Саша стоял у зеркала и придирчиво себя рассматривал: не брит - это хорошо, нечего быть аккуратным, для Гликерии он сойдет и таким. За ночь он принял решение своего поведения с Гликерией, написал, так называемый сценарий. Долго она будет помнить свое письмо - "спорила ли она, видите, на Сашу".
Жаль, Юле таким не хотелось показываться, но та поймет. Джинсы самые старые, плохо, что не нашлось грязных, он даже в стиральной машине поискал, вдруг там затерялись какие невыстиранные, но, увы... Так, рубашка не первой свежести, носки вчерашнего дня.
Еще раз критически осмотрел себя. Остался доволен своим внешним видом. И вышел из дома.
Сценарий посещения Глики был им отработан до мельчайших подробностей. Надеялся, что никаких непредвиденных неожиданностей не произойдет, но почему-то, поднимаясь на эскалаторе, чтобы выйти уже прямиком к дому Гликерии, ему вдруг захотелось оказаться у своего ноутбука и перебрасываться ничего не значащими фразами в чате. Как-то интутивно захотелось домой. Но своей интуиции Александр не доверял: она всегда его подводила, подведет и в этот раз, - легкомысленно подумал он.
А зря, всегда что-то происходит впервые.
И это впервые не заставило долго ждать.
У метро продавали цветы. Саша подошел к прилавку, еще не решив покупать или нет цветы для Глики. Впервые идет в дом, надо бы купить, но почему-то застеснялся. Он сто лет не покупал цветы, и забыл, как это делается.
- Вы хотите розы или, может быть астры? Смотрите, какие свежие, только сегодня привезли! - девушка за прилавком была вежлива до приторности.
- Вы для жены покупаете, да?
Александр буркнул, что для дядюшки, которому сегодня исполнилось 90 лет.
Девицу это нисколько не смутило, и она продолжала приставать со всякими вопросами - сколько именно роз или астр он хочет, собрать цветы в букет или оставить так, завернуть их в блестящую бумагу или в простую?
Александр не выдержал и отошел от лотка... Без цветов...
К Юле он ходил без цветов... Но с бутылкой сухого вина. Но к Гликерии с вином, да это же моветон посчитает она. А здесь идет с пустыми руками... да теперь уж все равно.
А что если цветы увидела бы Юля?
Подойдя к подъезду дома, при этом сверился с записанным адресом, обнаружил, что дверь заперта - огляделся по сторонам в надежде увидеть кого-либо из жителей этого подъезда, но не повезло. Стал рассматривать дверь, чертыхаясь, что Гликерия опять не сказала номер своего мобильного телефона. Увидел видеокамеру и наконец обнаружил звонок, позвонил.
Что-то щелкнуло, дверь открылась. Александр зашел в просторный светлый коридор-зал.
"Прямо, как в Кремле", - снова чертыхнулся он, - и огляделся по сторонам: чувствовалось, что здесь живут исключительно респектабельные люди. От воров и прочих маргиналов этих людей защищал консьерж, и не какая-нибудь ветхая бабулька, а самый настоящий охранник с кобурой на боку. Наличие именно такого консьержа-охранника неприятно поразило Сашу. Он-то рассчитывал, что никакого консьержа и в помине здесь не будет, а если и будет, то именно ветхая бабуся.
Надо как-то Юлю предупредить, хотя можно и самому сейчас принять кое-какие меры.
Рядом с входной дверью - диван, два кресла и небольшой столик, на котором стояли живые астры. Напротив, на стенке - невключенный телевизор.
Из холла вели помимо входной еще двери: одна в комнату секьюрити или, скорее всего, все-таки консьержа, комнату довольно-таки приличных размеров и хорошо оснащенную всякой современной видеотехникой, другая дверь стеклянная, открывалась автоматически. Александр, минуя консьержа, сразу подошел к этой второй двери, но как ни странно, дверь автоматически не открылась, когда он ступил на коврик, лежащий у двери. Слева от входной двери застекленная перегородка, за которой находился консьерж и с интересом наблюдал за вошедшим.
Александр повернулся к консьержу.
- Прошу прощения, в какую квартиру вы направляетесь? - очень вежливо обратился к Саше молодой парень в форме охранника с эмблемой фирмы "Щит и меч".
- А почему это вас должно интересовать? - приподняв брови, ответил Александр.
- Я вас вижу впервые, поэтому должен знать, к кому вы приехали, - сдержанно ответил охранник.
- Но я могу вам назвать любую квартиру, - усмехнулся Саша, - почему вы уверены, что я скажу правду?
- В компьютере у меня - телефоны всех хозяев квартиры вверенного мне объекта, - уже немножко издевательским тоном, проговорил консьерж.
Юра давно уже понял, что перед ним стоит тот человек, о котором его предупредила Глика. Только вот зачем он придирался к этому мужчине, Юрка и сам не мог понять. Не понравился он ему. И что у Глички с ним за дела? Вряд ли свидание. На свидание ходят с цветами, тем более к такой барышне как Глика. Юрка хорошо, даже очень хорошо знал Гликерию, недаром просидел с ней за одной партой с девятого по одиннадцатый класс.
А этот почти бомж.
... И прежде, чем вас пропустить, я должен буду позвонить в указанную вами квартиру и оповестить хозяев о вашем визите. Только после того, как мне разрешат, я могу вас пропустить, - уже более терпимее сказал Юра.
- Прямо как в тюрьме,- вдруг не хотел, да и выдал Александр, и назвал номер Гликиной квартиры.
Юра неторопливо начал щелкать мышкой компьютера, долго смотрел на экран, затем также, не торопясь набрал номер Гликиного телефона и произнес в трубку:
- Гликерия Владимировна, к вам пришли... Как вас представить? - обратился он к Александру?
- Александр, - ответил Саша, закипая от злости, - знал бы, что тут такие порядки, ни в жизнь бы не пошел.
- Черт, а как же Юля пройдет, - вдруг спохватился он.
- Проходите. Гликерия Владимировна вас ждет. И нажал какую-то кнопку у себя на столе
- Что за охрана такая? Первый раз встречаю такое в Москве, - усмехнувшись, поинтересовался Александр, - кого охраняете? Особ, прибли-женных к императору?
Консьерж - высокий, широкий в плечах, с накачанными бицепсами, ничего не ответил.
Дверь перед Сашей распахнулась. Он остановился у двери и, обращаясь к охраннику так полувопросительно, сказал:
- Через час к Гликерии Владимировне должна подойти моя жена. Гликерия Владимировна, надеюсь, вас предупреждала о ней, - блефовал Саша.
Вы уж ее так не пытайте так строго. Она у меня девушка чувствительная. Мы должны придти были вместе, но обстоятельства..., - Саша старался заговорить охранника, но видел, что получается только хуже.
"Надо будет звонить Юле и отменять все".
- Через час и разберемся, - хмуро ответил цербер, при этом взгляд его выражал недоумение, но Саша уже отвернулся и направился к лифту.
А зря, может удивленный взгляд охранника и навел Александра на правильные мысли.
Гличка ничего не говорила ни о какой жене. Надо ее предупредить.
Александр не спеша шел к лифту.
Нет, лучше пешком, заодно нужно позвонить Юле и предупредить о возникших обстоятельствах
Дом был сталинской постройки с высоченными потолками и толстенными добротными стенами. Пролеты тут были огромные, лестница широкая с мраморными ступенями, с чугунными перилами под старинное литье, на площадках стояли кадки с фикусами и другими какими-то экзотическими цветами.
Остановившись на втором этаже, Саша достал мобильный.
- Да что за невезение. Мобильный разрядился. Как предупредить Юльку. Но обратно поворачивать уже не имело смысла. Второй раз сюда не попадешь и обреченно поплелся на пятый этаж к квартире Гликерии.
Пусть идет, как идет, - решил он, а Юлю как-нибудь постараюсь предупредить.
Сценарий разваливался на ходу.
Поднявшись на пятый этаж, в их доме, равносильно, что на седьмой - зря на лифте не поехал, Саша отдышался и подошел к квартире Гликерии, нажал решительно на звонок.
- Гличка, что за мужик к тебе идет? Какой-то странный. Сказал, что через час его жена придет. Ты о жене не предупреждала. Ее тоже пропустить?
Глика от неожиданности растерялась.
- Ты что молчишь?
- А что за мужик? - спросила она, ничего не понимая
- Александр, ты же сама сказала, что в два часа к тебе придет гость, и я его должен пропустить.
- А что за жена?
- Глика, ты что там делаешь? Спишь что ли? К тебе человек идет. А жена его придет через час. Мне ее тоже пропустить или все-таки позвонить тебе.
Глика очнулась.
- Юрка, значится так. Вспомни школьный театр, как мы с тобой импровизировали. Позвони, конечно. А там все будет по обстоятельствам, но, ни в коем случае не пропускать эту жену или кого там еще в мою квартиру.
Пароль - мое "значится так" - и мы начнем игру. Я еще толком не пойму, что произошло, но что-то тут не так. Все, пока. Уже звонят в дверь.
Глика быстро побежала в спальню. Переодеться она не успеет, но трусики натянуть успеет. С переодеванием она потом что-либо придумает, найдет время. А сейчас побежала по длинному коридору к входной двери, путаясь в длинной юбке и подворачивая каблуки, но пока замшевые туфельки на шпильках снимать не будет. Пусть Свидетель увидит ее во всей красе. Пока...
Он первый начал...
Глика открыла дверь, увидела перед собой Свидетеля, рассматривать некогда, надо открыть дверь. Нажав на тайную кнопку, как она называла один из прибамбасов, установленных папой при ремонте квартиры, и, проследив за поднятием прозрачной двери, Глика нацепив на лицо самую приветливую улыбку, на которую была способна в данной ситуации, произнесла:
- Проходите, пожалуйста, - для себя решила - никаких "ты", только "вы" и по имени-отчеству.
Саша остолбенел. Все, что угодно мог он думать о внешности Гликерии, об этом до сих пор для него фантоме из пяти букв, только не то, что этот фантом окажется таким привлекательным.
Невысокая девушка с длинными черными волосами, выразительными серо-синими глазами, обрамленными длинными пушистыми ресницами, расширенными от удивления и еще что-то уловил непонятное в ее глазах: страх, удивление, никак не мог понять, что его так поразило в ее глазах, но это потом, а сейчас он с интересом разглядывал Гликерию
Длинная черная юбка с разрезом почти до талии.
Черная кружевная блузка с большим вырезом, так что прекрасно видна была белоснежная шея, еще более оттеняемая черным цветом.
Замшевые черные туфли на высоком каблуке-шпильке.
"Приготовилась", - самодовольно усмехнулся Свидетель, - вот это по сценарию, так я и предполагал, что она будет готова затащить меня сразу в постель...
Глика тоже рассматривала стояшего перед ней небритого, небрежно, даже скорее неаккуратно одетого мужчину. Она посмотрела на руки. Руки, его красивые руки, были какими-то беспокойными, и уже не казались такими красивыми, как на фото, с которого и начался этот непонятный и какой-то неправильный поворот в Гликиной жизни.
Глика аж задохнулась, настолько сильным сексуальным притяжением обладал Александр, несмотря на неаккуратный и какой-то даже бомжеватый вид, она даже задохнулась от его запаха, но, вспомнив Юркин звонок, тут же одернула себя: "почти лысый, толстый и некрасивый и никакой не сексуальный, и никакого запаха от него вообще, нет", - тут же переменила свое мнение Гликерия.
И для кого я выряжалась, хотя, если учесть что сказал Юрка, то удивляться не приходится.
Хоть бы он не заметил вазу для цветов, которую Гликерия предварительно поставила на столик в прихожей и даже налила в нее воду.
Какие глупости лезут в голову. Причем тут ваза?
Вспомнились снова бабушкины слова о подарках от мужчин: "так что только цветы и конфеты"... - подумала Глика, - а здесь ни цветов,ни конфет.
Это не Владимир Николаевич с изумрудным гарнитуром, который Глике так хочется, и в который она не решается взять у Денгилевского, хоть тот и повторяет - это тебя ни к чему не обязывает. Просто хочу, чтобы ты вспоминала меня, надевая эти сережки, это колечко, это колье.
- Здравствуй, Гликерия. Наконец-то я увидел живую Глику, а не фантом.
- Проходите, Александр Абрамович, - повторила Глика, - что мы стоим в прихожей, - вот туалет, вот ванная комната, мойте руки. Я вас сейчас обедом буду кормить.
Александр зашел в ванную - туалетная комната была словно белоснежная жемчужина в океане: лазурная кафельная плитка, синий пол и белые ванна и унитаз. Остальную обстановку ванной комнаты составляли стеклянно-зеркальные шкафчики и полки. На стене висело огромное квадратное зеркало. Все полочки были уставлены женской парфюмерией, шампунями, средствами для ухода за кожей лица и тела.
Вымыв руки, он, ориентируясь на дурманящие запахи еды, двинулся в сторону кухни.
- У тебя на кухне хорошая техника, и микроволновая печь занимает центральное место. Любишь, наверно, кинуть туда пару бутербродов, чтобы разогреть их, в этом и вся готовка. И посудомоечная машина у тебя есть.
Зачем она тебе? Ты что чашку от кофе в ней моешь? - ухмыльнулся Саша.
- А зачем мне готовить на одну себя? - пожала Гликерия плечами.
Да я разогреваю какой-нибудь полуфабрикат в микроволновой печи, а чашку и тарелку помыть в состоянии.
Но деньги на жизнь я зарабатываю сама, помогают родители и деда с бабулей, но основной заработок - мой. А посудомоечную машину купила, может, из прихоти. После одной "гулянки", когда половина нашего сектора заявились ко мне продолжать начавшийся на работе праздник, а потом все как-то быстро разбежались, я на следующий день полдня перемывала посуду.
Разговор шел в каком-то непонятном ключе: как будто не первое свидание, а встреча давно не видевшийся бывших знакомцев, причем знакомцев не близких, а так себе - седьмая вода на киселе.
- Александр Абрамович, давайте пока я накрою на стол, отведу вас в библиотеку, вы посмотрите наши книги. Я, как только все будет готово, позову вас к столу. А то как-то неуютно чувствую под вашим взглядом.
Гликерии нужно было куда-то спровадить Свидетеля, чтобы в его отсутствие переодеться. А то получается: вырядилась как принцесса, а к ней пришли, чуть ли в рваных носках, конечно, не рваных, но уж точно не первой свежести. Глика даже чувствовала запах пота от ног Свидетеля.
"Лучше бы уже не разувался".
Вспомнилось, как мама часто вспоминала: папа пришел домой с сослуживцами. Мама только полы вымыла. Папа знал за одним из своих сослуживцев слабость с вечно потными ногами, поэтому сказал: проходите, не разувайтесь. А этот самый сослуживец и говорит: как же не разуваться, Лялька, так маму называли папины друзья, только полы вымыла. Так и здесь. А ведь Глика не предлагала Свидетелю снять башмаки.
- Вот здесь, наша библиотека, посмотрите, может вам интересно будет, а я сейчас, быстро все приготовлю, - сказала Глика, и, не дав ничего ответить Александру выскочила, из комнаты.
И сразу побежала в спальню переодеваться.
Спальня - кровать с ажурной спинкой под нежно-салатовым тонкой шерсти покрывалом, зеркальный шкаф-купе, туалетный столик с таким же узором, как на спинке кровати, причудливая люстра на белоснежном высоком потолке. Под цвет покрывала и гардины на окне.
Но Гликерия в ожидании Саши, представляла, как они будут вдвоем на этой кровати... Теперь же даже не вспомнила, а начала быстро стаскивать с себя юбку...
Так, суетилась она - вот эти вязаные штаны, носки. А что, собственно говоря, я суечусь, подождет. И она спокойно начала снимать с себя свой "сексуально-сексапильный" наряд. После, также не торопясь натянула на себя белые, на коленях в бежевую полоску, крупной вязки штаны, такого же бежевого цвета шерстяные носки и свободного покроя бежевый свитер тоже крупной вязки с закрытым горлом, под свитер - белую майку. Волосы собрала в хвост на затылке, открыв лоб. Посмотрела в зеркало, осталась довольна собой. Вот теперь "не принцесса", и грохнулась со всего размаха на кровать, надо чуть отдышаться.
Вдруг на противоположной стене появилось изображение. Глика вскрикнула. На стене она увидела собственную библиотеку, и Александра за ее ноутбуком.
Ничего не понимая, Глика тупо уставилась на стену.
Потом постепенно до нее дошло: все это прибамбасы, когда папа с Николаем Петровичем осваивали только что появившуюся технику слежения. У папы в фирме, где он работал начальником службы безопасности, завелся "крот", и никак не могли установить, кто это. А Гликины дед с бабулей переехали в загородный дом, а в этой квартире, на Мира, делался ремонт, вот папа и использовал проверку новой аппаратуры в этой квартире. Он Глике потом и план дал, но Глика слушала его вполуха, и совсем забыла, что и где установлено. Пользовалась только непробиваемой прозрачной входной дверью, и то не всегда, а только на ночь.
Как же это все отключить, - запаниковала Глика, начала прыгать на кровати, но ничего не получалось, а "на стене" Александр уже стучал по клавиатуре, но Глике было не того. Это потом до нее дойдет: пришел в гости к ней, а сам в сеть "полез", наверно, похвастаться кому-то, но как оказалось не похвастаться, а связаться с Юлианной.
- Надо звонить папе. А мобильный - в сумке, а сумка в прихожей. Ладно, звоню с домашнего.
- Папа, что тут за ахинея. Я стукнулась о кровать, а на стене изображение нашей библиотеки.
- Гликочка, я тебе же показывал, где и что мы установили. А что до сих пор действует? - удивился Владимир Арсеньевич.
- Действует, ты лучше скажи, как отключить?
Папа разъяснил, на что надо нажать, чтобы исчезло изображение, и добавил:
- Глика, а еще библиотеку можно заблокировать. И объяснил, где найти и как действует блокировка.
Гликерия слушала опять-таки вполуха, а потом... у нее в голове созрел план: как вы со мной, Александр Абрамович, так и я с вами. Посмотрим еще, кто останется в дураках.
- Папуль, спасибо. Целую. Маме привет. Завтра приеду к вам, а сейчас ухожу. Это уж Глика дополнила, чтобы мама не звонила. А то начнет ахать и охать.
Глика отправилась на кухню, приостановясь у двери библиотеки, рассмотрев внимательно, о чем ей сказал папа.
Накрыв стол, Глика зашла в библиотеку и с порога проорала, именно проорала: "кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста".
Свидетель вздогнул, и посмотрел на Глику как на сумасшедшую. Он только что послал сообщение Юлианне, что все отменяется, но не успел нажать клавишу выключения.
"Потом выключу", - решил Саша, - "не при Гликерии же выключать".
Глика сделала вид, что не заметила его манипуляций, лишь скорбно произнесла: "и тут не можете расстаться со своими пышками".
- Нет, я просто посмотрел, какой у тебя ноутбук, я его даже не включал. Я книги смотрел. Богатая у вас библиотека.
- За стол садитесь, а не на диван. Или мне вам на подносе бульон туда принести? - серьезно спросила Глика.
"Шампанское в ведерко на окошке видно. Надо срочно шторой прикрыть. Какое теперь шампанское, когда уже Юлиана вот-вот должна явиться под светлы очи".
- Все эти вещи, да и квартиру мне подарили деда с бабулей, - ответила Глика, - идите же в конце концов, к столу. Зря я, что ли все утро готовила разносолы, ожидая столь дорогого гостя, - трещала Гликерия, уже не задумываясь, что в открытую издевается над Свидетелем.
Тот тоже делал вид, что ничего не происходит.
Глика разливала бульон в небольшие пиалы. Александр внимательно следил за движением ее длинных тонких белых пальцев. Движения ее рук, как ни странно, завораживали Сашу.
- Приглашая вас к себе на обед, я прежде всего, думала о себе. Это я себе доставила удовольствие, заманив вас сюда...
Вы улыбаетесь и не верите мне, считаете, что я кокетничаю? Ничуть.
Она вела себя действительно естественно, нисколько не переживая о том, какое впечатление производит на Сашу. Теперь она твердо знала, что после обеда он уйдет домой.
Но Александр, зрелый мужчина еще не зная, что Глика в курсе, почти в курсе его сценария, и за каждым произнесенным ее словом, читал совершенно другое: я счастлива, что ты пришел, я тебя ждала, и сделаю все возможное, чтобы ты не ушел. Саша совсем забыл, что через полчаса в эту квартиру должна будет войти Юлианна.
Он заметил, что Глика переоделась, но пока молчал. "Потом спрошу", - решил он.
А может плюнуть на Юлианну, вряд ли ее тот цербер пропустит сюда, а с Гликой... Хотя нет, не в том я виде, да и Гликерия совершенно по-другому ведет себя, нежели в беседах через компьютер
Глика злилась и на него и на себя. Она была в бешенстве от того, что находилась в том самом опасном для женщины состоянии, когда не знаешь, как поступить, что думать...
Психологи утверждают, что надо уметь заставлять себя не думать о ком-то. Легко сказать. Девочка, встань в угол и не думай о белом бычке.
Получается все наоборот - девочка стоит в углу и думает только о белом бычке. Как все просто и нелепо.
Глика теперь отлично знала, как сносит голову, когда рядом с тобой находится предмет твоей страсти, но вела себя сдержанно, ничем не выдавая своего смятения.
А он уже мысленно раздел и уложил ее в постель. Но вместо всего этого сказал:
- Ух, как вкусно, давно с таким аппетитом не ел! Ты замечательная хозяйка.
- Сейчас принесу запеченную в духовке курицу. Пальчики оближите. Меня бабуля научила готовить, - хвасталась Глика, а сама незаметно смотрела на часы, висевшие над дверью гостиной, - может, и не придет эта Юлианна.
Громкий телефонный звонок прервал речь Гликерии.
Хотя Глика и ждала этот звонок, но от неожиданности даже подскочила со стула и заметалась по комнате.
- Где же эта трубка?
Александр незаметно глянул на часы, хотя можно было смотреть открыто, Глике в этот момент было не до него.
- Да вот она, на диване лежит, - сказал Саша, подумав, что, скорее всего этот звонок связан с приходом Юли. И что это она раньше заявилась. Я даже поесть не успел.
- Извините, - сказала Гликерия и уже более спокойно взяла в руки трубку.
- Гликерия Владимровна, к вам тут делегация.
Глика еще до прихода Александра нажала кнопку громкоговорящей связи, с таким расчетом, чтобы Саша слышал ее разговор.
- Евгений что ли с группой поддержки, - усмехнулась она в трубку, понимая, что это не Евгений.
- Насчет Евгения вы дали четкие указания. Не "пущать". Нет, это не Евгений.
- Значится так, - произнесла Глика заранее обговоренную фразу, - состав и качество делегации. И главное - что им от меня нужно?
- Две девушки и один мужчина. Сейчас скажу фамилии.
И Юра называет фамилии, кроме Пискунова остальные фамилии Глике ничего не сказали.
- Повторите раз еще первую фамилию. Пискунова прозвучала в самом начале.
- Пискунова Юлия.
- Нет, мне эти люди незнакомы, - ответила Гликерия и посмотрела на Александра.
В глазах ее он увидел тысячелетнюю еврейскую скорбь, самую безысходную, ибо эта скорбь никогда не переходила в ярость.
Но и это его не смутило, уткнулся снова в тарелку с семгой, как, бы рассуждая, какой кусочек ему съесть и делая вид, что разговор его совершенно не касается.
Хотя мысли в голове мелькали словно снежинки в сильную метель - сейчас меня отсюда со скандалом выпрут, увижу Юльку, и там придется выяснять отношения. Ох, не стоило мне сюда идти. Подвела меня моя интуиция.
- Ну и что нужно эти господам от меня?
- Госпожа Юлия Пискунова утверждает, что вы ее пригласили к себе вместе с мужем и женихом, но она вот задержалась.
Глика продолжала игру, сделав недоуменное лицо:
- Как это с мужем и женихом? Что муж и жених - одно лицо?
Вдруг в трубке раздалось какие-то шорохи и истеричный девичий голос закричал:
- Свидетеля оставь себе, хоть он меня любит. Слышишь ты, он меня любит, а Володьку отдай мне.
Глика побледнела, сколько стоило ей сил сохранять невозмутимость.
Она присела на диван. В трубке снова шум, какие-то громкие звуки и голос консьержа.
- Извините, Гликерия Владимировна, эта какая-то сумасшедшая, вырвала из рук у меня трубку...
Глика прервала оправдания:
- Вам платят за то, чтобы вы охраняли покой жильцов, - ровным голосом, уже почти успокоившись - хорошо, что Юрка предупредил о приходе Юлианны, а то бы лежала сейчас в обмороке.
"А вот Свидетель и тут проявил себя не с лучшей стороны. Оказывается, он еще и глуп", - безразлично подумала она, - а в трубку произнесла: ваши проблемы и отключилась.
Посидела немного на диване, и обратясь к Саше, опять-таки ровным спокойным голосом сказала:
- Извините. Сейчас принесу курицу, - и удалилась, не спеша на кухню, где быстро из аптечки достала успокоительные таблетки, хоть и после первого звонка Юрки уже принимала, но сейчас выпила сразу две штуки.
Голова кружилась, подташнивало. Глика принеся из сумки тонометр, измерила давление. Так и есть 88/53. Надо выпить кофе и выкурить сигарету.
Ничего со Свидетелем не произойдет. Подождет. Не подождет - не велика и потеря. Ей в данный момент не было никакого дела до Александра.
Саша же сидел и ничего не понимал: две совершенно разные женщины предстали перед ним - Гликерия в виртуальном мире и настоящая, вот та, которая перед ним сейчас Гликерия. Та виртуальная Гликерия уже рвала бы и метала, орала, а здесь...
Загадки да и только. Пойду к ней, спрошу, где можно покурить.
Гликерия уже заварила кофе, не стала особо мудрствовать при заварке, а просто насыпала три чайных ложки с гаком в турку, налила воду и поставила на конфорку. Закурила сигарету, включив вытяжку над плитой. Глика сидела на пуфике, уставившись на турку, но ничего не видела, не видела, как перед ней на корточках оказался Свидетель.
- Ты ничего не хочешь у меня спросить? - задал он вопрос, от которого Гликерия ажно подпрыгнула, не от вопроса, а от голоса Александра.
- А что я должна что-то у вас спросить? У меня нет к вам вопросов. Я об этом говорила и раньше.
"Ну что с ней делать?" - с досадой подумал Саша.
А Гликерия между тем продолжала:
- Сейчас я докурю сигарету, выпью кофе и подам десерт на стол. Глика совсем забыла, что в кухню пришла за курицей.
Вам чай или кофе?
- Чай, - ответил Свидетель, - а можно я тоже закурю?
Глика молча, подвинула на столе пепельницу и протянула зажигалку Александру.
Затем налила себе кофе. Оба молчали
Гликерии хотелось, чтобы он ушел сейчас, а Свидетелю не хотелось встречи с Юлией, хотя можно уйти и переждать, когда та уйдет или уедет, скорее всего, если их там трое, то они приехали на Ромкиной машине.
Но больше ему хотелось восстановить отношения с Гликерией.
Она была так прекрасна, особенно в том первоначальном наряде.
А вот как это сделать, он, циничный и за всю жизнь не совершивший ни одного доброго поступка, чтобы не иметь с этого толк, вдруг растерялся и не знал, как поступить с этой женщиной.
И сейчас растерялся, перед ним сидел не фантом, а живая реальная Гликерия, в глазах которой несколько минут назад он прочел скорбь всего своего народа.
" За что мне? Что я такого сотворил в этой жизни?" - вопрошал Александр, ничего не понимая в своей задубелой души.
А ведь налицо явные признаки атрофии души, лучших ее чувств. Как-то: любви, жалости, сострадания, нежности к ближнему своему.
"Надо это как-то осмыслить", - решил он, гася окурок в пепельнице, и обратился к Гликерии:
- Пока ты будешь накрывать на стол для десерта, можно, я пойду снова в библиотеку.
- Александр Абрамович, - удивленно посмотрела на него Глика, - в какую библиотеку вы пойдете?
- В вашу, - не менее удивленно ответил Саша.
- Но в квартире нет библиотеки, все книги, то есть вся библиотека в загородном доме у деда, а здесь только в спальне книги, которые я читаю, а прочитав, тоже отвожу туда, к деду.
А ноутбук мой еще вчера забрал папа, чтобы его почистили, установили новую антивирусную программу и некоторые другие программы.
Привезут или сегодня или завтра.
"Зря про ноутбук сказала", - безразлично подумала Глика, но Свидетель не заметил этого ее ляпсуса.
Тут уж удивляться пришлось Александру
- Но я ведь, когда только пришел, смотрел книги и даже чатился с твоего ноутбука, - проговорился Александр.
"Все-таки чатился", - усмехнулась Глика.
Их разговор прервал телефонный звонок.
- Что за день? Обычно в субботу у меня тишь-гладь, а тут растрезвонились. Извините, - это уже к Александру.
Вдобавок ко всему заголосил и мобильный телефон.
Глика вначале взяла трубку стационарного, и с этой трубке быстрым шагом направилась в коридор, чтобы взять мобильный, который не переставал голосить.
- И кто такой нетерпеливый, - проворчала она себе под нос.
Но вначале все-таки открыла мобильный. Звонил Денгилевский.
- Владимир Николаевич, подождите минуту. У меня городской звонит,- и тут же взяла трубку другого телефона.
- Гликерия Владимировна, к вам пришли. Посыльный с цветами.
- Петька что ли?
- Он самый, - вздохнул Юра, - пропускать или как всегда?
- Пропускайте, - Глика специально обращалась к Юрке на вы, а вдруг Свидетель слышит, ей не хотелось, чтобы Свидетель узнал, что с Юркой они "на ты". Может, при других обстоятельствах она бы и рассказала о Юрке Саше, но теперь...
А Саша в это время, уже не думая, какое он произведет впечатление, по всей квартире искал библиотеку.
"Не сошел же я с ума: я был в библиотеке, смотрел книги, и самое
главное - я отправил сообщение Юле", но ноутбук не выключил, рассчитывая, что выключу чуть позже. Не мог же он Гликерии, когда та звала его к столу, сказать - подожди, я ноутбук выключу.
Даже в спальню каким-то образом попал.
Да, хороший сексодром, - подумал он, - увидя необъятных размеров кровать.
Он вздрогнул, услышав звонок в дверь.
Испугался, а вдруг Гликерия Борисовна пришла, а он в таком виде. Перед Гликой он мог так выглядеть, да что там мог. Он специально пришел полубомжом к ней. А вот Гликерии Борисовне ни к чему созерцать его затрапезный вид.
Александр вернулся в гостиную, быстро сел за стол и непроизвольно прислушался к разговору, доносящемуся из холла. Нет, голос мужской, - с удовлетворением подумал он, и, несмотря на то, что был сыт, стал поглощать один за другим бутерброды с икрой.
Ревновать... Да, он, вообще, не знал, что существует такое чувство как ревность. Да и где ему знать, если он никого никогда не любил кроме себя любимого. Поэтому ему было все равно, что с Юлей и с кем-то-то третьим занимались виртуальным сексом.
А Гликерию ревновать... Ревнуют от неуверенности, от своих комплексов, чем-чем, а комплексами он не страдает, - самодовольно решил про себя Свидетель, отправляя в рот очередной бутерброд.
А в прихожей между тем разговаривали громко, но Саша не слушал, да и зачем?
Мысли снова вернулись к библиотеке. Ну и квартирка, где эта чертова библиотека, мне там ноут надо выключить.
- Гличка, привет! - с порога завопил Гага, бывший Гликин одноклассник по Прибалтике, волей случая, оказавшись в Москве, и благодаря Гликерии пристроен в фирму Денгилевского, где он теперь работал личным шофером Владимира Николаевича.
- Во, на тебе очередной букет. И еще вот это, - сказал Петя, протягивая ей небольшой пакет, - шеф сказал, если ты не возьмешь, он меня уволит. Ты же не хочешь, чтобы он меня уволил. И тут же без всякого перехода:
- Ой, а что у тебя так вкусно пахнет. Пирожки, небось. Дай попробовать.
- Я тебе с собой дам. Пока ты поднимался, я приготовила тебе пакет с вкусностями.
А почему цветы сегодня? Всегда ж в воскресенье были.
- Да я ж тебе самого главного не сказал. Шеф уезжает в Германию на месяц, и я свободен, возьму горящую путевку и в Египет поеду. Заведу себе гарем.
- Шейх нашелся. А к маме не хочешь съездить?
- Какое к маме, если мой цербер приказал тебе каждое воскресенье букеты таскать, пока он будет отсутствовать. Гличка, достал он меня тобой. Вышла бы ты за него замуж.
- Ты еще и свахой заделался, - грустно промолвила Гликерия, - ой я ж забыла, Денгилевский-то ждет у своего мобильного. Секунду.
- Владимир Николаевич, Петя принес цветы. Спасибо.
- Гликочка, выйди на балкон, помаши мне на прощание. Все-таки целый месяц я буду далеко от тебя.
- Хорошо, - ответила Гликерия, лишь бы отвязаться от него.
- Гличка, а что ты гостей ждешь, что вкусностей наготовила? - спросил Петька, заглядывая в пакет, куда Глика успела уже сложить и пирожки, и нарезки с рыбой и мясой, и фрукты, и даже кусок курицы.
- Да тот гость, которого я ждала, к сожалению, не пришел, а тот, который пришел, одно желание, чтобы быстрее ушел, - говорила Глика, ничуть не задумываясь, слышит ее Александр. Ей действительно хотелось, чтобы Саша ушел как можно скорее.
- Извини, Глика, я и не заметил, что ты такая смурная. Совсем одурел от радости, что месяц отдыха мне. Не вешай нос, все образуется. Ну, я побежал, а то вдруг в пробку попадем, самолет ждать не будет. Можно мне будет зайти к тебе?
- А как же Египет?
- Да это я так. Никуда не поеду. К маме съезжу на недельку.
- Петь, когда поедешь, обязательно зайди ко мне, хочу бабушке передать кое-какие подарки.
- Ну, все, Гличка, побежал. И выйди ты к нему на балкон, а то всю дорогу будет бубнеть, что ты не вышла.
Глика зашла в комнату, Александр продолжал поглощать бутерброды.
- Извините, еще три минуты, и я в вашем распоряжении. Будем десерт кушать.
"Ну и денек у меня сегодня!"
Гликерия, открыв балконную дверь, увидела картину, достойную кисти Рембрандта, Веласкеса, передвижников, импрессионистов и всех живописцев вместе взятых: Денгилевский с мобильным телефоном в руках бегал вокруг своего "Лексуса", а за ним следом какая-то девица.
С высоты пятого этажа невозможно было рассмотреть, что за девица, но Гликерия поняла, что это Юлианна.
Отношение Глики к Владимиру Николаевичу было вообще странным: с одной стороны ей льстило внимание Денгилевского, но с другой стороны, он ей нисколько не нравился как мужчина, и в то же время она не хотела видеть его ничьим мужем.
Кажется, это называется "собака на сене" - говорила ей бабуля.