Проводница вагона, в котором я ехал в город Аральск - первому своему месту назначения, сообщила, что скоро будет станция Аральское море, - так этот город значился в железнодорожных справочниках и расписании. Поблагодарив ее, я собрал свои вещи, включающие один чемодан с форменной одеждой, выданной еще в училище при выпуске и, таким образом, был готов к выходу. Открытое окно в проходе вагона смотрело на меня черным прямоугольником уже прохладной полупустынной ночи, скрывшей однообразие и серость унылого надоевшего за день пейзажа и, в то же время, как бы демонстрируя своей непроглядностью ожидающую впереди меня такую же непроглядную неизвестность.
- Стоянка поезда две минуты, - быстро проговорила проводница, - открывая еще на ходу дверь вагона.
Ничем не примечательное снаружи маленькое здание железнодорожного вокзала удивило меня своими расписными потолками внутри него. На росписях были изображены явно рыбаки, так как там "плавали" стилизованные корабли, сети, рыба, а также написано про количество рыбы, которое рыбаки Арала смогли, своим самоотверженным трудом, дать нашей Армии в годы Великой отечественной войны, внося, таким образом, свой посильный вклад в Победу. Согласно инструкции полученной в Москве, я должен был подойти к дежурному по вокзалу и попросить позвонить в войсковую часть "Урал", что я сразу и сделал, доложив ответившему на другом конце провода голосу о своем прибытии. К моему удивлению капитан с нарукавной повязкой "Помощник дежурного по части", приехавший вскоре за мной на Уазике, был явно не авиатор, что, конечно, насторожило меня. Из разговора с ним я узнал, что море здесь рядом, что все остальное, кроме моря, здесь пустыня. Что самыми популярными бытовыми принадлежностями в этой местности являются холодильники и вентиляторы, что авиация тут (слава Богу!) есть, что городок, куда мы едем, является "закрытым" и, поэтому, приезжать ко мне могут только ближайшие родственники...
- Стоило оканчивать училище с отличием, чтобы попасть в такую "дыру", - слушая его, и как-то неожиданно для себя самого, непроизвольно вслух сказал я.
- Не расстраивайся, здесь все отличники, - то ли с юмором, то ли с иронией в голосе ответил капитан.
Проехав КПП городка, мы остановились возле двухэтажного дома. Поднявшись на второй этаж, он позвонил в квартиру под номером шесть. Дверь открыл молодой человек на вид чуть больше лет двадцати, явно только что разбуженный нашим звонком.
- Новое пополнение?
- Да, принимайте, - с этими словами капитан пожал мне руку, пожелал удачи и покинул нас.
- Койки пока нет, поэтому устраивайся с Михаилом на одной кровати, как-нибудь перекантуешься до утра, а там что-нибудь придумаем...
В комнате было душно, хотя все окна были открыты настежь. Я разделся и пристроился на кровать к спящему такому же молодому человеку и, несмотря на духоту, быстро заснул, видимо, от накопившихся за почти двухсуточную дорогу впечатлений и усталости.
Утром, когда все проснулись, разобрались что к чему и познакомились. Квартира оказалась двухкомнатной. В дальней и меньшей по размеру комнате расположилась семейная пара, - лейтенант Давыдович Алексей, который встречал меня вечером, и его жена Вера. В большой комнате было две кровати. На одной спал лейтенант Бузиков Владимир, а на другой, - лейтенант Мельников Михаил, получается, со мной.
...Умывшись и приведя себя в порядок, мы все вместе пошли в штаб с целью представления командованию по случаю нашего первого назначения после окончания военных училищ. Процедура представления была не долгой. После того, как каждый из нас доложил по форме начальнику гарнизона о прибытии "...для прохождения дальнейшей службы...", нам кратко рассказали об особенностях гарнизона, о том, что можно и чего нельзя здесь делать, как вести себя при общении с местным населением, если окажемся в городе. Еще напомнили о том, что военных здесь не очень любят, точнее, совсем не любят. Это потому, что в годы Гражданской войны в этих местах проходил со своей конницей Буденный, сражаясь с басмачами и т. д. Поэтому память о нем у старшего поколения еще сохранилась, причем, не в нашу пользу.
После представления мы узнали, что Володе Бузикову надо ехать дальше, точнее, в Ташкент, а мы, - Леша, Миша и я, - вроде, "приехали".
Поскольку непосредственно в нашу (авиационную) войсковую часть, которая находилась с другой стороны города рядом с гражданским аэропортом, нам надо было прибыть на следующее утро, мы были озадачены известным вопросом: "что делать?"
- Володя, когда твой поезд на Ташкент? - спросил его, кажется, расстроенного и озадаченного таким поворотом событий, Леша.
- Вроде, сказали, что поздно вечером.
- Мужики, предлагаю следующую программу на оставшуюся часть дня, - вклинился в разговор Михаил.
- Сначала идем на море, - надо же на него хоть посмотреть! Да, и Володя уедет в Ташкент так и не увидев Аральского моря... А вечером его проводим.
Все согласились с предложением Михаила, тем более, что других альтернативных вариантов действий, все равно, не было.
- Мужики, можно Верку взять на море? - обращаясь к нам, спросил Леша.
Поскольку никто не возражал, мы, не спеша, отправились "домой" за Вероникой.
Узнав в соседней квартире как лучше пройти к морю, мы отправились в путь. Оказывается, что для осуществления нашего ближайшего плана, нам надо было преодолеть всего-то около полутора километров от второго КПП, которое находилось с другой стороны городка за мостиком через "пролив" между двумя пересыхающими заливами. Эти заливы наполнялись водой лишь тогда, когда дул сильный ветер с моря. Потом они постепенно высыхали, давая о себе знать сильным запахом гниющих морских водорослей и, кажется, йода.
У солдатиков, дежуривших на КПП, мы уточнили направление движения, и пошли по накатанной дороге, местами переметенной песком. Минут через пятнадцать мы вышли к неширокому каналу, соединяющему морской залив с городским портом. Позже мы узнали, что местное население, а также жители военного городка, этот канал называют "фарватером". Бросалось в глаза то, что по всей береговой линии тянулась узкая полоса высушенных морских водорослей, отделенная от кромки воды полосой влажного песка шириной метра три-четыре, которая казалась твердой, если передвигаться по ней быстрым шагом или бегом. Однако стоило остановиться, как ноги сами собой постепенно засасывались в песок. За полоской водорослей начинался обычный сухой и очень горячий песок, из которого ветер сформировал причудливые барханы, покрытые, где мелкой, где крупной рябью. От увиденного нами, почему-то вспомнился фильм "Белое солнце пустыни" Владимира Мотыля. Казалось, что вот-вот из-за бархана появится сам красноармеец Федор Сухов или Саид на коне, а с моря на своем баркасе настоящий Павел Верещагин...
Не мешкая, мы разделись, уложив даже не сговариваясь свою одежду аккуратно в один ряд, - видимо, еще не утратилась курсантская привычка аккуратно укладывать военную форму, которая выработалась у каждого из нас за годы учебы в военном училище.
Вода в море была очень соленой, но прозрачной и теплой. Поскольку "фарватер" был не очень широким, мы переплыли на другой его более крутой берег. От нечего делать, мы дурачились, . ныряли с разбега в воду, бегали по песку, загорали. Неизвестно сколько времени мы провели бы еще на противоположном берегу, если бы не обратили внимания на подошедших со стороны пустыни трех больших верблюдов. Получилось это случайно или нет, но они остановились как раз там, где была наша одежда. Мы, на всякий случай, решили вернуться на "наш" берег.
...Верблюды оказались очень большими, - на - вскидку, раза в полтора выше обычной лошади. Один из них, наверное, самый крупный, стоял прямо около одежды Володи Бузикова. Мы начали шуметь, махать руками, кидать горстями песок, но этот верблюд спокойно стоял, видимо, не думая совсем покидать занятой позиции. Скорее всего, это был вожак группы.
- Да, черт с ним! Пусть стоит. Пошли купаться, - сказал Михаил.
Поскольку ничего не оставалось делать, мы снова пошли купаться, тем более что в воде было значительно приятнее, чем на солнцепеке.
- Мужики! - вдруг, закричал Володя, - он чьи-то брюки жует! - продолжив после небольшой паузы, - кажется, мои...
Мы, как по команде, пулей вылетели на берег. Снова стали кричать, бросать горстями песок, но все наши попытки "отбить" брюки, были тщетными. Этот гордый "корабль пустыни" стоял как гора, невозмутимо жуя штанину Володиных брюк. Поскольку видно было, что верблюд сжевал не менее, чем половины штанины, решили ждать естественного исхода навязанного нам представления.
- Володя, наверное, запах твоих... брюк ему понравился больше всех, - сказал с юмором и, одновременно, с нотками жалости к их хозяину, Михаил.
- Да, просто мои брюки оказались крайними, - ответил ему, как бы оправдываясь, Володя.
Тем временем, наглый верблюд то ли от того, что наелся, то ли от того, что ему просто надоело жевать повседневные лейтенантские брюки, выплюнув их, пошел к воде, запив которой, спокойно направился вслед за своими собратьями в сторону пустыни. Когда верблюды удалились, на безопасное расстояние, мы оценили нанесенный ущерб. Левой штанины не было почти до самого кармана. Получается, что он ее съел! Вот, действительно, неприхотливое и всеядное животное... Одно слово, - верблюд...
Хорошо, что по выпуску нам выдали два комплекта повседневной формы. Иначе Володе было бы не в чем ехать сегодня в Ташкент.
Решив прекратить первое знакомство с морем, мы все, кроме Вероники, намылив головы, бросились в воду.
- Мужики, у меня что-то мыло не смывается, - выходя на берег, сказал Володя.
- Ёлы - палы! Точно, не смывается! - ответил ему Михаил.
- И у меня тоже! - вслед Михаилу сказал озабоченно Алексей.
Я потрогал свои волосы. На ощупь они были какими-то жесткими, как будто их густо намазали солидолом. Вероника, сидевшая до этого тихо на песке и читавшая какую-то книгу, посмотрев на нас, очень весело рассмеялась.
Вид у каждого из нас, конечно, был дикий. Волосы на голове отдельными слипшимися пучками торчали в разные стороны. Особенно смешно это смотрелось, когда мы надели военную форму. Всю обратную дорогу мы, несмотря на не очень хороший финал похода на море, только и делали, что шутили друг над другом. Правда, Володя Бузиков, нежданно лишившийся своих брюк, шел домой в плавках. В городке нам объяснили, что при купании в морской воде надо пользоваться специальным морским мылом, которое можно взять у здешних моряков. Дома мы с огромным удовольствием отмылись с использованием шампуня под обычным горячим душем. Так прошло первое наше знакомство с Аральским морем. Было примерно пятнадцать часов, то есть, до поезда оставалось еще не меньше семи часов. Проводы, есть проводы, - Вера, не без нашей помощи, накрыла очень хороший стол. Когда подошло время отъезда на вокзал, все, кроме Вероники и меня, были хорошо выпившие. Вероника - по определению, я же, как всегда, пил немного, максимум, три рюмки. Поэтому, учитывая степень алкогольного опьянения, решили, что провожать Володю на вокзал будем мы с Михаилом. До вокзала мы доехали на городском автобусе, конечная остановка которого была прямо около КПП, провожавшего нас на море и встречавшего с него. К моменту, когда мы, распрощавшись в который раз, посадили Володю на поезд "Москва-Ташкент", как оказалось, наши приключения еще не закончились. Солнце уже почти заходило за горизонт, как бы предупреждая нас о том, что скоро наступят короткие сумерки, совсем не похожие на те, к которым мы привыкли в Сибири. Поскольку автобусы уже не ходили, и спешить нам было некуда, мы потихоньку двинулись в направлении военного городка. Наверное, со стороны было хорошо видно наше нетрезвое состояние. А шли мы так: я держал левой рукой Михаила под левый бок, а правой - его правую, перекинутую через мои плечи, руку. При этом траектория нашего движения представляла собой синусоиду, выписываемую в пределах дороги. На окраине города, когда до первого КПП оставалось пройти около километра, нам встретился непонятно откуда взявшийся старик, на самом настоящем ишаке, над которым он возвышался непропорционально много. Этот случайно встретившийся нам старик был похож на какого-то мудреца из восточной сказки по возрасту раз в четыре старше нас: теплый ватный, кажется, полосатый халат, чалма, трость и, главное, длинная седая узкая бородка. Если бы он мог читать чужие мысли на расстоянии, то он наверняка, объехал бы нас десятой дорогой. Но, видимо, он делать этого не мог и, поэтому, был занят своими мудрыми мыслями, медленно приближаясь к нам. Я же был полностью занят одной мыслью, - как быстрее довести Михаила домой и, поэтому, периодически подбадривал его, чтобы он держался, что осталось немного и т.д. А Миша, несмотря на свое неадекватное состояние, видимо, отразив в своем сознании этого встречного путника, совершенно не задумываясь о возможных последствиях, сгенерировал тайный и весьма коварный план, о котором никто, - ни я, ни, тем более, старик, не догадывались. В общем, когда мы поравнялись с путником, так вышло, что экстремум нашего отклонения от осевой линии дороги оказался на его стороне, в результате чего он оказался от нас на расстоянии вытянутой руки. Миша, видимо реализуя свой тайный замысел, неожиданно схватил старика за седую бороду своей свободной левой рукой и начал трясти его голову. От такого неожиданного и совершенно необъяснимого хамского Мишиного действия, старик начал что-то громко кричать на своем языке. Я начал оттаскивать Михаила от несчастного старика. Когда мне это удалось, я как мог жестами и словами, которые бедный старик, скорее всего, не понимал, начал извиняться перед ним, прикладывая то руки к груди, то стуча Мишу по лбу, которому, видимо, было все по барабану, так как он тупо смеялся, делая вид, что ничего не понимает, или, действительно, не понимал всего того, что только что сделал... На наше счастье никто не вышел из домов. Извинившись еще раз, напоследок, я, подхватив Михаила, с удвоенной энергией потащил его дальше. Когда мы преодолели половину пути от города до военного городка, уже совсем стемнело. Стало заметно прохладней. Далеко сзади нас появился свет фар двигавшейся явно в том же направлении какой-то машины.
- Стой ровно, Миша, приказным тоном сказал я, - может быть, тормознем и хоть доедем оставшиеся полкилометра. Повернувшись лицом к дороге, я, дождавшись машины, начал голосовать. Однако, эта подлая машина, даже не сбавив скорость, проследовала мимо нас. Нам ничего не оставалось, кроме того, что продолжать движение своим ходом. На КПП после проверки пропусков, солдатик, обратившись к нам по форме и показав рукой на коричневую дверь, сказал, что нас приглашает комендант гарнизона. Мне показалось, что после этих слов Михаил как-то заметно протрезвел, - наверное, от того, что сильно перепугался.
В комнате, в которую нас пригласили, сидел майор - "краснопогонник" с таким же красным, как его просветы на майорских погонах, лицом.
- Кто такие будете? - спросил он строго.
- Лейтенант Мукаев прибыл для прохождения дальнейшей службы, - доложил я уже второй раз за день.
- Лейтенант Мельников прибыл для прохождения дальнейшей службы,- вслед за мной доложил Михаил.
- Ну, что, товарищи лейтенанты, начнем, службу с десяти суток ареста с содержанием на гауптвахте?
Миша, окончательно протрезвев, ноющим голоском начал лепетать совсем как школьник с картины Федора Решетникова "Опять двойка", что-то вроде: "...товарищ майор, мы друга провожали, мы больше не будем..."
...Изрядно постращав, и попугав нас гауптвахтой, майор, вдруг, неожиданно сказал: "...Ладно, на первый раз я вас прощаю, но, - сделав паузу и погрозив указательным пальцем, добавил - смотрите у меня!.."
- Спасибо, товарищ майор, этого больше не повторится, разрешите идти! - почти в один голос ответили мы.
- Идите!
- Есть!
С этими словами, мы, четко развернувшись, покинули КПП и быстрым шагом двинулись к нашему дому. Меня удивило то, что Михаил шел самостоятельно уже без моей помощи. Видимо, от страха алкоголь имеет свойство испаряться из организма...
Так прошел самый первый день нашей службы.
Интересно представить, как сложилась бы вся дальнейшая служба у меня и Михаила, если бы комендант гарнизона в первый же ее день отправил нас на гауптвахту?.. Кстати, в последствии, мы узнали, что комендант был большим любителем выпить и не раз видели его на вечерах отдыха, устраиваемых для жителей городка, в очень пьяном до неприличия виде...
P.S. Смотрел как-то в Google Earth снимки окрестностей города Аральска, - жуткая картина. Самое печальное то, что от Аральского моря уже почти ничего не осталось. Еще более печально то, что к этому процессу немало стараний приложили сами же люди, годами забирая все больше и больше воды на орошение земель для возделывания риса из двух рек, питающих это когда-то красивое море. Очень часто люди совершают те или иные поступки исходя из критериев настоящего времени, а надо бы смотреть дальше, с точки зрения критериев будущего. Конечно, увеличивая орошаемые площади за счет увеличения забора воды из Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, люди, практически через сезон, получали ощутимый результат в виде прибавки урожая риса, но не смогли, а скорее всего, просто не захотели оценить последствий этой своей бурной деятельности по забору воды из этих рек в будущем. Да, за двадцать-тридцать лет, наверное, получили большое количество продукции, но зато потеряли море. Думаю, это слишком большая цена, то есть, как в пословице, - овчинка выделки не стоит... Городка нашего тоже не стало. О том, что где-то там он был, свидетельствуют лишь следы фундаментов домов, как будто и тех далеких событий, о которых я рассказал, тоже не было. После развала Союза нашу часть перевели куда-то в Россию. Может быть, когда-нибудь археологи будущего, делая раскопки в этом районе, и находя что-нибудь из того, что осталось, сделают вывод о том, что, скорее всего, здесь жили воины когда-то великой, просуществовавшей чуть более семидесяти лет, империи под названием СССР...