- Приведите мне пример, как результат ваших исследований может стать полноправным существом.
- На стадии зародыша в залах будут присутствовать женщины, - я сама не узнавала свой голос, таким он был уставшим и тусклым, - Их ментальные матрицы будут создавать психоматрицу, аналогичную той, которую создает женщина с плодом.
- У вас есть какие либо доказательства?
Я вздрогнула от неожиданности. Это был тот вопрос, которого я ждала и боялась услышать. Вся моя жизнь сейчас зависела только от одного существа - той, что сейчас сидела напротив меня. Застывшая, безэмоциональная статуя и то была бы более живой, чем эта женщина-подросток. Ее точеное лицо не выражало ничего. Ни сочувствия, ни понимания. Пустой холст, на котором можно было бы изобразить все что угодно. И я боялась этой пустоты.
- Пройдемте со мной.
Я словно без подготовки рухнула в ледяной поток - встала, аккуратно отодвинула стул и прошла к двери. За моей спиной не раздалось ни звука, словно в этом кабинете последние сутки была только я. Но я знала - она стоит за мной. Такая же прямая и спокойная, словно для нее время, проведенное в замкнутом пространстве, ничего не значит.
Мы долго шли по Логову, спускаясь все ниже и ниже. И каждый раз, стоило нам только столкнуться с кем-то из персонала, в глазах окружающих сквозило любопытство, восхищение и даже ненависть. Но все эти взгляды были адресованы не мне. Я лишь склонила голову и заставила себя идти вперед, в неизвестность, не обращая внимания на окружающих.
Мы спустились на самый нижний уровень Логова. Стены, покрытые кабелями и датчиками, были для меня всего несколько дней назад самым родным на свете. Теперь я старалась пройти эти коридоры как можно быстрей. Внутри меня боролись два желания: никогда не подпускать эту женщину к самому дорогому для меня и в то же время показать ей все, чтобы увидеть на этом лице-маске настоящие эмоции.
Тяжелые, бронированные двери, мягко разошлись в стороны, обдав нас прохладным воздухом. Мы вошли в небольшую комнату. По одной из стен тянулись датчики и выводы системы жизнеобеспечения, другая же представляла собой матовую поверхность экрана, передающего информацию в обе стороны. Сейчас этот экран был мертв.
Я прошла к дальнему от входа углу, занавешенному белой простыней. Развернулась к нему спиной, желая защитить то хрупкое существо, что сейчас безмятежно спало за импровизированным пологом. Глубоко вдохнув, я взглянула прямо в глаза своей спутницы.
- Доказательства тут.
И в этот момент я увидела реакцию. Веки угольно-черных глаз напряглись и тут же расслабились. Иной на моем месте ничего бы не заметил, но не я. Почти двое суток в одной комнате, полные попыток достучаться до чего-то живого, спрятанного за маской бесчувственности, научили меня замечать малейшие изменения в ее мимике.
- Вы создали опытный образец.
Это был не вопрос, а сухая констатация факта. Только то, что выше всех нас, знает - чего мне стоило не сорваться, не кинуться на нее с кулаками. И с вероятностью в 98,9% умереть. Я лишь сжала губы и выжидающе посмотрела в озера тьмы, которые были ее глазами.
- И этот образец сейчас растет и развивается.
Она пристально смотрела на простыню, словно могла увидеть то, что было спрятано за ней. Никто не знает, чего мне стоило не сутулится под этим взглядом. Стоящая напротив меня женщина слегка склонила голову и помассировала глаза и виски. Но стоило ей снова на меня взглянуть, как меня пробрал страх.
- Я понимаю, - голос наполнился интонациями, - Действительно вас понимаю. Но скажите мне - она действительно хотя бы на 80% является копией вашего ребенка?
Я хотела ей ответить, но слова застряли у меня в горле. То, чего я добивалась все это время, произошло слишком неожиданно. И я была совершенно не рада этому.
- Она полная копия, - мой голос предательски дрогнул.
- Генетически - да, - женщина-подросток текуче двигалась по комнате. От пустого экрана к системам жизнеобеспечения, - Более того. Я предполагаю, что генный инженер дал чуть больше ваших генов, нежели от ее биологического отца, - она стала спиной к датчикам, чуть облокотившись на фальш-панель. Руки сложены на груди, пальцы левой руки играют с жесткой черной прядью, - А ее психоматрица?
Неожиданно раздавшийся у меня за спиной детский голосок заставил меня непроизвольно вздрогнуть.
- Вейна, кто тут?
Моя воссозданная биологическая дочь проснулась и хотела знать, что происходит. Я обернулась и инстинктивно взяла ее на руки, желая защитить.
- Все хорошо. Просто...
Я не успела ничего сказать, как узкая ладонь легла мне на плечо и мягко развернула назад.
- Привет, - моя безэмоциональная собеседница... улыбалась. Легко, словно дуновение теплого ветерка. Губами и глазами. Как умеют улыбаться только подростки. Мне стало жутко, но я не могла вмешаться, - Кто ты?
- Я - Лайми. А ты? - Лай чуть испугано посмотрела на нее и... улыбнулась в ответ.
- А я - Нике, - она протянула ей свободную руку, затянутую в тонкую боевую перчатку. Лай, смущенно хихикнув, ее пожала.
Мне хотелось кричать от беспомощности и желания защитить свою девочку от этой... этого чудовища. Но я не могла даже пошевелиться.
- Вейна, почему ты молчишь? - короткие золотистые волосы Лай легко мазнули меня по лицу, когда она повернулась ко мне. А я пыталась успокоить дрожащие губы.
- Я не могу вмешиваться в ваш разговор, - мой голос был неестественно спокойным.
- Просто она стесняется, - Нике продолжала светиться улыбкой молодости.
- А почему у тебя такие странные глаза? - Лайми снова переключилась на гостью.
- Потому что я немного не человек.
- А кто ты? - Лай продолжала засыпать Нике вопросами, словно ни капли не боялась ее хищного лица и пугающе черных глаз.
- А ты не догадываешься? - Нике склонила голову к плечу.
- Я чувствую, что ты другая, не такая как Вейна... - Лай на секунду задумалась, - И не такая как те, что иногда ходят за дверью. Ты совсем другая.
- И тебе не страшно?
- Нет, ни капельки, - Лай задорно улыбнулась ей, - А тебе, Вейна?
Что я могла ей сказать ей? Что я боюсь и ненавижу Нике? Ту, которая сейчас вела себя не так, как все эти дни.
- Чуть-чуть, - и в ее синих глазах я прочла удивление.
Нике склонила голову к другому плечу, привлекая к себе внимание девочки.
- А почему ты не боишься?
- Потому что ты... - Лай запнулась на полуслове. На ее личике читались удивление и совсем не детская задумчивость, - Потому что ты сейчас добрая.
Нике продолжала улыбаться. Абсолютно черные глаза смотрели на Лай изучающее. Тонкие губы продолжали скрывать клыки. Смуглая, чуть золотистая кожа, даже не изменила оттенка. Она изучала ее, мою биологическую дочь, нисколько не смущаясь моего присутствия. А та смотрела на Нике восхищенно и радостно... Моя Лайми, та которую я потеряла, испугалась бы и стала искать моей защиты.
- А иногда бываю злая?
- Не знаю. Но сейчас ты добрая. Кто ты?
- В каком смысле? - ладонь Нике все еще так же аккуратно держала меня за плечо, вне поля зрения Лай. Хотя она могла этого и не делать. Все, что я вложила в этот проект, все о чем мечтала и на что надеялась - рассыпалось у меня на глазах.
- Ну, я и Вейна - люди. А ты?
- А я - нет, - Нике сжала свободную руку в кулак и повернула ее к Лайми так, что бы она могла полностью видеть ладонь. - Я - el". Не человек.
И она раскрыла ладонь. В центре узкой кисти сидела изящная черно-алая бабочка. Ее ажурные крылья были сложены и слегка подрагивали, словно в комнате был небольшой сквозняк. Тонкий алый узор на крыльях переливался под светом искусственных ламп. У меня дух захватило от этого чуда. Бабочка была так прекрасна, как не будет ни одна живая.
Лайми ойкнула и протянула руки к насекомому. Я дернулась, что бы оградить ее от этого, но тело не слушалось. Как только тепло рук Лай согрело бабочку, та взмахнула крыльями и взлетела. Комната наполнилась счастливым детским смехом. Лай соскользнула с моих рук и стала носиться за новой игрушкой, а Нике убрала руку с моего плеча.
- Можно она останется у меня?! - Лайми горящими глазами смотрела на el", сжимая в маленьких кулачках подол длинного боевого плаща. Нике усмехнулась и присела к девочке.
- Конечно. Это подарок.
- Спасибо, Нике! - девочка от радости обняла el" за шею. Я же готова была упасть и рассыпаться на мелкие осколки. Мне было невыносимо больно. И в этой боли я винила только Нике.
- А теперь нам надо идти.
- А ты еще придешь? - Лай прекратила ловить бабочку и ожидающе уставилась на Нике.
- А как ты думаешь?
Лайми погрустнела и прямо посмотрела Нике в лицо.
- Не знаю, - девочка готова была заплакать. Мое сердце сжалось от боли и ненависти.
Нике легко потрепала золотистые пряди Лайми.
- Не огорчайся. Не знать бывает намного лучше, чем знать точно.
Она встала, помахала ребенку рукой и пошла к двери. Я последовала за ней, словно на поводке. Лайми осталась стоять посреди комнаты и смотрела нам вслед. Черно-алая бабочка села ей на волосы и распахнула крылья.
Путь в мой кабинет начисто стерся у меня из памяти. За то в голове пульсировала только одна мысль: за что?
Как только мы зашли в мой отсек, двери заблокировались, отрезая нас от остального Логова. Я уже не удивлялась, у меня не осталось на это никаких сил.
- За что?
- О чем вы? - Нике стояла ко мне спиной.
- О том, что только что было
- Это был лишь пример. Очень наглядный. Который вам сказал больше, чем та кипа данных, которая зашита в моем чипе.
- Данных?
- О подобных экспериментах у нас.
Вдоль моего позвоночника разлился холод. Тогда к чему был этот допрос и потерянное время?
- У вас?
- Да.
Она повернулась ко мне. Воротник плаща был расстегнут. От шеи тянулась тонкая цепочка, которая оканчивалась небольшим прямоугольником в ее руке.
- Вы - нелюди, - я ощутила поднимающуюся из глубин волну удушающей ненависти и злости. Мои кулаки непроизвольно сжались, но я не собиралась брать себя в руки.
- Да. Но и у нас есть дети. Уникальные генолинии, неповторимые геномы. Уникальные дети этих линий. Которые были убиты, без возможности восстановить геном.
Ее глаза перестали быть глазами подростка. В них светилась грусть десятков или сотен лет.
- У тебя?..
- Нет, не было. Но мне пришлось многих из них хоронить.
Мертвый голос и пустое лицо. Неужели ей больно? Или она отличный актер? Мне хотелось сделать ей еще больнее, заставить ее страдать.
- Копия никогда не будет оригиналом. Какой бы искусной она не была.
- Можете привести доказательства? - я била ее, ее же оружием.
- Могу, - прямоугольник на цепочке лег на стол, - История нашего народа, наших генетических войн. Нашего падения. В вашем распоряжении.
Она устало рухнула в стоящее рядом кресло. А я осталась стоять. С ровной спиной, нагло подняв голову. То, о чем она говорила было абсурдом. А мой проект мог позволить нам подняться с колен, возродиться после испепеляющей войны. А она...
- А я все порчу, - в ее голосе звучал сарказм - Не даю возродится расе. Тыкаю носом в свои и чужие ошибки, пытаясь не позволить вам совершить то, последствия чего придется разгребать не только вам.
Нике не стесняясь прочла мои мысли! Или я настолько выбита из колеи, что все мои мысли написаны у меня на лице? Я просто смертельно устала.
Я прошла к ближайшей стене и сползла по ней вниз. Мне хотелось выть. В голос. Но я не могла. Мне хотелось ненавидеть Нике, но она поступала гуманно. На столько, на сколько могла. Мне хотелось сделать ей больно. Но её боль была намного сильнее чем та, которую могла причинить ей я. Мне оставалось лишь горько усмехнуться.
- Не надо доказательств. Ты и так сделала это еще в комнате. Лайми... Моя Лайми. Моя личная надежда. Рухнула. Благодаря тебе.
- А я должна была ее уничтожить. Во избежание, - ее голос был сух. Снова.
- Что?!
- Убить. Чтобы не давать проекту шанса на жизнь.
Я бросилась к устройству видеосвязи и, не глядя, вбила код комнаты Лайми. На экране появилась сидящая на полу Лай. Она играла с бабочкой, вертела головой, ловила насекомое руками. Живая и здоровая.
- И будет, - мягкий голос раздался у меня над плечом. Я резко повернулась и оказалась лицом к лицу с el". Точнее лицом к шее - она была выше меня, - я не вижу смысла убивать ребенка. Она ни в чем не виновата. И уж тем более не виновата в делах взрослых, - я вслушивалась в ее голос так, как никогда ни во что не вслушивалась, - Она - твоя генетическая дочь. Но никогда не будет копией той, что ушла. А создание психоматрицы другими потерявшими приведет лишь к тому, что дети, перешагнув порог полового созревания, будут сходить сума из-за того, что они копии, которые не хуже оригиналов, но, будучи полноценно живыми, должны играть роль сосуда для чужой души.
- И она?..
- Может быть и нет. Просто не жди, что она будет копией той, что погибла.
Она развернулась ко мне спиной, подошла к креслу и снова в него упала. А я так и осталась стоять около экрана, не зная чего от нее ожидать.
- Что будет с проектом?
- Его закроют. Как невозможный. Вопрос моральной стороны отношения к клонам.
- А Лайми?
- Будет жить. Только не в той комнате - это не место для ребенка.
- Но...
- Эту проблему не решить даже сильнейшим псионикам. А вот проблему с населением можно решить и естественным путем. Даже используя те результаты, которые дал проект.
Внутри меня что-то взорвалось. Сквозь отчаянье и боль пробивалась погибшая, как мне казалось, надежда. Высокая тонкая фигура женщины-подростка в кресле олицетворяла собой чуждость. Она поняла? Или?..
-------
Проект закрыли. Я постаралась сбежать подальше от бывших коллег. Лайми росла вполне здоровым и активным ребенком. Только в самом начале нашего "путешествия" она спрашивала чуть ли не каждый день, когда придет Нике. А я не могла ей ничего ответить...
Я не знаю, встретит ли она на своем жизненном пути Нике тайэ Вит"тар, чье имя труднопроизносимо для нас. Но если так случиться, то Лайми не будет ее ненавидеть, кем бы ни была та, что "стоит на грани".