И надрывно скрежещут березы,

Ни могилы, ни будки, я не спал уже сутки,

И теперь мне уж всяк не до позы!

Из гнезда между сучий ёж свалился колючий,

Обернулся котом иль собакой:

Когти лист рвут на крошки, глазенапы что плошки,

Хвост вертится над толстою жмакой.

"Ну кусай же, тяф-тяф: вовкулаком мне в кайф,

Где хочу, там и справлю нужду.

Не терплю вот коллег; и раскаешься ввек,

Коль сварганишь себе на беду".

Тут - поднявши надгробье, как срамное подобье

Монумента - встаёт вурдалак:

Держит льстивые речи, и пылают что свечи

Глазки-шилья - за пару пятак.

И хоть жаждал покоя, но махнул я рукою

Со вполне независимым видом:

"Кровью бы поделился, чтоб ты вусмерть упился,

Только, братец, - поладишь со СПИДом?"

Вот и дом с червяками; дверца реет, как знамя,

И оттуда башка выглядает:

То мертвяк велелепый чешет гладкую репу

И меня на обед приглашает.

"Я скажу тебе слово - не смотри бестолково!

Чтоб твои упованья погасли:

Как лапша с глютаматом, отзываюсь я матом

И готовлюсь на пальмовом масле!"

Мигом дёру висельник, склепа смрадный насельник,

Дал, оставив свои мне опорки.

Я на них опростался, в гроб глазетный забрался -

И во все захрапел тут завёртки!