Метель не прекращалась уже несколько часов. Порывы ветра, падающий снег, хлеставший по острым краям горы, поднимающейся так высоко, что даже в более приветливую погоду не была видна её вершина, а вширь, насколько хватало глаз, простирающейся до самого горизонта, создавали впечатление, что природа решила сосредоточить все свои усилия именно здесь и сейчас. Снег сыпал и сыпал, и казалось, всё живое спряталось от него и завывающего пронзительного ветра, проникающего в каждую щелку, в каждый выступ этой громадины, принося с собой горы снега, которые постепенно всё скрывали под собой, создавая иллюзию пышной перины, такой безопасной и пушистой... Трудно было понять, что сейчас, день или ночь, утро или вечер - непроницаемость от падающего снега и его белизна не позволяли однозначно ответить на этот вопрос. Однозвучность этого действа не нарушалась, наводя на сон. И тут, преодолевая шум ветра, послышался некий звук, а потом ещё один, эфемерный, а ветер успокаивал, говоря: "Спи, спи, спи..." Но звук повторился вновь, далёкий, еле слышный, какой-то чужой и непривычный для этой поры, когда стихия, казалось, одна властвовала на всём белом свете, и ничто другое не способно было противостоять ей, лишь только, может, гора, которая совсем не замечала подобного буйства, разыгравшегося в этом маленьком мире, а может, и во всей огромной вселенной. Она, чёрная и безмолвная, задумчиво стояла, как огромный великан, не знающий, что же дальше... Звук, такой непривычный, более не повторялся, зато сквозь почти непроницаемую стену снега проглянулись четыре чёрные точки. Они то пропадали, то возникали вновь, постоянно увеличиваясь в размерах. Через некоторое время стало ясно: эти точки - люди, бредущие с большим трудом, а звук, столь необычный для царства ветра и снега - человеческий голос.
Фигуры медленно, но всё же уверенно приближались. Иногда одна из них пропадала под снежным покрывалом, но через некоторое время вновь появлялась, самостоятельно либо благодаря другим участникам группы, пришедшим на помощь быстро, насколько позволяли ветер и снег. Постепенно фигуры людей стали более отчётливы. Усталость, видимо, давала о себе знать, они продвигались очень медленно, однако вскоре достигли чёрной скалы с небольшой впадиной, которая, пусть и на время, но всё же смогла принять безумцев, решившихся на восхождение в такую, совсем недоброжелательную для похода, погоду. Тяжело дыша, они, кто упал, кто прислонился к стене этого холодного, но надёжного прибежища. Через некоторое время один из них - тот, который шёл впереди этой маленькой группы - произнёс:
- Переждём вьюгу здесь.
- Может, стоит вернуться, пока не ушли далеко?
- Другого шанса у нас не будет.
- Но может...
- Что ты ноешь, потерпеть что ли не можешь, - подал голос ещё один из путников, которым оказалась хрупкая на вид девушка. - Ты же сам, Суерт, говорил, что там нам не жить!
- Но, Ареева, кто знал, что будет подобное. Мы можем погибнуть раньше, чем попадём...
- Суерт, может, всё и обойдётся, если мы вернёмся, но зачем, если можно познать лучшую жизнь, а не ту, которую влачим. Ты помнишь, что говорил, Атчеем, - и, закрыв глаза, Аджеедан мечтательно произнёс, - "Широкие луга простираются так далеко, покуда хватает глаз. Леса богаты зверьём. Тепло длится большую часть года". И главное, Суерт, ты свободен как ветер, - Аджеедан чуть ли не кричал. - Понимаешь, свободен! Всё это есть по ту сторону горы, - закончил он уже более спокойно.
- А ты уверен, Аджеедан, что это не сказки, рассказанные сумасшедшим? - подал голос до сих пор молчавший четвёртый участник группы. - Никто кроме старика Атчеема не слышал о подобном.
- Но Атчеем пришёл оттуда. И не забывайте, что пока его объяснения верны. Мы правильно идём, а это главное. Сейчас у нас первая остановка. На следующей мы отогреемся. Всего два дня надо потерпеть, и мы обретём то, к чему стремимся.
Он посмотрел на своих спутников. Ареева и Алиес смотрели с доверием. Их глаза светились надеждой. Лишь на лице Суерта было сомнение. Аджеедан улыбнулся и произнёс:
- Давайте же прижмёмся друг к дружке! И этот мороз, и этот снег, и этот ветер не навсегда! Да поможет нам Атчеем!
- Да поможет нам Атчеем! - хором произнесли все, и в следующую минуту они уже сидели, обнявшись, и смеясь разговаривали о своём прошлом и счастливом будущем.
Наговорившись и немного согревшись, они стали незаметно отходить ко сну, который подступил так вовремя к их уставшим и замёршим телам, перенеся в радужные мечты. Ничто более не мешало им, ни шум ветра, ни холод... Всё это временно отступило.
Как долго продолжался их сон, час или более, сказать трудно, но постепенно вьюга сошла на нет, снег закончился, ветер утих, и наступило поистине волшебное время: чёрное небо, усыпанное мириадами звёзд, полная луна, величественно расположившаяся на небосклоне, снег, искрящийся серебром. Всё это придавало местности сказочный вид, подходящий, пожалуй, для свершения чуда. Наверное, наступившая тишина, а может, и усилившийся холод разбудили Аджеедана. Он дёрнулся и открыл глаза, но тотчас вновь сомкнул веки, спасаясь от яркого блеска, источаемого снегом под действием ночного светила. Аджеедан вновь приоткрыл глаза и прищурясь смотрел на всё это великолепие, пока яркий свет не прекратил оказывать на него ослепляющее воздействие. С улыбкой оглядевшись, он стал тормошить остальных:
- Вставайте! Вставайте! Посмотрите, какая красота. Теперь мы не пропадём. Смотрите, - и он указал недоумевающим спросонья товарищам на яркую звезду такого знакомого и необычного созвездия. - Это знак! Атчеем прав!
Скоро все уже встали.. Они прыгали, изгибались, разминая затёкшее тело и застывшие ноги...
...Они шли, поглядывая на свою путеводную звезду, не меркнущую на горизонте. У них было много времени до утра, у них вся ночь была впереди. Чем выше они поднимались, тем легче становилось: ноги уже не проваливались в снег, как раньше, под их ногами чувствовался твердый наст. Это было хорошо, но и таило в себе опасность. На крутых склонах приходилось делать подобие ступеней при помощи палки с металлическим набалдашником, иначе подниматься было невозможно. Когда Аджеедан уставал, его сменял Алиес, но обычно он замыкал их небольшую группу, помогая поочередно то Суерту, то Арееве.
Через некоторое время подул ветерок, не предвещавший ничего хорошо. И верно, стали появляться тучи - следовало ожидать нового снегопада. И самое плохое, пропал их единственный ориентир и источник света - ночное светило более не освещало окрестности. Но Аджеедан всё же вёл свою группу прямо на необычную скалу, замеченную ещё когда их путеводная звезда была видна на небе. Однако вскоре и этот своеобразный маяк исчез в надвинувшейся на них мгле.
Аджеедан остановился. Остановились и шедшие за ним. Все молчали, понимая, что говорить нечего, но всё же Суерт не выдержал и высказал общие мысли:
- Что будем делать? Мы пропадём?
- Всё будет хорошо, - ответил Аджеедан, стараясь говорить как можно спокойнее. Но голос выдал его тревогу, да и так всем было ясно, что опасность велика. Посмотрев в поникшие лица своих товарищей, Аджеедан произнёс. - Мы почти дошли. Осталось совсем немного, а потом мы отогреемся и отдохнём. Направление я запомнил, так что пойдём аккуратно и, глядишь, скоро будем на месте.
Никто не проронил ни слова. И они двинулись вперёд - Аджеедан, Ареева, Суерт - и замыкал их колонну, как всегда, Алиес.
И без того невысокая, скорость группы совсем уменьшилась. Двигаться приходилось очень осторожно, опасаясь трещин, плохо видимых под слоем снега. Когда светила луна, эти места легко обнаруживались, и Аджеедан предупреждал всех, а сейчас можно было надеяться лишь на удачу и не сходить с тропы, прокладываемой их предводителем.
Но тем не менее они двигались, и это вело их к цели, пусть невидимой, но желанной. Усталость начала заявлять о себе всё сильнее и настойчивее, да и усилившийся ветер, пока крутивший позёмку, тем не менее забирал последние силы. Внезапно Суерта качнуло в сторону то ли от ветра, то ли от усталости, и он начал падать. Чтобы удержаться на ногах, он отступил ещё дальше от тропы. Страшный крик, сочетающий в себе одновременно и страх, и зов на помощь, пронзил монотонный шум ветра как иглой. Суерт стал исчезать в снегу, но в последний момент, когда уже исчезла его голова, в одну из поднятых над головой рук вцепилась мёртвой хваткой рука Алиеса.
Вокруг Суерта осыпался снег, освобождая растянувшуюся вдоль пути следования расщелину, похожую на разинутую пасть, столь огромную и глубокую, что висящий над ней Суерт замолчал, поддавшись её внушительному виду. А к Алиесу уже спешили Аджеедан и Ареева. И вскоре все четверо лежали на краю бездны, тяжело дыша.
- Алиес, - заговорил Суерт, - если бы не ты...
- Да ладно, Суерт... - начал было Алиес, усаживаясь рядом с товарищами.
- Подожди! - твёрдо оборвал его Суерт, и все удивлённо посмотрели на него, никогда прежде не говорившего таким не терпящим пререкания голосом. - Ты спас мне жизнь и я благодарен тебе, - он остановился и, посмотрев на Аджеедана с Ареевой, продолжил, - и вам, ребята. Вы мне подарили жизнь и я готов сделать для вас то же самое.
Алиес, Аджеедан и Ареева обняли Суерта. Так и сидели они молча над раскрывшейся бездной... Но вскоре вновь продолжили путь. Оставалось совсем немного до тёплой пещеры, о которой рассказывал Атчеем, и они медленно, но уверенно к ней приближались. Аджеедан первым увидел её, выделявшуюся тёмным пятном на белом снегу.
- Смотрите, это она! - закричал он. - Мы дошли!
И он бросился к ней, позабыв обо всём. Следом за ним уже бежали Ареева, Суерт и Алиес. Путники неслись сломя голову к цели, крича на бегу во всё горло. Скала была совсем рядом, и они уже предвкушали, что скоро поедят, согреются и отдохнут под её прикрытием, но не учли одного - окружающая их казавшаяся безмолвной местность не выносила подобного и уже предупредила их один раз, и отыгралась на самом сильном и тяжёлом из них. Наст под ним проломился, и Алиес мгновенно исчез в образовавшейся дыре, не издав ни звука.
Суерт внезапно остановился и оглянулся, словно почувствовав что-то - Алиеса не было.
- Алиес! - закричал он и бросился назад.
- Стой! Не смей! Стой! - закричал Аджеедан, всё сразу понявший.
Суерт остановился как вкопанный. Когда Аджеедан подошёл к нему, то увидел, что тот стоит на краю темного отверстия, зияющего среди белого снега, и вздрагивает всем телом. Он плакал, плакал навзрыд. Аджеедан положил руку на плечо Суерта, но тот скинул её.
- Это мы виноваты в смерти Алиеса, - каждое слово ему давалось с трудом, его трясло. - Зачем мы побежали? Зачем? - он кричал и рыдал одновременно. - Если бы мы не торопились, то Алиес был бы жив. Ну почему он? Почему я не смог ему помочь?
Ареева подошла к Суерту и, нежно обняв его, стала гладить, ничего не говоря, по лицу, вытирать безудержно текущие слёзы, оставляя свои без внимания. Суерт как-то успокоился и уже плакал молча, уткнувшись ей в плечо.
Они долго стояли у края пропасти, поглотившей Алиеса, а потом, соблюдая осторожность, побрели к тому месту, путь к которому забрал у них самое дорогое.
Пещера и впрямь оказалась необычной. Её чёрные стены были темны и теплы. Звук ветра не проникал в её причудливую горловину. Было всё так, как и рассказывал Атчеем. Путники перекусили своими скудными припасами и улеглись. Сон быстро сморил их, давая отдых телу, но не разуму. Гибель Алиеса мучила их и во сне. И долгий сон, который должен был дать им отдых, оказался не способен сгладить воспоминания об Алиесе.
Они проснулись и не спешили вставать. Окружающие их темнота, тишина, тепло давали возможность путникам собраться с духом, прежде чем продолжить путь.
Аджеедан встал первым и, выйдя из пещеры, утолил жажду, зачерпнув рукой немного снега и с жадностью съев его. Он умылся и огляделся. Вновь было тихо. Ветер утих, снег прекратился. Стоял день, и ярко светило солнце. Аджеедан вернулся к своим товарищам.
- Ну что ребята, сделаем последний рывок? - сказал он весело.
Но в ответ получил лишь гнетущую тишину.
- Вы меня слышите? - задал ещё один вопрос Аджеедан.
- А какой смысл? - подал голос Суерт.
- То есть как какой? Ради чего всё было затеяно? - удивился Аджеедан.
- Алиес погиб...
- Но мы-то живы и...
- Тебе наплевать на него, - перебил его Суерт.
- Ты не прав, Суерт. Я очень переживаю из-за этого, но если мы здесь останемся, то тоже умрём. Ты хочешь умереть, Суерт?
- Мне всё равно, я не помог Алиесу.
Аджеедан внимательно посмотрел на Суерта.
- Ты хочешь, чтобы и Ареева умерла?
Суерт оторопело посмотрел на Арееву, а потом перевёл взгляд на Аджеедана.
- Ты, что, Аджеедан? Как ты можешь так говорить? - он задыхался от возмущения.
- Тогда к чему разговоры? Ты идёшь?
Суерт посмотрел на своих спутников:
- Да, конечно.
Они вышли из тёплой и спокойной пещеры наружу. Светило яркое солнце, отражаясь мириадами искр от лежащего вокруг снега.
- Нам куда? - спросил Суерт, щурясь на солнце.
- Атчеем говорил, что пещеру нужно огибать с правой руки, - ответил Аджеедан. - И предупредил, что надо быть очень осторожными. Это последняя часть пути. За ней будет свобода.
И они пошли. Как и прежде, возглавлял их группу Аджеедан, далее шла Ареева, ну а замыкал Суерт. Вначале они двигались достаточно бодро и спокойно, но постепенно тропа стала сужаться. Слева возвышалась почти вертикальная скала, справа пропасть, до того глубокая, что нельзя было увидеть её дно. Начал подниматься ветер. Солнце продолжало слепить. И приходилось идти практически на ощупь.
- А-а-а-а, - неожиданно раздался крик.
Это Ареева, поскользнувшись, упала с выступа, по которому они шли, успев в последний момент схватиться за него руками. В ту же секунду Суерт бросился к ней на помощь, плашмя распластавшись на узкой тропе. Он одной рукой пытался удержаться за скалу, а второй схватил мёртвой хваткой руку Ареевы.
- Держись! - крикнул Суерт.
Аджеедан в этот момент подползал к ним со своей стороны, протягивая руку.
- Сейчас, Ареева, сейчас. Потерпи чуть-чуть.
И всё таки Суерт не был таким же сильным как Алиес, да и вес у него был гораздо меньше, и рука Аджеедана была ещё далеко... Что случилось в тот момент, никто толком не понял, только Ареева стала падать, потянув за собой и Суерта, который и не пытался отпустить её, лишь из последних сил держался за скалу. Они падали молча, держась за руки, глядя на провожающего их глазами Аджеедана, который в бессилии смотрел на это. Так продолжалось до тех пор, пока Суерт с Ареевой не скрылись из глаз лежащего на выступе Аджеедана.
Он ещё долго лежал и беззвучно плакал, стуча кулаками по скале. Через некоторое время последний оставшийся в живых путник осторожно встал и продолжил свой путь. Аджеедан прошёл всего несколько поворотов и оказался на широкой площадке, о которой также рассказывал Атчеем: она была последней перед свободой. Оставался пустяк, практически ничто, и он, Аджеедан, дойдёт. Но где его друзья? Где Алиес? Где Суерт? Где Ареева? Почему они погибли, а он остался? Почему? От тоски по ставшим такими близкими людям Аджеедан закричал во весь голос. Не следовало ему это делать. Не любят горы шума. Эхом разнёсся его голос над пропастью и вызвал ответную реакцию горы - сорвавшийся снег накрыл Аджеедана, который понял, что это конец.
Кругом всё грохотало, а он падал и падал. А затем всё прекратилось, и наступила тишина, такая долгожданная и неожиданная, обволакивающая, что Аджеедан был оглушён ею. И в этой тишине послышались голоса, зовущие его. Он открыл глаза и увидел, что над ним склонились Ареева, Суерт и Алиес. Такие близкие и, главное, живые.
- Вы живы? - не веря своим глазам, спросил Аджеедан.
- Конечно, - ответила Ареева. - Мы вновь вместе.
- Хорошо, что ты снова с нами, - произнёс Алиес. - Нам тебя не хватало.
- Где мы? - вставая, спросил Аджеедан.
- Мы свободны, Аджеедан. Здесь хорошо, спокойно.
- Но почему так темно? Где просторы, о которых говорил старик Атчеем?
- Мы не знаем...
- Так что же тогда мы здесь сидим? Надо идти дальше, - и Аджеедан стал осматривать горизонт. - Смотрите. Видите там вдалеке светлое пятнышко? Нам наверняка туда. Вы со мной? - и он оглядел вновь обретённых друзей.
- Да, - хором ответили они.
И они двинулись вперёд. Как всегда впереди шёл Аджеедан, за ним Ареева, после Суерт, а замыкал их группу Алиес...
Весна вступала в свои права. И это было как-то сразу, без каких-то промежуточных явлений, то есть грязи, дождя, ночных заморозков. Всё происходило очень быстро: солнце грело, а точнее, жарило, да так, что снег сошёл буквально за неделю, стала пробиваться трава, появились первые цветы и листочки, такие маленькие и нежные, как само пробуждение или рождение чего-то маленького, но такого желанного. Гора освобождалась от снежного покрова и зеленела, синела, коричневела мхом, который сразу дал своей хозяйке нарядный, обжитой вид. Голубое небо, тёплое солнце, появляющаяся зелень полностью преобразили окрестности. И уже не было мрачности в этой громаде, не было той безысходности, которая могла возникнуть в мыслях у человека всего несколько месяцев назад. Щебетание птиц и порхание бабочек, ароматы первых цветов влекли к себе молодые сердца, к которым пришло то сильное чувство, которое испытывает человек - любовь. И именно она влекла в эту красоту, в эту новизну природы. Именно она заставляла и помогала делать то, что в более суровое время года не позволяла совершать так легко и свободно. Юноша и девушка были среди всего этого великолепия. Их юные сердца радовались, как будто сами были частью торжества пробуждения природы. Влюблённые бегали за бабочками, друг за другом, беззаботно смеясь. Им было хорошо. Так же хорошо и беззаботно, как молодым неопытным зверушкам, впервые вырвавшимся на свободу. Так незаметно они приблизились к горе, стоявшей величественно и безмолвно. И её величие несколько охладило пыл этой юной пары, но не остановило. Только какой-то миг юноша стоял, вглядываясь в высь этого древнего гиганта, а затем начал карабкаться по его отлогому склону. Через несколько минут он уже стоял на небольшом выступе, зовя девушку последовать его примеру. Она тоже стала карабкаться, а её спутник, сбежав с достигнутой высоты, бросился помогать ей. Вдвоём влюблённые быстро взобрались и, стоя на небольшом выступе, с восторгом обозревали цветущую долину, откуда они пришли. Насмотревшись на окрестности, они стали оглядывать то место, где оказались, и обнаружили, что узкий выступ, принявший их, расширяется к повороту. Взглянув друг на друга, они взялись за руки и осторожно дошли до него. За ним они увидели нечто ужасное. В том месте, где выступ стал совсем широким и образовывал площадку с нависшей над ней скалой, лежал скелет в каких-то лохмотьях, глядя пустыми глазницами в такое красивое и приветливое голубое небо.