За маслобойней Николая Гыски я приседал. День был не холодный. Кругом росла трава, начинала уж засыхать - осень. Я остановился, дыша через нос.
- Четыреста приседаний, - сказал я.
Чёрное авто Ефима Строготяну притормозило на шоссе, с этого места начинается чимишлийский лес. Из леса вышел доктор Моро с чёрным саквояжем в руках. Подошёл к авто, заглянул в него.
- Принесли? - спросил Строготяну.
Доктор Моро отворил переднюю дверцу, сел рядом с водителем. Открыл саквояж, в нём лежали деньги.
- Восемьдесят тысяч, - сказал доктор Моро и дал саквояж Строготяну.
- Надо пересчитать, - сказал тот.
Несколько минут Строготяну считал.
- Эта сотенная, - сказал он, - надорвана.
Доктор Моро вынул из кармана другую сотенную и дал ему. Строготяну считал дальше.
- Восемьдесят тысяч! - сказал он.
Доктор Моро улыбнулся, расстегнул ширинку своих брюк, откуда бодро вышел его большой лингам. Строготяну нагнулся, схватив лингам рукой.
7
Чёрное авто стояло на обочине шоссе. Строготяну выпрямился, сидя за рулём. Доктор Моро спрятал свой лингам и застегнул ширинку своих брюк. Строготяну вытер свои губы.
- Встретимся завтра в два, - сказал доктор Моро, отворил дверцу машины, выбрался на обочину и направился к лесу.
Строготяну развернул авто, поехал в Екатериновку. Повернул с шоссе налево, подъехал к своему особняку у леса. Въехал в открытые ворота. К авто подошла его супруга Галина Константиновна.
- Ну? - спросила она.
- Порядок! - улыбнулся муж и раскрыл чёрный саквояж, в котором лежали деньги.
8
Мудрость - родная мать счастья.
Софокл
Уголовник доктор Моро прошёл от опушки леса к шоссе, остановился на обочине. Машины мчались, одни в Чимишлию, другие - в Кишинёв. Доктор Моро вытащил мобильник, посмотрел. На мобильнике была половина второго. Доктор Моро перешёл шоссе, спустился с обочины. Прошёл немного в направлении Екатериновки. Под шоссе проходит большая труба для стока воды. Доктор Моро вошёл в трубу, почти не надо было наклоняться. Он вынул из сумки жаренную куриную грудинку, купленную в екатериновском магазине Бивола у Серёги Брынзея. И серый хлеб вынул, за 3 лея 50. Закусил всем этим и запил кефиром.
По шоссе проехали одна за другой две машины - екатериновского мусора А. Лупу и валяпержского мусора Ивана Лунгу.
Доктор Моро посмотрел на мобилу: было 13.55. Он выбрался из трубы, пошёл в чимишлийском направлении, вышел на обочину, перешёл шоссе - к обочине, которая ближе к лесу. Он посмотрел в сторону Екатериновки.
Из Екатериновки двигалось чёрное авто Строготяну. Притормозило у доктора Моро. Моро приветливо махнул рукой, отворил переднюю дверцу, сел рядом с Строготяну и раскрыл ширинку своих брюк.
9
Кто не работает, тот не ест.
поговорка
Лида Балануца верхом на лисапеде (велосипеде) выехала из Екатериновки в направлении Чимишлии. Шёл первый час дня, светило тёплое осеннее солнце. Навстречу всё мчались машины и машины. А из Кишинёва в этот час почему-то не двигалась ни одна. Машины, и всё Мерседесы, Тойоты и БМВ - ни одного микроавтобуса. Балануца подъезжала на лисапеде к опушке леса, дальше - автодром для начинающих автомобилистов. Из одной проезжавшей Тойоты какая-то белокурая мисс направила на Балануцу большую видеокамеру и снимала её.
Осенью 2016-го я видел в проезжавшем по екатериновскому шоссе авто такую же мисс с большой видеокамерой, на которую снимала меня, но я до сих пор не уяснил себе, видение это у меня было, или действительность. У Балануцы, уверен, видений не бывает.
Она притормозила, взяла лисапед и сошла с шоссе. Подошла к большой сточной трубе под шоссе, вошла в неё. В трубе сидел я. Балануца оглянулась.
- Почему из Кишинёва не едет ни одна машина? - спросила она.
- Разве? - спросил я.
Балануца склонилась ко мне.
- А где Моро? - взглянула она на меня.
- Я за него, - ответил я и расстегнул ширинку своих брюк.
10
Живые спят. Мертвец встаёт из гроба,
И в банк идёт, и в суд идёт, в сенат...
Чем ночь белее, тем чернее злоба,
И перья торжествующе скрипят.
А. Блок
Голый доктор Моро сидел в шикарном кресле, стоимостью в 10 тысяч евро. Ефим Строготяну, лежавший в постели с Галей, отодвинул одеяло и сел на край постели.
- Ты пришёл? - спросил он доктора Моро.
Доктор Моро молчал, разглядывая Строготяну.
- Как ты проник в дом? - спросил Строготяну.
- Я есть, - ответил доктор Моро, - и меня нет.
- Ты прошёл сквозь стену? По двору моего дома бегает злой пёс.
- Укус собаки, - сказал доктор Моро.
- Укус?..
Галина спала в постели.
- Какие бывают собаки? - спросил Строготяну.
- Собака лаяла...
- на дядю фраера, - закончил за Моро Строготяну и улыбнулся. - Сколько в стране идиотов? - спросил он.
- Властных идиотов? - спросил доктор Моро.
За окном пропел петух.
- Хочешь, - сказал Строготяну, - я тебе прочту по памяти четвёртую главу 'Евгения Онегина'?
Галина вдруг проснулась и открыла глаза.
- С кем ты разговариваешь? - с тревогой спросила она.
Примар обернулся к ней.
- Вот с ним, - ответил он. - Он сидит в кресле. С доктором Моро.
Галя посмотрела на кресло, в нём не сидел никто.
Строготяну жалко улыбнулся.
- У тебя видения, - сказала Галя. - Ты болен.
11
Посадили Ефима Строготяну в машину Скорой помощи, повезли в Кодры. Проехали Хынчешты; Строготяну сидит грустный. Посмотрел он в окно Скорой. Видит, бежит полем, параллельно Скорой, доктор Моро.
- Не догонит! - крикнул Строготяну и попробовал открыть дверь машины, чтобы выйти. - Моро!
Задремавший было, полицейский Анатолий Корчмарь открыл глаза, схватил Строготяну и отбросил его от двери.
- Моро! - закричал Строготяну.
Анатолий ударил его. Полицейские всегда так делают. Так делала милиция и при Сталине, так она делала и после Сталина. Так что Сталин зря умер в 53-м, мог бы и остаться до 21-го века, если бы ему, скажем, вделали чип бессмертия.
И вот Строготяну бродит по коридору Шестого отделения клиники посёлка Кодры. Бумагу о своём согласии на лечение он подписал в первый же день своего пребывания здесь. Каждому больному, поступающему в клинику Кодр, здоровые на голову медработники сразу дают подписать бумагу, хоть закон, вроде бы, не верит подписям умалишённых. И все больные эту бумагу подписывают.
Мимо Строготяну прошла заведующая Шестым отделением - Валентина Колокшанская. Строготяну уже начал худеть, кушая лишь таблетки горстями, вместо куриных грудинок. Короче, его уже начали 'лечить'. Грустный Строготяну вошёл в свою палату.
В чём отличие больничных палат от царских?
Вечером Строготяну никак не мог заснуть, хоть ему дали восемь таблеток Аминазина: он всё думал о докторе Моро.
Где-то в половине второго ночи (мобилу Строготяну забрали на хранение в приёмном покое, и деньги из мобилы сразу вытащили и забрали себе медработники Покоя - они всегда обчищают прибывших психбольных), где-то в половине второго ночи в палату вошёл доктор Моро.
- Моро! - воскликнул Строготяну. - Ты и сюда проник?
Доктор Моро подошёл к постели Строготяну, расстегнул ширинку своих брюк, вынул свой большой лингам.
12
Ещё в шестнадцать лет я угрюмо
на них дивился; меня уж и тогда
изумляли мелочь их мышления,
глупость их занятий, игр, разговоров.
Они таких необходимых вещей не
понимали, такими внушающими,
поражающими предметами не
интересовались, что поневоле я стал
считать их ниже себя.
Достоевский, Записки из подполья
Утром Ефим Строготяну получил горсть таблеток Галоперидол, запил их вонючей водой, не знаю, из каких унитазов она подаётся психбольным. Циклодола Строготяну не получил, через несколько минут его мышцы стало крутить. Несколько пачек Циклодола медсестра Шестого отделения накануне продала на кишинёвском рынке наркоманам: ей нужны были деньги на дорогие презервативы, со вкусом земляники. Она уже два года развращалась с каким-то кишинёвским писателем. Он был родом из Бессарабки.
Пижаму и штаны санитар у Строготяну отобрал, чтобы не сбежал. Но часов в 11 утра Строготяну видели на хынчештском шоссе, он бежал в направлении Чимишлии в трусах и в майке. Спортсмен! - думали встречные.
Устав от долгого бега, скованный Галоперидолом, он, недалеко от крутой дороги близ Хынчешт, повернул направо. Забравшись в стог соломы, он полежал, и заснул. Во сне он увидел голого доктора Моро.
- Моро! - воскликнул он во сне и страстно почмокал губами.
13
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл.
А. Пушкин, Поэт
Строготяну спал в стоге сена. Мимо двигался пьяный Игорь Танасейчук. Он увидел Строготяну, разбудил его.
- Ты что здесь делаешь? - изумился Строготяну: до чимишлийского района было далеко; это был хынчештский район.
- Ищу... - пробормотал пьяный.
- Что? - спросил Строготяну. - Выпить?
- Да. Два лея на стакан вина.
- У меня есть, - слукавил Строготяну.
- Я всё для тебя сделаю! - растрогался пьяный Танасейчук.
- Да? - спросил Строготяну.
В нескольких сотнях метров от стога пролегало хынчештское шоссе. Машины мчались туда и сюда; был послеобеденный третий час. Строготяну вынул из своих грязных трусов свой большой лингам. Пьяный Танасейчук сел рядом, склонился над лингамом.
- Да ты, - сказал пьяный, - когда последний раз полоскал свой лингам?
- Ну, извини! В дурке горячих саун с девочками нет.
14
Смеха над собой боятся даже те,
кто уже ничего не боится.
Н. В. Гоголь
Часов в 10 вечера у террасы екатериновского бара Бивола притормозила Тойота. За рулём сидел Хэнк. Доктор Моро выбрался из машины. На террасе стояли мы с Сергеем Викторовичем Кодряну. Все четверо поздоровались.
- Я еду в Бессарабку, - сказал доктор Моро. - Строготяну утром поехал туда и ждёт меня.
Строготяну, вернувшись из клиники посёлка Кодры, уже две недели работал. Ртом.
- Я два дня буду в Бессарабке, - сказал доктор Моро. - Сегодня к бару Бивола придёт Серёга Брынзей: смотрите, уважьте его.
Доктор Моро сел рядом с Хэнком и Тойота покатила мимо сельского клуба к шоссе. Мы с Серёгой Кодряну сели за стол террасы.
Мимо клуба к бару двигался Серёга Брынзей, прошёл по террасе мимо меня с Серёгой Кодряну, сел за второй стол. Поставил одну свою ногу на другую.
Профессор Юрий Щербатых доказывал, если женщина поставила ногу на ногу, то это не случайно: она завлекает мужчину. Я подмигнул Серёге Кодряну, указав на Брынзея. Брынзей встал, подошёл к нам. Я улыбнулся.
- Ты старый, - отбраковал он меня. - А ты молодой, - сказал он Серёге Кодряну.
Серёга Кодряну, сидя на скамье у стола, расстегнул ширинку своих брюк; Брынзей присел к нему, раскрыв свой вместительный рот.
У Строготяну, сидевшему в чёрном кожаном кресле, на душе скребли кошки.
- Доктор Моро, - сказал он, - уже не любит меня!
Галя затворила дверь его кабинета, стуча костылями, вышла из примарии, забралась в машину. За рулём сидел Николай Лунгу - старший. Они выехали на шоссе и помчались в Чимишлию. Притормозили над большой трубой, проведённой под шоссе. Николай выбрался из машины.
- Подожди, - сказал он Гале.
Он спустился с шоссе, подошёл к большой трубе: там его дожидался доктор Моро. Николай подошёл к нему; доктор Моро его крепко обнял.
- Милый, милый мой! - сказал Николай.
16
Тойота притормозила на обочине шоссе; за рулём сидел Хэнк.
- Я сейчас вернусь, - сказал доктор Моро, сидевший рядом с ним.
Доктор Моро отворил дверцу, выбрался на обочину. Было 12 часов вечера. Доктор Моро прошёл на тротуар, подошёл к екатериновской примарии.
Сторож Аурел Строготяну спал на постели в актовом зале примарии. Доктор Моро раскрыл ширинку своих брюк, вынул своего боевого товарища и написял на дверь примарии.
комментарии:
на портале Изба-Читальня этому рассказу я поставил теги: феерия, чёрный юмор.