- Наконец-то она отвалила, - с глубокой радостью констатировала Мария факт уезда из ее квартиры папиной сестры - тетушки Кати. - Черт бы ее побрал совсем... Четыре дня каникул псу под хвост.
Вообще-то Мария была вполне нормальной девушкой и ругалась редко. Но, как оказалось, гостеприимство - это очень тяжелое чувство, если с ним иметь дело на практике. Тетушка приехала, как всегда, без предупреждения. Она была опытной налетчицей. Если предварительно сообщить родственникам о своем приезде в такой-то день, на такой-то вокзал, в такое-то время, в таком-то поезде и в таком-то вагоне, то неизбежен тот факт, что ни одного родственника в это время не будет не только на железнодорожном вокзале, но и в Москве вообще.
И никто не узнает, где они прячутся, поскольку все родственники без исключения научились соблюдать по этому поводу строгую конспирацию.
Но и тетушка стала не лыком шитой. Она приноровилась появляться перед глазами близких и дальних родственников без предупреждения. И только тогда, когда, например, кто-нибудь, в нашем случае из семьи Шорониных, откроет дверь, то факт приезда тетушки становится очевидным и бесповоротным.
Вот и сейчас Мария открыла дверь и, "о ужас", перед ней - счастливая улыбка тетушки Кати, которая сегодня на редкость удачно просочилась в квартиру внучатой племянницы. Мария была в ужасе не только от того, что не догадалась посмотреть в дверной глазок, а от того, что теперь многие родственники в течение многих дней, если не месяцев, будут очень сердиты на нее из-за ее неосторожности.
Через минуту тетя Катя уже сидела на кухне и говорила... Одно хорошо, что Мария уже давно научилась не слышать ее. Как мы не слышим, как тикают наши настенные часы. Привыкли к ним, а привычка - очень полезное дело.
Предлагать чего-нибудь тете Кати не было необходимости. Она сама давала определенные однозначные указания на этот счет:
- Мясо я есть не буду. Я позавчера съела кусочек баранины у Надежды. Ну, ты знаешь Надежду, которая живет у самого нашего колодца. У нее еще дочка ходила в одну школу с твоим двоюродным племянником Колькой. Так мать его еще хотела разводиться, так приехала свекровь, надавала ей, по старинке, по полной программе. Ну, та и утихла. Хотя муж-то ее, ну ты знаешь Трофим, всегда погуливал. Последняя его девка была Татьяны Усладовой дочка. Такая же стерва, как и мамаша. Я ее еще в школе невзлюбила. Да что о них говорить. Если даже мясо хорошо Надька приготовить не умеет. Так что дай мне чего-нибудь молочного.
- Нет у меня ничего молочного, ничего мясного. Я сейчас занимаюсь сыроядением. Так что могу дать тебе полстакана намоченного со вчерашнего дня гороха с репчатым луком. Ну и толокно. Возьмешь его три столовых ложки и одну ложку воды. Все размешаешь в чашке. Потом слепишь из этой массы круглые шарики - ну и ешь их. А вода вон в том кувшине. А я пошла на работу. Мне как раз перед тобой позвонили.
Но тетя Катя примерно на середине Машиного монолога положила острый глаз на холодильник. Девушка это видела, поэтому еще не закончив своего последнего слова, быстренько взяла поднос, открыла дверцу холодильника и переложила на поднос сметану, сливочное масло, коробочку с салом, пакет с ряженкой, яйца и яблоки, оставив теперь уже в пустом холодильнике несколько давно просроченных рыбных консервов и бульонных кубиков. И со всем этим богатством она быстренько шмыгнула в маленькую комнату, оставила там поднос, заперла комнату на ключ, который крепко зажала в руке.
- Это все не наше. Мы сдаем комнату трем гасторбайтерам. Они сейчас на работе. Но скоро придут и тогда поедят и выпьют, а потом поговорят и подерутся здесь на кухне. Так что ты, как только они придут, уходи в большую комнату. А вечером разберемся.
Тетя Катя совершила тактическую ошибку - она задумалась о словах племянницы и замерла. Этой паузы было достаточно для Марии, чтобы стремительно удалиться из квартиры, при этом дверь она закрыла на ключ, который положила под коврик у двери.
Родителей она по дороге к подружке предупредила о нашествии тети Кати и рассказала, где находится ключ от квартиры. Ну и, конечно, добавила пяток-другой почти цензурных слов, характеризующих горячо любимую тетю.
- На да ладно тебе, Маш, - мягко пожурил дочь ее отец. - Родственница все-таки. Не убудет, если мы ее накормим.
- Ага - помнишь - Дайте мне попить, потому что есть хочется, и переспать негде.
- Ладно, потерпим, - сказал не те слова слишком оптимистично настроенный папа.
Вечером, когда родители Марии подошли к двери, подняли половичок и папа открыл дверь, то у него не было необходимости о чем-нибудь говорить в этот вечер:
- Вы ждете, что я поздороваюсь с вами - то есть здоровья вам пожелаю. Не дождетесь. Меня голодную, усталую запереть в квартире. Кому рассказать. Фашисты.
- Но, - это короткое словцо смогла втиснуть в речь тетушки Машина мама.
- Никаких "но". Не напрасно твой отец, который был рядом с твоей матерью во время родов, когда увидел тебя, то сразу сказал: "Не знал, что новорожденные могут быть такими некрасивыми. Ее и в руки-то взять не хочется". Тоже мне "ангелочек". Это все бабка твоя жужжала все дни напролет."Как только наш ангелочек родиться", я перееду сюда, буду с Настенькой тетёшиться.
Нететёшилась - вырастила себе на горе. Спросила бы я ее: "Вон ты живешь за мужем как за каменной стеной, что ж ты внучку свою не смогла воспитать как надо. Что ж она тетку-то свою по матери целый день продержала голодной.
-Давай-ка, поторопись, - перешла тетушка к делу. - Я пойду сполоснусь, а ты накрой на стол. Мясо я не ем. Дай мне полотенце, только чистое. Прошлый раз, когда я была здесь два года тому назад, ты мне дала не полотенце, а тряпку какую-то. Все норовишь мне настроение подпортить. Где у тебя супрастин?
Поскольку был поставлен вопрос, то Машина мама дала ответ:
- У нас нет супрастина.
- А чего у тебя вообще есть. Всегда ты была размазней. Пока моюсь, пусть твой сбегает в аптеку. И пусть еще купит снотворного. Да пусть не скупится.
Эти слова тетя Катя произносила, уже держа шаг в сторону ванной.
Точно по такому же сценарию проходили следующие три дня - тот же режиссер, те же актеры, тот же очень теперь недовольный продюсер - Машин отец. Правда, слова были тетикатины.
На четвертый безысходный день хорошая идея пришла в голову папы. Он взял полный таз воды, изловчился и выплеснул эту воду на потолок в ванной комнате. А потом закудахтал:
- Ой, что ж это такое!? Ой, да как же это!? Настя, беги скорей наверх. Стучись. Что ж они там. Помнишь, так было два года назад. У них шланг от стиральной машины оторвался - и вся вода со стиральным порошком у нас в квартире.
На это кудахтанье сразу же отреагировала тетушка Катя, появившись из комнаты и осторожно оглядываясь. Она ожидала подвоха. Но не углядела его. Ведь эта сцена была отрепетирована, и Настя с громкими причитаниями поспешила "к соседям наверху".
А папа, нажав какие-то там кнопки на телефоне, начал паниковать:
- Скорее присылайте аварийку. Промочка, прорыв, залив. Адрес? Диктую, - ну и начал называть в выключенный телефон свой адрес.
- Черт возьми, отдохнуть не дали. Что там у вас? - поставила вопрос ребром тетя Катя.
- Все затопило. Сейчас приедет 6 человек, будут откачивать воду. Велели всем уходить из квартиры. Не приходить до 11 вечера. Будут вскрывать потолок.
Родственница призадумалась:
- Где моя сумка? Поеду к Юльке. Она, поганка, никогда мне рада не была. Вот и будет сюрприз.
- Ой, - запричитал громким голосом папа. - Слышу аварийка приехала. Будут сейчас шланг тянуть.
- Ты меня отвезешь на вокзал? - с неоправданной надеждой спросила тетя Катя.
- Какой там. Мне сейчас вкалывать придется.
Тетушка слиняла - точно слиняла. Была сейчас, а раз - и нет ее. Поэтому ей и не удалось подсмотреть выражение большой радости на лицах ее близких родственников.
Два дня семья радовалась и веселилась. Что ж! Потолок за это время высох. Дома тишина и покой. А на третий день звонок по телефону. Маша поднесла телефон к уху и услышала:
- Машенька, это соседка твоей тети Нюры в нашей деревне. Она сказала, что ты добрая девушка и поможешь нам. Дело в том, что в Москву на три дня приезжает мой внук. У него нет знакомых в Москве, и она сказала, чтобы я тебе позвонила и попросила за внука. Пусть он у тебя поживет три дня, а потом уедет.
- Да что вы!? Я болею, лежу в кровати. Он еще заразится. - А тут, кстати, и сильный кашель подоспел, три громких чиха к нему присоединились.
- Ох... - вздохнули в деревне. - Ты понимаешь, тащить его в деревню за 150 верст, чтобы через день опять в Москву... Что же делать-то?
- Я знаю, - вдруг отозвалась Маша совсем здоровым голосом. Я дам вам телефон, запишите. Это телефон моей близкой подруги Нины. Обязательно скажите, что это я рекомендовала вам обратиться к ней за помощью. Какое спасибо!? До свидания.
Маша была очень довольна. Она полагала, что подложила большую толстую свинью этой воображале. Ничего, пусть отбрыкивается. Сейчас уже около 11. Она спать ложиться рано, вот и будет ей разговор спросонья.
Ну и все. Зачем Марии помнить о таких мелочах.
Но так случилось, что на третий день, она, выходя из дома, встретила на улице свою подругу Нину. Рядом с ней стоял высокий красивый парень с саквояжем в руках и низенькая старушка.
Стоят и стоят и пусть себе... Но тут Нина закричала:
- Маш, подожди. Подойди к нам.
Маша подошла.
- Спасибо тебе, подруга, что ты дала Клавдии Николаевне мой телефон. Я так рада. А это Денис. Он сегодня вечером улетает в Америку. Его пригласили работать программистом в крупную фирму. Мы сейчас с Клавдией Николаевной едем сначала на вокзал, а потом в аэропорт.
- А потом я полечу пока, увы, один, - сказал Денис. При этом он обнял Нину и прижал ее к себе.
Мария увидела, с какой улыбкой эти двое смотрели друг на друга, и с какой теплотой смотрела на Машину подругу эта ненавистная сразу Клавдия Николаевна. И подруга Нины, даже не попрощавшись, пошла неизвестно куда, говоря про себя слова, которые нельзя говорить вслух.
Что ж, шанс как муха. Не поймала, так он и улетел.