Аннотация: Был как-то давно на ФРПГ, где играла, конкурс. Увы, принять в нем участие не получилось, но фанфик по ролевой в результате был написан.
Первый снег в этом году выпал удивительно поздно. Еще более удивительным было то, что он смешался, казалось, с дождем, что шел до того уже практически неделю. Тяжелые, мокрые хлопья не падали легко, как будто паря - срывались всем весом вниз, плотной завесой, молочной пеленой закрывая мир вокруг. Хотя, быть может, за пределами круга света, излучаемого единственным работающим фонарем, выверты природы не и показывали себя в настолько вольной и безжалостной красоте. Не лезли настырно в глаза, не оседали липкими комьями на промокших волосах, стекая медленно, противно-неторопливо, постепенно тая, вниз. Они должны бы быть ледяными. Наверное. Я не знаю, не чувствую уже, просидев на площадке между многоэтажками Муравейника, совсем крохотной, полтора на три шага, уже полчаса, а то и дольше. Следить за часами, будучи настолько не в себе, весьма сложно. Наверняка прошло гораздо больше времени, раз на место происшествия успели прибыть эксперты из Отдела - было бы что им здесь ловить - и даже облазить все доступные, мало- и недоступные поверхности в поиске улик и/или неожиданных свидетелей. Я бы рассмеялась комизму ситуации, если бы мне не было настолько безразлично происходящее. Кто-то протянул исходящий паром стаканчик с чем-то, по запаху напоминающим кофе, знакомый голос посоветовал выпить. Тот же голос успел задать мне несколько уточняющих вопросов по ходу того, как совсем недавно лежащее на площадке тело убирали в патологоанатомический мешок, и я даже не помню, отвечала ли, и что отвечала, если все-таки да. Пластиковая посудина в ладонях вызвала сардоническую улыбку. Право же, предлагать продрогшему и мокрому насквозь человеку греться несчастным кофе - не знаю, назвать это глупостью, занятостью или бесполезной заботой. Кофе, или не кофе даже, вкуса даже не чувствуя, однако, выпила. Горячий напиток обжег небо, прокатился по пищеводу до желудка - больно, жарко, именно так, как нужно, чтобы хоть немного привести в себя. На плечи опустилась чья-то куртка, кто-то потрепал легонько по спине (воистину, нонсенс) и все тот же голос сдержанно похвалил, судя по тону: - Неплохо сработано, Фабер. Фабер? Ах да, Натали Фабер, мое имя. Нужно убираться из этого места, все равно здесь больше ничего не держит. Тем более, мне нужно написать отчет. Да, точно, отчет о "неплохо сработанном". Давно пора прекратить смотреть туда, где лежало тело. Тело. Не человек уже, бесполезная, мертвая плоть, ни на что не годная, сломанная, еще как сломанная. Собрать, конечно, можно, но... падение с высоты десятого этажа лишь редкие уникумы из фриков переживают. Он - нет. - Да, сэр, - секунд через десять гляделок каркнул кто-то моим - или не моим, уж больно больной он был - голосом. Ядовито вышло. Сотрудники Организации все мельтешили вокруг, хотя и искать-то было нечего, все улики, если они имелись, остались на теле, либо в квартире. Правда, туда уже давно поднялись, сразу, как выяснили личность... о, Мирра. Распрямить ноги оказалось достаточно сложной задачей, но я, умница такая, справилась с нею минуты за две. Сразу же почувствовала, как замерзла, и мокрая насквозь одежда в попытке согреться едва ли помогла бы. Да и куртка, что не так давно накинули на плечи, успела намокнуть внутри и теперь только липла неприятно к коже рук, не прикрытых рукавами. Если вспомнить, то и выскочила из квартиры я, одевшись совсем не по-зимнему. Ну да ничего, в участке была и запасная одежда, и запасная форма на всякий случай, а салон служебного автомобиля, куда не без труда удалось забраться, был прогрет, явно в честь слякотной погоды. Из "уважения к чужому имуществу" я "имела совесть" хоть волосы выжать - сидеть на мокром все-таки неприятно. Сообразила. Это, правда, мало исправило положение. Пригревшись в салоне, сама не заметила, как задремала. Пришла в себя от звука открывающейся двери, шороха одежды об обшивку водительского сидения, слева, и тихих голосов. Спустя минуту или полторы мы (Норрис, странный мужчина, если честно, и я), наконец, тронулись с места. Удивительно, но колдобины и выбоины давно не ремонтированных дорог Муравейника практически не чувствовались, машина шла плавно настолько, что я снова едва не задремала. Хороший, опытный и аккуратный водитель плюсом к качественной подвеске автомобиля - проклятие для усталого, шокированного, больного и не желающего засыпать человека. Чтобы не задремать вновь, пришлось начать вспоминать детали произошедшего. Это всегда помогало, перебирать кусочки информации, поворачивать так и этак, собирая паззл. Хотя какой там паззл. Головоломка для первоклашки. - Ты его знала, Фабер? - разумеется, задушевные разговоры нужно начинать именно тогда, когда их менее всего жаждут, это, несомненно, повысит рейтинг собеседника. Впрочем, отмалчиваться или лгать нет смысла. Произойди подобное с незнакомым человеком, едва ли лейтенант Фабер оказалась бы настолько выбита из колеи. Конечно, провалы бывали и раньше - а неудачу в переговорах с опасным индивидом можно зачислить в разряд провалов, ведь именно в этом я всегда была непревзойденным специалистом - но они никогда не ударяли так сильно, не были важны. По одному этому знающий человек мог бы сказать, что именно произошло. - Да. Окна наших квартир находились друг напротив друга. Умалчивать о подобном бессмысленно. Группа, поднявшаяся на квартиру "объекта", увидит распахнутые окна и наверняка проверит и соседнюю. Хотя о чем я. Это же Муравейник. Здесь даже соседи, видя друг друга каждый день, не знают имен, лиц, не общаются между собой, не представляют, хоть и являются непосредственными свидетелями, кто живет рядом. Идеальное место для чего угодно, впрочем, работникам Организации как место жительства оно тоже подходит. - Ричард Мейси... - киваю, хоть никогда не удосуживалась спросить его фамилию. Он был просто Риччи, Рич, и только так. - Двадцать восемь лет, родился в Семерке, привлекался по подозрению в распространении наркотиков, но доказательств не было, так что его отпустили, - сосед явно успел озаботиться добычей информации по телу. - Только одного не пойму, Фабер, что же ты не вызвала никого, когда его узнала? На это даже не реагирую, отворачиваюсь к окну, вглядываясь, безрезультатно, в серовато-белую снежную пелену, обхватываю себя руками. Никогда не любила снег и холод. Как Норрис ведет машину в такую погоду? Не видно же ни зги. Едем мы медленно, если спидометр является хоть каким-то показателем. Двадцать километров в час по ночной дороге в обычное время - более чем низкая скорость. Норрис, мой напарник, коллега, человек, да, именно, человек, нередко работавший в связке, говорит что-то еще, но меня больше не тянет на разговоры. Тогда он включает обогрев - переднее стекло мигом запотевает - и сосредоточенно молчит. Мирра, иногда он кажется просто незаменимым, вот как сейчас. Жаль, ненавидит фриков и с моим присутствием рядом мирится исключительно потому, что я полезна, ну или могу быть. Периодически. Иногда. Временно. Но он всегда так вовремя молчит, не мешая думать. Подумать же есть над чем. По сути, я катастрофически мало знала про Рича, и тот факт, что он знал обо мне еще меньше, служит слабым утешением. Мы познакомились, когда ему было двадцать шесть, два года назад. Он был младше меня на восемь лет - большой разрыв, но этого просто не ощущалось. Должно было бы, наверно, но как-то дело не доходило до серьезных разговоров. Мы вообще редко именно разговаривали, чаще занимая себя чем-нибудь более продуктивным. "Ну вот, выпендриться перед понравившейся девушкой не вышло!" - сообщил он в момент нашего знакомства, едва отойдя от зрелища того, как серая офисная мышь в моем лице скрутила (очень образно говоря) какого-то хамоватого индивида, порывающегося оставить ее без сумки с продуктами. - "Потрясающий хук справа, мэм. Я ваш фанат отныне и навеки!" Сообщение было проигнориванно, так же как и предложение помочь с ношей, опускание на хвост и прочие радости неумелого преследования. В Муравейнике ни один здравомыслящий человек, ни одна женщина, не купится на подобное, разве что попытается сбросить "хвост", ведь местным обитателям нельзя доверять. Никому доверять нельзя. Однако на том все и не думало заканчиваться. Через полчаса после того, как я оказалась дома, в окно постучали. А потом события закрутились, да так, что я и сама не заметила, как в моей маленькой квартирке поселился еще один обитатель. Нам не довелось поделиться друг с другом историей собственного происхождения, жизни, как мы дошли до жизни такой... вообще, как таковой, серьезный разговор у нас вышел лишь однажды, нарушив ход, как выяснилось позже, тщательно запланированной акции соблазнения. Ничего особенного, просто, освободив гостя от рубашки в первый раз, я была благословлена возможностью лицезреть занимательный рисунок: ниже ключиц, по рукам и спине у Риччи располагалась тату в виде водяных лилий, плывущих как будто по зеленовато-синим схематичным волнам. Тут мужчине даже привычка прикидываться дураком не помогла, пришлось рассказывать, но, в общем-то, и в этом не было ничего занимательного. "Когда хочешь есть, мало задумываешься о законности собственных махинаций, а так же о том, хорошая у тебя компания или плохая," - Ричу было четырнадцать, когда он стал мальчиком на побегушках. В двадцать два он добился возможности быть среди силовиков банды, но с тех пор не продвинулся дальше. Светлые шрамы, оставшиеся после проявлений профессиональной деятельности мужчины, нередко подвергались самому тщательному изучению с моей стороны, я же могла только радоваться, что своих у меня нет почти и определить их происхождение практически невозможно. Ну вырезали аппендицит в юности, но и все на том. Тогда же я тихо, про себя, порадовалась, что не придется сдавать возможного информатора в сети организованной преступности. Слишком мелкая сошка, чтобы действительно заинтересовать. Только абсолютный и беспросветный идиот сделает себе татуировку на самом видном месте. И ведь повторяла постоянно, стоило светловолосому обладателю тату в виде водной лилии, располагающейся чуть ниже ямочки между ключиц, в одних шортах лихо заскочить через злополучное окно в квартиру, тут же погружая ее в хаос и наполняя жизнью. Он никогда не отвечал на замечание, как-то мимоходом чмокал в губы, приобнимал за талию и отрешенно улыбался. Он просто физически отказывался видеть хоть какие-то причины для беспокойства. Жаль, очень заразная болезнь оказалась. Вообще, если подумать, за эти два года даже намека на то, что Риччи - фрик, не проскользнуло в его поведении. Он был невероятно осторожен, а потом сам, по собственной воле открылся. Это произошло неделю назад, пятого декабря. До сих пор перед глазами стоят закручивающийся спиралью столовый нож из Асгарда, с фирменной насечкой в форме волка с оскаленной пастью - тринадцать лет назад я выложила за набор из трех таких все свои накопления - и вилки со стола. Мне было страшно в тот момент. Не за себя, нет. - "Зачем ты показываешь мне это?" - не смогла тогда, не в состоянии оказалась сохранить голос ровным, он подвел, оборвавшись на последнем слове. В тот момент последние два года жизни пронеслись перед глазами, прокрутились воспоминания, намеки, соображения. Я осознала, что никогда даже не подозревала, что любимый мужчина помимо того что не дружит с законом, еще и мутант. Существо, не имеющее права на существование. Но Рича как будто не впечатлила реакция на его действие, он только равнодушно и даже обиженно пожал плечами, мол, не собирается скрывать от любимой женщины подобное. Наверное, именно та фраза и стала триггером. В тот день пошел дождь - пасмурная, холодная погода как никогда четко отражала пасмурность мыслей. И я понимала, что не обо мне заботились, показывая, скорее хвастались, ведь это было так похоже на Рича, вывалить информацию о собственной исключительности на голову несчастному и ждать реакции. Моя, увы, осталась почти незаметной. Я оказалась не в состоянии ответить откровенностью на откровенность, мгновенно вспоминая, что маленькая интрижка не должна была перерастать во что-то большее. Следующую неделю можно было назвать сумасшедшим домом. Совесть мучала, предчувствия мучали, переживания - все это поглотило одно за другим дежурство по участку. Уже возвращаясь домой с последнего я приняла решение поговорить с Ричем и все обсудить, либо же съехать с квартиры уже утром. Тогда мне казалось, что это будет идеальным вариантом. Казалось недолго. Не добравшись до дому двух кварталов, я получила сообщение с информацией о числящихся в розыске опасных фриках. Одном фрике, если точнее, напавшем на сотрудников Организации при исполнении. Все планы полетели коту под хвост. Конечно, можно было закрыть глаза на сообщение, и такой вариант имелся. Продолжить жить, как ни в чем не бывало до первого донесения, и, следовательно, первой проверки. Первой и последней, как несложно догадаться. Да даже просто возможное столкновение с кем-нибудь из оперативников-фриков, способных читать мысли - финиш. Мне, ему. Но тогда я думала, что выход все-таки есть. Магнетиков ведь немного, его, с оговорками, конечно, могли принять в Организацию. О, я понимала, что расплачиваюсь за собственную ошибку. Ведь как бывает, вошёл в положение, смиренно разрешил оставить всё как есть, на полном серьёзе включился в игру, в которую играют миллионы: мы любим друг друга, но не можем быть вместе, обстоятельства сильнее нас, но любовь ничто не разрушит. Мы пронесём её к смертному ложу, бережно храня в сердцах те дни и часы счастья, что подарила нам злодейка-Судьба. Браво! Брависсимо! Донесем. Надо только уговорить вздорного, порывистого идиота пойти и сдаться самому. Договориться, убедить, поставить перед выбором, которого нет. Просто. Легко, легче не придумаешь, ведь он пешка, разменная монета, которой пожертвуют без сожаления, но для начала выпотрошат, вывернут наизнанку в поисках возможно, только возможно, полезной информации. О том, что узнают тогда и про меня, думать не хотелось совершенно. У нас ведь был выход. Незапланированный для хозяина поход в гости состоялся, стоило только оказаться дома. Конечно, можно было сбежать, я знаю пути, не всех незаконных элементов, в конце концов, убирают сразу, и некоторые из них могут приносить определенную выгоду агентам Организации, либо же находятся на очень удобных местах. Нужно только потянуть за пару имеющихся ниточек. Но Рич ни за что не побежал бы, в этом я была уверена. Потому и желала подтолкнуть его к нужному мне решению. Не вышло. Упрямец и слушать ничего не пожелал о возможности службы. Меня же до безумия злили его принципы. Седьмой Отдел убивает фриков, и работают там верные собачки Организации, а он, Риччи, не служит никому кроме себя. Как будто Лилия в еженедельном базисе не уменьшает так или иначе человеческую популяцию, а он и вовсе не помечен как ее самый преданный фанат. Не помню, когда в последний раз я выходила из себя настолько. Мирре ведомо, в какой момент я взбеленилась настолько, что каким-то образом вспомнила и про свою участь. Забавно, но его даже это не сбило с настроя, более того, тогда-то Риччи и схватился за нож, то ли накрутив себя до бешенства, то ли просто для того, чтобы отпугнуть. Знать бы, почему. Знать бы. Нет, не хочу. Забавно мы, наверно смотрелись - крупный, сильный мужчина с ножом и не то чтобы слишком уж большого роста женщина, мечущиеся по крохотной комнатушке, снося немногочисленную мебель и лежащие на полу стопки книг, брошюр и еще каких-то бумажек. Недолго было споткнуться об одну из таких стопок, поскользнуться на гладкой бумаге, потерять равновесие, а заодно утянуть нападающего за собой, переводя "настойчиво навязанную беседу" в партер, а там уж и выбить оружие у него из рук. Нелегко, но быстро. Кое-как перевязанная рука была первым следствием, а попытка Риччи вскочить, и удачная - вторым. Наверно, мне нужно радоваться, что он больше и не думал на меня нападать. Кинулся прочь, в окно, но не рассчитал. Я поняла это не сразу, хоть и поспешила следом - увидела темный проем окна собственной квартиры и осознала, что значили гулкие звуки ударов и звон стекла. Никто больше и не подумал выглянуть наружу, даже свет в большинстве окон практически тут же погас. Интересно, сколькие увидели бы незабываемое зрелище? Жили мы все-таки высоко. Смешно и горько, но можно сказать, что мне повезло. Свидетелей практически нет, по крайней мере, на это можно надеяться, а в отчете написать можно что угодно. Да даже если и будут свидетели, я вполне могла быть не в курсе, что мой... друг... был фриком. И можно будет продолжить жить. Сколько там получится дальше. Походить к психологу, перевестись на другое место, переехать куда-нибудь подальше, и желательно не в Муравейник, завести интрижку на службе... делать хоть что-нибудь. Нехорошо. Но это пройдет.