..он стоял у окна, тесно зажатый попутчиками. Окно было наполовину запотевшим, наполовину забрызганным снаружи дождем и дрожащими мутными струйками. Сквозь это окно он и смотрел сейчас на мир. Там было, в основном, серо, но иногда вспыхивало всполохами красного, иногда зелёного, - светофорного. Иногда проплывало пятнами рекламно-неоновое разноцветье. Понять его смысл через мутное окошко было непросто, да он и не пытался, остановив взгляд на паре крупных капель снаружи стекла, изредка переливающихся радужными бликами. В такие моменты капельки были красивы, особенно если чуть прищурить глаза, добившись протяжения от них цветных лучиков. Этим он и занимался последние минуты. Автобус мягко подплыл к очередной остановке, двери открылись и пассажиры начали меняться друг с дружкой - кто то выходил, кто то наоборот.. Его весёлые капельки погасли - ничто снаружи не освещало их сейчас и, невольно, сфокусировавшись на улице, в уголке стеклянной автобусной остановки, на чёрной скамеечке, он увидел маленькую неподвижную фигурку. Это была девочка. Обычная, каких множество, - в светло бежевой курточке и вязаной жёлтой шапке с пумпоном. Необычным было то, что эта девочка спала. Её глаза были закрыты, руки засунуты в карманы куртки, плечи приподняты и немного ссутулены. Казалось, что ей зябко. Он вдруг осознал, что девочка сидит тут уже давно и уже устала и продрогла и давно проголодалась.. Она открыла глаза. С расстояния метров пять он восхитился, обжёгся и заиндевел одновременно. Автобус тронулся. Остановка поплыла вправо и перед тем, как закрыть обзор своим боковым рекламным плакатом, ему успела увидеться её улыбка. То, что она предназначалась именно ему, сомнений не вызывало. Были сомнения, - а не привиделось ли всё это.. Он начал пробираться к выходу. Сойдя на следующей остановке, он побежал назад. Бежать он мог небыстро, хромоватой пенсионерской трусцой, - давала знать старая травма бедра. Дождь снаружи автобуса, был настоящ, мокр и холоден. Два перекрёстка заставили его подождать зелёного. Вот он уже видит тот плакат, призывающий всех пить адреналин-раш, забегает за него и... Скамейка пуста. Среди ожидающих автобуса, нет девочки в бежевой куртке с улыбкой мадонны. Он устало проводит рукой по лицу, то ли отирая пот, то ли смахивая воду. Стоит и смотрит, как идёт дождь. Проходит вечность и кто-то осторожно берёт его за левую руку. Он поворачивает голову влево и снова наяву видит её улыбку. Вспоминает отдельноживущую улыбку чеширского кота и уже сам улыбается. Берет её за вторую руку и присаживается перед ней на корточки. Продолжая улыбаться, она шёпотом произносит:
- ну, наконец-то.. ты пришёл.. ура.
Это "ура" просто констатирует некий свершившийся, ожидаемый факт. Он молчит, а она продолжает:
- пойдём домой?!
Он кивает, встаёт. В его руку ложится маленькая тёплая ладошка. Они идут рядышком и молчат. Внутри каждого играет тихая волшебная музыка. Снаружи идёт дождь и подпевает ей шелестящим радостным шёпотом.
Они сворачивают с улицы внутрь квартала и заходят в городской парк. В такую погоду он пуст. Никто не гуляет по дорожкам, не сидит на мокрых скамеечках с прилипшими кленовыми листьями. Они тоже не гуляют, а просто идут через него. Вдруг, рядом с очередной скамейкой девочка замедляет шаг. Они останавливаются. Он смотрит направо за скамейку. Там, куда он смотрит, нет совершенно ничего необычного: чуть пожухлая высокая осенняя трава, жёлтые кленовые листья на ней и несколько молодых берёзок. Он по прежнему держит её ладошку в своей. Она кладёт сверху свою вторую руку и чуть сжимает его кисть.
Светлый осенний вечер. Старушка, в стареньком выцветшем плаще цвета бордо, тяжело идёт по аллее парка. В правой руке у неё полотняная сумка, из которой торчит пучок зелени. Сумка не тяжела, но шаги женщины становятся вдруг совсем неуверенными, она кладёт левую руку себе на грудь и пытается поглубже вздохнуть. Получается хрипло и плохо. Она приседает на рядом стоящую скамеечку. Сидит, с минуту держась за сердце, потом откидывается на спинку и начинает медленно сползать вниз. Внезапно, её уже закатывающееся глаза ловят яркое закатное осеннее солнышко и, вдруг, становятся осмысленными. Женщина неуклюже боком совсем сползает со скамейки и стоит теперь на коленях. Она бледна, как льняное полотно, дыхания не слышно вовсе, но её изумрудные глаза полны непонятной решимости. Она ползет на коленях к молодой березке, что растет в пяти метрах от края аллеи. Достигнув её и обхватив обеими руками, женщина прижимается к белому шершавому стволу правой щекой и начинает что-то тихо шептать бескровными синеющимм губами. Потом прислушивается. Улыбается, поднимает лицо к небу и.. опрокидывается навзничь. В её глазах отныне только отражение.. Белое на голубом..
Пару часов спустя, с вечерним обходом к скамейке подходит местный парковый бомж и, на правах хозяина, но воровато оглядываясь забирает с неё полотняную сумку. Уходит. Через полчаса, наполовину опустошенная сумка оказывается в парковой помойке, а довольный бомжик спешит успеть до закрытия в ближайший магазин.
Парковая ночь темна и безлунна. Ничто не нарушает умиротворённую тишину. Начинает светать. По уже известной нам аллее, бежит молодой человек со старым шнауцером на поводке. Видно, что ритуал утренней прогулки-пробежки у них давным давно отработан. Шнауцер бежит, привычно пропуская разнообразные утренне-парковые запахи, зная, что пробежка хозяина - дело святое. Внезапно поводок натягивается. Человек, недоумевая, на бегу дёргает его, на что его ушастый друг, вдруг отвечает глухим рычанием. Человек останавливается, следует за собакой и видит в траве силуэт лежащего человека. ..Через два часа медицинская бригада забирает из парка тело неизвестной пожилой женщины. Начинает накрапывать мелкий осенний дождь..
Мы присели на мокрую скамейку, всё ещё держась за руки и продолжая слушать грустные перассказы дождя, вперемешку с ветром. Потом молчали. Изучали узоры на лужах. Потом девочка заговорила.. Медленно и негромко:
- я не боялась. Я сразу всё поняла, когда вчера не пришла бабушка. Ночью я не выключала свет, а утром сразу побежала на остановку встречать тебя.
- но откуда ты узнала, что я буду тут сегодня проезжать?
- так бабушка же тебя успела позвать. Я знала это.
- как же ты это узнала? Ведь бабушка не вернулась..
- рано утром, к моему окну прилетал сокол и рассказал мне про тебя.
- как это.. рассказал? Ты что знаешь птичий язык?
Сейчас я спрашивал это совершенно серьёзно, хотя и немного недоверчиво..
- нет, конечно. - она снисходительно улыбнулась уголком рта, - никакого языка птиц не существует. Есть единый язык белого света.. Только на нём не говорят, им чувствуют.
- тебя бабушка ему научила?
- да, это она успела, - девочка глубоко вздохнула и приподняла плечи, утонув подбородком в вороте своей куртки. Внезапно вздрогнула всем телом. Я обнял её за плечо и привлёк к себе. Она прижалась мокрой щекой к моей ключице, а я вновь ощутил тот самый, безымянный аромат, который преследовал меня всю жизнь и не давал покоя.. Вдруг, вспомнилось, как много лет назад, летом на одном валдайском лесном озере после грозы, он впервые заполнил собой мою хижину. Да. Лёха свидетель.. Потянувшаяся следом ниточка воспоминаний, вытянула ещё одно моё старое осознание, - что наши берёзки, - это телефонные аппараты - телетайпы, с точко-тирэйной морзянкой по бересте.. И я тогда стоял, прислонившись щекой к шершавому белому стволу и вслушивался в далёкие голоса безвременья. А сегодня, вдруг, проснулся утром с твёрдой уверенностью, что Настенька наконец-то нашла моё пёрышко и уже ждёт меня. И поехал в город, бродить под неторопливым осенним дождиком.. Да, я хотел её встретить, но, блин, как обычно, все наши хотения - всуе.. А мир, смешав и взболтав реальное и желаемое, все переиначил и начеканил что-то невероятное: теперь она оказалась девятилетней девочкой..
- а тебя же Н-н-астенькой зовут?, - спросил я, внезапно, вдруг теряя голос..
- конечно.. а как же ещё, - она вновь осветила меня и весь мир своим лучезарным сиянием, струящимся из двух васильковых источников. Показалось даже, что и ресницы её окрасились в цвета индиго..
Я почувствовал, как знакомая дрожь захватывает всё моё существо, вызывая слёзоистечение и непроизвольный трепет. Да. Это Свершилось. Так, как нужно. Не мне, а ЕМУ. Чтож, раз так, то просто принимаю это данностью.
Её тёплая ладошка коснулась моей щеки и я услышал:
- всё правильно. Доверься нам..
И я доверился.
Её дом оказался сразу по выходу из парка. Мы поднялись на последний этаж старенькой пятиэтажки и Настенька толкнула дверь с цифрой 32. Отсутствию замка, я, почему то, не удивился. Квартира была однокомнатная, давно требующая ремонта, но чистая и удивительно светлая. Несмотря на пасмурную погоду и вечер, в комнате было как-то.. прозрачно, что ли. Ощущался запах свежести, но не химической - дезодорантной, а естественной. Обстановка была почти спартанская: две старенькие кровати, круглый стол, шкаф и огромный фикус в углу рядом с окном. В противоположном углу стояла деревянная прялка с шерстью и висящим веретеном. Веретено медленно вращалось. Кровати и стол были покрыты белыми кружевными самотканными полотнищами с красной вышивкой. Я узнал солярные символы, причудливую свастику и богиню Макошь. Остальной орнамент был мне незнаком. Я подошёл к окну и увидел рядом верхушку сосновой кроны. Одна ветвь почти касалась стекла. Настенька, до этого тихо стоящая у двери, тоже подошла к окну и открыла большую створку.
- сокол вот сюда прилетал, - сказала она, трогая рукой сосновые иголки.
Я кивнул, и снова посмотрев на веретено, заметил, что оно продолжает вращаться в ту же сторону - против часовой стрелки. Я подошел поближе и увидел, что нить не закручивается..
- это бабушка. Она ещё с нами, - тихо произнесла Настенька, и печально улыбнулась. Сияние её глаз было задумчивым и светлым.
Я спросил: - а можно мне умыться?
- конечно, - Настенька кивнула и провела меня в крохотную ванную.
Пока я умывался, она сходила куда-то и вернулась с белым, вышитым красным узором, рушником.
- вот, это теперь твой, - она протянула мне полотенце и слегка покраснела, а я почему то, сразу понял, что узор она вышивала специально для меня..
- благодарю, - я пригляделся к узору, забыв о вытирании лица и увидел стилизованного пикирующего сокола со сложенныии крыльями.
- это символ сигнала. Я когда вышивала, разговаривала с тобой.. Ты помнишь?
Я не помнил и виновато улыбнулся, отрицательно кивнув и приподняв плечи.
- это не важно, главное, что ты нашелся. Вытирайся.
Я приложил рушник к лицу и снова ощутил свой любимый безымянный аромат. На сей раз он был сладковато свеж, как морозное утро.
Мы прошли на кухню. Она была тоже маленькой, но уютной. Столик, посудный повесной шкафчик, деревянная хлебница, раковина. И везде, вышитые красным салфетки и полотенца. Настенька открыла воду и наполовину наполнила старенький чайник. Зажгла газ.
- садись, будем пить чай, - она указала мне на табуретку у стола. Я сел. Она села напротив и сложила руки перед собой, как примерная ученица на уроке. Взглянула мне прямо в глаза. Почему то, я тоже непроизвольно сложил руки, как она. Мы смотрели глаза в глаза и постепенно начало что-то происходить. Мои мысли, коих и так было немного, вдруг, совсем закончились, дыхание стало ровным, а сердце, похоже и вовсе остановилось. Настенька не улыбалась, а была серьёзна и сосредоточена. Она как будто заглядывала в меня, изучая. В какой то момент, я почувствовал, как между нами, на уровне солнечного сплетения вдоль стола образовалась некая ощутимая связь. Осязательно это выражалось в незримой дорожке, по которой между нами перекатывался тёплый золотистый комочек, похожий на крохотного пушистого цыплёнка. На мой выдох, он катился к Настеньке, на вдох - наоборот ко мне. Мы дышали синхронно в устойчивой противофазе. Я заметил, что ко мне пушистик катится быстрее, - он какбудтобы был полегче, обратно же к Насте он заметно тяжелел, наполняясь чем то незримым и катился медленнее. Это происходило довольно долго. Я начал проваливаться в полудрёму. В груди было тепло и радостно, из глаз текли слёзы.. Внезапно раздался пронзительный свист и, разом, всё волшебство исчезло. Это засвистел, закипев, чайник. Настенька закрыла глаза и сложила руки у груди домиком, как будто грела и охраняла там что-то невидимое маленькое. Тихо сказала:
- выключи, пожалуйста.
Я встал и выключил газ. Стоял и смотрел на Настеньку. Мимика её лица постоянно менялась: удивление сменялось радостью, грусть - недоверием.. Я заметил, что в какой то момент, по её щекам тоже скатились две прозрачные слезинки. Наконец, она посмотрела на меня и улыбка, проявившись изнутри, переполнила её. Влажные блестящие глаза рсширились и стали цвета морской лазури. Ресницы, в обрамлении упавшей со лба золотистой чёлки, казались васильками на поле спелой пшеницы. Она откинула волосы назад и, продолжая улыбаться, подошла ко мне. Обняла меня обеими руками чуть выше живота, уткнулась лицом в мою грудь и затихла. А я гладил её по волосам от головы до спины, удивляясь их, просто нереальной, золотистости и реально ощутимой тяжести. И снова и снова вдыхал свой любимый неземной безымянный аромат. Вернее, теперь он, наконец, перестал быть безымянным. Отныне я знал его источник - волосы Насти.
- какое смешное у тебя имя - Муха, - она отстранилась от меня, взяла за руки, смотрела снизу вверх и смешинка прыгала в её глазах. - я только не поняла, почему тебя так прозвали..
- это дети.. Когда они были маленькими, им было трудно произнести: "дядя мурзик" и они сократили меня до просто - Му. А "ха" добавилось уже позже, сам не помню по какой веской причине.
- а ты моё имя только что узнала.. за столом? - спросил я, уже заранее зная ответ.
- конечно. Давай уже пить чай. Я сейчас всё обьясню..
Она открыла шкафчик, достала из него две кружки, ложки, конфетницу с баранками и вазочку с мёдом. В заварочный чайник положила две щепоти явно травяной смеси и залила кипятком. Аромат летнего солнечного луговья растёкся по кухне. Мы сели за стол. Сейчас Настя села не напротив, а рядом со мной. Разлила чай по кружкам и пододвинула мне поближе баранки и мёд.
- вот, угощайся Муха, - она снова внутренне смеялась, произнося моё имя. Я чувствовал это.
- спасибо, - я отпил глоток. Чай был вкусён, сушки хрустящи, а мёд настоящ. В медах я разбираюсь, - очень вкусно.
А она дула на кружку в руках и неотрывно смотрела на невидимую мне точку стены напротив..
- ой, прости. Я задумалась, - она посмотрела на меня, - я рада, что тебе нравится чай, - это мы с бабушкой вместе собирали. Она меня многому научила. Она была ясной.
- ясной? - переспросил я, - это как?
- ну, она всё ясно видела.. явно, ..без искажений. Она с севера родом, там раньше многие такими были.
- а ты тоже "ясная"?, - спросил я
- нет, конечно, - я только в начале, и видя, что я опять не понял, продолжила:
- я вот научилась у неё перекатыванию "коти". Тем, чем мы с тобой только что занимались.. Это случайно сразу вышло. Я не успела обьяснить тебе. Но ты сразу отозвался и всё получилось.
Она помолчала
- я многое про тебя узнала. Но, не волнуйся, котью узнать можно только то, что человек сам захочет передать. Коть - она, ну как бы, для быстрого обмена внутренним. Ну.., знаниями, опытом. Мгновенно становится многое ясно. Книжки уже потом придумали, когда про Коть забыли..
- я понял. А почему я ничего про тебя нового не узнал?
- так ты же не спрашивал и котик к тебе пустой возвращался. Ничего, я постараюсь тебя научить "спрашивать", - это не сложно.
Она снова, на пару мгновений о чём то задумалась:
- жаль, что ты Муха свою Книгу наизусть не помнишь..
- да уж.. не мастер пока ;) - я развёл руками, - ничего, приедем ко мне - прочитаешь..
- хорошо, так и загадаю! Ты, главное, не бросай её, ладно?
- ладно, постараюсь. Надеюсь, продолжение будет..
- не может не быть, Муха, - продолжение есть даже у конца - это.. новое начало - она накрыла мою руку на столе своей ладошкой и снова васильково улыбнулась..
- а стихи твои - настоящие, Муха! Про Истину и про Иванушку, мне очень понравилось, как ты их поёшь. Инструмент тебе нужен теперь, чтоб заиграли-заискрились слова твои в людях.
- рад, что тебе понравилось, Настюш.. А подпевать мне будешь? На два голоса..
- буду, конечно. И на Три споём.. Допивай уже свой чай, Муха.
...
Она постелила мне на бабушкиной кровати, сказав, что бабушка так велела. Я уже не удивлялся таким словам, продолжая наблюдть медленное вращение веретена. Мы легли и Настя выключила свет. Темно не было. Вскоре в окно заглянула луна. Заснуть не получалось. Перевернувшись в пятый раз на старой скрипучей кровати, я вдруг, услышал:
- Муха, а ты веришь в чудеса? - Настенька, оказывается, тоже не спала.
- пытаюсь, ответил я, чуть поразмышляв.
- а знаешь, какое чудо самое самое главное будет?
- нет.. наверно..
- самое главное чудо в этом мире произойдёт, - когда число три людям откроется.
- что значит "откроется", в каком смысле? - не понимаю.
- я тоже пока не понимаю. Так бабушка говорила.. недавно. А ещё, она сказала, что истина - в самих словах, в их взаимопроникновении с реальностью. В амальгаме. Ты знаешь, что такое "Амальгама", Муха?
Вроде бы, я это знал:
- стекло покрывают раствором ртути с серебром и получается зеркало.. Но, при чем тут слова, Настён? Наверное, бабушка имела в виду что то другое.
- нет, я точно запомнила это слово. Знаешь.. - оно мне напоминает оранжевый искристый леденец на новогодней ёлке.
- спим, Муха?
- наверное..
Хотелось ещё что то сказать, но я не знал - что. И зачем я, не к месту, произнес слово - "наверное"? Я вдруг, засёк непривычный холодок под ложечкой, нутром уже предчувствуя что-то необратимое и просто тупо смотрел в квадрат ночного окна. А там, освещённая лунным светом, вдруг соскользнула фигура, нет, скорее тень какой-то большой птицы - вправо вниз наискось всего оконного проёма. А с поднявшейся освобождённой мохнатой сосновой ветви, посыпался искрящийся снежный водопад..
Я услышал знакомый бой часов. После полных четырех четвертей, они пробили семь раз. Я открыл глаза. В комнате было темно. Где то рядом спал Бурка. Он зимой приятно пахнет и сейчас я отчетливо ощущал его запах. ..Осознание было даже не мыслью.. Оно пришло раньше. Я зажмурил глаза, но слёзы всё равно проступили. А в пустой черепной коробке, остывая как свежий след, звучал тихий Настенькин голос:
Я встал, оделся и, не зажигая света, присел к ноутбуку. Двинул мышку, - ноут пробудился на моей открытой книге и я машинально прочёл своё недавнее стихотворение о необходимости кормления синиц.. - "почему же я не захватил тебя с собой, когда поехал в город к Настеньке?" - с тоской подумалось мне. Снова накатила безвозвратная отчаенность и мои мозги словно оцепенели. Захотелось тихонько повыть в пустоте.. Сколько я просидел, обхватив голову руками, знали только часы. Они пробили две четверти. Пол-восьмого, - я посмотрел в окно. Там свитало и в утреннем сумраке кружились одинокие снежинки, ложась на заснеженный подоконник. Начинался семнадцатый день очередного нового года. А я бы променял всё на свете, лишь бы снова оказаться в той дождливой осени с окнами на старый парк.
- Где это? Я прекрасно понимал, что это не Москва и Это не сейчас.. Автобус был старым Лиазом и там ещё, все пробивали талончики, передавая их по цепочке. Тогда меня это не удивляло. Я впомнил вязанную желтую шапочку Насти и варежки на резинке в рукавах курточки.. Стоп. Или варежки я уже только что придумал.. Там же не было слишком холодно. И причём тут тогда реклама Адреналина Раш на нашей остановке? - мысли покружились ещё какое-то время в моей взъерошенной пятернями голове и не найдя состыковок с реальностью, вскоре улетучились.
Часы пробили три четверти. Вдруг, в моей пустой голове, ёлочной игрушкой-леденцом, засветился образ слова. "Амальгама" - а ну ка, глянем.. Я застучал по клавишам. Яндекс выдал обычный миллион ответов.. Про ртуть, зеркала, металлические соединения.. Ничего нового, вот уже пошли повторы и перетаскивания. А вот! Ага, что-то новенькое: "Амальгама - метод, названый так академиком Григорием Семёновичем Поповым, заключающийся в реальном конструировании человеком, переплетений своей личной действительности с бесконечным миром всевозможных реальностей, путем безпрепятственного взаимопроникновения придуманных и запущеных им в этот мир мыслеформ". - Ого, как круто завёрнуто.. Но, похоже, это и есть то, что имелось в виду Настиной бабушкой! Я прочел этот абзац ещё раз и закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что точно говорила Настя про это. ".. так, бабушка - слова - амальгама.. истина.. " - при чем тут истина? Я не мог вспомнить. Никак не удавалось нащупать главное связующее звено во всех этих ускользающих смыслах и образах. Ладно, поставив закладку на страницу, я закрыл браузер. Снова открылась моя книга. Но, вместо, уже знакомого стиха о синицах, я увидел пустую, четыреста тридцать шестую страницу со словами:
- мы только слова, Му ~~~
Что за три тильды ещё.. Когда я это успел написать то? Проскроллив вверх, я впервые перечитал свой сон. И всё встало на свои места. Сразу же отыскались недостающие пазлики. Я понял ИХ замысел и улыбнулся: " - я БУДУ писать слова, Настён! Буду сплетать и свивать нашу амальгаму!"
Дорогой друг, знакомый, или пока ещё нет.. Если тебе в прочитанном, что-то легло на Душу и проявилось вдруг, мимолётное желание этим с кем-то поделиться, то, пожалуйста, отправь этот текст ему\ей. Этим файлом, или прямой ссылкой на все тексты Му:
https://disk.yandex.ru/d/R59thtx-evaYsg
Всё лучшее в жизни - бесплатно, полагает Му, поэтому - никакой коммерции, продвижения и рекламы. Только так - "на деревню, дедушке" - единственно правильный способ отправления моих писем. Летите голубки, адресатов знаете только вы..