Убивать меня начали ещё с семидесятых годов. Поручено это было учителям екатериновской школы. В первом классе нас разделили на две группы. Одну группу вела Анна Ивановна Ретиш, другую - Тамара Фомовна Фомина. Такая, как будто мелкая, деталь: я страстно хотел в группу Анны Ивановны, но меня определили к Тамаре Фомовне. Я зачастил в школьную библиотеку; ещё в первых классах я хотел читать и что-нибудь поумней, не только про Незнайку и доктора Айболита.
- Не поймёшь! - сказала библиотекарша и не дала серьёзных книг.
Мы вырастаем, получаем паспорт, и уже можно читать всё. Но в это время тебе присылают повестку и отправляют в Афганистан. Получив там пулю в живот, мы возвращаемся в цинковом гробу, и нам уже не нужны ни Солженицын, ни Чехов. Мне определили несколько иное убийство. С первого класса я увлёкся рисованием. Вы хотите сказать, ни один вышестоящий не понимает, что у увлечённого рисованием развито образное мышление, и что, мучая его логическими задачами, непременно доведёте до нервного срыва? Рядом со мною и сегодня учителя: Татьяна Васильевна Желязкова, Татьяна Дмитриевна Непейвода, Тамара Фомовна Фомина; мне нравилось общаться с Владимиром Назаровичем Фоминым, несколько лет назад умершим. Эти люди преподавали то, что мне было нужно: язык, литературу, историю, географию. Последние годы я пытался достучаться до учителя химии Валентины Борисовны Каналы, до учителя алгебры и геометрии Леонида Валентиновича Непейводы. Эти двое прячутся от меня. Эти двое прекрасно понимают, что первую лепту уничтожения меня внесли они - они виноваты! Они преступники! Татьяна Дмитриевна иногда исчезает из виду. Почему? Уроки литературы я всегда любил. А потому она исчезает, что муж её - виновный Леонид Валентинович, и ей стыдно за его преступление надо мной.
Летом, после девятого класса, я вызубрил наизусть учебник физики 9-го класса; учителя сказали: надо. В десятый класс я пришёл уже полностью расстроенным. Примерно в 80-м году наш учитель физики Александр Цукерман умотал на постоянное место жительства - в Израиль. Не из-за того ли, что совесть его не чиста, он сбежал? Есть закон о тюремном заключении за доведение до сумасшествия. Не статья ли 151 пугает вас, Валентина Борисовна и Леонид Валентинович?