Одни раздраженно: не можете унять свое дитя, тут и так, своих проблем хватает, а они!
Другие: как и ко всему остальному городскому шуму.
Третьи. А их почему-то меньшинство, сочувственно.
Хорси любит детей, так самозабвенно, как не всякая мать любит своего ребенка. Он любит их только за то, что это младенец, детеныш, а какой он плакса или молчун, шустрый или неповоротливый толстяк - ему всё равно.
Для него нет большего счастья, чем подойти, радостно виляя хвостом, к карапузу и облизать его своим длинным языком, потыкаться мокрым носом в детскую ладошку. А еще поиграть, побегать, покувыркаться, молча сопя, совсем, не взирая на то, что с ним делает ребенок: тянет ли за уши, дергает за хвост, лапу или нос.
Как-то на прогулке Хорси услышал плач ребенка, причем, как ощутил пёс, плач был не просто капризом, а излучал обиду - сильную обиду. И он это почувствовал. Даже и капризному плачу детей он не был равнодушен, а тут ... обида!
Хорси резко остановился, чем озадачил своего хозяина.
- Что случилось?
Пёс посмотрел в глаза хозяина, а потом перевел свой взгляд туда, откуда раздавался детский плач, при этом начиная поскуливать.
- Понятно, - сказал хозяин, - ребенок плачет, да?
Хорси опять посмотрел жалостливым взглядом на хозяина: "Может отпустишь, а? Я пожалею этого карапуза и у него пройдет обида, давай?".
А вокруг сновали люди, занятые своими делами, родители ребенка тоже были поглощены в свои проблемы и им как-то, было все равно: плачет дитя или нет. Поплачет и успокоится.
И только пёс, сидя на тротуаре с грустными глазами, смотрел на ребенка, в готовности утешить плачущее чадо.