|
Задорная комариная ватага, устроившая разудалую гульбу на моих щеках, содействовала моему возвращению из пучины небытия. Чувствовала я себя намного лучше - как оказалось, Савауш успел - таки позаботиться о моей ноге (порадовало, что не традиционным среди оборотней способом - не оторвал себе на ужин, как это принято у их братии), а всего лишь обернув лодыжку древесной корой, плотно перебинтовал тряпкой.
Неблагодарно прихлопнув парочку недурственно назюзюкавшихся кровопийц, скоро выбираюсь из импровизированной больничной койки.
Ночной лес чёрной колышущейся от ветра громадной волной, нахлынув, обступил со всех сторон. На фоне сплошной, непроглядной тьмы дрожащие лепестки костерка кажутся беззащитно крошечными. Рядом с теплиной, как большая нахохлившая птица, на корточках сидит Савауш, задумчиво вороша угли толстой, суковатой палкой.
- Очнулась, наконец, а я то полагал придётся до утра караулить. Выглядишь, хм, вполне сносно, можно и на людях показаться, а то в замке тебя, верно, обыскались, - в свойственном ему резковато-бесцеремонном тоне, внимательно оглядев прежде, приветствовал меня мужчина.
Свет огня позолотил его невероятные глаза, заставив светиться, зрелище завораживающее и жутковатое. "Что называется, с какой нечестью поведёшься, та тебя и поразвлечёт", - ехидно замечаю себе, совершенно не обижаясь на сомнительный комплимент оборотня по поводу моего изрядно помятого внешнего вида. На деле сажусь рядом, заботливо пристроив поудобнее увечную конечность, и только потом, пожав плечами, отвечаю в том же духе:
- Может да, может, нет. У них там забот хватает, с кое-какими я успела близко познакомиться. Мниться мне, что ты также отлично знаешь одну, - язвительно выделив "близко" и "одну" и не дав оборотню опомниться, без перехода: - Скажи, Савауш, зачем я тебе понадобилась? У тебя есть отличный шпион, как-то не верится, что он не сообщил где находится тело Зорушки.
- А так ты про старину Кохана? Ошибаешься, он мне не шпион, не слуга и даже не друг, поскольку считает - я причина её гибели. Кохан растил Зорушку с младенчества, выучил читать и писать по-чешски и даже по-старочешски. Сейчас немногие молоденькие пани это умеют, родной язык забыт ради немецкого. Он же забивал её голову рассказами о прошлом величие чехов, среди которых были и её предки. Уверен, что и обо мне - злокозненном Дивише Черныше, Зорушка впервые услышала именно от Кохана. Вот только одно дело, когда герой почётно мёртв и совсем другое, если очень даже живо интересуется его воспитанницей. Кохан меня ненавидит. Что ж, не могу его в этом винить.
- Так сильно ненавидит, что ворует для тебя вино? - не дала я сбить себя со следа.
Оборотень лукаво усмехнулся:
- Заметь, не всякое, а только то, что я сам некогда покупал. Так что это моё вино! К тому же, в этом вопросе у нас полное согласие: нынешний графчик нам не по вкусу.
- Вот теперь я слышу истинного оборотня - самоуверенного себялюбца. Чем же Збишек так тебе не угодил? Только лишь тем, что сватался к девушке, на которую ты сам имел виды?
- Этого вполне достаточно для того, чтобы его убить, - сказал он мрачно, ожесточённо хватив палкой по тлеющему полену этак, что она сломалась, а в воздух взвился целый рой жалящих искр.
А у меня мороз пошёл по коже: глаза оборотня мгновенно налились, засветились красным светом.
Оборотни подвержены резкой смене настроения, моментально впадают в ярость и, в таком состоянии себя не контролируя, могут убить всякого, кто попадётся им под тяжёлую горячую лапу. Так что, пребывая в здравом уме, специально злить оборотня не стоит. Вот разве что, зная эту их особинку, преследуешь определённую цель. Дервард проводил подобные рискованные эксперименты для того, чтобы точно убедиться, кто перед ним. Он говорил: даже у очень вспыльчивого человека есть некий предел - неспособность поднять руку на старого и малого, женщину, священника, либо кого-то стоящего намного выше по положению. Впрочем, Дервард, не считал большим грехом "ошибаться" и насаживать на шпагу негодяя, сверхъестественность коего заключалась лишь в его на редкость грязной душонке. Иногда он был большой забияка, мой Дервард...
Даже не пытаясь отодвинуть подальше от злого оборотня, прекрасно осознавая, что мне нечем себя защитить, а и было бы чем, я не справлюсь с таким силачом, каким является Савауш, продолжаю разговор, уповая на его непонятное ко мне расположение.
- И почему ты не убил Збишека Альдрингейн?
Нимало не размышляя, Савауш ответил сразу:
- Зорушка попросила.
Поразительно простой и чёткий ответ открыл мне глаза: Дивиш Черныш был рыцарь. Став оборотнем Саваушем, он им и остался, рыцарем до кончиков когтей. Да-да, бывают такие души высокого полёта, которые никакие превращения не в силах изменить!
Девушка попросила, любимая. Может, даже слово взяла, и он конечно обещал. Ещё бы не обещал, она могла попросить его о чём угодно, и он бы выполнил. Какие же муки он испытывал, зная, что любимая лежит мёртвая, а он даже не знает, кто с ней это сотворил. Впрочем, с этого места нужно поподробнее. Хватит мне блуждать в догадках.
- Я нашла Зорушку в её спальне, ты знаешь где, ведь, несомненно, это и твоя бывшая комната. Тело осмотрела. За исключением раны на сонной артерии, она невредима, и выглядит так, будто с полчаса как умерла, а вовсе не полгода назад, как меня все дружно уверяют, - отчеканила я, чувствуя себя матёрой садюгой, которая намеренно и с наслаждением копается в чужих ранах.
- Рана глубокая? Она мертва? - не глядя на меня, переспросил оборотень.
- Уверяю тебя, люди после таких ранений не выживают, проткнули чем-то тонким и острым. Почему ты спрашиваешь меня о том, в чём сам и убеждал?
- Да потому что вот уже полгода я не чувствую её среди живых и не вижу среди мёртвых! - выкрикнул он, и на этот раз я машинально чуток отодвинулась. Глаза его полыхали багровым, скулы обострились, а губы побледнели, но, несмотря на раздирающую его душу ярость, для оборотня он просто потрясающе владел собой. Но всё-таки запальчивость сыграла свою роль, Савауш проговорился.
- Ты видишь мёртвых?
Он, косо взглянув в мою сторону, ответил односложно:
- Да.
Мы надолго замолчали. Ох, как плохо. Нет ничего хорошего в том, что видишь мёртвых. Значит, стоишь между мирами, балансируешь на грани, один толчок, неловкое движение, и тебя нет. А ему и так сложно в силу двойственности его натуры держать постоянный баланс между человеком и нежитью. Или нет, не сложно, врождённая способность, такая же, как у меня к левитации. Что для него естественно?
Умей выделять главное, учил меня Дервард. И он же учил: "вид - оборотень, есть зверь неистовый, хитрый и жадный до убийства". И где тут зверь? Вот он сидит рядом: рыцарь в перьях. В перьях, как в латах, без меча, но с гербом. Но как он стал оборотнем?
Если отбросить суеверия бытующие, скажем, у меня на родине о том, что оборотнем станет тот, кто родился в канун Рождества или кому не посчастливилось в ночь на пятницу заснуть на ступеньках собственного дома (последнее утверждение выдумано исключительно для непутёвых сыновей и мужей, имевших привычку перебрать вина - чтобы близкие хотя бы по пятницам, могли лицезреть их трезвыми). А вот знак числа - седьмой сын седьмого сына обречён стать оборотнем, так же как шестая дочь шестой дочери непременно становиться ведьмой, как ни странно иногда и в самом деле оказывался правдой. И всё же, сколько не перебирай приметы, а в любой деревушке всенепременно назовут наивернейшие местные способы, бесспорными являются только три. Магия или проклятие, укус другого оборотня, третий способ - оборот по наследству, естественно происходит от второго, а вот заколдованного и проклятого излечить сложно, но можно. На родовом гербе Чернышей - филин. Когда чего-то стыдишься, будешь ли объявлять об этом на своём гербе? Выходит, что у Дивиша Черныша, наследника необычных оборотней, родовой талант был в крови. И не сразу обнаружился, а только когда возникла подходящая, аномальная ситуация. Так бывает. Но тогда...
- Отчего ты не можешь попасть в свой собственный замок, - закончила я вслух свою мысль, - прекрасно зная все тайные ходы, выходы, а даже если и нет ни одного наружу, что тебе высота башенных стен?
- Не в высоте стен дело, а в заклятье, когда-то наложенном моими предками против таких, как я.
- Зачем?
- Некогда один из Чернышей с намерением помочь своему роду против его врагов по собственной воле стал оборотнем. У нас тут леса, а не степи, оборотень-филин, способный слышать и видеть всё, что угрожает в ночи, был очень полезен. Но для самого оборотня дар обернулся проклятием. Ведь птицы существа весьма странные и мыслят совсем не так как люди. Всё равно, что постоянно находиться в одной палате с сумасшедшим и в какой- то момент обнаружить, что этот помешанный ты сам! Так и случилось. Однажды один из оборотней не выдержал: в припадке безумия напал и покалечил собственного ребёнка. После того и решено: если в ком-то из Чернышей пробуждался дар, что к счастью бывало крайне редко, он должен покинуть замок и свою семью. Филин должен защищать, а не мешать тем, кто внутри.
- И всё-таки ты помешал.
- Так случилось. И потом, у филина одна пара на всю жизнь.
- Я слышала подобное о лебедях.
- Про лебедей сказки, они красивые, но те же утки.
В самом деле, странный род - наложением заклятья против собственной крови загнавший себя в ловушку. Оборотни одиноки, и в то же время стремятся найти и создать себе подобных. Про детей и разговора нет, каким бы ты не был чудовищем, а спасение собственного потомства закон бесспорный. Но, свойственные оборотной природе привычки само собой влияют на характер и поведение. Волк будет вести себя как волк, беспощадно выследит и убьёт на своей территории. А филин останется филином, нелюдимо поселится в глуши, будет вести себя как дикарь, не церемонясь, не стремясь понравиться. Поистине кто поймёт этих пернатых оборотней? Как только мне казалось, я что-то начинала понимать в характере и судьбе Савауша, как он преподносил мне всё новые загадки, не договаривая и не раскрываясь до конца. Трудно поймать птицу. А если и поймаешь, разве есть уверенность, что она приживётся в приготовленной клетке и не умрёт от тоски?
Савауш прервал течение моих мыслей следующими высказываниями:
- Послушай, Элишка, вероятно, мне не стоило посылать тебя в замок. Но я понадеялся на твою живучесть, к тому же у меня не было выбора, все мои попытки хоть что-то узнать были впустую.
Он опять удивил меня, впервые его слова звучали как неуклюжее извинение. И я не стала мстительно припоминать, каким образом он это выяснял.
- Что ты вообще знаешь об обстоятельствах приведших Зорушку к подобному состоянию?
- Она надолго уезжала в Прагу. Когда вернулась... в тот же вечер... объявили, что упала с лошади. В самом деле, в конюшне есть норовистый жеребец. Но я не верю, Зорушка отлично держалась в седле.
- Правильно, что не веришь, при таком падении голову расшибёшь ни на шутку, а там ни ссадин, ни синяков, другое... я рассказывала уже. По моим сведениям, девушка не любила столичной суеты, почему она уехала?
- Мы сильно поссорились, - нехотя признался оборотень.
- Могу я узнать, из-за чего вы поссорились? - не отступала я.
Савауш молчал, казалось, он не хочет отвечать, но потом всё же заговорил:
- Никому я не рассказывал так много о себе. Должно быть, есть причина тому, что в роли моего исповедника выступает ведьма.
- Вот с этим не ко мне, отпускать твои грехи уж точно не буду! И попрошу избавить меня от кровавых подробностей, - невольно передёрнувшись, попросила я.
Он, будто не слыша, с трудом подбирая слова, делая долгие паузы, рассказывал:
- В том то и дело, что я не знаю, были ли они и какие. Очень долго я жил только как хищная птица. Если и убивал кого-то, растерзав и насытившись, филин улетал, мало помышляя о содеянном. Вернуться в человеческое состояние было непросто ещё и потому, что та моя жизнь от рождения и до смерти была слишком короткой, чтобы её помнить. Участь моя так и остаться птицей. Но филин всегда возвращается в родное гнездо. Я улетал, возвращаясь, находил замок прежним и в то же время другим, со следами переделок украшавших, а чаще уродующих его. Это смутно беспокоило меня, заставляло разум напрягаться в поисках воспоминаний. Человечьим чувствам тесно в теле птицы. Ещё не вспомнив себя, но уже как человек вдали от дома я вёл другую жизнь. Жизнь, далеко не праведную, чем не горжусь. Всё происходило так постепенно. Память вернулась, я знал кто я, когда в одно из возвращений мне повстречалась девушка, так разительно напоминавшая дорогого мне человека - мою маму. Только внешне, как оказалось. Совершенно другой характер: упрямый, гордый, властный, непредсказуемый. Но такое невероятное очарование! Против которого я не смог устоять... Так всё и длилось... Какое-то время... Понимая, что со мной у неё нет будущего, я решил... Да, я хотел, чтобы мы расстались, и она нашла себе достойного человека, от которого родила бы нормальных детей.
- Так и сказал?
- Да. Она очень разозлилась, сказала, что так и сделает, а я слепой филин и болван.
- Насколько она уезжала?
- Её не было семь месяцев.
- Ты болван.
- Знаю. Не смог я уберечь свою Вечернюю звезду.
Теперь я косо глянула на него. В некоторых вопросах все мужчины одинаково тупы, неважно, есть ли у них наточенные шпаги, острые когти или даже крылья за спиной. Сказать, или пусть сюрприз будет? А вдруг там и радоваться то нечему, он и так на пределе. Нужно его отвлечь, вернуть к первоочередным задачам: например, к поискам убийцы, и хорошо бы выловить гадкую тварь. Кстати, к вопросу о твари:
- Пока ты тут прохлаждаешься в тенёчке, в замке, под защитой заклятья твоих примерных предков, завелась одна занятная зверушка. Не далее как вчера это чучело хотело меня прикончить.
- Кохан говорил, но никому ещё не удалось разглядеть чудовище поближе. Как оно выглядит?
- Как дурно воспитанная ворона ненормальных размеров. Несколько неуверенная в себе, раз не могла определиться, кем её надлежит быть - птицей или змеёй.
- Любопытно.
- И это всё, что ты можешь сказать?
- А чего ты ожидала? Я не знаю, кто это. Вернее, не могу никого обвинять, поскольку нет у меня уверенности, что это может быть... - оборотень резко оборвал себя.
- Ты боишься! Ну, конечно же, как я не поняла. Боишься, что Зорушка стала упырицей и теперь нападает на детей!
- Вештицей.
- Что?
- Не упырицей. Вештицей. Демоном, заключённым в женское тело. В грозу принимающим облик чёрной птицы, волка, кошки, и умеющим вынимать сердца у мужчин. Я не верю, не уверен, что это она.
А вот вам и наглядные минусы в рыцарском воспитание. Прежде чем проткнуть осиновым колом сердце возлюбленной, рыцарь должен быть абсолютно убеждён в том, что это необходимо. Тут то и подворачивается ведьма, на которую можно возложить этакую деликатно - опасную миссию (для этого он её спасал, надеясь вернуть долг сторицей). Ведьма оказывается честной - не удрала, слово дала, в замок поехала (само собой разумеется, рыцарь не может иметь дело с нечестной дамой). Хотя, если дама - ведьма, то конечно, она как бы, не такая уж и дама. Рыцарский кодекс не дозволяет обманывать дам, но приветствует сие, с ведьмами. И тем более лукавый оборотень не обязан всё рассказывать продувной ведьме. О, как всё запутано!
Казалось, я топчусь на одном месте. И всё же, только располагая фактами, увидишь логику. Как ни крути, а супом то меня отравили по собственному головотяпству, и, значит, своё спасение я ещё не отработала. Потом ещё я знала верное средство, но для этого объект должен был находиться вблизи.
- Мне нужно вернуться в замок, - сказала я сухо, не удержавшись, всё же ворчливо добавила: - Если бы пан филин сразу просветил о вештице, наверняка бы...
- Ты уже пронзила сердце Зорушки, - спокойно завершил оборотень.
После чего принялся тушить костёр, который к тому времени разгорелся жарче, резко обозначив тени. Деревья, камни, вещи, предметы, животные, люди, оборотни, ведьмы: у всего есть тень. У всего, что существует. Как верный пёс моя тень сторожила свою хозяйку.
А вот у духов тени нет. Тот, кто не существует, тень отбрасывать не может. Пусть. Мне было уже всё ровно, Савауш был со мной честен, насколько это вообще возможно для такого чудного существа. И не он здесь главное чудовище. Настоящее всё ещё находилось в замке, я не могла не оправдать ожидания.
Остаток ночи мы потратили на то, чтобы добраться до замка. Нога ещё не зажила и левитировать я не могла. Пришлось ковылять потихоньку, под ручку с оборотнем. Проводив до ворот и нашарив под камушком ржавый ключ, Савауш оставил меня.
Я рассчитывала тихонько прошмыгнуть (про хромать) в свои покои, умыться, расчесаться и переменить одежду. Неплохо б и перекусить, последнее, что я ела-пила, козье молоко у Нобы - в пору согласиться и на отравленную плюшку со стрихнином. Но чуть только я пересекла холл и приблизилась к лестнице, как пухлый каменный амур, украшавший перила сверху, свалился мне на голову.
|