Тамара, выскочив из подъезда, оглянулась по сторонам, увидела свободную лавочку, подошла, и села. Села - мягко сказано - плюхнулась на скамейку. Полезла в сумку за сигаретами, но, вспомнив, что выкурила последнюю сигарету, когда распечатывала для Глички свои разговоры с ее Свидетелем и его любовницей. К Глике-то шла в надежде разжиться деньгами.
Кто ж знал, что эта заполошная так отреагирует. Хотя, что уж перед собой лукавить, - размышляла Тамара, - на это я и рассчитывала. Как я их ненавижу...
Жаль, надо было вначале деньги попросить. Но Эберша так некстати оказалась у Глички.
Тамару распирало от досады. Ведь хотела "лучше" Гличке сделать, а ее выгнали, да еще как выгнали.
Хотя Гличка быстро отходит, простит, но вот старая ведьма..., та никогда не простит. А Глика не посмеет ослушаться бабушку. Но они у меня еще попляшут, - размазывая злые слезы по лицу, бормотала она.
Домой не хотелось. Там все одно и то же: муж на диване, дети вечно ссорятся. "Дойду до метро, а там видно будет" - решила Тамара, сорвалась со скамейки и быстрым шагом направилась к проспекту.
Что же придумать? Посылать Гличке разговоры Свидетеля с его любовницей? Так она будет просто выбрасывать мои письма. Знаю ее. Как я ненавижу ее. Почему ей все достается даром? А я? Чем я хуже?
Вот и Володька...
- Придумала!" - хлопнув себя по лбу, громко воскликнула Тамара, что на нее даже какой-то мужчина оглянулся и дико посмотрел.
И Тома еще быстрей потрусила к метро. Она собиралась ехать до Пражской, но нет уж - она выйдет у Ботанического Сада.