Дель арте
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Рассказ был написан для КОР-3 - тема "Маньяк". Пятое место. Пародия, направленная против бездумной западнизации всего и вся.
|
ДЕЛЬ АРТЕ
Теперь я - пес. И это после тридцати лет безупречной службы. Ну, почти безупречной. Один раз было дело - оплошал. А по новой, завезенной с Запада Царь-Батюшкой, системе получается так: раз не справился, значит, не место тебе среди тех, кто справляется... Вот так лучший сыщик столичного Управления стал простым участковым. Да на столь удаленно расположенном участке, что даже сборщики налогов до нашей деревеньки не всегда в срок добираются. Про всех прочих я уже и не говорю - за три года первый гость пожаловал. Но обо всем по порядку.
Утро началось с осторожного стука в окно. Я поначалу, спросонья, подумал было, что это наш деревенский шаман день перепутал и пришел меня на рыбалку звать. Ан, нет. Стук-то наш, условный.
Накинул халат, протопал в сени, открыл дверь. На крыльце стоит мускулистый зеленокожий отрок лет двадцати, не больше, в рыжем меховом тулупе без рукавов и таких же штанах. На ногах - тяжелые сапоги, на поясе - двулезвийный топор в кожаном чехле, на голове - дурацкая собачья маска с оторванным левым ухом. Если не ошибаюсь: овчарка. Хотя с такой примесью дворняги, что о породе и говорить-то не серьезно. Короче, типичное, как теперь в звонарных грамотах пишут, лицо зеленомордой национальности.
- Здоров будь, - говорю я.
- Здравствуйте, - отвечает, и, наклонившись ко мне, богатырским шепотом добавляет: - Пса Ивана Дмитрича - срочно в Центральное Управление.
Ну, с крыльца он у меня слетел ясным соколом, лужу, что напротив, переплыл быстрой щукою, но - глядишь ты! - ничем, полезным в хозяйстве, не обернулся. Обратно на крыльцо вскарабкался свинья свиньей.
- Ну и кто теперь пес? - благодушно осведомился я.
- Дык, оба мы, - удивленно пояснил отрок, потирая ушибленный затылок, и, прежде, чем я отправил его в новое путешествие, добавил. - Вот уже два года, согласно Указу Царя-Батюшки о реорганизации полицейской службы в Службу Ищущих Псов.
Я кивнул. Да, от нынешнего Царя-Батюшки можно всякого ожидать. Отец-то его по старинке правил, а этот, стало быть, реформатор. Даже учиться куда-то на запад ездил - в какое-то королевство Гламур, не помню точно. Ну и научился на нашу голову. Нет, вы мне скажите: чему хорошему можно научиться в государстве, где даже солнце встает, когда у приличных людей - простите, у лиц доминирующей национальности - оно уже к закату клонится?!
Ладно, все это лирика. С отроком вот только неудобно получилось.
- Ты, это, не серчай на меня, - сказал я. - Не слышал я ни про какой Указ. До нас все новости с полувековым запозданием доходят.
- Да уж, глушь редкостная, - согласился отрок. - Ладно... Не в обиде. Меня кто б так просклонял без Указа, тоже с крыльца спустил бы... Ловко, кстати, у вас это получилось - потом покажете помедленнее?
- Непременно, - заверил я. - Трюк-то нехитрый, только сноровки требует. А сейчас давай-ка в дом: умоешься, обсушишься да расскажешь: зачем пожаловал? Тебя, кстати, как звать-то?
- Оперативный псевдоним: Мухтар.
- А нормальное имя?
- Нормальное? Рустам. Но это не по Уставу.
- В нашей работе, Рустам, не все получается делать по Уставу, - с высоты своей мудрости поведал я.
- Да, я в курсе, как вы в этой дыре оказались.
Ну, молодежь!
- Дык, собственно, я уже все рассказал, - сообщил Рустам, когда мы сели за стол завтракать. - В Центральном Управлении вас видеть хотят. Сам Барбос за вами откомандировал. Велел, чтоб срочно.
Я усмехнулся. Это что ж: Пал Николаича, небось, теперь Барбосом в глаза величают? Согласно Устава. Ну-ну.
- И зачем я понадобился-то, не сказали?
- Дык, и говорить не надо, все и так ясно. Маньяк у нас объявился.
- Что за маньяк?
- Вроде поначалу думали, что обычный. Ну там девушки молодые, извращения сексуальные. Да только хитрый, как лицо инфернальной национальности. Никаких следов не оставляет... Вот за вами и послали.
- Вот оно как. Серьезное дело... А чего тебя вместо грамоты послали-то? Чтоб я не отказался?
- Дык, грамоту-то послали, - усмехнулся Рустам, запивая медом горячие, пышущие жаром оладьи. - Только вы ж не отвечаете, да и почту, смотрю, проверяете не регулярно.
Он кивнул на магическое зеркало в углу комнаты. Пыль-то я с него исправно, как велел дежурный волшебник, стираю - раз в три дня строго по часовой стрелке. А что внутри, в зеркале, паутина отражается - так мне ж туда не залезть. Да и волшебник тот сказал: ничего страшного, почта придет - все прочистит. Только вот что-то она не приходит.
- Дык, оно у вас выключено, - сообщил Рустам.
Не вставая из-за стола, пропел что-то, ложкой помахал, медом штаны закапал, - и в зеркале отразилась целая куча сваленных как попало грамот. Я хмыкнул. Осторожно протянул руку, ориентируясь по зеркалу взял из воздуха верхнюю грамотку, развернул. На гербовой бересте была красными буквами выписана настоятельная просьба (читай: приказ) псу Ивану Дмитричу бросать все и соколом - в столицу. Я обратил внимание на дату.
- Это что ж, ты за три дня досюда добрался?
- За четыре, - ответил Рустам. - Меня Барбос отправил одновременно с грамотой. Видимо, предполагал, что вам недосуг почту разбирать. - Показалось мне, или он действительно усмехнулся, прежде чем в тарелку морду свою зеленую спрятал? - А в Гнилушках новый Портал как раз открыли, я через него и махнул.
Новый Портал - это хорошо. А-то до Сверкающего ключа неделю - и это при хорошем раскладе - тащиться. Впрочем, когда после завтрака собрались, выяснилось, что тащиться никуда и не надо.
Оказывается, спешка такая, что выписали Рустаму, да не на бересте, а на заграничном пергаменте, особое разрешение да специальное заклинание на, как говорится, персональный портал. Да настроен тот портал на встречающий маяк, что установлен на специальной, только для него выделенной площадке на столичном Вокзале. Здесь заклинание сказал, и там сразу вышел. В теории. На практике - случается всякое. Человеческий фактор, говорят. Потому и не люблю эти магические фокусы.
Нет, не из-за того, что эти... как их... Радетели веры про засилье инферналов кричат. Всю эту магию серьезные люди проверяли, и установили, что силы в ней используются исключительно божеские. Эх... Силы-то божеские, да разумение человеческое. Ну, врубай свою магию. Поехали.
Как ни странно, добрались благополучно. В конце, правда, в сторону сильно повело, но с рустамова пергамента само собой компенсирующее заклинание сработало, выровняло. Потом мне дежурный волшебник объяснил, что то ли нашу линию чужим маяком зацепило, то ли слишком близко транзитный канал Некромантов открылся - они ж без спросу и согласований куда им надо прыгают - то ли еще какая фигня приключилась, современной магии пока не ведомая.
Выбравшись с вокзала - я уже и забыл, какая здесь толчея, - мы окунулись в беспокойную столичную жизнь, слегка усугубленную в районе Главной площади демократией отечественного разлива. Означенная площадь была плотно оцеплена патрульными псами. Двуногими, но злыми, как четвероногие. Жаркое майское солнышко вообще плохо сочетается с многослойными доспехами, а тут еще зеваки напирают. Тем более, что и смотреть-то толком не на что.
Сотня царских ратников штурмовала терем Государевой думы, отказавшейся признавать новый царевый Указ. Рустам спросил у псов: какой счет, и узнал, что лучше не спрашивать. Думцы отразили уже три приступа и даже сделали успешную вылазку, спалив установленную напротив катапульту. Генерал Илья Матвеич еще рычал приказы, размахивал именным бердышом и призывал громы с молниями, но по его поникшим плечам было видно, что Царю-Батюшке придется-таки отозвать свой новый законопроект. А мы обошли Главную площадь по кругу и направились в Управление. По-новому, значит, в Псарню.
За три прошедших года Барбос сильно постарел и потолстел, и теперь больше напоминал не пса, а злобного седого борова. Когда я без стука вошел, он грозно зыркнул из-под черной маски, но, разглядев, слегка посветлел лицом.
- А, Иван Дмитрич. Здоров будь! Заходи, заходи. Как жизнь?
- Пока не жалуюсь, - ответствовал я, пожимая протянутую руку и устраиваясь в мягком кресле у окна. - Что-то ты, Пал Николаич, любезен не по чину - все так плохо, да?
- Ну-у-у, не то, чтобы совсем, - обтекаемо возразил Барбос. - Опять же новые веяния... Человек человеку, понимаешь...
- Понимаю, - усмехнулся я. - Только мне Рустам сказал, не человеки мы больше.
- Надо говорить: Мухтар, - поправил меня Барбос.
- Да-а-а? - протянул я. - А меня ты как величать будешь? Бобиком?!
- Я тебя сюда не величать звал! - рявкнул Барбос и грохнул кулаком по столу, становясь собой прежним.
- Вот теперь я готов тебя слушать, - с улыбкой сказал я.
Барбос рявкнул, встал из-за стола и протопал к стене с картой царства нашего.
- Смотри, Дмитрич. Вот здесь - населенный пункт, Васильки называется, - он постучал пальцем по изображению деревянного кремля вверху карты.
Вокруг городка, ежели на глаз, верст на сто лежали чащи Дикого леса, на севере плавно переходящие в Снежную пустыню. Я пошарил на столе у Барбоса, нашел чистый кусок бересты и сделал себе пометку.
- Собственно, город - одно название. Полсотни дворов, но хозяйство добротное, - он неловко начертил в воздухе пальцем знак и рисунок на карте резко уменьшился, вплоть до мирового масштаба. Барбос рявкнул так, что стены содрогнулись. Тут же в кабинет влетел молодой парнишка в мантии волшебника, с собачьей маской набекрень. Сходу оценив обстановку, он громко щелкнул пальцами, отчего рисунок на карте обрел прежний масштаб. Парнишка изобразил перед Васильками тот же самый знак, но в другой последовательности, и карта увеличилась, так что стали видны отдельные домики.
- Так нормально? - спросил он.
Я кивнул, Барбос рыкнул и юноша исчез, как утренний туман.
- Так вот, Дмитрич... Хозяйство это расползлось верст на пять в каждую сторону: дровосеки, пасека, вот здесь кожевники работают... Охота, опять же. Плюс деревеньки поменьше в округе. Народу не то, чтобы много, но на все это хозяйство хватает. Теперь о маньяке. Объявился три месяца назад, пятнадцать нападений и никаких следов.
- Вообще ничего?
- Вообще. Даже тела жертв пока не обнаружены. Только разорванная одежда. Список жертв возьмешь у Рустама... Тьфу... У Мухтара.
- Вместе с Рустамом, - заметил я.
- Вообще-то, делу пока присвоена категория "Д", так что помощники тебе не положены. Но я отправил тебе в помощь эксперта...
- Еще мне нужна рота дружинников, - спокойно добавил я.
Барбос сурово зыркнул на меня.
- Ты слышал, что я сказал?
- Да. А ты слышал, что сказал я. Не на пир, чай, меня зовешь. За эксперта - спасибо. Еще надо двух толковых оперативников, топтунов штук пять и роту дружинников.
- Не дам, - прохрипел Барбос и сел за стол. - Даже не проси.
Плечи его поникли, и он обратно постарел лет на десять.
- Что, всех толковых уже разогнали? - удивленно спросил я.
- Да нет, толковых хватает, - покачал головой Барбос. - Тут, Дмитрич, политика замешана. Меньшинства, будь они неладны.
- В такой-то глуши?
- Еще глуше. Верст на десять к северу от Васильков.
Я подошел к карте. Условный значок, напоминавший вывернутую наизнанку гусеницу, обозначал Волчье урочище.
- Там целая колония... Диаспора, по-новому, - сообщил Барбос. - Зарегистрировано двадцать семь морд двуличной национальности.
- В кого перекидываются? - уточнил я.
- В основном - волки. Есть пара медведей. Еще есть непроверенная информация о некотором количестве нелегалов, оборачивающихся шакалами. Хотя не исключено, что это местные голодранцы.
- Думаешь - они?
- Не исключаю. Дело о Красной шапочке помнишь? Вот, не исключен рецидив... Тем более, красное опять в моде... Царский правозащитник уже там, почитай, с первого нападения. Крутится под ногами, работать мешает, кричит о правах убогих и слабоумных, о вселенском покаянии - короче, полный набор.
Я задумчиво почесал подбородок.
- Интересно, а ему какой там резон прыгать? Чай не столица, рвение не оценят. Да и объявился слишком быстро. Проверяли?
- Угу. Смотрю, не потерял хватку, Дмитрич. Я его сразу на карандаш взял, да скользкий тип - не ухватишь. Прямых улик на него нет, а без доказательств такого брать нельзя.
- Это еще почему?
- А вдруг окажется, что он просто дурак? Потом хрен отмоешься.
- Нам главное - маньяка умыть.
- Затем тебя и звал. Не могу я туда дружинников бросить и все вверх дном перевернуть. Меньшинства на уши встанут, правозащитники завоют, заграница подхватит, Царь-Батюшка нам всем Кузькину Мать покажет. Так что результат мне нужен тихо и быстро. Рустама отдам, а больше - не проси.
Я вздохнул. Вот ты какая - жизнь новая.
- Постарел ты, Пал Николаич. Раньше бы двинул роту дружинников, поставил всех на уши...
- То раньше. Ладно, вводную ты получил, давай шевелись, старший следователь Иван Дмитрич. У Митяя для тебя портал выписал, маяк в Васильках еще вчера развернули. Знаю, не любишь ты их, но время поджимает.
- Последний вопрос. Кто дело до меня вел?
Барбос совсем сник.
- Наталья. Оперативный псевдоним: Болонка.
- Где ее можно найти?
- В списке у Рустама. Номер пятнадцать.
Я молча кивнул и вышел.
Рустама я нашел у Митяя. В шашки резались. Митяй - старый зеленобородый леший, был кладовщиком в Управлении, почитай, лет триста, не меньше. И, не смотря ни на какие перемены, оставался все тем же прижимистым лесовиком.
- Новой формы, извини, нет, - заявил он, едва поздоровавшись.
- Да и пес с ней, - благодушно ответил я, чуть притупив его бдительность, и тут же перешел в атаку. - А вот заклинание портала ты мне выдай.
- Какое за...
- Заклинание портала. Пал Николаич велел. Сказал, кстати, что уже выписано. Так что давай, делись.
Некоторое время мы буравили друг друга непреклонным взглядом, потом он вздохнул и достал с полки шкатулку. Открыл, вынул пергамент. Но в руки не дал, пока я в трех ведомостях не расписался. Шкатулку на место поставил. Я вручил пергамент Рустаму и сообщил, что отправляемся сейчас. Он даже глазом не моргнул. Сейчас, так сейчас. Но тут Митяй меня за рукав поймал.
- Погоди, Дмитрич, - сказал он. - Формы на тебя никакой нет, а вот маску найду. Вот...
Он нырнул куда-то в темные глубины своего склада и принес серую морду спаниеля с прогрызенными молью ушами.
- Последняя осталась. Да ты не смотри, что грызенная. Она хорошая. Опять же, когда холодно, уши под подбородком завязать можно - ну чем не ушанка?
Рустам заржал. Ну прямо конь, а не пес. Я смерил лешего подозрительным взглядом, но тот был само смирение пополам с трогательной заботой о старом друге.
- Ну смотри, Митяй, ежели прознаю, что в твоей дыре что-то более приличное есть, я тебе самому уши под подбородком завяжу!
Хотел еще пару слов добавить, но тут Рустам дернул меня за рукав, заклинание активировалось и мы поехали.
Не знаю, что там приключилось с этим маяком, но нас заклинание высадило за околицей, по колено в грязи. По крайней мере, я предпочел считать, что это просто грязь - вонь мерзостная. Поминая всю известную современной магии нечистую силу, выбрались на дорогу.
Народу практически никого не было, да оно и понятно - полдень уже, все на работе. У пробегавшего мимо пацаненка лет пяти узнали, где полицейский терем. Тот же пацаненок с восхищением поведал, что во дворе за теремом поставлен настоящий-пренастоящий маяк Портала. Будет, о чем поговорить с экспертом за чашечкой чая.
Полицейский терем оказался небольшим, но аккуратным. На коньке крыши местные древорезы изладили собачью голову в фуражке. Во дворе сиял голубыми огнями маяк, чуть дальше выглядывал из-за угла длинный бревенчатый сарай с решетчатыми окошками - не иначе, тюрьма. В крайнем левом окошке виднелась чья-то морда с выражением загнивающего в сырой темнице молодого орла. Мы с Рустамом поднялись на крыльцо, скинули грязные сапоги и вошли.
- Мы пришли! - крикнул Рустам.
- Вижу, - отозвался приятный нежный голосок.
Мы разом повернулись, и остолбенели. Она стояла у дальней стены, где красовалась карта местности и прилегающих к ней окрестностей. Точнее, была расположена. Красовалась там она. Высокая и стройная. Кожа белая, как самый первый снег, а волосы, напротив, чернее самой тьмы. Острые ушки торчат аккурат под пятьдесят градусов: если не путаю, это означает радостное приветствие. А путать нельзя, эти лица остроухой национальности очень щепетильны в таких вопросах. Одета, как водится, щегольски: алый жакет с серебряной оторочкой, рубиновая юбка длиной почти до пола, но с разрезами почти до пояса, на ногах - идеально белые сапожки. Эх, будь я на двадцать лет моложе. Но я при исполнении...
- Здравствуй, красавица, - говорю. - Мы тоже рады тебя видеть. Я - Иван Дмитрич, а это - Рустам.
Мой спутник судорожно сглотнул и не менее судорожно кивнул. Красавица улыбнулась:
- Оперативный псевдоним: Лайка. Эксперт, криминалист, штатный художник.
Спросил ее подлинное имя. Она ответила. Пока добралась до финального -эль, я уже забыл первую половину. Пришлось согласиться на уставные отношения.
Лайка деликатно постучала пальчиками по трубе, и из печи вывалился четвертый член нашей команды - маленький и пыльный меховой шарик с глазами. Отрапортовался как домовой Кузя, и доложил, что во вверенном ему тереме происшествий и беспорядка нет. Единственный арестант ведет себя хорошо, потому как вчера сменял свои столичные сапоги на бутыль местного самогона, и сегодня ему нехорошо.
- Кто таков? - спросил я.
- Хулюган, - сообщил Кузя.
- Правозащитник Сергей, лицензия 14-0174, - уточнила Лайка. - Арестован Болонкой четыре дня назад. В книге задержаний между строк отмечено, что оный правозащитник проявлял здоровый интерес к означенной Болонке, а также предложил ей свои услуги по защите ее чести и достоинства, выраженные в неэтичной форме. Резким отказом Болонка уязвила его собственное достоинство, что привело к сопротивлению при аресте, за что и посадили.
- Это хорошо, - подытожил я, переведя доклад с казенного языка на понятный. - Пусть сидит. В отсутствие Натальи мы можем держать его как главного свидетеля до самого конца дела... Как я понимаю, на момент исчезновения Натальи он уже сидел?
- Так точно, - четко отрапортовал Кузя.
Я присел на скамью. Кузя, сообразив, что официальная часть закончилась, быстро собрал на стол. Точнее, сам он на месте стоял, только лапками в воздухе сучил, а миски-кружки сами по местам прыгали.
Умывшись, мы сели за стол. Кузя чуть ли не нырнул в миску с молоком, и довольно чавкал. Лайка подвинула миску с кашей, развернула лист бересты и погрузилась в какие-то расчеты. Рустам пожирал ее глазами, а я задумался. М-да. Едва прибыли на место, а первый подозреваемый уже сидит, обеспечивая себе алиби. Все равно, надо с ним будет побеседовать.
- Надо сместить калибровку маяка на минус шестьсот сорок три метра, - сообщила Лайка.
- Зачем? - не понял я.
- Анализ грязи на ваших сапогах говорит мне, что вы прибыли в компостную кучу, которая располагается в шестьсот сорока трех метрах строго по ориентиру на столицу. Боковое смещение в пределах допустимого.
Рустама аж передернуло. Я уже успел привыкнуть к деревенской жизни, и только махнул рукой.
- Оставь. Есть более важные дела.
- Есть также вероятность, хотя ее численное выражение не велико, что Барбос посетит наш участок с инспекционной проверкой.
- Тогда тем более не трогай маяк, - усмехнулся я. - Лучше расскажи, что у нас есть по маньяку.
- Все, кроме самого маньяка, - ответила Лайка.
Изящный жест рукой, и на столе в две шеренги выстроились разнокалиберные берестяные грамоты. Каждая была снабжена биркой с номером. Лайка выхватила листок с номером четырнадцать, сверилась, и уверенно заговорила:
- По делу о маньяке накоплено три пуда материалов. Подытоживая главное, имеем следующее. За период активной деятельности маньяком совершено пятнадцать нападений. Все жертвы - молодые красивые девушки доминирующей национальности, возраст от семнадцати до двадцати трех лет. Поиски пропавших предпринимались по горячим следам, но всегда безрезультатно. Ни одна из жертв пока не обнаружена. В местах нападений найдена одежда жертв, разорванная в клочья, но идентифицируемая. Следов крови нет, следов маньяка - тоже, звериные следы - в изобилии.
- Ну так лес кругом, - сказал я.
- Может, он летающий? - предположил Рустам.
- Маловероятно, - Лайка покачала головой. - Из всех летающих существ к лицам доминирующей национальности могут проявить интерес, отличный от гастрономического, только гарпии, но они так далеко на север не забираются. Наиболее предпочтительна гипотеза о лицах двуличной национальности. Также в рабочем дневнике Болонки помечен местный кузнец Гимлин, лицо бородатой национальности, отличается угрюмым, нелюдимым характером, живет при своей кузнице на отшибе.
- Чего это он так далеко от своих окопался? - удивился Рустам.
Лайка изящно пожала плечиками.
- Нет данных. Может, повздорили, может, еще что... Хотя, чем дальше от своих, тем меньше конкуренция. Единственный на всю округу кузнец-маг - вообще золотое дно. Так что наибольшая вероятность за то, что этот Гимлин просто деньги кует... Продолжим. С того пригорка, где стоит кузня, отлично просматриваются все дороги, ведущие к лесу, и, соответственно, все, кто уходит по ним в лес. Также я нашла распорядок дня местного старосты, увы, без каких-либо комментариев. Кстати, с башенки на доме старосты тоже отличный обзор местности. Других версий не обозначено, хотя это не означает их отсутствие.
- Угу, еще может быть... - начал было Рустам, но я его остановил.
- Стоп. Для начала отработаем три имеющиеся версии. Нападение на сотрудника полиции - дело серьезное. Конечно, у маньяков мозги набекрень, но наш-то достаточно умен, чтобы не следить. Интуиция мне подсказывает, что на Наталью он напал только тогда, когда она вышла на верный след. И наша задача: этот след взять... Что-нибудь еще?
Лайка проглядела грамоту и кивнула.
- Да. Все нападения совершены в светлое время суток, при сухой, ясной погоде. Для лиц двуличной национальности это не типично.
- Значит, начнем с местных дарований, - подытожил я. - К старосте в любом случае надо заглянуть, вот он и будет первым.
К старосте отправились всем составом, за исключением, разумеется, Кузи. До этого предварительно пару часов следили за его теремом с чердака. Ничего интересного не заметили.
Староста сидел за большим дубовым столом, работал с отчетными грамотами. Сухонький мужичонка с дерганными суетливыми движениями. Увидев нас, он выронил грамотку и судорожно вздрогнул.
- Не пугайтесь, не грабители, - заверил я его. - Полиция. Псы, по-новому.
Я представился сам, и представил свою команду. Староста при каждом новом имени снова вздрагивал, но бегающий взгляд, когда мне удавалось его поймать, испуга в себе уже не содержал. Наверное, манера работы у него такая. Представиться староста не догадался, но я заметил его имя на грамоте - Спиридон Ираклевич.
- Так что вы можете сказать о пропавших девушках, Спиридон Ираклевич? - прямо спросил я.
- Все жертвы маньяка характеризуются положительно, - быстро ответил староста. - Ни в чем предосудительном ранее не замечены.
- Это хорошо, - заметил я. - Но я имел в виду несколько иное. Не заметили ли вы что-либо подозрительное. Может, девушки тревожились о чем-то перед исчезновением, ссорились с кем-нибудь.
- Компрометирующей информацией не обладаю, - буркнул староста, и попытался спрятаться за грамоткой.
Рустам фыркнул, и незаметно сделал мне знак рукой. Мол, может уже пора переходить к жестким мерам? Но я покачал головой. Рано.
- Хорошо. Попробуем зайти с другой стороны. Здесь, неподалеку, есть поселение лиц двуличной национальности. Вы поддерживаете с ними контакты?
- На официальном уровне, в рамках законности и гуманизма, - заверил меня староста.
Я некоторое время переваривал ответ, но потом решил не заморачиваться.
- И что вы можете сказать о них на официальном уровне?
- Ничего.
- А неофициально?
- Я - лицо официальное, - гордо заявил староста.
В таком духе мы продолжали минут пятнадцать. Рустам молча закипал, Лайка, примостившись на подоконнике, невозмутимо записывала этот бессмысленный диалог.
- Я смотрю, Спиридон Ираклевич, вы не горите желанием оказать помощь следствию, - печально отметил я.
- Ну как же не горит, как же не горит?!
В комнату вихрем ворвалась невысокая полная женщина в цветастом платье. Белые волосы были аккуратно завиты, алые губы - накрашены, большие голубые глаза - подведены. На шее, ушах, запястьях висело столько украшений, что хватило бы, наверное, на весь этот населенный пункт.
- А вы, собственно, кто будете? - поинтересовался я.
Впрочем, спросил я только для того, чтобы прервать обрушившийся на меня поток невнятных возражений. И так ясно. Только жена может с такой горячностью защищать мужа, даже не разобравшись, обвиняют ли его вообще в чем-нибудь. Так оно и оказалось - сие была супруга старосты, Элеонора.
Убедившись, что мы пока никого ни в чем не обвиняем, она быстро успокоилась и решительно взяла разговор в свои руки. В последующие несколько минут мы узнали многое о местных крестьянах, хотя на первый взгляд и ничего ценного. Так что, когда мне удалось вставить слово, слово это снова было о двуличных.
- Так они к нам и не заходят, нет, - тотчас заверила нас Элеонора. - Сами понимаете, хозяйство у нас животноводческое. Коровки, барашки, овечки всякие. Нам тут звери без надобности. А хоть бы и в человечьем облике. Голод, знаете ли, не тетка, особенно когда не сам растил, не сам сеял. Вот мы их и не пускаем. А они нас. Так и живем. Дружно, можно сказать.
- Насколько дружно? - уточнил я. - Когда последний раз встречались?
- Ой, да давно уже, - отмахнулась обеими руками Элеонора.
Драгоценности мелодично звякнули.
- Но не по нашей вине, - поспешил уточнить староста. - Исключительно в силу неблагоприятных условий.
- Это как? - не понял Рустам.
- Так они ж по ночам бегают, а мы в темное время по лесу не шастаем. Чай не тати ночные. Супруга моя вот вообще от темноты, как нечисть от ладана шарахается.
- Ой, да скажешь тоже. Не слушайте вы его. Я вам лучше вот что скажу - кузнец наш, Гимлин, очень подозрительно себя ведет. Никакого внимания к нашим девушкам не проявляет, а они ведь такие хорошенькие. Как овечки.
От сочувствия к несчастным глаза ее даже подернулись дымкой - вот-вот заплачет. Что будет совсем некстати.
- Кузнеца проверим, - сказал я. - А вы мне вот еще что скажите, кто из деревенских к вам часто в дом заходит?
- Да почитай все, - удивленно отозвалась Элеонора.
- Отчетность на должном уровне поддерживаем, - с гордостью в голосе пояснил староста.
- А кто-нибудь поднимался на башенку в вашем доме?
- Да разве что голуби, - затрещала Элеонора. - Башню при прошлом старосте соорудили, чтоб наблюдать за народом. А мы людям доверяем. Даже вход на башню заколотили. И никто туда не ходит, никто.
- Но должный контроль осуществляем, - поспешил уточнить староста.
- Это как же?
- Вот, пожалуйте, книга учета выхода на работу.
Он придвинул мне толстенную книгу, прикованную к столу прочной цепочкой. Я открыл, пролистал. На дешевом, хотя и импортном, папирусе аккуратными мелкими буковками было записано, кто куда пошел, когда и зачем это сделал, и о каких результатах доложил по возвращении. У пропавших деревенских девушек в последнем путешествии графа "Вернулись и доложили" не заполнена. Пункты назначения были разные: кто шел собирать лекарственные травы или ягоды, кто нес родным обед. Я кивнул Лайке:
- Скопируй мне те страницы, где есть данные о пропавших.
- Сейчас.
Лайка вынула из сумки чистые листы, взмахнула пером. В воздухе зазвучала переливчатая мелодия серебристых колокольчиков магии остроухих. Перо летало с непостижимой скоростью, копируя страницу за страницей. Элеонора от удивления так вытаращила глаза, что я испугался, как бы они не выпали из глазниц. Сам я уже видел этот трюк неоднократно. Скопировать запись, это что, а вот вы попробуйте на бегу, в сумерках да при плохих погодных условиях зарисовать убегающего преступника - вот это, я вам доложу, действительно впечатляет.
На четырнадцать страниц у Лайки ушло меньше минуты.
- Готово, - доложила она, аккуратно сворачивая бересту, и укладывая ее в нумерованный кожаный чехол.
- Ну, милочка, вы даете, - восхищенно заметила Элеонора. - К нам на работу поступить не желаете?
- Нет, - ответила Лайка.
Мне почему-то показалось, что староста воспринял отказ с облегчением. Хотя, быть может, он просто еще раз вздрогнул. Элеонора так просто пропустила отказ мимо ушей, и тут же пустилась в длинный и путаный рассказ о своем тереме: какой вид из каждого окна, что можно из него увидеть и что она однажды видела - последнее было особенно утомительно. Впрочем, за годы службы я с таким не раз сталкивался, а потому, машинально фиксируя редкие факты, спокойно обдумывал ситуацию. Что-то мне не давало покоя, но вот что?
Должен признать, первым до этого дошла Лайка, а ведь она еще при этом стенографировала речь Элеоноры.
- Странно, - сказала она.
- Что странного? - тотчас вскинулась Элеонора.
- Вы так много, с такой любовью говорите о животных, а никакой живности я у вас во дворе не заметила.
Старосту аж передернуло.
- И вовсе не странно это, милочка, - затарахтела Элеонора. - Спиридон мой живность не жалует, вот рядом с домом и не держим. А живность есть, есть. Хотите, я вам моих овечек покажу? Такие лапушки. Загончик у нас небольшой за околицей. Вот там они все и есть. Пойдемте?
Я пожал плечами, не видя особого смысла. Но, если кому интересно... Лайке, конечно, интересно - остроухие тоже сами не свои до зверья всякого. Общался, знаю. У них за лапушку и голодный дракон сойдет. Рустам, понятно, тоже сразу проникся любовью к природе. Это правильно. Ему я дал задание не спускать глаз с Лайки и со старосты: пес его знает, может и правда аллергия у него на животных, а может и еще что. На логичный вопрос: как следить сразу за двумя, когда эти двое явно не расположены к совместному времяпровождению, ответил афористично. Оперативник должен и не такие кульбиты выделывать. А как он это делает, никто, даже он сам, все одно объяснить не сможет. Коль не может - зачем пытаться?
Сам я отправился к кузнецу. Особых надежд на этот визит не питал, но отрабатывать следует все ниточки. Неспешно поднялся на пригорок, осмотрелся на месте. Дом, собственно, одно название - вросшая в землю старая хижина без окон. Со стороны леса к хижине примыкал обшитый березовыми жердями навес, где и располагалась кузня: горн, наковальня да бочка с водой. Кузнец - могучий и коренастый, в пол меня ростом, в грязном фартуке, длинная белая борода бережно заткнута за пояс - легко поигрывал пудовым молотом, и полоса металла на наковальне обретала форму плуга.
Я поздоровался, кузнец хмуро кивнул. Минут пять я наблюдал за его работой. Наконец, прозвучал последний удар, и готовое изделие отправилось в бочку с водой. Громкое шипение, и облако пара вознеслось к потолку. Кузнец вытер руки о фартук и подковылял ко мне. Правую ногу он сильно подволакивал.
- Покупать или заказывать? - равнодушно осведомился он.
- Получить бесплатно, и сразу, - в том же тоне ответил я.
- Вот как?
Он даже не удивился. Просто спросил.
- Что с ногой? - поинтересовался я.
- В сече топором попотчевали, - спокойно пояснил он. - Давно еще. Про битву у Черных отрогов слыхал?
Я кивнул. Кто ж не слыхал о самой знаменитой мясорубке нашего времени. Впрочем, где именно пострадал кузнец, меня интересовало мало. Главное - жуткий шрам от удара топором, да покореженная нога. Увидеть уходящую в лес девчонку - это одно, а вот догнать ее с такой ногой - совсем другое. Не сходится тут у нас. Если только... Тот, кто оборачивается зверем, меняется сильно. Внимательно вгляделся в его лицо, но характерных звериных черт не увидал. Кузнец тем временем разглядывал меня.
- На грабителя ты не похож, - порадовал он меня умозаключением. - Никак, наш новый участковый будешь?
- Почти. Иван Дмитрич, старший следователь.
- Старшого, значит, теперь прислали. Это хорошо. Ну а я - Гимлин, кузнец здешний. О девочках спрашивать будешь?
- Угадал. Ты ведь наверняка последний, кто их видел.
- С чего бы это? - кузнец снова пожал плечами. - Сюда мало кто заходит. Да и мне, по правде говоря, никто не нужен.
Я обвел рукой открывающуюся с пригорка панораму.
- Вид отсюда больно хороший. Все дороги в лес - как на ладони. Наверняка ведь все девушки по дорогам шли.
- Скорее всего. Только я за дорогами не слежу. Может, видел двух-трех, да внимания не обратил.
Я разочарованно кивнул. Хотя, я ведь ни на что и не рассчитывал. Разве что неточность в наших данных, ан нет - просто типичнейшее лицо бородатой национальности. Тут даже без покалеченной ноги у нас не срастается. Бородачи эти - народ степенный, спокойный, наши дамы слишком горячи для них. Вон, одной Белоснежки на семерых хватило. А тут пятнадцать таких. М-да, не успели приступить к расследованию, а версия за версией рушатся, как карточный домик. Что-то явно идет не так.
- Скажи, Гимлин, а если бы ты все-таки решил следить за дорогами, причем незаметно, где бы ты был?
- Здесь, - спокойно сказал кузнец. - Только это, старшой, там ли ты ищешь? У Зверя ведь нюх-то посильнее нашего. Ему такой обзор без надобности.
- А почему ты решил, что это Зверь? - тотчас насторожился я.
- Это не я, старшой, это девчонка ваша. Та, которая пропала. За день до этого она мне саблю посеребрить заказала. Я все сделал честь по чести, да, видать Зверь хитрее оказался.
Саблю посеребрить, говоришь? Значит, все-таки двуличные...
Двуличные двуличными, но, вернувшись в полицейский терем, я первым делом велел Кузе найти в материалах дела саблю Натальи, а вторым - Лайке проверить ее на предмет скрытых дефектов, которые могли бы свести к минимуму воздействие серебра. Пока суть да дело, Рустам доложил о своих успехах.
Загончик оказался "немножко большим" - в четверть этого городишки будет. Располагался он уже частью на опушке, частью в лесу, видимо, чтобы не так выделяться размерами. Для защиты от хищников загончик был обнесен прочным, двух с половиной метровым частоколом. Обитые с обоих сторон посеребренным железом врата, очень прочные на вид, запирались на ключ, с которым Элеонора не расставалась ни на миг. Внутри были обнаружены: луг, сарай и сорок семь овечек, действительно симпатичных, особенно, если представить, сколько шашлыков можно из них наделать. Впрочем, если грамотно поставить бизнес по шерсти, то тоже очень симпатично выглядит. На прощание Лайка сделала рисунок всего стада вместе с Элеонорой, и получила еще штук семь-восемь предложений бросить все и сменить работу. Староста не появлялся. Быстрая проверка на обратном пути показала, что Спиридон Ираклевич сидит дома, работает и стремления спешно покинуть город не проявляет. Значит, не напугали.
Вернулась из лаборатории Лайка.
- Ну что? - спросил я.
- Покрытие практически идеально, - доложила Лайка. - С учетом условий изготовления, выше всяких похвал. Рунические письмена выполнены строго по каталогу. Полагаю, для поражения двуличного этим оружием даже не требуется физического контакта - достаточно просто вынуть его из ножен, и в радиусе полуметра гарантирован ожог третьей степени.
- Сабля была применена по назначению?
Лайка пожала плечами, и задумчиво сморщила носик.
- Сложно судить. На самом лезвии следов нет, остаточный магический след в ауре сабли практически не искажен. Есть пара небольших сполохов на самой границе, но установить их природу я не берусь. С другой стороны, согласно материалам дела, сабля была обнаружена без ножен, что предполагает вероятность ее использования, как минимум, в целях устрашения.
- Но маньяк не испугался, и список жертв увеличился, - констатировал я. - Кстати, если не ошибаюсь, это сияние может поразить двуличного и в облике человека.
- Да, воздействие определяется внутренней сущностью.
- А по результатам экспертизы этого воздействия не было. Не нравится мне все это. Ладно. Рустам, возьми два охотничьих кинжала, смотайся к кузнецу, пусть засеребрит по всей форме. Завтра мы с тобой идем на экскурсию.
- А я? - спокойно спросила Лайка, но ушки ее поникли до тридцать градусов - недовольна раскладом, значит.
- А для тебя особое задание. Делай с этой саблей, что хочешь, но причину этих самых сполохов на границе установи.
- Мне понадобятся специальные заклинания и реагенты.
- Составь список.
- Разумеется. И еще было бы неплохо взять образцы ауры у всех подозреваемых.
- Действуй. Ордер я подпишу.
Список она мне составила. Включила, если не ошибаюсь, все достижения современной магии, плюс раритеты, имевшие хождение в мое время. Барбос с Митяем на пару, когда им Рустам этот списочек через зеркало переслал, от потрясения чуть в отставку не подали. Наши переговоры по зеркалу я не привожу из соображений политкорректности, но почти половину списка я из них выбил.
Лайка, критически оглядев наутро посылку, спросила, неужели я полагаю, что вот с этим можно чего-то добиться? Я сказал, что верю в ее гений, она сказала, что наш гороскоп на сегодня гениальных озарений не предусматривает, и мы с Рустамом отбыли. Жители Васильков, прослышав о нашем походе к двуличным, вышли нас проводить в последний путь. Супруга старосты махала белым платочком и утирала слезы рукавом. Оптимистичное начало.
Рустам предлагал подобраться к урочищу по всем правилам военной науки, но я не увидел в этом большого смысла. Двуличные - отличные следопыты. Незваных гостей влет вычисляют. Да и подходя схоронившись, мы словно признаем, что боимся их. А мы - власть. Представители ее. Это нас бояться следует.
Так что к урочищу мы подошли прямо и открыто. Деревянные, густо заросшие плющем ворота гостеприимно распахнулись. Десяток огромных, матерых волков выстроились, как почетный караул. Еще штук пять тенями мелькали позади нас. Храни нас небо, мы вошли.
Покрытые еловым лапником шалаши треугольными холмиками стояли по кругу. В центре возвышалась деревянная хижина, украшенная черепами животных и амулетами. На высоком крыльце стоял высокий крупный мужчина в медвежьей шкуре. Звериная маска скрывала лицо. Амулет друида висел на груди. Говорят, каждый амулет друид вырезает из дерева сам, и по нанесенном узору можно многое сказать о его характере. Жаль только, это знание доступно исключительно дипломированному друиду.
Мы подошли, поздоровались. Мужчина некоторое время молчал, разглядывая нас. Потом сказал густым басом.