Мудрая Татьяна Алексеевна : другие произведения.

Любовь - состояние, несовместимое с жизнью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вот. Рассуждение номер раз. На подходе еще - то ли девятка. то ли семерка...


ЛЮБОВЬ - СОСТОЯНИЕ, НЕСОВМЕСТИМОЕ С ЖИЗНЬЮ

   Весеннее оборзение

  
   Вот автор и добрался до коллег по перу из хвоста Пегаса...
   Теперь предуведомлю: в качестве поэта сей автор едва научился различать ямб и хорей, про анапест знает, что его нещадно эксплуатировал крепостник Некрасов, амфибрахий же - четко ассоциируется у него с амфибией, амблистомой и брахикефалом. Автора буквально на днях надоумили считать слоги по пальцам - а поскольку их всего двадцать, во время творчества ему приходится снимать не только перчатки, но и ботинки. Зато он знает, что на свете существует уйма всякого добра помимо рифмованной силлабо-тоники (силлабический александрийский стих, например) и такие сласти, как газель, касыда, редиф, хокку, виса, драпа, трена... Не будем путаться и вас путать, однако. Куча-мала уж получилась и так.
   В выборе анализируемого материала автор руководствовался исключительно своим индивидуальным и крайне субъективным вкусом: как та дама из анекдота, которая очень хорошее читает два раза, просто хорошее - один, а не пришедшееся по нраву - ни одного.
   Тем не менее, автор попытается обосновать свою кочку зрения на подвергнутые поэзы как можно серьезнее.
  
   Итак, номер раз.
   Агафонцев Александр Александрович
   Она ненавидит обманы и пахнет дождем и корицей
  
   Ненавидит обманы и пахнет дождем и корицей, -
   Тихий голос и вкрадчивый шепот порою похожи.
   У нее за плечами картина - три принца с девицей,
   Улыбаясь вино распивают в массонстве и ложе.
  
   Не накинуто шали. И плечи как будто нагие.
   В полутьме от свечи, в полусвете ее замирают.
   Грубоватый доспех у стены не протянет руки ей,
   Но за пыльным забралом на миг две искры замигают.
  
   Шум грозы заглушает певучесть полов и дверей.
   Незамеченой входит. И чувствует легкую дрожь, -
  
   Пред камином сидящий, предавшийся мыслям о ней,
   Обернулся, как будто услышал корицу и дождь.

  
   Отличная атмосферность. Хорошие, профессиональные рифмы, есть даже составные и основанные на устаревшем произношении (дожж). К сожалению, имеется и глагольная, требующая не очень много труда. Логичный, продуманный и изящный образный ряд, мистический, старомодный и свежий как дождь. Переклички: вино-корица, ложа театра (праздник, бал?) и тайного общества, масоны-мистика взглядов и ощущений. Синэстезия и анестезия всех чувств.
   Что задело - некоторая неграмотность: надо - масоны! НезамеченНой!. Также прорисовывается некая искрА, как в зажигании.
   Все равно: это - прелестно.
  
   Номер два.
  
Ирис. Научи меня
  
   Научи меня не бить стёкла,
   чтобы ВИДЕТЬ, а не ходить по ним босиком.
   Научи меня писать маслом,
   а не стирать всё лучшее наждаком.
   Научи меня плитками сгрызать шоколад
   и из истерики показывать только веселье,
   из грота "страха и сомнений" фотографировать водопад
   и пьянеть от радости вместо похмелья.
   Научи меня не бояться ВЫСОТЫ -
   [желанию прыгнуть вниз], а не [попыткам взлететь].
   Научи украшать бутерброды так, как это делаешь ты,
   а когда хочется безобразно выть,- красиво и чисто петь.
   Научи меня выбирать между (недостижимой) луной и (рядом лежащей) сигаретой,
   не совмещая взаимоисключающее в доказательство философии глупости.
   Научи отличать откровенности от секретов
   и того, кто пасёт, от того, когда надо его пасти.
   Научи меня слуху, если это возможно с моей глухотой,
   меня, зомбированную профессией "учить слышать".
   Научи совмещать. Научи меня быть святой -
   делать выбор в сторону "надо", и держать срывающуюся от страсти "крышу".
   Научи меня
   (громко и учащённо) не дышать
   в постоянные мгновения
   сердценашествия сумабиения.
   Научи меня гореть не спеша.
   Научи не просить учить и, предваряя вопрос, отвечать, когда надо, болтать ни о чём...
  
   научи меня о главном молчать.

  
   Полная противоположность первому. Буквально расхристанные строки, кое-как, вроде бы для одного приличия подзарифмованные. Трагический раёк. Рэп. Возвышенная тарабарщина.
   Одномоментные неологизмы, образованные перестановкой корней (это сильно!) Что слишком безумно даже на этом спонтанном фоне - не совмещая взаимоисключающее в доказательство философии глупости. Об этом, однако, уже сказано не мной.
   Вот это тоже: и того, кто пасёт, от того, когда надо его пасти. От того, кого надо пасти, что ли? Или скорее - различать моменты, когда пасущий сам делается пасомым?
   И масло соскабливают вроде как мастихином, ножом.
  
   Номер три.
  
   Воронина Татьяна.
   Ушел... ветер хлопнул с разбега...
   (Простите, испортился формат при передирании в статью. А без текста не было вдохновения.)
  
   Ушел...
      ... Ветер хлопнул с разбега зеленою ставней.
      Потянуло травой и туманом с соседнего мыса...
      Я как будто вчерашняя птица - в оконную раму...
      Словно волны бегут, спотыкаясь и путаясь, мысли...
     
   Одна.
      ... Расплетает песчаную косу прибоем.
      Так мою расплетал он... Мгновенье - и свечка сгорела.
      Стая чаек накрыла излучину белой фатою,
      А потом неожиданно вдруг улетела.
     
   Ты, ночь,
      ... не соткешь ли к утру камышовое платье?
      Не укроешь ли, море, тяжелым меня одеялом?
      Заскользят по воде как кораблики лунные пятна,
      Лишь войду я послушницей в келью из синих кораллов...
     
   ...Но чуть
      ...отодвинулась тьма... Неохотно светает.
      Темной рыбиной на берегу - не дышу... И не плачу...
      Где-то рядом живая вода без конца и без края,
      И соленые волны целуются с лодкой рыбачьей...

  
   Ага. Автор внял многочисленным советам и прибавил словечки в начале последней строфы. Теперь и придраться не к чему. Это стихо и без меня хвалили-ругали.
   Образы дают цельную и связную картину. Коралл из нее выпирает - это нечто застывшее и с типом камышового и холодного моря не связанное.
   Одеяло моря - что-то мне Дали вспомнился: та картина, где девочка открывает хрустальной чистоты море - а там лежит спящий пес. Не будите собак подсознания, типа того.
   Рифмы по большей части приблизительные, в меньшинстве богатые (мыса - мысли). Но поскольку этого не замечаешь за общей стройностью стиха - так и должно быть. Четкость окончаний строк заморозила бы стихотворение напрочь.
  
   Номер четыре.
     
   Курухуру.
  
     Мы сидели, ноги свесив с утеса,
   Мы болтали, и болтали ногами,
   А над лесом кто-то, встав на березы,
   Занавешивал восход облаками.
  
   Но над лесом разгоралась полоска -
   Издевательство над планом зловещим,
   И казался неопасного роста
   Тот подоблачный мужик-занавесчик.
  
   И как будто бы мы снова открыли,
   То что было навсегда позабыто.
   Ты смеялась - и не прятала крылья.
   Я смеялся - и не прятал копыта...
  
   Фаворит... Хотя - о бедный. Ругнули его. Слегка дополню.
   Слегка ругаюсь по поводу синтаксиса: надо - открыли то, что позабыто. Лучше сделать болтали - и болтали ногами, с тире, а то сразу новаторство и не заценишь. Воспринимается повтором, а это разные по смыслу глаголы.
   Зловещим - занавесчик - оригинальная рифма. Но полоска - роста как-то... скучновато, что ли.
   Поскольку перед нами - признанный лидер, не буду копаться и скажу одно: про любовь ангела и демона не так мало хорошего написано. Я помню, однако, лишь прозаическую миниатюру. Это L++, которая стоит здесь со стихом.
  
   Номер пять.
  
   Котова Ксения Васильевна. Duende
  
   Спит, свернувшись в каминной флейте,
   мое обожженное солнце.
   Спит - и видит сгоревшие звезды
   в красках выцветшего сандала.
  
   Я ее отыскал на Этне
   и привез домой в зажигалке,
   отпустил на теплые угли
   и включил для нее Равеля.
  
   Много лет мы прожили рядом:
   я читал ей сказки Родари,
   она мне дарила улыбки,
   и мы вместе варили кофе.
  
   Наше счастье так долго длилось,
   что часы на полке затихли,
   мое сердце биться устало,
   ее угли остыли пеплом.
  
   В час, когда нас закружит Лета,
   моя саламандра проснется,
   спрыгнет немо ко мне на колени
   искрой гаснущего фламенко.
  
   Прекрасный белый стих держится единством образов - одним большим образом, который движется внутри себя - и некоей загадочностью. Существо, которое в самом начала трактуется буквально метафизически - родня солнцу и звездам (а сандал - жертвенное благовоние?), оказывается маленькой живой искрой, что умещается в "флейту" камина, какую-то часть нагревательного устройства (кажется, уместный образ) - лукавой танцовщицей, потом - почти обыкновенной "женщиной-ребенком". Был такой тип в старых викторианских книжках. Потом тихо стареют оба - и богиня, и человек... чтобы вспыхнуть в финале последней страстью. Которая, я надеюсь, переживет и Лету.
  
   Номер шесть.
  
   Локи Х.В. RODVED
  
   На ладонях слепого бога
   Сегодня расцвел огонь.
   И мимо развалин убогих
   Неспешно бредет его конь.
   Полмира крылом закрывая,
   Ворон кружится над ним...
   А я...Я рядом стояла.
   И был этот мир так раним:
   Здесь хрупкость неверных движений,
   Здесь вязкий опаловый свет,
   Стеклянная муть отражений,
   Где серый - единственный цвет.
   Не смея сказать и коснуться
   Руки, что держала огонь,
   Я взглядом его провожала,
   Пытаясь сдержать тихий стон...
   Мне - вечно стоять, провожая!
   Ему - не увидеть меня!
   Туман пеленой застилает
   Землю, лишенную дня...
   Так боги нас наказали...
   Но кто-то накажет и их!
   Шел конь, травы не сминая...
   И ветер над миром стих.
   Сочились сквозь камни столетья.
   И ворон был неутомим...
   Проклятое лихолетье
   Черных сожженных долин!
   Так иней покроет одежды...
   Так мы были рядом и врозь...
   И не было больше надежды
   В мире, промерзшем насквозь!
  
   Вагнер и Ницше бы сказали: "Рождение трагедии из звуков музыки". Мир после Рагнарёка? После того, как унесен живой огонь, что его держит? Тесный мир женщины, лишенной любви и постепенно уходящей в глубь картины? Всё это сразу. Оттого, я думаю, и Один слеп, а не крив, и ворон одинок (их ведь двое), и призрак Дикой Охоты витает над обезбоженной землей (Слейпнир не касается травы). К сожалению, заценить этот стих по достоинству можно лишь в контексте всего творчества (я туда заглянула: те же мотивы и интонации). Вообще-то на СИ нередки стихи, навеянные музыкой: их общий недостаток - они, как и пьесы, теряют половину смыслов от того, как их "не озвучили".
  
   Номер семь.
  
   Корсак Ян Дмитриевич. Спи
  
   Спи. Костёр ещё не догорел,
   Кони шепчут траве на губах "прости".
   Черёмуху в платье невесты одел
   Южный ветер, перебирая листы.
   Спи. Здесь даже звёзды видны.
   Небо низко и гулко в своей синеве.
   Спи. Как они, мы сегодня одни,
   Упали с небес, чтоб обняться в траве.
  
   Кратко - но как емко и мифологично! Слышен уютный звук травы, которой хрупают кони, видны светлая изнанка листьев черемухи и темнота небес. Мир замкнут, как раковина... для двоих земных небожителей, что лежат в центре всего такого домашнего мироздания. И звезды - они ли упали наземь или сами герои?
  
   Номер восемь.
  
   Одри Хорн. Птица моя
  
   Голос его звучит театрально низко
   Деды его травой поросли под Курском
   Виски заметно портит его английский
   Но согревает душу совсем по-русски
  
   Тесно во плОти будто в дешевом платье
   Мира мне мало мало господней плети
   Только его объятий - пожалуй - хватит
   Чтобы еще держаться на этом свете
  
   Птица моя давай улетим в офшоры
   Сменим на шорты шоры и будем правы
   Он и не слышит крыльев железных шорох
   Он и не знает - лебеди здесь двуглавы
  
   Бледная юность гнула над нами спину
   Но испекла из разного тили-теста
   Помню я губы красила гуталином
   Предпочитала черное - шла по тексту
  
   Русская лебедь плавает в крымских водах
   Ну а потом купается в крымских винах
   Родина-мать не мучилась с ней при родах
   Но не обрежет крепкую пуповину
  
   Снова четкая и емкая картина, которая держится на нестандартной образности и поддерживается перекличкой омонимов и созвучных слов. В первой строфе кажется, что там уже первые две строки зарифмованы - потом оказывается, что перекрест разных рифм. Это дополнительно связывает стих. Тили-тесто - как емко: сразу видно (есть такая поговорка), что суженые. И что оно бледное, хорошо... И что лебедь сродни гербовой птичке - тоже... И выход "на широту государства" в конце напомнил строку "моя страна, моя родная няня" в моей любимой старой песне. Это действительно философия.
   Ну конечно - сплошное Ш - излишек. И так крылышки довольно-таки зловещие.
  
   Номер девять.
  
   Харитонова Ольга Михайловна.
  
   Вы так красивы в чёрном шёлке,
   Но Вам идёт и белоснежный.
   У Вас в роду бывали волки,
   Мой самый гордый, самый нежный?
  
   Очаровательный и дерзкий,
   Томительно необъяснимый,
   Движением изящно резким
   Вы гасите свечу в гостиной.
  
   И голос в темноте - негромкий -
   Так притягателен и властен,
   И, кажется, иду по кромке
   Над пропастью опасной страсти.
  
   Стук сердца громче, чем дыханье...
   У вас в роду бывали волки...
   Великолепное созданье -
   Мой нежный ангел в чёрном шёлке.
  
   Последний приступ к последнему стиху. Что интересно - точные рифмы, довольно-таки стандартные (для 2003 года) образы, хорошо выдержанный размер прямо-таки должны создавать впечатление чего-то написанного впечатлительной девочкой по готовым лекалам. Ан не создают. Тот случай, когда талант автора делает живыми засохшие розовые лепестки. (Вот только не волк мне чудится - а элегантный вампир-денди. Иные пристрастия. И вообще волчара - тип погрубее, в духе Николсона.)
   Хорошее число - девять. На этом пока закончим. Мыслью, что ни одно стихотворение из избранных автором для оборзения не вписывает своё чувство в домотканый реальный мир. Всегда есть какие-то заморочки: либо бросили, либо на небо ушли, либо сугубая мистика примешалась... Что поделать - вот нравится мне такое!
  
   А вот небольшой подарок всем используемым. Пародия на самое мое любимое и заодно на любимую себя. Подмешались стих про Ассоль и про Бедуинскую пустынную мудрость.
  
Мы болтали языком и ногами,
   Когда некто оттолкнул табуретку
   И глаза нам закрыв кулаками,
   Положил под язык нам монетку.
  
   И веревка пела, как рея,
   Под напором бесценного груза:
   Я ведь был вовкулак скорее,
   Ну а ты была Горгона Медуза.
  
   Кривой Один на Слейпнире ехал,
   Унося Рагнарёк на ладонях,
   И кружил под копытами ворон
   С Божьим глазом в дерзостном клюве.
  
   Ах, живая вода отныне
   Недоступна, как кость в апельсине,
   И церковные главы, как дыни,
   У Сансона лежат в корзине!
  
   Научи же меня, как очами
   Ворожить сквозь дальнее море,
   Чтоб в коралле его потонули
   Все враги, что имеем мы в горе.
  
   Мы сорвёмся с веревки родимой,
   Мы из шелка свои скроим шорты
   И пойдем - ах! - гулять Леты мимо
   По родным широким оффшорам.
  
   ...И плясали фокстрот саламандры,
   Все в пылу мирового пожара,
   Напевая огню свои мантры,
   Разбивая сердца каблучками.
  
   Нечто прянуло с гати - и мимо,
   С пылу-жару да в страсть полетело.
   И смотрели, толпясь, бедуины
   На всё это крамольное дело.
  
  

  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"