День обещал быть добрым. Тучи, ещё вчера свирепо метавшие с неба громы и молнии, иссякли. Лучи восходящего солнца осветили мою покрытую лишаями шею. От озноба я несколько раз чихнул в поселковое пространство. Брызги из носа попали на обглоданное козами вишнёвое дерево. Оголодавший за время ненастья в полуразрушенном доме Наиля-покойника, который мне стал сараем, я привстал на дыбки возле этого дерева в надежде дотянуться зубами до самых верхних листочков, уцелевших от набега предшественниц. Хотел пригнуть его ствол немного к земле, но полакомиться не пришлось. Выпрямляясь, упругое дерево дрожало. Последняя, живая зелень уходила из-под самой морды. Не солоно хлебавши я пошёл восвояси.
Люди уже искали вчерашний день. Дожидаясь, когда откроется питьевой отдел в магазине, они, сгорая от жажды, галдели, почём сегодня самое дешёвое пиво. Гремели копейками, сдувая с ладоней на ветер вонючий табак, стучались в окошко, ругая нерасторопную продавщицу.
Служебная дверь в поселковый магазин была открыта. Осторожно наступая копытами в липкую деревенскую грязь, я подошёл поближе и принюхался к домашнему сквозняку из продовольственного амбара. Но, то ли мой простуженный нос опять заложило слизью, прелый табак из карманов у забулдыг мне не понравился, или экономический кризис в посёлке вспыхнул с новой силой - хлебом из магазина не пахло.
- Приведите в порядок территорию! - услышал я из темени за дверью высокий женский голос. - Сегодня Первое сентября.
Какая-то новая истома от хвоста и выше неожиданно согрела мою ослиную плоть нежностью и заставила содрогнуться всем существом. Я даже забыл про то, что голоден вторые сутки.
- Вы только принюхайтесь!
Словно по команде, я отступил на полшага назад и принюхался повторно. Запах как запах - деревенский. Тихий ветерок донёс до меня аромат душистого сена с подворья Петра-калеки. В этом году он обошёлся без моей помощи. Но выпросить у него что-либо на завтрак, как и прежде, было проблематично, а вот получить по шее я мог, как дважды два, и не потому, что убогий калека был злодеем или садистом, какими сегодня показывают люди друг друга по телевиденью - хозяин подворья был добр. Он обожал своих коров, вычёсывал их, как коз, аккуратно и нежно, доил каждый вечер, кормил и поил. Голодными и грязными они никогда не бывали. Только видел хозяин плохо и поэтому всегда норовил ударить меня на слух, не разобравшись в невинности, а мне не хотелось, чтобы гнойная корочка на шее сегодня лопнула преждевременно, и злые мухи, изголодавшиеся во время дождя, набросились на меня с утра пораньше, наедаться на зиму болячками ошпаренной плоти.
- Вот!.. Вы видите, о чём я говорила!
На улицу вышла женщина необыкновенной красоты. Татьяна Борисовна Ушакова была председателем поселкового совета и охмуряла сограждан своей деловитостью и умом. Я шарахнулся в сторону, в лужу, раны шее лопнули, липкая жидкость не удержалась под кожей и медленно покатилась по шкуре, склеивая собой без того уже скомканные слякотью клочья шерсти. От испуга из-под хвоста упали окатыши, разбрызгивая первую грязь наступившей осени. Я оконфузился...
- Обложили навозом всю округу!.. - кричала глава посёлка. - А вонища-то какая! Хорошо ещё, что Санэпидемнадзор у меня построился, а то бы не миновать штрафов, да и взяток не напасёшься...
Испуганная этими криками, пожилая уборщица тётя Нина выбежала вперёд и закрыла меня от гнева начальства.
- Прочь, Яшка, прочь!..
Она трясла у меня мордой тряпкой, которой мыла полы в магазине. - Про-очь, а то ударю шваброй по крупу!.. Потом подойдёшь, - и пообещала мне тихо на ухо, - покормлю...
Я не стал дожидаться, когда мне отсушат палкой позвонки или лёгкие и поспешил на автобусную остановку - туда, где рядом ещё работала водонапорная колонка. Досыта испить из лужи водицы мне никто не мешал. Рабочие шуршали метёлками, торопливо убирая территорию, собирая в дырявые помойные ведра старую полиэтиленовую рвань, разбросанную повсюду нерадивыми сельчанами: липкие мешочки из-под рыбы - это была закуска; пакетики от 'Наташки' - косметическое питьё мужчин; затоптанные ногами в грязь пивные бутылки - 'вдогонку...пиво без водки - деньги на ветер'; коробки из-под самых дешёвых сигарет - 'курятина' называется. Разгоняли холодные лужи по давно уже порушенному бурьяном асфальту, чтобы иссохли к началу праздника. Ожидали детей из города, отбракованных в школу для слабоумных, находившуюся в посёлке. Ушакова подгоняла рабочих и руководила раскладкой гостинцев.
- Да не валите вы в подарочные пакеты доверху свежее печенье, у нас ещё очень много просроченного товара на складе - его надо сбыть.
- Богом они забытые дети, нельзя же так, - сопротивлялась тётя Нина.
Но Татьяна Борисовна была неумолима.
- Дареному коню в рот не заглядывают, уже не те времена, чтобы благотворительность без корысти вершилась.
Она руководила в посёлке без малого четырнадцать лет и в тайне гордилась, когда льстивые посетители говорили в угоду, что Тэтчер менее верховодила Англией.
- Не смогла бы она в России, Татьяна Борисовна, вот здесь, на самой границе Отчизны бороться за чистоту наших нравов, где каждый второй алкоголик или наркоман.
- Да что вы, - отмахивалась она от лести, оттаивала от строгости и уточняла, - не каждый второй, а каждый первый, - решая вопросы гостей.
К консенсусу приходили её частые встречи с преуспевающими по жизни товарищами. Омолодить нездоровое население посёлка стремились люди, имеющие вес на службе: руководители городской милиции, начальники цехов огромного металлургического комбината, бизнесмены, умеющие жить на широкую ногу и помогать другим - себе и себе подобным... Ты мне, а я тебе - озвучивалась эта доктрина...
СПАСИБО, ЧТО ПРОЧИТАЛИ!
Дорогие читатели!
Я непрофессиональный писатель и буду признателен, если вы поможете мне правильно расставить знаки препинания и укажите на стилистические ошибки, о которых я совсем ничего не знаю. Искренне Ваш - Ослик Яша (Муленко Саша).