Ковалёва глубокой ночью с сильной болью в правом боку привезли в больницу, у него случился банальный приступ аппендицита. Эта проблема никогда прежде не волновала Петра Ивановича, да и вообще, он считал, что подобный отросток в его теле отсутствует как таковой. Накануне вечером они вместе с Надеждой Сергеевной мирно ужинали и вели обычные разговоры о жизни. Этот ужин при свечах отличался от всех остальных только тем, что блюда на сей раз, которые она приготовила, были не совсем простые. У хозяйки сегодняшний день числился "разгрузочным" - никакого мяса, рыбы и мучного, только овощи и фрукты. Из вечернего меню, в состав которого входили многочисленные овощные салаты с мудреными названиями, Ковалёв запомнил только одну единственную композицию. В его памяти она отложилась только потому, что была самая простая: цветная капуста с грецкими орехами, заправленная майонезом.
Ночью он проснулся оттого, что его настойчиво тормошила Надежда Сергеевна.
- Петя, у тебя жар.
Она приложила ладонь ко лбу.
- Ну, так и есть, температура. Ты бедный мой мечешься в бреду, и стонешь уже полночи.
Ковалёв почувствовал, что весь мокрый от пота и нестерпимо болит бок. Она срочно пошла в прихожую к телефону, вызывать скорую помощь.
- Петечка, с этим не шутят. В больнице тебя подлечат, - успокаивала Надежда, после того как вернулась обратно.
На машине скорой помощи довезли его быстро и сразу же отправили на операционный стол. Дежурный хирург, обязанности которого сегодня исполнял пожилой врач, осмотрел Ковалёва при поступлении и точно поставил диагноз. Дело своё он знал хорошо, и после непродолжительной операции пациента перевели в палату. Все обитатели её спали крепким сном. Только один больной проснулся, поднял голову и посмотрел затуманенным взором в сторону, откуда исходил шум. Голова его снова коснулась подушки, и потревоженный человек продолжил досматривать прерванный сладкий сон. Первая ночь для Ковалёва прошла относительно спокойно. Утром всех разбудила молоденькая медсестра, которая объявила, что надо просыпаться, умываться, готовиться к процедурам и завтраку.
- Лизонька, а что сегодня на завтрак? - на глазах ожил и игриво обратился к ней симпатичный парень, лет двадцати пяти.
- Придёте в столовую и увидите, Васильев. Я медсестра, а не повар.
- Лизочка, а что делать, если в области гениталий зуд? - продолжал он с ней шутить и заигрывать.
- Переведём вас в кожно-венерическое отделение, на обследование.
- Во-первых, зачем же так сразу. А во-вторых, это не у меня, а у Шурика, - перевёл он стрелки.
Пётр Иванович сообразил, что Шурик, это тот молодой человек, который вышел из палаты минуту назад с полотенцем в руке, так как возражений и отпора на обидные намёки от окружающих не последовало.
- Видно я попал в обстановку, где уже сложились какие-то свои отношения между больными и медперсоналом, а также внутри сообщества палаты. Со стороны вполне стандартная ситуация, когда больные знакомятся с молоденькими медсёстрами и пытаются добиться их расположения, или просто ухаживают за ними.
Лиза подошла к кровати Ковалёва.
- Как Ваше самочувствие? - спросила девушка доброжелательно и протянула ему градусник.
- Спасибо, ничего, - сдержанно ответил он, хотя ныл бок.
- Наркоз отойдёт, немного поболит и всё будет хорошо, - заботливо успокоила она Ковалёва, не поверив, что у этого мужчины всё так прекрасно.
В палате на присутствие нового человека, только сейчас обратили внимание. Когда медсестра вышла, бойкий парень по фамилии Васильев обратился к нему.
- Доброе утро, давайте знакомиться.
- Давайте. Меня зовут Пётр Иванович Ковалёв.
Парень представился: "Артём Васильев", после него, по очереди, и все остальные. Кроме Петра Ивановича и престарелого дяди Жоры, в палате в основном лежали молодые люди, приблизительно одного возраста. Все они поступили на лечение не более недели назад и взаимоотношения в этом микроколлективе уже сформировались, как и предполагал Ковалёв. Тон в палате задавали два молодых парня одногодки, Артём и Денис. От всех они, прежде всего, отличались повышенной говорливостью, схожестью взглядов на медперсонал, в основном молодых медсестёр, которым не давали прохода, и неплохими знаниями современной жизни. В тени их оставались три молодых человека, по годам немного старше: Фёдор Обжоров, Сергей Рыжиков и Александр Сергеев. Одно место в палате пустовало.
- А кто Вы по профессии? - продолжал выяснять биографию новенького Артём.
- Сейчас я офицер запаса, военный пенсионер. В Москве проездом, да вот случились непредвиденные обстоятельства - аппендицит, - добавил Ковалёв и улыбнулся сквозь боль.
У парня он сразу потерял интерес.
Артём с Денисом засобирались покурить, и вышли из палаты, все остальные занялись своими утренними делами.
Через десять минут все пациенты ушли на завтрак, Ковалёв остался один в пустой палате, но вскоре заботливая Лиза принесла ему еду. Она помогла больному принять на кровати удобное положение, чтобы он смог позавтракать.
- Приятного аппетита, Пётр Иванович. Я зайду позже, заберу посуду.
- Спасибо, Лизочка, - ответил Ковалёв с лаской и признательностью в голосе.
Первое впечатление у него сложилось о ней, как о скромной, приятной на вид и в общении медсестре и он не ошибся, все больные были её горячими поклонниками за чуткость и внимательное отношение к их проблемам.
Молодые люди с шумом вернулись в палату после завтрака, последним приковылял дядя Жора. Вслед за ним появилась Лиза, чтобы забрать посуду. Увидев её, воздыхатель Артём расплылся в улыбке и жадно "ел" девушку глазами.
- Лизочка, я не могу вырваться из мучительного плена своей безумной страсти.
Она пропустила его слова мимо ушей.
- Ты самая сладкая женщина, - продолжал сыпать он комплименты и намёки.
- У такого вот перевозбуждённого, в соседней палате, случился приступ. Так что я советую Вам успокоиться.
Парня её ответ только раззадорил.
- Близкое знакомство с Вами, Лиза, я надеюсь, не даст повода для огорчений. У меня серьёзные намерения, хочется любви и понимания.
- А как же та дама, которая приходила вчера и совсем даже не похожа на предыдущую посетительницу? На всех ведь не хватит любви и понимания.
- Лизонька, Вы неправильно поняли, это просто знакомая приходила, навестить. Я имею к ней такое же отношение, как к теории относительности, Каракумскому каналу или "Цирку на Цветном бульваре".
- К цирку Вы имеете отношение самое прямое, Васильев, из Вас бы неплохой клоун получился.
- Вы отвергли ангела в моём лице и меня теперь душат эмоции - от ненависти до обожания, - бросил он медсестре, когда та выходила из палаты.
- Лиза наша выглядит на редкость эффектно и соблазнительно, - чтобы позлить Артёма произнёс, смакуя слова, Фёдор Обжоров, опираясь на стену и развалившись на своей кровати. За цвет своего огненного волоса, прозванный заводилами палаты - Рыжий.
- Это с виду она такая, - сердито буркнул Артём. - Токари, я думаю, не в её вкусе, - зло добавил он, принизив шутника по линии социального положения.
- Может я и не в её вкусе, но сомневаюсь, чтобы ей нравились пустобрёхи, вроде тебя.
В разговор вступил до этого молчавший Денис.
- Общение не клеится. Они тут избалованны вниманием.
Артём и Денис стоили друг друга в отношениях к женщинам. Ковалёв чуть позже узнает от дяди Жоры, что самых красивых из медсестёр, Лизу и Юлю, они условно поделили между собой. Симпатии их разделились, и спора по этому вопросу не было. Артёму открывалась дорога для ухаживаний за Лизой, а Денису за Юлей. К остальному медперсоналу их отношения не ограничивались никакими соглашениями.
До обеда жизнь в палате протекала по обычному для больниц сценарию. Её обитатели ходили на процедуры и приёмы к врачам, им делали уколы, они посещали различные кабинеты, сдавали анализы и ждали их результаты. Больные выходили из палаты, приходили, и только Пётр Иванович скучал в своём углу. Из разговора между Денисом и Артёмом он узнал, что в одиннадцать часов Лизу сменила другая медсестра, Лариса Викторовна.
- Мне Обжоров говорил, что ты в прошлое дежурство Ларисы неудачно над ней пошутил, и она грозно обещала тебе бока намять? - усмехаясь, спросил Денис Артёма.
- Это он приврал, ничего обидного я не говорил. Ты заметил, что в её глазах присутствует какая-то жадность, когда она смотрит на мужчин.
- Есть такое. И что ты ей об этом сказал? - усмехнулся Артём.
- Я ей комплимент отвесил, что у неё самые загадочные глаза из всех женщин в этой больнице.
- Ну и что она?
- Поняла это, как-будто я издеваюсь над её непривлекательностью.
Раньше всех в палату вернулся дядя Жора. Он примостился на своей кровати и стал что-то писать. За ним пришёл Фёдор, держа в руке пачку газет. Ещё раньше, Ковалёв обратил внимание на то, что ему досталась палата с читающим контингентом, у каждого на тумбочке лежали журналы, книги и газеты. Вскоре появилась и сама Лариса Викторовна. Войдя в палату, она с порога протрубила баритоном.
- Добрый день, болезные мои. Готовьте свои задницы для встречи со шприцом, а кому повезло, будет "ням-ням" таблетки. Сегодня ставим один самогонный аппарат, Рыжикову.
Как оказалось позже, этот термин относился к капельнице. Ковалёв по-первому впечатлению прикинул её "портрет".
- Женщина, скорее всего бывшая спортсменка - метательница диска, копья или толкательница ядра, обладала теми же формами и рельефами тела, что и статуя "Девушка с веслом". На вид ей было, лет тридцать пять.
- У нас, как я вижу, один новенький. Как Вас зовут?
- Пётр Иванович Ковалёв.
Она посмотрела в тетрадку с записями, которую держала в руке.
- Пётр Иванович, у Вас сегодня таблетки.
Медсестра достала из кармана халата упаковку таблеток, открыла её и отсчитала необходимое количество.
- Водички, запить, я сейчас подам.
В комнату шумно вошли Денис и Артём, обсуждая что-то на ходу.
- Здрасьте, здрасьте, - как от наседавших мух отмахнулась она, делая в это время укол стонавшему от боли Рыжикову.
- Мы видели Вас сегодня утром из окна, когда Вы шли на работу, - продолжил розыгрыш Денис. - Платье у Вас супер: экстравагантное, вызывает, мы должны в этом признаться, у мужчин нашей палаты только восторг.
- Они оба в Вас влюбились, Лариса Викторовна, - пошутил Фёдор и рассмеялся. - Остаётся из двух выбрать достойного.
- Это очень трудно, они оба без ума от своей собственной неотразимости.
Она закончила делать укол и собиралась перейти к следующему больному. Два друга не унимались.
- Ваша красота и остроумие зажигают страстью поклонников, в частности Фёдора Обжорова, - язвительно произнёс Артём.
- Он сам нам в этом вчера признался, - подпевал ему Денис.
Друзья спонтанно набросились на того, кто решил поколебать их устоявшееся лидерство в палате.
- Мели, мели Емеля, сегодня твоя неделя, - только и нашёлся чем ответить Фёдор.
Лариса оценивала свою внешность объективно, а потому шутку, которая всё-таки смягчила её строгий характер, пропустила мимо ушей и повелительно приказала Денису.
- Подставляй задницу, Ромео.
Артём в это время продолжал уничтожать "врага".
- Скажу Вам по секрету, Лариса Ивановна, Фёдор вчера всем нам признался: "Разве мог я подумать, что она перевернёт мою жизнь!". Он по Вам тайно сохнет.
- Придётся нам довольствоваться ролью статистов, - огорчённо - притворно выдавил из себя Денис, надевая брюки после укола.
- Ну, хватит прикалываться, - обиженно возмутился Фёдор, - нашли "козла" для насмешек.
- Не переживайте Фёдор, пусть болтают. Это всё напрасно, так как я к таким мужчинам равнодушна.
Денис первый отреагировал на такую новость.
- Я Вас расколдую.
Он повёл руками и произнёс: "Изыди нелюбовь". Ларису это позабавило, и она откровенно рассмеялась.
- Не тратьте силы, жеребцы, завтра заступит Юлечка, вот на ней и упражняйтесь.
Продолжая улыбаться, Лариса собрала свои медицинские принадлежности и вышла из палаты.
- С неё картины можно писать, до чего мила, - иронично произнёс Денис, - но, к сожалению, пора расцвета давно позади.
- Ага, типа "Девушка - бодибилдер", - прокомментировал Артём.
После короткой паузы он добавил слова, которые больше относились к недоступной для него медсестре Лизе.
- Каждая в тайне мечтает быть Афродитой.
После всех процедур палата погрузилась в чтение. Ковалёв просматривал еженедельник, который ему любезно предложил Александр.
Минут через сорок, устав от чтения, он отложил газету в сторону и начал наблюдать за остальными, анализируя первые впечатления.
- Артём - слишком уверенный в себе человек, - он посмотрел в его сторону.
Парень уснул. Мимо его кровати проходил постоянный оппонент, Фёдор. Он остановился, с жалостью глядя на сопящее, но целеустремлённое лицо неудачника Артёма и не без сарказма прокомментировал.
- Мученически возвышенное выражение на лице обречённого в любви.
Ковалёв обратил свой взор на дядю Жору, как звали его все в палате.
- Нездоровый цвет лица, глубокие морщины, мужчина которому, приблизительно, под семьдесят.
В глаза бросалось то, что он не расстаётся с ручкой и блокнотом, постоянно что-то пишет.
Словно прочитав его мысли, проявил заинтересованность в этом и сосед рядом стоявшей кровати.
- Дядя Жора, всех давно интересует, что Вы постоянно пишете? Может с нами в палате находится знаменитый писатель, а мы об этом не знаем и не догадываемся, - спросил Рыжиков.
Вся палата с любопытством смотрела на дядю Жору.
- Да нет ребята, какой там писатель. По профессии я геолог. Всю жизнь посвятил работе и романтике: тайга, север, пустыни, геологические партии. В таком ключе и пробежала жизнь, в разъездах и путешествиях. Домой приеду, обниму всех, а почтальон уже в дверях с телеграммой стоит - прибыть туда-то и тогда-то. Но жаловаться на свою судьбу грех, - в его глазах на мгновение появилась грусть о прошедшем времени, но он быстро воспрял. - Родился у меня год назад внук Леонид. Скоро у него первая дата и я хочу любимому внучку преподнести подарок в виде стихотворения. Все подаренные вещи постепенно отработают свой срок и исчезнут навсегда, а вот стихотворение внук прочтёт, когда вырастит.
Молодые люди переглянулись.
- Хорошая идея, - одобрил Денис.
- Может нам прочтёте что-нибудь, из написанного, - попросил Александр Сергеев.
Дядя Жора задумался.
- Хорошо ребята, только первую главу, остальное сугубо семейное. Да и не интересно вам будет слушать про кума, свата и многочисленную родню.
Он взял тетрадку в руки, видно было, что волновался, и начал вдохновенно читать.
Пронеслись годы, пролетело столетие
На земле наступил миллениум -
новое тысячелетие.
Я почти все грустные юбилеи отметил,
Оглянулся в прошлое, подвёл итог
и заметил,
Что больше не радуют меня
былые успехи.
Они остались в личной жизни,
Как значимые и промежуточные вехи.
Незаметно пришло уныние с хандрой,
Когда я вижу свою и ровесников
Голову с серебристой сединой.
Мы по инерции пыжимся иногда
Делая вид, что ещё можем многое,
Но не изменить хода истории никогда
Несущую нам старость, немощь
и время убогое.
Прошла та пора,
когда мы радовались за детей,
За их успехи, взятые трудом и волей.
Они идут по жизни давно дорогой своей
Подсказанной нами, но данной свыше,
Судьбой и долей.
Возникла пауза в жизни плавно,
Душу съедала пустота и тоска.
Исцеление, как подарок от Бога,
Явилось внезапно.
В виде маленького человечка,
Долгожданного моего внучка,
Ненаглядного,
прелестного создания - Лёнчика.
При первой улыбке его
Внезапно всё изменилось.
Чего так в жизни не хватало,
Вдруг появилось.
Смысл существования
Обрёл свои рамки вновь.
Ведь во внуке
бурно бьётся сердце и кровь
Двух семей и трёх поколений.
Вот кто воплотит то,
что детям не удалось
О чём мы мечтали, и что не сбылось.
Дядя Жора закончил читать и, оглядев всех, ожидая от населения палаты резюме.
Ковалёв тоже поддержал удачную мысль этого счастливого человека.
- Я думаю, что это очень хороший подарок. Через десятилетия, этот маленький человек, став взрослым, будет гордиться дедушкой, который посвятил ему такие чувственные стихи.
После небольшой разрядки, все снова погрузились в чтение. Сергей, как всегда читал газету. Неожиданно он раскатисто рассмеялся и произнёс:
- Ничего не пойму, слушайте: "Новое слово в театральном искусстве, новаторская постановка - "Мистер икс минус два".
С ничего не понимающим выражением лица, тихо шепча губами, повторил:
- Мистер икс минус два.
Он снова рассмеялся. Денис не выдержал, подошёл и взял у него газету.
- Премьера оперы - "Мистер икс два", - прочитал он. - Дурепень, это "Мистер икс два", не минус, а тире. Всё равно, что продолжение первого. Я даже удивился, что ты про театр что-то прочитал, - изумлённо произнёс он. - Люди, посмотрите на это чудо, наш Серёжа отказался от своего любимого жанра, про бытовой криминал и пьяные разборки, с обилием кровавых сцен, - напустился на него Денис. - Надо срочно звать медсестру, чтобы она померила ему температуру.
- Что хочу то и читаю, - огрызнулся Сергей.
- Таким образом, свой интеллект не повысишь и в следующий раз, из-за полного отупения, будешь снова народ веселить, бухучёт у тебя будет, типа бухариков учитывать.
- Пошёл, ты..., - не выдержал обидных поучений Сергей. - Я сам знаю, что мне читать, а что не читать.
- Ну-ну, - сказал Денис и отошёл от него.
Ковалёв уже успел просмотреть кипу газет, которые ему предложил Сергей. Что удивляло, они действительно были определённой направленности, как под копирку. В своей массе это в основном хроника, обработанная журналистским пером с применением фантазии, о пьяных бытовых разборках. Почти все сюжеты можно свести к общим темам: он её ударил ножом, она его молотком или все в компании передрались в пьяном угаре, со смертельным исходом. В палате никто не мог понять, удивляясь, что может быть в такой чернухе интересного. На критику в свой адрес, Рыжиков только улыбался и отшучивался.
- Вроде парень неглупый, а действительно зациклился на подобной ерунде, - в мыслях поддержал Ковалёв Артёма.
В палате вновь воцарилась тишина, которая продолжалась недолго, её нарушил Фёдор.
- Артём, слушай, что мне астрологи советуют: "На следующей неделе, я буду купаться в море знакомств и полезных контактов". Слышал? Полезных контактов, - он явно дразнил собеседника. - Так, дальше: "Которые этим везунчикам", - то есть мне, - "подбрасывает судьба".
Он ещё раз открыто и с издевательством ухмыльнулся.
- Во-первых, до следующей недели ещё дожить надо, а во-вторых, ты думаешь, тебе медсёстры на шею вешаться будут, - они с Денисом рассмеялись. - Этот прогноз, скорее всего, предвещает то, что хирург Мохов тебе что-нибудь удачно отрежет, или пришьёт. Нашёл чем хвастаться.
- Артём, ты кто по гороскопу? - оставив мрачные шутки товарищей без внимания, спросил Фёдор.
- Дева.
- Слушай что про тебя написано: "... на этом фоне нежелательны неосмотрительные знакомства, которые вряд ли в своём развитии приведут к желаемому результату...", - выдернул он выгодную для него цитату из текста.
Денису надоело слушать болтовню Фёдора, он предложил Артёму покурить и они ушли вместе.
Через минут пять к ним заглянул молодой парень Костя, из соседней палаты. Он иногда появлялся здесь, чтобы поболтать с Денисом, которого откуда-то давно знает.
- Добрый день! Кто у вас Обжоров? - спросил Костя, ведя глазами по лицам больных в комнате.
- Я, - ответил ему Фёдор.
- Вот дела, а я и не знал, что это у тебя такая колоритная фамилия.
Он вошел, держа в руке свёрток.
- Что в ней особенного? - недовольно проворчал Фёдор.
- Держи передачу от родных и близких.
- Не стесняйся, ешь от пуза, - съехидничал Александр, оторвавшись от чтения книги и невольно слышавший этот диалог.
- Пожилой мужчина просил тебе передать. Он сказал, что спешит, сел в машину и уехал, - пояснил Костя.
- Это мой отец, - с умилением на лице уточнил Фёдор.
В палату вернулся Денис и, увидев Костю, обрадовано поприветствовал его. Парни сели на кровать и мирно беседовали. Чуть позже появился Артём и с порога, восторженно, пошутил в своём стиле.
- Братцы, я сейчас встретил врачиху из соседнего блока. Увидел - обомлел. Вот это бюст! - он выдохнул с шумом воздух и округлил глаза, отведя при этом руки перед собой, показывая размер груди. - Такой мадам надо, ей богу, участвовать в конкурсе - "Еврогрудь", если существует подобный. Она вне конкуренции будет.
Денис обратил внимание, что его товарищ Костя удивлённо смотрит на Артёма, за его явные откровения.
- Не обращай на него внимания, пышногрудые красотки провоцируют у него активную работу мужского воображения.
- Да это, пожалуйста, но не здесь же, - Костя обвёл глазами палату.
Ковалёв к некоторым качествам, которыми Денис и Артём обладают от природы, добавил ещё несколько.
- Этих ребят ещё отличают сверхговорливость, непосредственная беспардонность и высокая самооценка.
Время незаметно подошло к обеду, и все пациенты начали суетиться, а потом и вовсе ушли. В палате остался лежать один Ковалёв. Он недолго скучал. Дверь отворилась и в палату с обедом на подносе вошла молодая женщина.
- Здравствуйте, я принесла Вам обед. Устраивайтесь удобней.
- Здравствуйте! Меня Пётр Иванович зовут. А как Ваше имя? - доброжелательно ответил он.
- Валя, - с небольшой застенчивостью ответила девушка.
- Валечка, поставьте, пожалуйста, поднос на стол, я сам справлюсь. Хорошо?
- Хорошо Пётр Иванович, я зайду позже.
Валя вышла из палаты, а Ковалев, заняв удобную позу в кровати, приступил к обеду. Он, медленно принимая пищу, вспомнил разговоры, которые недавно вели эти беспокойные парни о санитарке Вале...
- Братцы, кого я сейчас застукал! - воскликнул вошедший в палату Денис. - Наш Серёга Рыжиков клеил санитарку Валю.
Молодёжь ему дружно подыграла звуком: "О-о-о!".
- А ну колись, - нетрепливо начал допытываться Артём.
- Чего колись? - спокойно ответил, уже с жизненным опытом, тридцати двух лет Рыжиков.
Его не так просто было пронять.
- Ничего особенного, просто общался с девушкой.
- Она тебе что понравилась? - "сгорая" от любопытства вступил в разговор Артём.
- Мне интересно было наблюдать, как она таит от нежных слов и комплиментов в её адрес. Это приводит Валю в необыкновенное состояние, глаза сияют.
- Ну и что она? - продолжал нетерпеливо подталкивать его к рассказу дальше Денис.
- Сразу стала оказывать мне особые знаки внимания.
Такой повод Денис и Артём упустить не могли и как всегда начали подсмеиваться над ним. Первый выступил Денис.
- Валя хоть и страшненькая, но это скрашивается её молодостью, - произнёс он с серьёзным лицом, делая вид, что говорит серьёзные вещи.
- Ты прав, все забыли про народную мудрость: " С лица воду не пить", - подражая товарищу, с важным видом, поддержал его Артём.
Сергей уже хорошо изучил этих двух "фруктов" и понял, что сейчас над ним будут надсмехаться по полной программе.
- Ладно, шуты, вам бы только зубы скалить.
Не обращая никакого внимания на его протест, Денис продолжил.
- Как обманчивы первые впечатления. Я думал она до крайности скромная, а оказывается, эта девушка общительна по натуре и часто даёт шанс. Не простая девушка!
- Нам Рыжиков скоро расскажет, что она даёт, - усмехаясь, вставил реплику Обжоров и добавил. - А я считал, что у этой Вали большие проблемы с интеллектом.
- Я так подозреваю, Фёдор, ты так думаешь потому, что она тебе шанс не дала, - сделал ответный выпад Рыжиков, смотря на всё это с иронией. - А вам балагуры, - обратился он к Денису и Артёму, - по поводу ваших безответных ухаживаний за медсёстрами, скажу одно, что ледяная красота не греет. А она ледяная, потому что нет взаимности.
Друзья, видя, что Сергея не разыграть, дружно, как по команде, перекинулись на более чувствительного и бурно реагирующего на их шутки Фёдора.
- Ты знаешь, Денис, - завёл новую "пластинку" Артём, - мне как-то Обжоров сказал, что он думает про женщин.
- Ну и!
- Они разные и тем интересны.
- Так ты тоже её клеил? - словно спохватившись, выпалил Артём Фёдору.
- Что я похож на "полного" идиота? - огрызнулся Обжоров.
- Ты же сейчас рассуждал о её интеллекте, значит, общался, - не унимался Артём.
- Один раз пошутил, так она мне ответила "ласково": "На людей с вывертами не обижаюсь".
- Вот-вот, видишь, какая она проницательная, а ты её обидел...
Размышления Ковалёва прервали вернувшиеся с обеда соседи по палате. Последним, как всегда, приковылял дядя Жора, согнувшись вперёд и опираясь на палочку. Через пять минут в палате послышалось сопение, все её обитатели погрузились в дневной сон и даже не слышали, как приходила санитарка Валя за пустой посудой. Пётр Иванович не составил исключение, и только дядя Жора продолжал писать послание внуку. Вторая половина, как правило, была зеркальным отражением первой. Суета после дневного сна, процедуры, уколы, осмотры у врачей, чтение перед ужином. Так и пробежал очередной день выздоровления. Вечером все готовились к "отбою" и, за некоторым исключением, уже расположились в своих кроватях. Быстрей всех это проделал Сергей. Вскоре он начал разговаривать во сне, бормотать что-то невнятное, а иногда слегка вскрикивать. Артём проходил мимо с полотенцем в руке, направляясь в умывальник. Он остановился и, рассматривая Рыжикова с серьёзным выражением лица, удивлённо произнёс: "Что это с ним?".
- Камлание - разговор с духами, - выразительно ответил на его недоумённый вопрос, со стороны наблюдавший эту сцену Денис. - Главное, чтобы оно в транс не переросло, а то спать не даст, - продолжил он.
- Или чтобы реинкарнация - переселение душ, не произошла, а то точно не даст спать, - добавил Артём, соревнуясь в остроумии с Денисом. Он даже пошёл дальше.
Скорее всего, этот эпизод кто-то рассказал Сергею, и ровно через два дня, произошло нечто подобное. Он, проходя мимо кровати спящего Артема, остановился и пристально посмотрел ему в лицо.
- Что это он закатил глаза, как будто находится в религиозном трансе?
Сосед Артёма Денис не поверил, встал и подошёл к кровати.
- Да действительно, сквозь щель глаз виден только белок.
Артём, словно сквозь сон услышал их рассуждения над своей головой, чмокнул губами, сомкнул полностью веки, повернулся набок и со счастливым выражением лица продолжил сладкий сон.
Утром Ларису сменила другая медсестра, Юля. В палате, в том углу, где стояла кровать Дениса, чувствовалось какое-то оживление. Прошёл завтрак, подходило время осмотров, процедур и приёма назначенных лекарств. Дежурная медсестра пока в их палате не появилась.
- Артём, ты точно видел, что она заступила? - нервничая, спросил Денис.
- Своими глазами, как тебя, - невозмутимо ответил Артём. - Просто наша палата почему-то потеряла внимание медсестры Юли, - добавил он.
Прошло ещё несколько минут, дверь открылась и вошла Юля.
- Здравствуйте, мальчики! - с доброжелательной улыбкой на лице поздоровалась она.
Молодые парни, перебивая друг друга, приветствовали симпатичную девушку. Сдержанно, в силу своего возраста, поздоровались только Пётр Иванович и дядя Жора.