Ася очень хотела иметь любовника. Каждое утро она вставала с кровати, подходила к окну, долго смотрела на серое утро и мечтала.
Ей грезился великолепный облик любимого: гордый профиль, широкие плечи, сильные руки. И кожа - обязательно золотисто - оливкового цвета, и чтобы пахла, как у Венечки куртка.
Венечка - водитель - был не женат, блондин, плечи домиком. Кроме того, он постоянно курил, на обед ел салат с чесноком и матерился на каждом повороте автобуса.
Ася качала головой - на роль любовника он не годился, ни в коем случае. Даже на худой конец.
Ей грезился лиловый вечер, свечи, вино, можно даже из одного бокала, и конфеты, шоколадные, с ликером, обязательно вишневым, чтобы потом можно было облизать губы, и тогда, любимый наверняка скажет: Любимая, твои губы пахнут вишней!, ну, или подумает так.
Ася срывала с себя китайскую сорочку из лживого шелка, кидала ее в сторону, снова поднимала, одевала через голову и не спеша, под счет снимала указательным пальцем правой руки. Медленно и с удовольствием, смакуя каждое движение. Втягивая пухлый животик, Ася крутилась по очереди в каждую сторону. Слева талия казалась определенно тоньше, сантиметра на три-четыре. Это хорошо, это могло пригодиться.
После душа Ася пила дешевый растворимый кофе на балконе. Обжигаясь темно-рыжей жидкостью, она смотрела на проезжающие иномарки. Иногда ей казалось, что рядом с водителем вместо ухоженной блондинки мелькали ее пепельные косы. Услышав высокие каблуки, Ася косилась на кривоватые пальцы своих ног. Она никак не могла научиться носить модельную обувь. Постоянно болела спина и затекала голень.
Ася вставала, мыла чашку, запивала горьковатый привкус кипяченой водой, потом открывала шкаф, задумчиво изучала единственную блузку. Когда-нибудь она наденет ее, и любимый не сможет не заметить этот бирюзовый каскад воланов и рюшечек. Блузка была шикарна. К ней полагалась лиловые брючки, которые Ася заприметила в супермаркете. Когда она похудеет, то обязательно купит с первой же зарплаты.
Одевшись, она кидала в сумку бесцветный спортивный костюм и выходила во двор. Шла к остановке, но вставала чуть поодаль, чтобы любимый мог ее заметить. Майский ветер вырывал утреннюю укладку, играл с расклешенным подолом, поддувал под короткую джинсовую куртку. Ася терпела, злилась, улыбаясь вдаль, - любимый не появлялся.
Наконец на повороте появлялся Венечкин автобус. Асина улыбка таяла до следующего утра. Ссутулившись, она с отвращением глядела на гнилые зубы водителя и мечтала о своем прекрасном возлюбленном.
Каждый раз, подъезжая в этой остановке, Венечка сердился на свою застенчивость и отсутствие опыта в общении с девушками. По ночам он не спал, мечтая о новой кондукторше Асе - Асеньке, милой пухляшке с длинными деревенскими косами и курносым носиком. По утрам Венечка долго вертелся перед зеркалом, припудривая прыщи маминой пудрой. Закрывая глаза, Венечка представлял Асеньку без одежды, с распущенными волосами, чуть пьяную, лежавшую ничком на кухонном столе с бесстыдно раздвинутыми ногами.
Вечером Венечка шел с другом Петюней пить пиво. Безработный друг терпеливо выслушивал влюбленного Венечку, - ради пива он готов был общаться с самим чертом. Петюня кивал, не забывая улыбаться проходящим девушкам. Он ненавидел себя за свое нахлебничество, но ничего не мог поделать, - на работу его не брали из-за отвратительной работы желудка. Одно время Петюня носил специальные прокладки, соблюдал диету, принимал лекарства, по часам пил всевозможные отвары, чаи, - ничего не помогало, живот постоянно пучило. Газы не давали ему покоя, иногда он целыми днями сидел в ванной, перечитывая желтую прессу. Рассматривая фотографии обнаженных девушек, Петюня лениво мастурбировал, и тогда воздух не казался ему таким отвратительным и удушливым. По ночам Петюня пробирался к комнате старшей сестры, подслушивая жаркие стоны и всхлипывания, завидовал ее мужу и представлял себя на его месте. От запретных мыслей у Петюни кружилась голова, и потели ладони. Он бегом возвращался в ванную, рылся в ворохе газет, расстегивал ширинку. Через пять минут Петюня благодарил Всевышнего за то, что он дал ему здоровые руки.
Сестра Петюня - Зинаида, двадцати семилетняя брюнетка с упругой попой и немного отвисшей грудью прекрасно знала о проделках младшего братца, но ничуть не стеснялась его невидимого присутствия во время исполнения супружеских обязанностей. Она представляла себя дорогой проституткой, пользующейся бешеной популярностью у мужчин, которые выстраивались в длинные очереди прямо под дверью ее будуара. Правда, Зинаиде было немного жаль, что брат страдал такой пахнущей болезнью, иначе она бы сумела уговорить своего мужа Миколу на маленький эксперимент.
Микола даже и не подозревал, насколько порочна была его жена. Ему всегда казалось, что она нехотя шла на его частые призывы, что было вполне обьяснимо. Еще в юности Микола решил для себя, что обыкновенного секса для него недостаточно. Однажды он и его подружка, 13 летняя Танечка, припозднились на дискотеке. Путь из соседней деревни был не близкий, а посему было решено идти через кладбище. Микола до сих пор не мог забыть то острое наслаждение, которое он испытал, насилуя Танечку в свежевырытой могиле. Разлучая свою подружку с девственностью, Микола не обращал внимания не на ее яростное сопротивление, ни на октябрьский воздух, холодящий зад, ни возможные последствия своего поступка - все его естество было направлено на запоминание этого животного чувства - обладание Жизнью в лоне самой Смерти.
Женившись, Микола поклялся больше не ходить на кладбище. Слово он сдержал, но не совсем. Раз или два в месяц Микола отпрашивался у жены на рыбалку на все выходные. Выбрав по карте отдаленный поселок, Микола облачался в приготовленные заранее грязные лохмотья, и садился в электричку. Отыскав какое-нибудь учебное заведение, Микола устраивал засаду, вооружившись вазелином и нейлоновым канатом. Утолив зверя, Микола, возвращался домой, к жене. Приняв душ, он закрывался с Зинаидой в спальне часа на два, добросовестно исполнял супружеский долг и засыпал с улыбкой самого счастливого человека. Во сне ему снилась Танечка.
Танечка мечтала умереть. Жить ей не хотелось уже давно, целых пятнадцать лет, пять из которых она пролежала в коме после неудачного отравления в 13 лет. Жаль, что на этих окнах были крепкие решетки. На ночь ее надежно привязывали к кровати, кололи успокоительное, заставляли спать. Танечка не любила закрывать глаза. В темноте ей мерещились кресты, сломанная ограда и свежевырытая могила.