В древнем греческом городе N жил известный скульптор. Звали его Пигмалион. Это был уже не юноша, но и не старец. Пигмалиону было около сорока лет. Природа щедро одарила нашего скульптора - он был красив, статен, умен, а бессмертные боги наделили его талантом. Я уверен, что был на греческом Олимпе бог толпы - чье имя, к сожалению, не дошло до нас. И этот бог сделал так, чтобы людям нравились произведения Пигмалиона. Только тот дом в древнем городе N считался обставленным со вкусом - comme il faut - в котором стояла скульптура Пигмалиона. Удача сопутствовала ему везде. И в отличие от бедных своих собратьев по искусству, Пигмалион владел многими рабами и имел прекрасный дом. Жизнь была безоблачной, и, если преподносила сюрпризы, то только приятные.
Но в один не особо удачный день скульптор встал раньше обычного. Он прошел мимо колоннады с фонтанами, с гримасой отвращения глядя на розовые кусты. Пигмалиону вдруг показалось, что он уже тысячу лет в этом богатом доме и он ему безмерно наскучил. Тогда он решил пойти в белую галерею, где были выставлены его самые лучшие произведения, служившие ему прекрасным лекарством от любой болезни. Скульптор торопливо вошел под изящные своды галереи и замер на пороге, осматривая свои сокровища.
И вдруг он понял, что все его статуи - на одно лицо, что их позы неестественны и статичны. А Афродита - Афродита, выходящая из пены морской! Он гордился ею больше всего. В ее лице не было ни женственности, ни любви - просто маска. А пена, изваянная из голубого мрамора грубо и хищно, как капканом охватила ноги богини. Пигмалион стремительно выбежал из галереи и, позвав рабов, приказал им сбросить все статуи со скалы в море.
Рабы бросились выполнять приказание, а их хозяин без сил опустился на скамью, охватив голову руками. Вдруг невдалеке, за лавровыми деревьями, он услышал слабый плач. "Кто еще смеет горевать в этом доме? - гневно воскликнул Пигмалион, - Чье горе сравнится с моим, потерявшим самое дорогое в жизни!". С этими словами он кинулся на поиски и вскоре увидел молоденькую девушку в бедном рваном хитоне на худеньких плечах. Она горько плакала, уткнувшись носом в землю.
"Кто ты такая и как тебя зовут?" - сурово спросил скульптор.
Девушка испуганно подняла голову.
"Меня зовут Галла, и я рабыня в этом доме".
"Почему ты плачешь, Галла?"
"Потому, что надсмотрщик бьет меня."
"А почему он тебя бьет?"
"Потому, что я говорю всем рабам, что мне постыл этот дом и хочу бежать отсюда".
Пигмалион горько рассмеялся: "Мне понятно твое горе, Галла. Я тоже хочу бежать отсюда. Но разве убежишь от себя?"
"Мне не ясны эти слова, - сокрушенно вздохнула девушка, - вам, богатым и свободным людям можно иметь разные причуды. Но я думаю только об одном - как бы убежать из этого дома."
"А что бы ты делала, если бы была свободной?" - спросил удивленный скульптор.
"О, я бы пошла к бродячим актерам и танцорам, я бы танцевала так, чтобы люди забыли о своих бедах. Чтобы, глядя на меня, все учились жить легко и беззаботно", - с этими словами девушка вскочила и стала танцевать. Она танцевала так стремительно, так легко, что ее простой белый хитон развевался, подобно знаменам. Это совсем не походило на размеренные греческие танцы, было волшебно и неповторимо.
И вдруг Пигмалион понял, что это и есть самое прекрасное в мире и скульптор, который сумеет воплотить танец в камне, обретет бессмертие.
"О, замри, остановись, хоть на мгновение, прошу тебя!" - воскликнул он. Девушка послушно остановилась.
"А теперь, - взволнованно проговорил Пигмалион, - прими какую-либо позу из своего танца!".
Девушка поворачивалась, кружалась и замирала, она старалась изо всех сил угодить ему, но ощущение нереальности, чуда исчезло.
Пигмалион вздохнул. Как мог он принять эту худенькую, чумазую девочку в грязном хитоне за богиню! Но он был благодарен ей за прекрасную идею, возникшую у него во время танца.
"Я очень доволен тобой, Галла", - сказал Пигмалион, - и решил освободить тебя. Да, теперь ты свободна и можешь делать, что хочешь".
С этими словами Пигмалион повернулся и пошел по направлению к студии. Да, теперь он знает, как поступить. Он пригласит самых известных и искусных танцовщиц и, наблюдая за их движениями, создаст этот шедевр, это чудо. Пигмалион уже видел, как переливаются бело-розовые мраморные складки на одеянии танцовщицы, прекрасные белые руки воздеты к солнцу, а стан прихотливо изогнут.
Девушка упала на колени, Радостные слезы застилали ее глаза, и она с трудом видела удаляющуюся фигуру своего хозяина и освободителя.
Прошел год. Пигмалион выполнил свое намерение, но статуя еще не украшала белую галерею скульптора. Она не была и начата. Несчастный скульптор был вне себя.
"О, эти кошки! - восклицал он, - Эти ленивые критские и греческие кошки!"
"Они движутся так, как будто к каждой сандалии у них привязана мраморная глыба. Единственное, что способно оживить их, это звон золотых монет, и то не надолго."
Печальные размышления вновь привели Пигмалиона к мраморной скамье, сидя на которой год назад он услышал плач рабыни. И тут он вспомнил о маленькой Галле. Через час весь дом скульптора был на ногах. Все рабы, когда-либо видевшие Галлу, были отправлены на поиски. Отправился и сам Пигмалион. Он увидел Галлу на площади у храма Афродиты, где девушка собирала деньги в перевернутый бубен, обходя толпу. На ней был короткий дорический хитон, в волосы были вплетены цветы. Увидев Пигмалиона, Галла побледнела. Она подумала, что хозяин решил взять ее обратно домой и испугалась. Но скульптор, подойдя к ней, рассказал о своих бедах и в заключение попросил ее временно пожить в бывшем своем доме, вплоть до момента создания статуи.
"Ну что же, ты согласна? - взволнованно спросил Пигмалион, - Ты теперь свободная девушка и, если скажешь: "Нет", то останется только уйти."
Разумеется, девушка согласилась. Во-первых, ей было любопытно, а, во-вторых какое-то неясное пока чувство зародилось в ее душе, когда она смотрела в умные синие глаза скульптора и слушала его горячие речи. Каждое его слово дышало страстью к неведомому божеству - искусству.
*****
Галла спала в студии, укрывшись старым гиматионом своего хозяина. Она танцевала день и почти всю ночь, но только под утро Пигмалион отпустил ее.
На пороге появился скульптор. Он сиял. Опустившись на колени рядом с Галлой, он коснулся ее плеча.
"Проснись, Галла!, - прошептал он, - кажется, мне удалось создать чудо".
Скульптор и девушка вошли в студию, залитую солнечным светом. Пигмалион сделал несколько шагов и застыл у подножия статуи. Она была прекрасна. В ней было все: полузакрытые томные глаза, легкая улыбка на устах, точеные руки с гирляндой цветов, разлетающиеся складки хитона, а, главное, то самое ощущение мгновения, застывшего в камне.
Галла подошла к статуе и дотронулась рукой до холодного мрамора. Затем обернулась к скульптору, не сводившему глаз со своего творения.
"Но это же не я, - тихо произнесла девушка, - она совсем другая!"
"Да, - мечтательно произнес Пигмалион, - она гораздо красивее тебя."
Галла повернулась и медленно пошла к выходу.
"Куда же ты? - окликнул ее скульптор, не отводя, однако взгляда от статуи.
"Я возвращаюсь к своим. Буду танцевать. А, может быть, выйду замуж. Хотя бы за сапожника Ахилла. Он давно в меня влюблен."
"Ну что же, может быть ты и должна так поступить, - почти равнодушно отозвался Пигмалион.
Галла обвела прощальным взглядом студию, в которой провела, без малого, год.
"Я думала, - воскликнула она, - что пребывание здесь обогатит мою душу. Но вышло иначе. Ты взял мое сердце, Пигмалион, и принес его в жертву бесчувственному мрамору!"
Дальше все шло по каноническому пути. Пигмалион проводил дни и ночи у подножия статуи, наряжая ее в дорогие ткани и украшая ее драгоценными камнями. И неизвестно, чем бы кончилось тихое помешательство скульптора, если бы в дело не вмешалась сама судьба в лице Леона - главного управляющего в доме нашего героя.
Оборотистый Леон сообщил по секрету чуть ли не всему городу о прекрасной статуе, и, вскоре, тихий сад скульптора наполнили незваные гости. За небольшую плату Леон проводил любопытных в галерею, где стояла статуя и все могли любоваться ею.
Пигмалион страдал. Всякий раз, когда он был у ног своей богини или приникал устами к ее рукам, обязательно в галерее появлялся какой-нибудь толстый грек, отдуваясь после жары и вытирая полой плаща лысую голову. Рядом с ним стояла жена и выводок детей.
"А, Пигмалион, дружище, - говорил толстяк, - так ты действительно влюблен в эту каменную танцульку?"
После этого происходил критический диалог между греком его женой, в ходе которого выяснялось, что любая живая женщина, пусть даже такая, как жена вышеупомянутого грека, куда лучше мраморной. Разговор кончался всегда одинаково.
"Ну, прощай, дружище. Надеюсь, боги с Олимпа оживят твою каменную юбку, - заливаясь смехом, толстяк уходил, а у Пигмалиона возникало дикое желание, чтобы Тартар поглотил всех лысых, толстых дураков.
Слава о Пигмалионе и его статуе вызвала мощный приток путешественников со всей Греции. Несчастный скульптор не знал покоя ни днем, ни ночью. Волна сочувствия к скульптору и его неразделенной любви обрушилась на беднягу, а это было гораздо хуже наивного подтрунивания толстого грека.
Теперь, стоило Пигмалиону выйти за пределы своего дома, как его окружали толпы сочувствующих. Торговцы на площадях трясли пергаментами с кратким описанием истории создания статуи и безумной любви его, Пигмалиона. Он с ужасом читал такие строки: "И вот, вдохновленный Афродитой, скульптор взял топор и вырубил прекрасную статую из цельного слоновьего клыка!"
"Это неправда! - кричал Пигмалион, - Какой клык? Моя статуя мраморная! И вдохновила меня не Афродита, а Галла!"
Но его не слушали. Греки любили экзотику. Во всех храмах, на всех улицах, и даже в трактирах распевали популярный гимн "Как грек мраморную красотку полюбил". Жизнь Пигмалиона напоминала кошмарный сон. Теперь он целыми днями не имел возможности подойти к своей возлюбленной, и, вместе с тем, ему казалось, что он не отходил от нее ни на мгновение - ведь вокруг только и говорили о статуе.
Все разрешилось самым неожиданным образом. Как-то ранним утром, Леон, главный управляющий, войдя в галерею не обнаружил в ней ни статуи, ни своего господина. По его словам, на пустом пьедестале валялся лишь клочок пергамента, на котором торопливо были выведены следующие слова: "Статуя ожила. Хвала Афродите! По велению богини мы отправляемся на Крит! Не ждите скоро. С наилучшими пожеланиями, Пигмалион."
Маленький клочок пергамента вызвал множество догадок и предположений. Кто-то видел, как Пигмалион ранним утром стоял на высокой скале, с тоской глядя в морскую пучину. Еще видели, как Леон, воровато озираясь по сторонам, подгонял рабов, несущих большой ящик по направлению к пристани. Потом видели того же Леона, несущего увесистый мешочек с деньгами. Но правда это или досужие вымыслы - не понятно до сих пор.
Доподлинно известно следующее. На рассвете к деревянному навесу, под которым спали актеры, занятые в постановке спектакля "Ожившая статуя", приблизился мужчина, скрывавший свое лицо полой плаща. Он тихо прошел мимо спящих актеров, вглядываясь в лица. Наконец, он остановился около спящей девушки. Незнакомец осторожно разбудил ее и, после недолгого разговора, так же осторожно вышел с ней из-под навеса. Больше их никто не видел.
На зеленом холме, расположенном за несколько лье от города N, стояли мужчина и молоденькая девушка. Был полдень. Припекало солнце и наша пара решила спуститься к ручью, чтобы утолить жажду и освежиться.
"Поверишь ли, Галла, - радостно рассмеялся мужчина, - только сейчас я чувствую себя счастливым!"
"Но что будет дальше? - тревожно глядя на него, спросила девушка, - Ты будешь опять делать статуи?"
"О, боги Олимпа, - торжественно воскликнул ее спутник, - я клянусь больше никогда не притрагиваться к резцу или мрамору и клятва моя на века. Можно заняться чем-нибудь другим, например, быть сапожником!"
Девушка рассмеялась.
"Вперед, Галла, поспешим! - сказал ее спутник, обнимая девушку за плечи, - мне нужно многое успеть. Жизнь так прекрасна, когда ты простой неизвестный сапожник и толпа не навязывает тебе своих идеалов! Вперед!"
С этими словами он взял девушку за руку и они вдвоем стали подниматься по узкой тропинке, бежавшей вдоль деревьев.