Поздним вечером 28 августа Хорхе Пердикка неожиданно оказался в своём фамильном склепе, впервые после четырёх десятков лет, суровых жестоких лет, проведённых под пыткой на широком супружеском ложе.
- Ну вот я и дома, - прошептал поседевший Хорхе.
Откуда-то сверху с отчаянным писком сорвалась крылатая тварь и, обдав помещение сладким ароматом падали, шлёпнулась на гранитный пол. Пердикка осторожно поднял Вампиршу - а это была именно она - и, поцеловав в один из клыков, промолвил:
- Не бойся, миленькая, это я, Хорхе. Это я, Хорхе Пердикка, твой жених навеки.
- Ой, ли?
- Навеки, дорогуша, верь мне.
Хорхе тщательно облизал свою красотку, сглотнул паутинку и по-хозяйски улёгся на пол. Вампирша примостилась у него на животе.
- А теперь послушай, что я скажу, - промолвил Пердикка, закуривая сигариллу. - Прошлой ночью моя жена, женщина самых строгих правил, побрила себе лобок. Да, вот так просто: взяла и побрила лобок. А она ведь у меня девственна, как ручеек фригийский, как...
- Твоя жена девственна? - перебил Тони Селевк, приподнимая могильную плиту: так просто, словно гигантскую плитку шоколада. - Я удивлён, дядя.
- Я сам удивлён. Оно, знаешь ли, очень странно. Все женщины, которыми я когда-либо обладал, почему-то остаются чистыми и как бы нетронутыми. Это похоже на сон.
- Вот потому, дорогой Хорхе, я и выбрала тебя, - сказала Вампирша и пощекотала Пердикке пупок.
- Ой! Мне щекотно, птичка.
Тони Селевк выбрался из неуютной ниши и, когда он встал во весь рост, Пердикка обратил внимание на мощные бицепсы этого молодого, пышущего здоровьем диадоха.
- Тесно тут у вас, - сказал Тони. - Никакого полёта!
- Полёт - там, - сообщила Вампирша, указывая крылом в потолок. - Там можно летать, сколько угодно, но кому это надо?
- Не мне, - поспешил ответить Хорхе. - Здесь мне уютней всего.
- А я, лично, весь затёк, - сказал Тони Селевк. Он присел на корточки, покачался на пятках, точно китайский болванчик и - резко подпрыгнул. Раздался звон.- Чёрт! Я помял свой бронзовый шлем. К чему бы это, а?
- К тому, что нужно сидеть и не рыпаться, - сказал Хорхе. - Хочешь летать - закрой глаза, представь что ты дирижабль, другой рукой достань из ширинки член, подрочи и, поверь мне, останешься вполне доволен.
- Для того мы здесь и собрались, - продолжал Хорхе, - чтобы довольствоваться малым. Вот моя жена, например, не послушалась меня и побрила себе лобок. А зачем? Я её просил об этом? Не просил. А кто просил? Тони Селевк просил?
- Тони Селевк просил, - ответил Тони Селевк.
- Не понял. То есть как? - изумился Пердикка.
- Элементарно. Я был любовником твоей жены. Она не могла мне отказать. Она не могла мне отказать ни в чём. Даже в этом. Вчера я попросил её побрить лобок. Для меня. Ради меня. Во имя меня.
- Но как ты мог? - Пердикка перешёл на крик. - Ты же мой племянник и МОЙ любовник! МОЙ!
- А я не виноват, это всё она, - сказал Тони, указывая бронзовым пальцем на Вампиршу. - Она меня научила, всё она.
- Дорогуша, а ты здесь причём? Какова твоя роль? - обратился Хорхе к летучей мыши.
- О Хорхе! Всё вышло спонтанно, мы с Тони заключили пари.
- Какое пари?
- Суть его в том, что Тони не сумеет тебе изменить. Ни с кем. А получилось так, что я проиграла. Ах! Я проиграла! Тони изменил и тебе, и мне!
- Как? И тебе? Тони был и ТВОИМ любовником???
- Конечно. Он, как истинный диадох, не мог довольствоваться малым. Он как...
- Проклятье! - вскричал Хорхе Пердикка, взлетая к потолку в порыве потоса и роняя Вампиршу на камни. - Проклятье ! Моя задница опозорена навеки! Да что там задница! Я опозорен со всех сторон.
Вампирша обиделась и скрылась в трещине. Тони Селевк начал мастурбировать. На его шее ритмично вздрагивал кожаный мешочек с волосами жены Хорхе Пердикки, волосами с её вызывающе выпуклого лобка. Сам Пердикка, одолеваемый потосом, завис под потолком. Его трясло, как на электрическом стуле, но желания вернуться назад, за пределы склепа, не было. "Н-н-нужно д-д-довольствоваться м-м-малым", - думал Хорхе и зубы его стучали.