Я возвращаюсь к предыдущему очерку "Нет спасения от разбойников". В этом очерке рассказывается о том,
как разбойники измывались над старушкой, в конце концов, доведя ее до смерти. Причем, все это происходило на глазах племянника, который и пальцем не пошевелил, чтобы заступиться за тетушку.
Неожиданно я получил отклик, который даже несколько озадачил. Приведу лишь фразу, принадлежащую Ф. Р. Калимуллину:
"Племянник не помог тетушке. Такое возможно лишь у русских, у православных. У нас, у правоверных мусульман, живущих по законам шариата, с детства воспитывается уважение и почитание к старшим, тем более - к родственникам. Не только ударить, но даже нехорошим словом обозвать - большой грех. А у вас, посмотрите, что творят..."
Не хочу оправдывать русских, но замечу: законы православия в этой части мало чем отличаются. Вот лишь один из призывов Иисуса Христа: да возлюбите ближнего своего, как самого себя. И, если говорить на чистоту, то назовите мне, где и когда где был хоть один случай, чтобы под знаменем православия взрывали в воздухе самолет с пассажирами на борту, захватывали в заложники малолетних детей или врывались в роддом с оружием в руках и скрывались за спины рожениц? Даже в голову не приходит, чтобы убийство невинных освятить именем Христа.
Да, среди православных (в том числе и среди русских) находятся выродки, почем зря убивающие и насилующие. Но к религии это не имеет никакого отношения.
Не могу согласиться с господином Калимуллиным, что среди правоверных мусульман уж
все такие рьяные последователи пророка Мухамеда, да благослови его Аллах.
Теперь - насчет почитания старших, воспитываемого у мусульман, по мнению Калимуллина, с детства. Яркое тому свидетельство - история, которую ниже рассказываю.
Есть в Красноуфимском районе (на границе с Башкирией и Татарстаном, поэтому в районе очень много последователей учения пророка Мухамеда - прим. авт.) такая деревенька Усть-Баяк. Деревня как деревня. И если отличается от других, то есть русских поселений, то только тем, что среди жителей ее очень сильны мусульманские традиции и обычаи, хранимые (как будто!) веками. И не удивительно: обитают-то здесь преимущественно татары. Русских семей - раз-два и обчелся. Люди, объединенные лишь по национальному и религиозному признаку, ничуть не меньше русских лодырничают и не хотят заниматься общественно полезным трудом, никак не реже прикладываются к горячительному, не менее крепко и выражаются.
Правда, используют в обиходе (в том числе, и в общении со старшими) почему-то чаще всего самые крутые русские выражения и словечки.
ЗВЕРИ, РАСТЕРЗАВШИЕ ЖЕРТВУ
Конец января. Еще довольно раннее утро. Близится один из самых почитаемых у мусульман священный праздник.
Вдоль деревни от избы до избы "тянутся" двое. Одному - 37, другому - 35. Не малолетки какие-нибудь, а вполне зрелые люди. Они абсолютно свободны от семейных и трудовых обязанностей. Второй государством освобожден даже от исполнения родительских прав по отношению к троим детям. Так что гуляй - не хочу.
Они и гуляют. С раннего утра. Оба то и дело хватаются за головы, при этом морщатся. От накануне выпитого - головка бо-бо. Полечить бы, а нечем. В карманах-то вошь на аркане да блоха на цепи - не шибко разгуляешься. В больных головенках роятся какие-то сумбурные мыслишки. Буравчиком чаще всего сверлит мозг один вопрос: где достать деньги? Заметьте: достать, а не за- работать.
И тут звонкоголосо заорал соседский петух, охраняющий свой многочисленный "гарем". Идея! Поймаем, говорят они, и обменяем на спиртное. Начинают гоняться за петухом. Тот истошно орет. Они не отступают. И настигают-таки птицу.
С петухом заходят к Р. .Джураевой. Тоже, очевидно, правоверная мусульманка. У той, знают они, всегда есть.
- Возьми петуха, - предлагают "больные".
- Зачем? У меня вон свой есть.
-Заколешь. Жаркое приготовишь.
Джураева заколебалась.
- Возьму, пожалуй, - говорит она, - но только заколете вы. Я - не смогу.
Дело - сделано. Джураева вручает им литровую банку самогона. На одном дыхании они опорожняют банку. Говорят: маловато.
- Еще чего? За это скажите спасибо, - отвечает Джураева и уходит с птицей, протянувшей ноги, в дом.
Ничего не поделаешь. Уходят со двора с еще большим, чем прежде, желанием выпить. Идут дальше вдоль деревеньки.
Они останавливаются напротив дома Љ 57. С трудом, но соображают: здесь живет Габдрафиков, которому под девяносто. Да-да, тут нет ошибки: именно под девяносто. Настоящий аксакал. Участник Великой Отечественной войны. Несмотря на возраст, в это утро он во дворе, по хозяйству копошится. Как может, конечно.
-Заглянем-ка, - произносит, все еще болезненно морща лоб, Яруллин, - хоть и дальний, а все же родственник мне. Обязан помочь.
Сабитов согласно кивает головой. И даже острит.
- Чем шайтан не шутит, когда Аллах спит.
Они делают крутой левый поворот и вступают на территорию двора Габдрафикова.
Хозяин догадывается о цели прихода гостей. Он их знает и ничего хорошего не ждет.
- Привет, старина! - издали восклицает Сабитов, широко улыбаясь и приветственно помахивая ручкой.
- А мы к тебе по делу, - говорит родственник Яруллин.
-Знаю я ваше дело, - ворчит старик.
Яруллин не обращает внимания на недружественный тон.
-Ты дома один? - деловито спрашивает он и осматривается по сторонам.
- Один. Внучка-то с мужем на работе.
Яруллин доволен.
-Ясно. Одолжи нам денег. А? Выпить сильно хочется.
- "Одолжи"? - передразнивает старик. - Будто и в самом деле собираетесь отдать.
-Это видно будет, - сурово говорит Сабитов и добавляет. - Может, и отдадим.
Старик продолжает ворчать.
- Нашли у кого просить. Откуда у меня деньги? На пенсию не разбежишься.
- Не жмись, - отвечает Сабитов. - Знаем, что фронтовикам нынче хорошо платят. Раскошеливайся! - уже довольно грозно прибавил он.
- Нет у меня лишних денег, - упрямится старик.
- Вот как? - удивляется Яруллин. - Старая кляча не желает делиться. Ну, что ж, - он проходит в амбар, тут же возвращается с топором в руках. - Тогда - получи.
Он размахивается и следует удар обухом по шее.
А старик-то, оказывается, крепок. На ногах остался. Однако серьезно стал опасаться за свою жизнь: кому понравится так-то вот помирать? Габдрафиков достает из штанин кошелек и протягивает соплеменникам.
Они заглядывают внутрь, вытаскивают несколько купюр, находящихся там, и удивленный взор устремляют на него, то есть на старейшину.
-Только-то? Шутишь с нами?
- Нет у меня больше.
- Нет, говоришь? - спрашивает Яруллин. - Сейчас увидим.
Он вновь размахивается и тем же способом бьет старика по телу. Тот продолжает сопротивляться и даже пытается вырвать из рук родственничка топор. Видя это, Сабитов берет в руки полено и сильно бьет им Габдрафикова. Один, два, три раза полено опускается на тело престарелого человека. И он падает, теряя сознание.
- Подыхай, собака, - говорят они и отправляются в дом.
Там долго копошатся в поисках денег или ценностей. Ничего не нашли. Тогда Сабитов, завидев на вешалке еще новенькую фуфайку, надевает на себя.
Они выходят во двор. Старик все еще не пришел в сознание. Они смотрят на нега, соображая, что
дальше с ним делать. Решают, что лучше добить: пожил, мол, на свете и будет; Аллах, мол, заждался на небесах.
У Сабитова вновь в руках оказывается полено, а у Яруллина - тот же самый топор. И они вновь начинают молотить тело старого человека, превращая единоверца в кровавое месиво.
Уморились, наконец. Убедившись, что Габдрафиков мертв (неудивительно), уходят со двора. И направляются по прежнему адресу, то есть к Джураевой.
- Зачем пришли? - завидев их, спрашивает женщина. - Если опять за самогоном, то без денег не дам. И не надейтесь.
- Почему без денег? - обижается Сабитов и протягивает ей две купюры.
- Мало, - говорит Джураева, потом сменяет гнев на милость, - ну, да чего с вас взять- то. Пользуйтесь моей добротой.
Она выносит из дома литровую банку самогона.
Тут же на одном дыхании опустошили банку.
На этом, собственно, и закончился трудовой день для Яруллина и Сабитова. Разойдясь по домам, прилегли отдохнуть. Когда они досматривали очередной свой радужный сон (будто Джураева пришла к ним и в руках у нее трехлитровая банка самогона. Обидела, говорит, извините, мужики, вот возьмите еще. Чтобы зла не держали. Пророк Мухаммед, да благословит его Аллах, велит делиться с ближним тем, что сам имеешь).
Их безмятежные сновидения прервала милиция.
...В Красноуфимске идет выездное заседание Свердловского областного суда под председательством А. Г. Селиванова. Подсудимые - Яруллин и Сабитов. Эти правоверные, призывая в свидетели Аллаха, пытаются убедить судей, что они не помышляли убивать престарелого соплеменника, а все происшедшее - чистая случайность: шайтан попутал. Затеяли даже спор, доказывая друг другу, что это именно его удар оказался для Габдрафикова смертельным.
Суд, посовещавшись, пришел к выводу о доказанности вины обоих по двум статьям Уголовного кодекса
- умышленное зверское убийство и наглый грабеж.
Приговор гласит: Яруллину назначить наказание (путем частичного сложения) 18 лет лишения свободы с отбыванием первых пяти лет в тюрьме, а остального срока - в колонии строгого режима; Сабитову - на два года меньше (очевидно, суд учел, что тот убивал не топором, а всего лишь березовым поленом). Решено также взыскать в пользу родственников убитого 22 тысячи рублей.
Мда, дешево же наш суд оценивает жизнь человека!
Как бы то ни было, но правосудие состоялось. Но мне трудно на этом поставить точку.
Причина? Поведение защиты.
Да, писание кассационных жалоб на любой приговор - дело законное. Но всегда ли нравственно? Ведь не стоит забывать, что защита не может осуществляться вопреки здравому смыслу и логике добытых в суде многочисленных доказательств.
Я вполне понимаю Яруллина, например, поскольку ложь - это его единственная надежда на спасение.
Однако никто меня не сможет убедить, что и профессиональный адвокат Красноуфимской юридической консультации Л. А. Знаменская должна спасать подзащитного с помощью откровенных и бездоказательных утверждений, то есть спасать любой ценой.
Зачем? Во имя каких целей?
Похвально, что адвокат так добросовестно отрабатывает полученный гонорар. Но и тут не стоит переходить некие нравственные нормы, которые существуют во всем мире.
Я не мог спокойно читать кассационную жалобу, направленную в Москву.
Нет, Знаменская не просила надзорную инстанцию смягчить наказание подзащитному Яруллину, приводя новые аргументы в пользу этого (например, семейное положение и надобность
исполнять отцовские обязанности по воспитанию детей или многолетний неустанный труд во благо общества).
Знаменская пошла гораздо дальше. Она (ни больше, ни меньше) попросила отменить приговор, а уголовное дело в отношении своего подзащитного прекратить за отсутствием (?) в его действиях состава преступления и освободить из-под стражи.
Еще раз повторю: Яруллин может писать все, что придет в его голову, даже откровенный бред. А Знаменская? Она-то должка быть все время в здравом уме и твердой памяти и этика профессии юриста не должна позволять идти против очевидного.
В России не должно быть, - когда адвокату все нипочем, в том числе нравственность.
Хотя... Что это я заговорил о нравственности?
Ведь деньги, полученные в качестве гонорара от семьи отпетого убийцы, поправшего не только законы земные, а и небесные, не пахнут.
Не пахнут у нас, в России. Но не в цивилизованном мире.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Ну, и как, господин Калимуллин, а? Братья мусульмане в своей обыденной жизни (вне мечети, значит) разве чем-то отличаются от представителей иных конфессий? Разве правоверные мусульмане не болтаются по деревне без дела и без желания что-либо делать? Разве последователи пророка Мухаммеда меньше пьют и реже завладевают чужим имуществом, не брезгуя ничем, даже соседским петушком? Разве вашим единоверцам не легче укокошить своего соплеменника, старейшину, фронтовика, наконец, родственника, чем отрубить голову петуху? Разве мусульманки не торгуют самогоном, не спаивают таким образом своих братьев по вере и не способствуют таким образом рождению новых и новых уголовников, готовых за банки зелья убить любого?
Нет и нет, господин Калимуллин! Вера тут ни при чем. Есть среди православных те, кому любой закон не писан - как земной, так и небесный. Не меньше их и среди "правоверных мусульман", способных убить человека играючи, весело, не мучаясь совестью, не страшась суда земного, как, впрочем, и судилища Аллаха.
И ведь что удивительно: как православные, так и мусульмане не способны в равной степени к покаянию, к замаливанию грехов своих.
И история, рассказанная в этом судебном очерке, далеко не единственная. Прочтите другие очерки и вы убедитесь в этом: в некоторых из них представители ислама также выступают в качестве кровожадных мясников.