Мудрая Татьяна Алексеевна. Отзыв на конкурс имени святой Эмили Дикинсон

ОТЗЫВ НА КОНКУРС ИМЕНИ СВ. ЭМИЛИ ДИКИНСОН

Дорогие осенние философы и самобытные переводчики!

Решилась я, старуха, присовокупить свое творчество к вашему. Так сказать, куда Пегас с копытом, туда и я с клешнёй.

А поскольку кандидатский минимум по инглишу был сдан давным-давно (помнится, переводила я с листа некоего Масарика, одновременно президента и филолога), то полезла я в свой словарь. Ибо подстрочник где-то у вас лежал, но завалялся (завалился). К тому же (добавила в связи с откликом), делая "рыбу", надо учитывать все семантическое поле понятия и то, как и в чем оно пересекается с другими семантическими полями. Типа соответствует.

Так вот, что я обнаруживаю?

Почти все русские, начиная с Зенкевича, переводят стих как пейзажную лирику с легким (или немалым) оттенком философизма; иногда, напротив, нарезают круги вокруг философии, но более своей, чем авторской.(Нарочно посмотрела опубликованные на конкурсе вольные переводы).

А это, как многое у Дикинсон, лирика вообще чисто метафизическая, с очень чётким стержнем и концепцией.

Вот смотрите.

Первое трехстишие более-менее просто по выбору слов и смыслу.

These are the days when birds come back,
A very few, a bird or two,
To take a backward look.

Теперь второе трехстишие.

These are the days when skies put on
The old, old sophistries of June,--
A blue and gold mistake.

Отчего употреблено относительно редкое, ученое слово "sophistrie", которое означает отнюдь не обман и не пустопорожнее красноречие, а скорее утонченную и парадоксальную риторику, умение задавать вопросы и прочее в том же духе? Причём красноречие очень (вдвойне)старое, буквальное античное. Голубое и золото Андрея Белого, "золото на голубом" Бориса Гребенщикова, между прочим, - цвета с четко выраженной сакральностью. Что с того, что это ошибка, - ошибка лишь в возврате к блаженному прошлому, не так ли? К лету, да...

Третье трехстишие.

Oh, fraud that cannot cheat the bee,
Almost thy plausibility
Induces my belief,

Значение обмана и ошибки усилено словами "fraud" и "cheat" (подделка не может обмануть пчелу). Вроде бы всё понятно. Но вот почему в рифму к этому довольно твердолобому и прямолинейному насекомому пущено хитрое и нисколько не созвучное ему словцо"plausibility" - "умение внушить доверие", почти что "внушить веру"? "Ваше" или поэтическое "твоё" (природы, золота и синевы) утонченное красноречие пересиливает ложь - или неверие - человека? Я учитываю, конечно, что Эмили не любит точных рифм, но ведь не то чтобы принципиально от них отказывается.)

Четвёртое трехстишие.

Till ranks of seeds their witness bear,
And softly through the altered air
Hurries a timid leaf!

Вера возвращается, ибо "ряды семян" в поле ">their witness bear" - "несут (некое) свидетельство", а робкий лист в изменчивом воздухе торопливо, так и хочется сказать "с трепетом", спешит пасть наземь - или присоединиться к семенам?

Что это - неужели страх и трепет по Киркегору?

А дальше, в четвертом и пятом трехстишиях, идёт полным-полнейшая сакральность. "Sacrament" - не только "священный", но в контексте с существительным, обозначающим "дни" имеет оттенок "священства". "Communion" - это общение, причастие, вероисповедание - словом, то, что называется "община верных". Далее подряд идут "священные эмблемы", то есть знаки или символы, "участие", "освященный хлеб" и "вино бессмертия", причем слово "wine" так важно для смысла, что снова лишь отдалённо рифмуется с "to join".

Oh, sacrament of summer days,
Oh, last communion in the haze,
Permit a child to join,

Thy sacred emblems to partake,
Thy consecrated bread to break,
Taste thine immortal wine!

Иначе говоря, мы имеем дело с точным описанием протестантской (вот так даже) церковной службы, которую творит природа в своем храме с участием птиц (верные прихожане), пчелы (выразительно отсутствующей), верных прихожан - зерен, сидящих в ряд на скамьях...простите, в бороздах; листа (это известный религиозный символ, см. "отпадший лист") и героини, которая воспринимает себя как неофита.

Разумеется, здесь я занимаюсь упрощенчеством и нарочно позволяю религии "перетянуть на себя одеяло" - чтобы показать контекст. "Осенне-пейзажных" понятий, философски и метафизически пустых, в стихе нет вовсе. Нет, хотя бы в последних строфах Когда я говорила(Ирине Клеандровой), что мне хотелось бы в своем переводе выявить совершеннейшую простоту стихотворения Эмили Дикинсон, я имела в виду как раз это. Другое дело, что поэтесса буквально каждое слово нагружает двойным (и даже тройным) смыслом - и пейзажно-природным, и метафизическим, - а передать такое мне кажется невозможным в принципе.

Во всяком случае, я постаралась вместить то, что мне открылось, в размер и ритм оригинала. На конкурс это не ставлю - сама понимаю, что изначальные смыслы перескакивают из строки в строку и даже строфу, заменяются на не шибко адекватные (так, софистика названа лукавством, листок назван багряным (вместо вина причастия, где сей цвет присутствует по умолчанию), туман передан как мгла и хрусталь, вера заменилась на благодать, бессмертие на мир (это как раз заменю без проблем, наверное), что спонтанно возникли некие рощи и лазурь, согласные грудятся кучками сухой листвы, а штамповка превышает среднестатистическую норму...

И нет, я не ломлюсь в открытую дверь. Я только указываю короткий и прямой путь другим.

Вот.

В такие дни, когда пичуг -

Одну, а может статься, двух -

Приманит синева -

Комментарии: 138, последний от 12/11/2011. © Copyright Мудрая Татьяна Алексеевна (Cardinena@yandex.ru) Размещен: 08/10/2011, изменен: 14/06/2012. 10k. Статистика. Статья: Проза, Поэзия Статьи и рассуждения		Ваша оценка:

Мудрая Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Отзыв на конкурс имени святой Эмили Дикинсон