Аннотация: Начало истории в декорациях вымышленной вселенной, стоящей на пороге начала железного века. Две девушки, рожденные в разных странах, в разных слоях общества, которые скоро встретятся - в то время, когда изменятся судьбы целых народов.
Глава 1. Рабыня и царевна
Незнакомое место. Ни одной души вокруг.
Только песок попадал в сандалии, да волны медленно разбивались о берег.
Девушка осмотрелась. По левую руку от нее на горизонте поднимались горы, справа же не было видно ничего, кроме бесконечных водных просторов.
Море!
Она повернулась лицом к воде. Почему-то захотелось бежать. Вот только куда? И зачем?
Внезапно земля содрогнулась. Потом еще раз и еще. Происходящее казалось нереальным, но все же до боли знакомым, словно предопределенным. Девушка хотела бежать, но не могла сдвинуться с места, будто некая сила удерживала ее.
Землетрясение прекратилось так же резко, как и началось. Девушка обернулась, желая бросить еще один взгляд на незнакомые ей горы - и замерла.
Прямо к ней шла высокая темнокожая женщина в золотистой тунике. Совсем молодая, с длинными каштановыми волосами, развевающимися на ветру. Очень красивая, словно ожившая статуя одного из лучших придворных мастеров. Она двигалась свободно и спокойно, с тем достоинством, что выдает людей, воспитанных в знатных семьях.
- Кто ты? - спросила она строго, остановившись на расстоянии примерно двух локтей от девушки.
- Я... Мое имя - Сен... Сенха, госпожа, - ответила та, невольно робея.
- Как ты попала в мой сон? - теперь голос неведомой красавицы звучал чуть удивленно.
- Не знаю, - Сен смущалась все больше. - Простите, госпожа, но я и вправду не знаю, что это за место.
Внезапно девушка почувствовала, как ее тряхнули за плечи - и она тут же открыла глаза.
- Сен, просыпайся! Просыпайся немедленно!
Стрик, высокая крепкая рабыня, трудившаяся в дворцовой прачечной еще до рождения Сен, смотрела на девушку со смесью возмущения и недоумения.
- Утренняя стража уже протрубила, а она спит, как убитая!
Сен тут же села, оглядываясь так, будто надеялась вновь увидеть песчаный берег и загадочную женщину из сна. Однако помещение, в котором она просыпалась каждый день, ничуть не изменилось. Рабыни, отдыхавшие до рассвета на циновках, спешили одеться. Все они носили одинаковые серые туники и сандалии.
Девушка последовала их примеру. В конце концов, какими бы яркими ни были ее сны, впереди был лишь очередной день, заполненный уборкой и помощью старшим женщинам. По утрам дворцовой прислуге давали немного хлеба и маслин, и Сен предстояло забрать свою порцию.
Девушка отправилась на склад продовольствия - туда, где выдавали плошки с едой и маленькие кувшины с водой. Женщины разбирали их быстро. Рабы-мужчины выстроились в отдельную очередь под присмотром стражников. Среди них Сен заметила Амиса - взрослого сына Стрик, работавшего на конюшне. Он повернул голову и улыбнулся девушке.
Когда подошла ее очередь, Сен назвала надсмотрщику свое имя и, получив обычный завтрак, вернулась в комнату, где спали рабыни-уборщицы, посудомойки и прачки. Сев на циновку, она принялась за еду. Две молодые прачки из Нотии оживленно что-то обсуждали, но Сен не слушала их. Ей вновь вспомнился последний сон, казавшийся таким реальным... Девушка никогда не бывала у моря и видела его изображения только на дворцовых фресках. Но все же она была уверена, что видела во сне не озеро, на берегу которого стоял дворец, а настоящие морские просторы.
Впрочем, вскоре размышления Сен прервал громкий голос Стрик:
- Девушки, хватит сплетничать, у нас много работы.
Нотийки притихли. Стрик стояла с миской и кувшином в руках, обводя взглядом других служанок. Вместе с ней пришла Бава - пожилая, но очень крепкая женщина из Нотии, которой доверяли уборку царских покоев.
- Сегодня к вечеру царское войско прибудет в столицу. Нужно приготовить все к его прибытию: чистое белье, посуду, спальни... - Стрик сделала паузу и добавила: - Покои, принадлежавшие покойной жене царя, также велено убрать и застелить в них постель.
Все присутствовавшие невольно переглянулись. Сен помнила, что царица умерла от болезни, которую во дворце называли лихорадкой. Это случилось во время той же эпидемии, что унесла жизнь матери Сен. Так или иначе, в покоях царской супруги в последний раз убирались после похорон, и с тех пор прислуге было запрещено входить туда под страхом публичной порки.
За годы пустующая спальня породила множество слухов. Одни утверждали, что тень умершей царицы по-прежнему обитает там и может разгневаться на непрошеных гостей. Другие говорили, что в комнате поселился сам злой дух, наславший лихорадку на народ Мийеса. Старая Бава как-то вспомнила, что видела, как царь заходил в спальню умершей жены. Так или иначе, рабыни предпочитали держаться подальше от запретной комнаты.
Иногда Сен задумывалась о том, почему царь не женится снова, предпочитая навещать наложниц. Однажды она спросила об этом Стрик, и та ответила, что он, должно быть, просто не видит для себя достойной невесты.
Впрочем, полученный приказ мог означать лишь одно: в столицу везут женщину, которая станет новой царицей.
Покончив с завтраком, Сен отложила посуду и подошла к Баве, пившей воду из кувшина. Обычно нотийка быстро отправляла ее помогать старшим рабыням, если управляющий или его помощники не распоряжались иначе.
- Не знаю, - девушка немного растерялась. - Я никогда их не видела.
- Думаю, и не увидишь... Возьми все, что нужно, и отправляйся в покои царицы, - с этими словами она протянула Сен ключи.
На лице девушки отразилось не только удивление, но и страх. Старуха улыбалась ей, но молодая служанка прекрасно понимала, что она не потерпит возражений.
- Не бойся, Сен, - вмешалась сидевшая рядом Стрик. - И сплетен не слушай. Я была младшей тебя, когда меня пугали призраками и рыжими демонами с гор, которые спускаются ночью в деревни и крадут детей. Да только не демоны и не призраки сожгли наши дома и увели в плен меня с твоей матерью.
Выражение лица Стрик стало жестким. Ни Сен, ни Бава не перебивали ее.
- Живые люди приносят гораздо больше зла, чем мертвые, - закончила старшая прачка. - Возьми ключи. И не забудь зайти к нам за свежим бельем.
- Хорошо, - девушка кивнула и направилась на склад - туда, где хранились необходимые для уборки предметы.
Взяв метлу, совок и кусок ткани, чтобы протереть мебель, Сен еще раз взглянула на ключ. Может, стоило попросить о помощи местных богов? Или тех, кого почитали в родной земле ее матери? Стрик иногда повторяла, что боги оставили этот мир. Бава не соглашалась, считая, что не людям судить о замыслах бессмертных.
Как бы там ни было, дальнейший путь до закрытой спальни обошелся без приключений. Подойдя к двери и набрав в грудь воздуха, чтобы в случае чего позвать на помощь, Сен вставила ключ в замок, который уже много лет не открывал никто, кроме самого царя. Пальцы плохо слушались ее, и открыть дверь удалось только со второго раза.
Войдя в комнату, Сен быстрым шагом пересекла ее, направляясь к окну, и отдернула занавески. Затем обернулась.
Ничего не произошло. Спальня выглядела заброшенной. Из мебели здесь остались только кровать без белья, стул и стол.
Что-то золотистое блеснуло в луче солнца, падавшем на стол из окна. Девушка подошла поближе.
Перед ней лежал золотой браслет в форме змеи. Ее глаза были сделаны из драгоценных камней, названия которых Сен не знала.
На миг служанке показалось, что змея смотрит на нее в упор, чуть приподняв голову. Сен застыла на месте. В голове пронеслись все рассказы об этом дурном месте и населяющих его духах. Но затем словно зазвучал голос Стрик: "Не бойся, Сен. И сплетен не слушай..."
Еще один взгляд на браслет убедил девушку в том, что ничего ужасного не случилось. Змея не шевелилась. Перед ней было изделие ювелира, вероятно, весьма искусного, но не более того. Должно быть, царь случайно оставил его здесь, но скоро вернется и заберет свое украшение обратно.
За спиной Сен послышались шаги. Она повернулась к двери.
- А, это ты, Сенха, - Сапин, пожилой, грузный евнух, управлявший дворцовым хозяйством, обладал удивительной памятью: он помнил имена всех рабов и рабынь, трудившихся во дворце.
- Да, господин, - служанка поклонилась. - Я помогаю Баве.
- Вот и славно, - управляющий перевел взгляд со стола на кровать. Казалось, он не заметил браслет - или сделал вид, что не заметил.
- Я возьму новое белье, господин, - Сен немного осмелела. - А занавески надо отдать прачкам.
- Согласен, - кивнул Сапин. - Подмести бы тоже не помешало. С этим ты справишься, раз уж призраки тебя не съели, - с этими словами он подмигнул девушке, и та улыбнулась.
- Конечно, господин.
Когда управляющий удалился, Сен поднесла к окну стул и, встав на него, принялась снимать занавески.
Вначале она решила, что это просто продолжение дурного сна, который ей довелось увидеть накануне. Она помнила, что, проснувшись, послала гонца в ближайшую приграничную крепость с предупреждением. В конце концов, к жрицам Солнца и их пророчествам было принято прислушиваться, а она чувствовала, что сон может оказаться вещим.
Затем пришло осознание: увиденное сбылось.
Что ж, боги никогда не были к ней милосердны. Старший ребенок царя из рода потомков солнечной богини, она хромала на левую ногу столько, сколько помнила себя. Отец был безразличен к ее судьбе, мать же видела в рождении увечной дочери дурной знак. Однако впоследствии все это померкло перед тяжелой болезнью их наследника. Царевна так и не узнала, смог ли кто-нибудь вылечить ее брата, потому что ее отправили в северный храм Солнца.
Там началась совершенно иная жизнь. Жрицы приняли девочку и обучали всему, что знали сами. Храмовые танцовщицы забегали к ней, чтобы поделиться своими секретами. У них были свои достоинства и недостатки, но все они честно служили Солнцу... И вот теперь старшие из жриц мертвы, а более юные отданы на потеху мийесским воинам.
Какое-то время Хинанна беззвучно плакала от обиды. Затем стала думать о возможном побеге. Понятно, что хромоногой далеко не уйти в одиночку. Но если бы вдогонку им выслали войско...
Как бы там ни было, всякая надежда растаяла, когда они пересекли горы. Оставалось только лить слезы, вспоминая мертвое тело одной из храмовых целительниц, крики служанок, кровь... Старую Икусианну, вторую гадательницу храма, во время нападения хватил удар, от которого она так и не оправилась.
Саму Хинанну не только оставили в живых, но, как ни странно, почти не трогали. Ей приходилось читать мийесские тексты, но устную речь она понимала хуже. Впрочем, предводитель нападавших говорил на языке ее страны, пусть и с акцентом, но вполне сносно. Судя по нескольким фразам, брошенным его воинами, то был сам царь Феррис, второй носитель этого имени среди владык Мийеса. Он лишь спросил ее имя и, когда она назвала себя, велел отвести девушку в повозку. Ее обеспечивали всем необходимым и в пути, и во время привалов. В мийесской крепости за горами Хинанне даже удалось принять ванну. Воины и слуги почти не разговаривали с ней, но сейчас и самой царевне не хотелось говорить.
На эту ночь они остановились в неком поселении с большим храмом местной богини. Во всяком случае, так решила Хинанна, увидев над его воротами барельеф с изображением коронованной женщины, воздевающей руки к небу.
Царевне выделили целую комнату в жилой части храмового комплекса. Ей принесли пищу, воду и ночной горшок. Один раз к девушке заглянул стражник в плаще с изображением льва. Оглядев спальню, он вышел и закрыл за собой дверь.
Больше Хинанну не беспокоили, но заснуть она не могла. Подушка уже намокла от слез, и все молитвы за упокой душ умерших, которые она знала, закончились. Оборвать собственную жизнь девушка не могла: ни одного острого предмета в комнате не оставили, ядов под рукой тоже не было.
Оставалось ждать той участи, которую приготовил для нее Феррис.
Из-за двери послышались голоса. Невольно прислушавшись, Хинанна разобрала слова "мой царь". Затем раздались чьи-то шаги, удаляющиеся по коридору.
Она подошла к окну. Двор освещала лишь луна. Повернув голову направо, девушка увидела крыльцо, украшенное статуями все той же богини с поднятыми руками. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился человек с факелом в руке.
Присмотревшись, Хинанна узнала Ферриса. Он был единственным из всего войска, кто носил длинные волосы, собранные в косу. Насколько ей было известно, подобная прическа в Мийесе дозволялась только правящему царю и его законным сыновьям.
Девушка следила за тем, как он уверенно шел по двору, словно бы к известной цели или на назначенную встречу. Она повернулась туда, куда смотрел Феррис, и увидела на противоположной стороне двора такое же крыльцо со статуями. Из-за одной из них выскользнула фигура в темном плаще с капюшоном.
- Покажись! - раздался голос владыки Мийеса.
Незнакомец, быстро спускавшийся по ступеням, откинул капюшон. Его лицо осветила луна.
Хинанна отпрянула от окна, прикрывая рукой рот, раскрытый в беззвучном крике. Она хотела задернуть занавеску, но вовремя сообразила, что движение может ее выдать.
Существо в плаще могло быть кем угодно, но не человеком. Неестественно яркие огненно-рыжие волосы, бледная кожа, острые клыки в улыбающейся пасти... У него были глаза леопарда - царевна видела таких животных в зверинце своего отца, их привозили ко двору с самого юга соседней Нобинии. Вот только эти хищники не ходили на двух ногах и не носили одежду.
В памяти Хинанны всплыла легенда о рыжеволосых клыкастых демонах, подвергающих пыткам души грешников. Вспомнила она и некоторые рассказы храмовых танцовщиц. Их ворчливая наставница пугала новеньких преданиями о том, что ночью злые духи выходят из мира мертвых и появляются среди людей. По ее словам, они похищают непослушных детей и женщин, отдавших свою невинность до брака. Покойная Икусианна посмеивалась над этими сказками, но сейчас ее ученице было не до смеха.
Но что же здесь происходит? Неужели Феррис в сговоре с обитателями преисподней? Или, напротив, чудовище явилось, чтобы забрать жизнь жестокого воинственного царя?
Когда любопытство взяло верх над страхом, Хинанна осторожно выглянула из окна.
Феррис и рыжеволосое существо стояли во дворе и беседовали вполголоса. Девушка не могла их расслышать, но заметила, что ни один из них не вытащил никакого оружия.
Значит, она действительно попала в плен к тому, кто водится с демонами. Если Феррис - не только царь и воин, но и могущественный колдун, спасения нет.
Хинанна отошла к постели и бессильно опустилась на простыни, погрузившись в тяжелый и беспокойный сон.