Аннотация: Краткая пробежка по последним месяцам моей яркой жизни.
Штурман
Одним февральским вечером, мне на почту пришло уведомление. От моего старого товарища - Штурмана. Сообщение содержало приглашение посидеть у него дома, обсудить наши с ним планы на творчество и просто попить чаю. Со Штурманом у нас выходили редкие встречи, которые каждый раз заканчивались неоднозначными обещаниями встретиться в последующие дни. Как ни странно, встречи происходили уже через большой промежуток времени, когда предыдущие задумки забывались, а на горизонте появлялись новые.
В обед, выезжая со своей остановки, я был настроен пописать музыку, тепло пообщаться и хорошо провести время. Благо, погода располагала к этому. С самого утра по уфимским улицам валил снег, заметая образы прохожих. В голове всплывали фигуры из моего детства, когда мы с матушкой бродили по павильонам уже не существующего вьетнамского рынка. Ещё тогда, в три года я понял, что успешные сделки с людьми приносят радость человеку на долгое время. Даже если ты выторговал пару нейлоновых колготок.
Штурман был человеком настроения. Он может тебя ненавидеть, любить и лелеять, после этого прижимать тебя всем своим великолепием, рассуждая, как же ему тяжело пришлось пережить предыдущую эмоциональную встряску. Когда то этот человек носил длинную копну тёмных волос. Сейчас он больше похож на старого кота, который сидит целую вечность в пустыне, ожидая путника, которому он может указать дорогу.
Обычные пятиэтажки, выстроенные рядком, абсолютно так же, как в любом спальном районе, любого обычного города. Однако, название уже утаивало в себе кучу разных домыслов на этот счёт. Казалось, что жизнь в таких домах идёт с другой упорядоченностью, ежели чем в доме на Проспекте Большевиков.
Я шёл к его подъезду, петляя по узору на снегу, вытоптанному жильцами этого дома. У подъезда мне встретились две девушки, которые шли в тот же подъезд преисполненные хорошим настроением. Ну знаете, такие девушки, которые изредка встречаются на плёнках постсоветского кино. Колхозная чёлочка, шубы из искусственного меха, тудым-сюдым...
В лифте, одна из них произнесла:
- К Штурману?
Я молча кивнул глядя ей в глаза.
Другая, лопнув мне перед лицом жвачкой сказала, громко причмокивая:
- Пляшет уже.
Ещё в детстве, я пообещал себе, что буду обходить стороной девушек, чей запах тональника борется с запахом дешевых духов.
На этаже уже стоял взъерошенный Штурман, из его квартиры доносился концерт Шопена в исполнении какого-то гениального пианиста. Мой товарищ, и один из самых интересных собеседников кружил по леснтичной клетке, вальсируя с невидимым партнером. Его тапочки поднимали клубы пыли и табачного пела вверх. Каждый шаг разносился мягким стуком по бетону и похрустыванием кожуры от семечек под ногами. Лицо покрывала недельная щетина и солнцезащитные очки. Забегая вперёд, могу сказать, что эту привычку носить черные очки в тёмных помещениях я перенял от него.
- В чём смысл этого?
- Любыми доступными средствами выделяйся из массы. Не пытайся выискивать свою индивидуальность. Просто будь собой.
Завидев меня, он сделал реверанс. Края его халата просекли дугу на полу, как маятник.
- Рад тебя видеть. Чего стоишь? Проходи.
Я проследовал по тёмному коридору длинной метров в семь,
Мы сразу проследовали на кухню, где стояло, одно из самых удобных кресел которых я встречал.
Штурман включил чайник, пока я усаживался на кресло.
- Ты же знаешь, что я не просто так тебя сегодня пригласил.- с лёгкой ухмылкой произнес он.
- С тобой ничего не бывает просто так.- сказал я не без труда. Следует заметить, что благодаря своей робости и некоторой нервозности, мне трудно бывает завести с людьми диалог. У меня начинает меняться интонация голоса, превращая мою беседу в глупое бормотание себе под нос.
- Ха-ха. Я в скором времени уезжаю.- Штурман продолжал вальсировать по своей кухне, перенося глубокие кружки из шкафа на стол.
- Куда собрался?
- Норвегия. Мои попытки попасть на какой-нибудь продюссерский лейбл принесли свои плоды. - он протягивал мне две упаковки чая, чтобы я выбрал какой-нибудь.- черный так черный.
- Господи, это круто. Такой шанс выпадает не очень часто.
- Почти никогда, но я рад, что ты оказался в рядах тех людей, кто узнает это, до тех пор, пока я не уеду.
- Я уверен у тебя всё получится.
Мы продолжали пить чай, обсуждая какие-то вещи из жизни, будущие планы. Что было занимательного в общении со Штурманом - он был один из единиц, который мог с тобой настроиться на одну из мозговых волн. С этим человеком ты не успеешь заметить, как пролетит время. Общаясь с такой категорией лиц, ты восполняекшь свою эмоциональную энергию, которая была потрачена в ходе общения с серыми людьми, чье присутствие в твоей жизни вызывает дискомфорт.
- Знаешь, Матвей, я иной раз поражаюсь твоим историям. Понимаешь, твою жизнь окружает сплошной трындец. Я уверен, что твой талант заключается в том, чтобы видеть весь этот происходящий трэш. Ты как наблюдатель за наблюдателями. Попробуй оформлять все эти события в какую-то рамку. Всё равно, какую форму примут твои работы, главное содержание.- он налил мне чай и предложил исландский табак, который он закрутил в самокрутки.
Человек является пережитком воспоминаний, череды неудач и индивидуального восприятия мира. Чем тоньше ты переживаешь многие вещи, тем труднее твоя социализация и адаптирование, среди таких же людей. Такие люди являются заряженными волчками, которые сталкиваются с другими и приводят их в движение.
Я видел, как высказывая свои переживания, раскрывая самые сокровенные мысли, человек расцветал, доходя в своем монологе до каких-либо заключений. Гармонией цветов переливалось его настроение. Он мог быть злым, тщедушным, грустным в одной беседе.
- Зная тебя очень хорошо, но редко присутствуя в твоей жизни, я являюсь в ней наблюдателем. Поэтому мне очень хорошо видна твоя жизнь, без всякой эмоциональной привязки. Может, я кажусь тебе сейчас слишком грубым, но тебе следует больше отдаваться одному делу, а не схватывать в пучок копну вещей, которые тебе окажутся не под силу. Матвей, следует уже начать делать. Пришло время.
Для меня эта фраза стала своеобразным звонком в колокол. Всю свою жизнь я пытался найти себя, занимался вещами, которые мне казались интересными и увлекательными, но редко где я преуспевал. Вследствие чего, я путался в глубине своих интересов и провисал большую часть жизни в беге за самим собой. За своей тенью.
Уже ближе к вечеру, мы решили разойтись. Идя на остановку, я прокручивал в голове все наши диалоги. Они воодушевляли меня на творческие свершения.
Мы носим свою жизнь с собой,
С мешком историй за спиной, и в порванных джинсах.
Именно в тот момент я понял, что единственное, что может заставить нас двигаться - страх смерти, страх остаться забытым. Просто, следует на минуту вспомнить, что когда-нибудь придёт конец, который прервет всю твою деятельность. А всё что останется после тебя - будет продолжать жить.
Окраина
Об Окраине можно говорить бесконечно много, приводя в примеры какие-то события, мнения. Однако, я не хочу остро заострять внимание на ней. Исход всё равно вышел один. Период знакомства и дальнейших событий - не сильно отличается от типичных отношений других пар. Вы знакомитесь друг с другом в парках, на прогулках, это происходит быстро, странно, но после таких встреч, на губах всегда остается теплый и сладковатый привкус романтического кинца. Именно в такие моменты ты ощущаешь себя счастливым и отдаешься ему без остатка. Имея за спиной не очень удачливый опыт отношений, ты видишь в человеке ту самую вспышку света за которую следует держаться.
Моё увлечение поэзией в то время только начинало расцветать. Всё творчество того периода можно было подчеркнуть одной большой фабулой - Окраина. Окраина, сатана очей моих. Сколько ночей я провёл думая о словах сказанных тебе, где я мог ошибиться, где я мог сделать что-то не так. Как оказалось, все слова брошенные мною были восприняты слишком буквально. За эти семь месяцев нашего общения. Возможно это и сыграло роковую ошибку во всём, что произойдет дальше.
С этой женщиной я испытывал необычайную лёгкость. Представьте себе на миг, что вы своим опытом и переживаниями воодушевляете человека на открытия. Это необычайно красиво и первозданно. Темп вашей музыки будет очень быстрым. Минорные краски заиграют в солнечных лучах, как радуга после дождя. И запах мокрого асфальта станет чем то большим.
Вспомни, что обещала, юная Юнона
Твои признания с каждым разом тише на полтона
Я остаюсь мечтать, что прошлое не вернётся в наши дни,
Верни мне мои сны, верни.
Сказать честно - трудно воспринимать всерьёз человека, чьим основным занятием раньше было обычное зависание в интернете, и гордость за поступки, совершенные пару лет назад. Мы начинаем видеть таких людей ниже на голову, возвышая себя куда-то вверх. Интерес со стороны начинает подкреплять такое завышение самооценки. Возможно, это распространненая проблема современных пар. Люди не должны быть помехой в глазах других, они должны являться скорее инструментом в совершении чего то хорошего.
- Чем быстрее горите, тем быстрее сгораете.-кинула мне Окраина, когда стала собирать вещи и уходить из моего дома.-у тебя очень дурацкие стихи.
- Раньше я хотел полететь в космос,- сказал я.
- Матвей, ты можешь вообще серьезно относиться к отношениям. Почему бы тебе не встать с дивана и не начать двигаться? Знаешь ли, мне надоело ухаживать за тобой как за маленьким ребёнком. Я хочу гулять, я хочу хорошо проводить время, а не читать тебе нотации каждый раз, как приезжаю.
- Любовь - это труд.- сказал я, не опуская взгляда с потолка.
- Господи, ещё раз процитируешь цитаты из мультика - и я тебя ударю. Ты невозносим.- она начала кричать на полтона ниже, но уровень её угроз возрос в геометрической прогрессии.
- Ты сама создаешь вокруг себя проблемы.- в тот момент я был слишком спокоен. Потому что этот диалог происходил между нами каждый раз, когда мы виделись. Не следует винить меня в том, что я ничего не делал в отношениях. Нет, возможно даже с избытком. Однако, человек интересовался совсем другой жизнью.
- Нам следует что-то делать в отношениях.- я услышал её уставший голос.
- Ты придумала у себя в голове какие-то проблемы с отношениями. Я их не вижу. Я как любил тебя, так и продолжаю любить.
- Я устала, я пошла.
- Один раз уйдешь - не вернешься никогда.
- Хорошо, что будем делать?
- Пошли погуляем.
Каждый вечер мы совершали один и тот же путь. Уже по происшествии я могу подумать, что за это бесконечное количество прогулок произошли одни и те же диалоги. Может, моя излишняя ассоциализация оказалась катализатором для неё. Потому что после - она меня бросила.
Пастор
Каждый вечер я проводил в компании Пастора и его восьмерки. Мы любили возить по улицам музыку из нашей рыжей ласточки. Пастор был спокойным. На его намасленной лысине не было видно ни одного бугорка. В то время мне это казалось как-то связанным. Однако, этому человеку не следовало пить. Никогда. Когда он напивался мы бороздили все углы и гаражи в поисках приключений. Однажды, теплым вечерним зноем, нас угораздило познакомиться и пообщаться с молодыми девушками. Впрочем, как всё и происходит.
Из магнитолы доносилась музыка¸ явно не понятая нашим поколением.
Фантазе-о-о-о-р, ты, меня называ-а-а-а-л-а...
Девушки сзади обсуждали явно что-то важное, их мало интересовало, что они сидели в машине с двумя незнакомцами. Интригующие диалоги прерывались лишь общим хохотом и похрюкиваниями.
-Смотри какой у него!- девочки уставились в экран разбитого телефона.
- Меня Матвеем зовут.
Девушки переглянулись, словно завидели что-то странное, вызывающее у них не самые приятные чувства.
- Меня Павлина, её Шушаниха.
- Приятно познакомиться.- Пастор продолжал сидеть и держаться одной рукой за руль, другой облакачиваясь на опущенное стекло.
- Матвей, слушай, а почему ты в солнечных очках ходишь?- девочки начали хихикать. Такой смех трудно назвать смехом, это больше похоже на кряхтение антенны при переключении канала.
Творческих людей порой смущают ваши странные вопросы: а почему у тебя все руки в татуировках, сидел да? Или же: слушай, у тебя вся одежда краской и растворителем провоняла. Мои аргументы показались Павлине не очень убедительными. Девочка по-детски надула губки.
- Куда поедем?
Мне в тот момент хотелось развеяться душой. Измученным мужчинам иногда нужно создавать другую жизнь, где хоть на мгновенье будешь забывать о привычных невзгодах.
Мы приехали на дамбу. Закат был необычайно красив.
Весь вечер к горлу подкатывал сладковатый ком тошноты. Хотелось вылезти из машины, облакотиться на бетонный забор, и выпустить на волю всё содержимое желудка. Такое ощущение присутствует перед каким-то приятным злодеянием.
- Пастор, отвези меня домой.
-Может ещё погуляем? Время то детское.
-Хорошо.
Я уставился в зеркало, смотря на проходящие мимо нас кучки людей.
-Чё, так и будем молчать?- сказал Пастор, обернувшись всем корпусом тела.
Павлина подняла взгляд от своего телефона, словно испугавшись водителя.
-Ну давайте поговорим.
Чёлка причудливо собранная на затылке выглядела на ней невинно. В тот момент меня больше затягивал взгляд опускаемый на нас. Трудно утверждать, что эта невинная и раскрепощенная девочка ничего не имела за душой. Человек совершающий не всегда умные поступки, может глубоко и трезво следовать своей логике и убеждениям. Именно такой и оказалась Павлина.
Образование дружбы и контакта между людьми, которые встретили друг друга впервые начинается или с удивительных историй, или с перебирания костей общих знакомых.
Когда истории и кости закончились, Шушаниха подняла свое лицо на нас и добавила в диалог:
-О, а я в Базилеевке лежала. Там классно.
Диалог уже начал меня всё больше интересовать. Никакой здравомыслящий человек не будет рассказывать о таких вещах с чувством гордости.
-А была на то причина?
-Мне поставили биполярное расстройство.
-Звучит не так здорово, как есть на самом деле.
Пастору беседа наскучила, он стал искать на телефоне музыку, чтобы прервать оду какому-то неизвестному нам бухгалтеру, исходящему из нашего приёмника. Дабы не забывать про него, я сообщил, что скоро приезжает Рубль.
-Когда?
-На днях, мы хотели с ним сходить на концерт. Пошли с нами.
-Посмотрим.-Пастор насупил взгляд куда-то на педали.
- Ой, мальчики, есть вариант оторваться на квартире, посидеть, выпить.
- Матвей, поедем?
- Поехали.
На квартире.
Закрываемая тьмой, панельная архитектура, лениво светила из своих окон.
- Сейчас, он спустится.
На улицу вышел их приятель. С головы до ног покрытый татуировками. На голове виднелась лысина, покрытая платком-шалью.
- Приветствую вас, рядом с моей Обителью. Я Кот.
Он протянул мне костлявую руку, с крашенными ногтями. В тот момент мне этот жест показался очень странным. Потому что рука была повернута тыльной стороной ко мне. Будто Кот приказывал целовать его в руку. Я её неловко пожал.
В квартире, гордо именующейся Обителью не было предметов мебели. Совсем. Мне казалось, будто мы попали в квартиру с черновым ремонтом.
- Аэм, а где здесь можно присесть,- спросил я.
Кот показал на пол, который был захламлен разными коробками с вещами, безделушками и строительным мусором.
- Переехал я недавно. Мебели нет, уж простите.
- Да ничего страшного.
Пастор и Павлина удалились в магазин за спиртным. Я присел на коробку с книгами.
- Матвей, ты знаешь, как устроен в данный момент мир?
- Грубое представление имею...
- Миром правит в данный момент лишь одна вещь...- он затянул фразу тугим молчанием.
- Масонство?
- Удовольствие. Мы покупаем, употребляем, созидаем не вещи, а именно удовольствие. Представь себе мир без удовольствия.
- Антиутопией попахивает.
Шушаниха возилась с игровой приставкой лежавшей возле телевизора.
- Мир сразу охватит паника, начнётся хаос.
- Разрушение тоже много кому приносит удовольствие.
- Вне всяких сомнений дружище.
- Слушай, у меня есть кое-что...
- Кот, прости, я ничего не буду употреблять или пить.
- Никто не собирается тебя спаивать или накуривать. Обожди минутку.
Он ушёл в соседнюю комнату. Мне пришлось отвлечься просмотром того, как Шушаниха играет в приставку. Телевизор из-за плохой настройки каждую секунду покрывался проходящей по горизонтали полосой.
Тут вернулся Кот, в руках у него была связка из двух маленьких барабанов и сферобразная железяка с выступами.
- Это глюкофон.
- Я знаю.
- Возьми его. Попробуй поиграть.
Я положил себе его на колени и начал нажимать пальцами на разные области прохладного железа. Пошло музыкальное трезвоние.
- Замечательно.
- Внимание, оркестр мальчиков-зайчиков представляет свою новую программу "Песни сладких уст"!
Кот сел на пол. И начал играть на африканских барабанах.
По комнате расходилось эзотерическое звучание. Музыка меня увлекла меня полностью. Мы погрузились в ритмическое путешествие по нашему сознанию. В голове появлялись странные атмосферные картинки. В тот момент я себя чувствовал великолепно.
Рубль и Трэш
Я любил наблюдать за красотой гармонии мира. Сочетание природы и чудесных трезвучий, извлекаемых из любых инструментов. Но человеческая природа такова, что нельзя любить одну ласку, обволакивающую и дурманящую сознание. Человеку в жизни нужна агрессия и драйв. Именно таким человеком я был. Мои пластинки могли сочетать в себе альбомы Бориса Гребенщикова и тяжелых панк-банд из далекой Великобритании. В этом нет ничего необычного. Необычно - это когда, твои приятели и друзья строго придерживаются каких-то определенных канонов в искусстве. Это уже не увлечение, это прогрессирующее маленькое заболевание. Именно такими были Рубль и Трэш. Рубль был другом моей осознанной жизни. А Трэш был его другом. Хотя, это не мешало нам всем хорошо общаться.
В тот день, когда я узнал о грядущем мероприятии мы очень серьезно повздорили с Окраиной. Причину в данный момент уже невозможно установить, но тогда мы приняли решение больше не поддерживать отношения. Нам казалось, что дружбы будет достаточно, чтобы не потонуть в мире одинокого забвения.
Каждый человек - сам вершитель своих судеб. Тем более не стоит печалиться, если человек, любимый тобой, ушёл оставив от себя лишь пепел и неприятный осадок, который долго будет выветриваться с губ.
В то время я стыдил себя за то, что позволял себе недолгие поездки с другими женщинами, на борту экипажа Пастора. Мне казалось, что причина была в тех вольностях. Однако, я уже чувствую, как гневятся на меня женщины, в чьи руки попал данный опус. Но что я могу сделать сейчас? Лишь признать свою вину и продолжить свою исповедь. Ведь всё, что будет дальше, не складывается в моем уме.
***
Боже, храни того человека, который придумал маршрутные перевозки между городами. Благодаря подобным перевозкам мне удавалось хоть иногда видеть Рубля. Потому что с наступлением нового учебного года он уехал учиться в Казань. Не думаю, что ему удавалось держать свое обучение на плаву, но мы почти никогда не обсуждали его личную жизнь. Как ни странно, за долгие годы дружбы, взаимоотношения становились лишь крепче и теплее. Я любил и уважал его терпение и тягу к высшему. Высшим, Рубль считал самообразование. Каждый раз, когда я заставал его дома, он корпел над какой-нибудь работой. Однажды, приехав к нему, я стал свидетелем, как этот человек протянул по квартире трос и балансировал, попутно читая Канта. Со стороны это казалось странным. Тяга к экстремальным видам спорта у него появилась ещё до нашего знакомства.
В голове всплывает ещё один момент. Надземная парковка, возле моего дома. Рубль ходит по перилам, я хожу в след за ним по насыпи, записывая в блокнот, цитируемые им стихи.
- Так, записываешь?- его тело качало из стороны в сторону, высота, на которой он находился была равна примерно четырем метрам. Лично я бы не отважился на такое.
- Да, подожди, ручка не пишет.
- Каждый новый день, Снова откроют глаза.
-Хорошо, что-нибудь ещё?
- Так. И опять, и опять Расцветут Цветы зла.
Стартом моих творческих поисков стало именно знакомство с этим человеком. Ну, а вообще, прощупывание почвы, для своего будущего, начинается глубоко в детстве, когда мы исписываем синими чернилами обои, или стрижем кота.
С каждой написанной строчкой, я начинаю всё больше жалеть, о том, что начал этот опус. Каждое слово далее сказанное начнет открывать во мне раны неизведанной глубины. Остаётся лишь надеяться, что я смогу это закончить.
Я встретил Рубля на остановке, когда он свежевыбритый приехал из дома.
- Как там Казань?
- Довольно неплохо, ещё держится на месте. Сам как?
- С каждым днём всё больше подозреваю, что моя жизнь - это какой-то сатирический рассказ Сорокина.
- Всё ещё переживаешь по поводу расставания с Окраиной?
- Ну не то чтобы...
- Тебе однозначно следует развеяться, чувак.
Проходя мимо окон соседского дома, мы услышали как женщина, одетая в одну сорочку кричит на свое чадо из окна, обильно поливая его матом.
- Господи, я точно приехал домой. -завёл Рубль.
Прохожие в тот момент мне казались, благородными и не очень господами, прямиком из восемнадцатого века, расхаживающими по центральным улицам Лондона. Привычку преображать людей в разные эпохи я приобрел года два назад. В такие моменты жизнь кажется более проще. Меньше обращаешь внимание на свои проблемы, потому что осознаешь, что все происходящее сейчас с тобой - когда-то будет чем-то далеким и забытым. Все мы - лишь мгновенье.
Дома я предложил Рублю выпить за встречу. Алкоголь, не лучшее увлечение в двадцать лет, но я старался не злоупотреблять крепким зельем. Но в тот день, алкоголь явно сыграл со мной плохую шутку.
Мы просидели около двух часов, играя в самую интересную вещь, когда ты не трезвый - "а помнишь как..?". Когда пришло время выдвигаться на концерт, Рубль вспомнил про Трэша.
- Блин, а Трэш же тоже планировал со своей девушкой поехать. Позвони ему.
Дозвониться в тот момент не удалось.
- Ладно, если что, там встретимся.
Дождавшись такси, мы двинулись на злополучный концерт, где я слишком много потерял.
***
На входе гремела музыка, стояло около десяти человек, разбитые на кучки, которые курили и обсуждали что-то важное. По лицам было видно, что ребята, явно были рады собраться в этом месте. Возможно, в этих компаниях были люди, которые вообще впервые виделись. Подобные мероприятия неплохо обзаводят тебя новые знакомствами. Или неприятностями, которые шрамами будут украшать твою жизнь до конца дней.
Секьюрити, одетый как типичный любитель группы Ария без всяких проблем пропустил нас. Повесив свои куртки у входа, мы прошли в зал, где уже выступала какая-то группа на разогреве. Вокалист бегал по залу, истошно крича какие-то фразы, которые взрывали зал. Весь остальной коллектив стоял на сцене, лениво покачивая свои тела в такт музыки. Возможно, эта группа когда-нибудь распадется из-за излишней энергичности этого паренька.
Я оглядел зал, кругом было много людей, которых изредка встречаешь на улицах или в общественном транспорте. Такие люди обычно выделяются из толпы модификациями своей внешности. В такие моменты появляется желание подойти и обзавестись новым знакомым. Но представляя осуждающие взгляды окружающих, как два фрика знакомятся и всю дорогу обсуждают что-то общее, сразу пропадает желание. Кажется, я слишком стеснительный для разных субкультур. Хотя, опять же, так называемые субкультуры - это лишь зона комфорта, какого-то круга лиц.
Тела молодых и энергичных ребят кружились в зале. Каждый из них пришёл сюда, чтобы выпустить пар, порычать под свои любимые песни, кружится в вальсе толпы, когда твои плечи, разносят стоящие рядом люди, отдваливают тебе ноги и локтями разбивают друг другу носы. Со стороны это кажется нелепым. Но в эпицентре такой пляски, ты не успеваешь вдыхать воздух, сделать какое-либо движение, потому что тебя мотает из стороны в сторону. Время тянется медленной петлей, вскакивая лишь тогда, когда ты натыкаешься своим глазом на чье-то плечо.
- Смотри, там стоит Трэш, пошли к нему подойдем!-Рубль наклонился ко мне, и кричал в ухо. Стоит заметить, рост Рубля колебался где-то около двух метров.
Мы подошли к Трэшу, вытягивая его из общей вакханалии. Он явно был очень рад нас видеть, ибо его вспотевшее и взмокшее лицо передавало лишь радость и эйфорию.
Стоя у входа, ребята закурили и начали обниматься от радости. Было приятно собраться старой компанией и оторваться. Довольные физиономии говорили сами за себя.
- Ну как вы, парни? Блин, Матвей, ты похудел что ли?
- Есть такое.- странно признавать, но это было приятно слышать.
Уже пройдя в бар и заказав изрядное количество выпивки, мы продолжили беседу.
- Что нового ещё, ребята? -поинтересовался Трэш.
- От Матвея девушка ушла.
- Хватит напоминать каждый раз об этом.
- Как долго вы были вместе?
- Полтора года.
- Предлагаю выпить за Окраину, и за её самую большую ошибку в жизни.
- Кампай!- закричал пьяный парень, сидящий рядом, и опрокинул в себя шот.
За полчаса я был пьян уже в слюни. Дальнейшие события помню очень смутно.
Гремит музыка, меня мотает во все стороны, я очень веселый, мне очень хорошо. Я чувствую толчки со всех сторон. Мне великолепно, я в центре вселенной. И нет на свете человека, который в этот момент испытывает большее удовольствие чем я. Я испускал из себя всю агрессию, накопившуюся во мне, за долгое пребывание в "спящем" состоянии.
И вот, мы стоим на улице. Концерт окончен. Трэш ведёт нас с Рублём к стоянке. Я вижу старый байк, годов семидесятых. Трэш предлагает мне прокатиться на нём. Я слышу голос Рубля где-то в далеке, он говорит, что это не самая лучшая идея. Но мне уже всё равно, я сижу на байке и пытаюсь его тронуть с места. Руки промахиваются с руля. Рубль уже переходит на крик, говорит, что поедет со мной. Вдруг я потеряю контроль. Я говорю, что всё будет в порядке. Шлем оказывается на моей голове. Вокруг нас уже собралась толпа. Следующий миг. Мы уже мчимся по Проспекту, обгоняя проезжавшие такси и маршрутки. Кровь стынет в венах от удовольствия. Фонари, освещавшие улицу кажутся длинными полосками, уходящими в даль. Мы проезжаем на красный. Мне плевать. Уже глубоко ночь. Пешеходов нет. Лишь пьяный я и моя агрессия. Поворот, снова поворот, мы выезжаем на какую-то улицу, где идет резкий спуск вниз. Скрепит резина. Я отпускаю руки от руля, представляя, что лечу в воздухе. Мгновенье. Мы влетаем в поворачивающую машину. Мгновенье. Я чувствую, как стекло пробивает мое тело. Момент агонии и крайней точки удовольствия доходят до предела. Я выпустил свою природу на свободу.
Отец
Я очнулся через трое суток. На глазах лежала чёрная повязка. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы стряхнуть её со своего лба. Оглянувшись, я приметил, что лежу в палате, моё тело подключенно к аппарату, показывающему биение сердца. Но в данный момент он был отключен от питания. Из носа торчала трубка, обе ноги были в гипсе, из мочевого пузыря торчала трубка, руки были перемотаны белыми и плотными бинтами. Область живота была накрыта белой простыней. Мне тяжело было делать вздохи, каждая моя попытка сделать движение отдавалась болью во всём теле.
Осознав, что я натворил, я стал плакать. Просто плакать, не было сил даже произнести что-то. Губы подрагивались нервозно. Я почувствовал, как верхняя губа расходится в месте трещины, но её удерживает что-то. Видимо швы.
Палата была слишком белоснежной . Мне резало глаза. В тот момент, я больше боялся не своего состояния, а того, что кто-нибудь зайдет в палату, и увидит, что я в сознании. Я боялся узнать того, что я совершил.
Тем временем, в палату, аккуратно прошла медсестра, в белоснежном халате.
- Господи, такой молодой.
Около секунд десяти из моих уст выходило мычание.
- Как Рубль? Что с ним?
Медсестра поправила покрывало и быстро прошла к двери, и скрылась за ней.
Я лежал без движения. Дыхание схватывало, мои руки тряслись в паническом страхе. Я осознавал, что это конец. Конец моей нормальной жизни.
Первым в палату прошёл мой отец. За ним мужчина, средних лет, с аккуратно ухоженной бородой и очках. Отец первое мгновенье стоял молча, но я видел, как его лицо скривлялось в отчаянную гримасу. Мне было тяжело смотреть на него. Он плакал.
- Присаживайтесь. - врач дал отцу сесть.- Сами понимаете скоро начнутся допросы со стороны следователей по делу. И процедуры будет более трудно проводить.
Отец молча кивал глядя на пуговицы врача. Уверен, в тот момент он думал о фасоне его рубашки.
- Да-да.
- Сломано четыре ребра, два открытых перелома ног, осколки из брюшной области уже достали, но ещё есть два переломанных позвонка. Впрочем, оставлю вас вдвоем.
Мы молчали. Оба понимали, что я натворил большие проблемы.
- Как Рубль?
Отец спросил:
- Какой Рубль?
- Я ехал тогда с Рублём. Он сидел сзади.- сказал я.
- Матвей, не неси чепухи. Ты ехал с девушкой.- отец начал ритмично покачивать головой из стороны в сторону. Он стал покусывать свои губы. После этого, его руки протянулись ко рту и он начал грызть ногти как маленький ребенок. Он орудовал зубами как маникюрными ножницами, оставляя ногти в кривых прикусах.
Его движения отдавались глухой болью в голове.
- Я не могу понять, что за девушка?
- Её уже перевели в палату.-сказал отец.- она не выдвигает никаких обвинений. Впрочем, это делает хозяин мотоцикла.
- Трэш?
- Я не знаю, что за Трэш, но тот мужик уже успел написать на тебя заявление. Ты угнал с парковки его мотоцикл.
- Угнал?
Все события не складывались в моей голове. Я не мог понять, что за девушка со мной ехала, чей это был мотоцикл. Отчётливо вижу, что я ехал с Рублём, на байке Трэша и на повороте врезался в машину.
- Пап, а водитель жив?
- Какой?!- он резко ударил кулаком по тумбочке. Удар разнёсся эхом по комнате.
- Той машины, в которую я врезался.
- Не было никакой машины, вы въехали в бетонную ограду
Голова совсем плыла кругом. Я был в растерянности. В глазах начало резко темнеть и я впал в небытие, оставив своего родителя наедине со своими мыслями.
Конец
Я очнулся через пару часов. Стемнело. Отца уже не было. Мне дико хотлеось пить. Губы стягивала сухость. Язык опух и ныл от боли.
- Кто-нибудь, принесите попить.
За дверью был слышны приближающиеся шаги. Человек остановился за дверью.
- Эй!- крикнул я.
Дверь открылась. Окраина оказалась внутри палаты.
- Какого чёрта ты здесь делаешь?
- У меня к тебе такой же вопрос. Что ты сделал со своей жизнью?
Я присмотрелся на неё. Лампа светящая в коридоре, отображалась над её головой как нимб.
- Пожалуйста, уходи. Я не хочу тебя видеть.-мне хотелось кинуть в неё чем-нибудь тяжелым.
- Я тоже тебя не хочу видеть.-интонация была слишком спокойная. Мне казалось, что это не моя Окраина, которая провела со мной полтора года.
- Зачем ты пришла??
- Ты сам мне звонил перед катастрофой.- её лицо не двигалось. Оно было слишком серым. На миг мне казалось, что её лицо менялось на лица Рубля, Трэша, Павлины, Штурмана, Отца. Знаете, было ощущение, что их лица вылезали как двадцатьпятый кадр.
- Исчезни, пожалуйста, исчезни. Я тебя ненавижу.
- Ты сам вершитель своей жизни, экстерминати сант эт его оди.
- Что? Что это значит?
Её образ расплылся в воздухе. Палату заволокло дымом. Послышался где-то вдалеке хрип шамана, щелчки сухого дерева в огне и стуки в барабан. Шум приближался. Скоро он стал исходить из-за угла закрытой двери. Гаркали птицы. Копошились лесные звери в листве. Интерьер палаты резко сменился лесом. Кроны деревьев укрывали меня от дневного света. И я шёл. Шёл в глубину затянутого тумана. Я понимал, что уже мёртв. Но когда и при каких обстоятельствах я умер - тайна, о которой я никогда не узнаю.
Я дошёл до поляны, где сидела девушка, в старом платье, потирала окровавленную коленку.
- О, мальчик мой, чего ты так рано?
- Кто ты?
Её заячье лицо подергивалось в теплой ухмылке.
- Чего стоишь? Пошли! Нас ещё столько всего ждёт впереди!
И я пошёл вслед за ней.