* * *

Любви-то много! Можно ведрами черпать.
Вот, мне под ноги катится зеленою травою
То поле, на котором расцветают
Извечно новые и хрупкие цветы. 

Любви-то много! Только в силах угадать,
К кому тропа настойчиво стремится?
К кому душа несется зыбкой птицей?
Чей сон войдет, разрушив все границы?
Куда ведут знакомые следы?

На все лады я распеваю песни,
Но кто их слышит? Скучны? Интересны?
Кто в мир шагнет с зубцов скалы отвесной?
Кто отпоет меня, не будь беды?

Нарву букет с привычною сноровкой,
Винясь пред каждым лепестком. Увы!
Тот "иван-чай" среди травы - 
Оставь, не рви!
Он охраняется бронзовкой. 
Чтят египтяне скарабея. Мы ж на "Вы"
И с ней и с жужелицей черной. И головки
Цветов журчат, торчат среди листвы.



* * *

Ленивое и сонное
Воловье состояние.
Трава, зеленым золотом
Искрится напросвет...
И ветки прорисованы,
И плавное дыхание
Несет пушинки тополя,
Как невесомый снег.



* * *

Закат сверкал, как сотни сабель,
Клубились облаков гряды
Кусками огненной руды,
И ветер их на части плавил.

Лежала охра на траве
Клочками скошенного сена.
В вечернем ритме перемена
Молила вновь о волшебстве.

Свернулось небо полосою,
Стрижи летали высоко,
Одеты в черное трико,
Покрыты солнечной пыльцою.

И, разбирая по слогам,
Слагали губы чье-то слово.
И мне поверить в волшебство бы,
Но лесть не ведома богам...



* * *

Еще Земля не повернулась к Солнцу,
И золотом не залит горизонт,
А небо, перевернутым колодцем,
Покачиваясь, в вечности плывет.

Но остается ждать совсем не долго.
Взлетает пурпуром подбитый край небес -
И звезд полуночных последние осколки
Смывает огненной волной рассветный всплеск.

Роса холодная туманом заскользила.
Готовит к небу невесомейший настил -
На нем появится небесное светило,
Земнейшее
         светило
                 из
                    светил.



* * *

Шурша и опадая, стынет дождь.
И стекленеет, плавясь по затылку.
И сотрясает мокрую подстилку
Осенних листьев ледяная дрожь.

И неба остывающий предел
На груды листьев навалился грудью.
И серою изменчивою ртутью
Березам в уши капельки продел.

Все, сотканное мертвою водой,
Послушно обращается в живое.
Осенний рост, исполненный покоя,
Сдвигает небо огненной грядой.

На ветках глянец кожи молодой,
Напитанный прохладною свободой.
Ты растревожен звонкою погодой,
И блеск листвы в твоих глазах горит звездой.


* * *

Ты - Та, что хотела лететь над землей...
Но в белую пену упала.
Звенела цепами в полуденный зной.
Дразнила Ивана Купалу.
Из пряных кувшинок дремучим кудрям
Плели украшения мавки.
Находишь ключи к потаенным дверям,
А душу - в затертой булавке.
И воду, что девка подносит в ковше
Веселому, доброму парню,
Ты делаешь слаще, вкуснее, свежей.
Смущаешь и малых, и старых.
... Расшитой холстиной плывет по воде
Цветных лепестков покрывало...
Спасибо, что Ты полюбила людей!
И в поле Ра-Машкой упала.



* * *

Все вырастет, как новая трава.
Любовь засветится, неявна и весома.
И, восхищаясь, доверяясь, я права.
Ласкаю ближних и чарую незнакомых.
Злак прорастет в горах обветренным зерном.
Сбежит ручей туда, где некому бояться.
Храбрец Язон войдет с пылающим руном,
И стены храма вновь из пепла возродятся.
Земля права. Ну как не ластиться к теплу?
Как не тянуть к нему сомнения и соки?
И каплей меда день сползает по стеклу,
И возвращается зарею на востоке.



* * *

Женщина, шьющая ширмы,
Знает о свойствах теней.
Знает, что свет может плакать
Под остриями иголок -
Надо обьятиям шелка
Вверить его поскорей.
Женщина, шьющая ширмы,
Знает, что ткани капризны,
В складках их спят афоризмы,
Если глядеть на просвет.
Только не каждую тайну
Мастер отважится вызнать.
Тень - это выдох и вызов.
Свет - это вдох и ответ.
Значит, не зря будет сниться
Кроткая, мудрая львица,
Шьющая образы мира
В рамах любви и мечты.
Мы - лишь цветы на узоре.
Мыслям не должно пылиться.
Мы - и принцессы, и принцы,
Принцип сквозной красоты.




* * *