|
|
||
Мы просто возникнем здесь - сконденсируемся, сгустимся из рассыпанных, наливающихся силой на парующих полях скандов - сразу, беззачатия, без рождения, без роста - лучистые, светлые, почти не плотские,но плотные, ощутимые и ощущающие... | ||
|
Воскресение Мы просто возникнем здесь - сконденсируемся, сгустимся из рассыпанных, наливающихся силой на парующих полях скандов - сразу, без зачатия, без рождения, без роста - лучистые, светлые, почти не плотские, но плотные, ощутимые и ощущающие... Мы будем стоять друг перед другом, медленно освобождаясь от груза мудрости нависших веков. Мы будем стоять друг перед другом прямо в желтом слепящем солнечном пятне и лучи из просвета как струны протянутся к нашим губам и глазам, и желание сблизить, слить их еще более ускорит трансформацию и уплотнение... Мы будем стоять друг перед другом - целое тысячелетие, стиснутое в секунду, в один взмах ресниц стороннего наблюдателя (если бы он здесь был). Оглохшие, а точнее, еще не слышащие, еще не осязающие благоговейного дуновения (низовой ветерок еще проникает через наши полупрозрачные силуэты). Чистые, почти острые цвета. Но уже сформировалось, уплотнилось ощущение дома и постоянства, ощущение того, что никто и ничто нам не помешает быть вместе тысячелетия и тысячелетия... И вдруг все ожило, обрело голос и значимость, внутренний норов и доброту. Подробная конкретность обрушилась, но не потопила, а вознесла нас, приблизив еще больше. Движение и отношение во всем - в мудром глубоком небе, заглядывающем через узкие прорехи в кронах, в желтых смоляных стволах елей, струящихся вверх и вниз - вслед за взглядом, вслед за каким-то отдельным, утробным вниманием, в свободном размахе высоких и как бы ограждающих ветвей, в томно изогнутой тропинке, теряющейся в темном сгущении деревьев, в отдалении переходящих в лиственные виды... Все грянуло сразу - как фанфары, как поздравительные рожки: шум ветра в вершинах, бестолковый легкомысленный пересвист крылатого хора и ветер, вдруг окрепший, пошатнул нас, как бы подталкивая навстречу... Ощущение доброго единства и неразделимости хлынуло по уплотнившимся сосудам. Ты улыбнулась и поправила локон. - Ну, здравствуй, сто лет тебя не видел! - и это было не преувеличение...
|
|