колол, воду не носил и баню не топил и т.д. и т.д., а всё это, кроме работы в храме, приходилось делать изо дня в день мне самому.
Батюшка же, милосердный пастырь наш приходской, очень душевным жестом иногда подкидывал мне денег за работу ровно столько, чтобы я не издох с голоду, тем, видимо, спасая душу мою от лишних искушений и барахла материального, дабы когда откину ласты свои, не потянули грешки меня гирями во ад подземный...
Правда, "жаба" меня не давила, сколько давали, столько и хватало. Ведь мне особенно-то ничего и не надо было, кроме самой простой еды, которой не мог вырастить на огороде или найти в лесу, да вот изредка купить трусы с носками, другой одежды до гроба должно было хватить, а всё остальное ― от лукавого...
Так что пой, бедолага, песнь Радости и делай то, "чаго Бог тябе вялить"!
Однако, парень, оно вроде и так, но когда опять в деревне заметил уже знакомый микроавтобусик, то жгучая тоска от предчувствия запросто отодвинула в сторону не только Радость, но и простой человеческий покой душевный...
И вроде бы я человек был взрослый и непугливый, даже обстрелянный и закалённый невзгодами, а вот сразу пасовал перед делами сердешными...