Аннотация: [простая история о неблагодарности. *старый вариант: http://zhurnal.lib.ru/j/jarowaja_d_a/smertnaya.shtml]
Ты сидишь напротив камина. Ты смотришь на горящий огонь, и языки пламени отражаются в твоих глазах. Тени скользят по стенам и мебели, и свечи тают, плачут в тишине о чём-то, понятном только им.
Ты любуешься огнём, он притягивает тебя, в нём есть что-то магическое, что-то таинственное. Ты всегда любил смотреть на огонь, на пламя свеч, на костёр. Кажется, он тебя успокаивал? Что касается меня, я люблю смотреть на тебя, когда ты смотришь на пламя.
В свете тусклых свеч твои глаза кажутся такими глубокими и синими - словно безбрежный океан. Создаётся впечатление, что пламя, которое пляшет в глубине твоих зрачков - это отблески городских огней на воде. Я люблю смотреть на тебя, когда ты так спокоен, как сейчас.
Люблю твои движения - они так плавны, так легки и неуловимы, так грациозны, словно у породистой кошки, отлично знающей себе цену. Знаешь, всё же аристократия у тебя в крови, все манеры, которыми ты так умело пользуешься, и твоё красноречие, твоё обаяние присущи тебе, похоже, с рождения. Ты выглядишь Богом, спустившимся с Небес, в свете этих свечей, в игре теней на твоих волосах и в своём ослепительном изяществе, с которым ты мягко облокотился на спинку высокого стула. Ты спокоен... И это всё, что мне нужно знать - ты спокоен.
Пара речевых оборотов - и я остаюсь вне игры. Я умолкаю. Ты молчишь, и смотришь на огонь. Я сижу поодаль и смотрю на блики света, отражающиеся от твоих золотых волос. Затянувшееся молчание висит в воздухе. Тишина, обрываемая треском поленьев, крошится под твоими ногами и впивается в мои пальцы. У меня трясутся руки от нервов, я пытаюсь молчать, чтобы не сорваться и не попросить тебя остаться. В очередной раз?.. Нет, я никогда не просила тебя остаться. И сейчас не попрошу. Ты ждёшь своего часа. А я просто смотрю на тебя, утопая в густом молчании, которое накапливается как статическое электричество.
Мне нравишься ты, наверное, я даже люблю тебя. Или я просто привыкла? В любом случае, ты - это самое дорогое, что у меня есть. Ты заставляешь меня жить дальше - ведь я знаю, ради кого живу. Но я не знаю, как мне быть потом - ведь скоро тебя рядом не будет, я потеряю прекрасную возможность созерцать тебя в любое время. Я так привыкла видеть тебя рядом.
Может быть, ты не раз пожалеешь, что уехал. Ты не раз упомянешь где-нибудь, на краю света, моё имя, будешь вспоминать мои слова... И ты знаешь это. Но ты уедешь - это невозможно, чтобы ты остался, ведь так ты говоришь. А то, что ты говоришь, никогда тобой же не ставится под сомнение. Ты уедешь. Будешь искать новых впечатлений, новых ощущений, и ты найдёшь их, может быть, ты увидишь Рай и даже побываешь в аду, но ты никогда более, даже когда вернёшься, не увидишь меня, не узнаешь, не вспомнишь и не найдёшь - меня уже не будет. Это грустно, да, но ты сам понимаешь, что я, в отличие от тебя, не живу вечно.
Впервые я встретила тебя случайно - почти умирающего, в разодранной одежде, в крови. Ты лежал на мостовой - слишком бледный и словно измученный голодом, смотрел на меня огромными глазами и тянулся к моему запястью. Мне было странно, что никто не обращал на тебя - такого красивого и беспомощно дрожащего в агонии - внимания. Ты прокусил моё запястье так быстро, что я не успела ничего заметить. Ты был слаб - может быть, поэтому я сумела вырваться?.. Знаешь, до этого момента мне думалось, что у меня отсутствует инстинкт самосохранения. Меня только-только отдали на содержание сутенёру, который каждый день водил ко мне самых разных клиентов, и жить мне совершенно не хотелось. Ни так, ни по-другому - в принципе. Мне было 17, и жизнь моя, так и не начавшись толком, изначально была загублена - моим отчимом после смерти матери. И тут появляешься странный ты. И причиняешь мне боль. А я вырываюсь и убегаю. Почему? Я сама удивилась. Наверное, мне было неинтересно, что ты будешь делать после того, как прокусил мне запястье. Но немного отпить ты всё же успел...
Кажется, потом я упорно старалась тебя забыть. Ходила из угла в угол, мерила шагами комнату неоднократно, слушала дождь. Но всё словно имело твой отпечаток: стол, стул, комната, воздух. Я не смогла забыть твои золотые локоны, выпачканные кровью. Не забыла огромных синих глаз, на дне которых плескался страх за своё существование. Не смогла забыть той внезапной боли от укуса, шрамы от которого навсегда остались на моём запястье. Я боялась тебя. И каждый день звала, выходя на кишащие людьми улицы - так мне хотелось тебя увидеть снова. И однажды ты всё-таки пришёл.
Было мило с твоей стороны поблагодарить меня за спасение. Кроме того, прийти ко мне было рискованным шагом - мало ли что могли заподозрить?.. Но никому до нас не было дела. Ты обещал не трогать меня, не забирать мою жизнь - ни при каких условиях. Рассказал о себе невероятную историю перевоплощения, связанную с каким-то полусумасшедшим типом, который возомнил себя гением и был помешан на старых легендах о вампирах, а потом выбросил тебя на улицу - как бракованный экземпляр, как не подлежащее восстановлению произведение великого научного искусства. От тебя было проще избавиться, чем содержать, ведь верно?.. Я сказала, что ты можешь остаться. И почему-то ты не стал возражать.
Я узнала, что тебя зовут Габриэль - волей случая, как одного из архангелов - и что ты обитаешь во мраке, словно изгнанный с небес. Твоя стихия - это ночь. Днём ты чувствовал невероятную слабость и слонялся по квартире при зашторенных окнах. Мне приходилось оставаться на этой "работе", и тебе было невыносимо - я знаю - понимать, что я - всего лишь проститутка, и ничего более. Ни ты, ни я ничего не могли с этим сделать. Однако я берегла тебя, как могла, старалась сделать всё, что в моих силах, для твоего благополучия. Единственное, чего я не могла - это дать тебе возможность жить так, как обычные люди. И, пожалуй, находить тебе новых жертв.
Твоя охота напоминала акт благотворительности по отношению к обездоленным. Ты был осторожен, ты находил заранее обречённых. Но твоё сердце разрывалось на части с затихающими ритмами сердец твоих невинных жертв, которых ты убивал как можно быстрее - чтобы не причинять им лишней боли. Но в итоге ты просто сдерживал обещание: ведь ты обещал, что избавишь их от страданий, мучений, болезней и тяжб, ты дарил им свободу одним касанием своих острых клыков к их артериям или венам. Они засыпали у тебя на руках - невинные дети своего милосердного Бога - и на их устах играла усталая улыбка освобождения. Я восхищалась тобой, смотря, как ты даришь людям драгоценный покой. Возможно, потому, что у меня его никогда не было.
Но когда ещё я не знала тебя близко и твои визиты были не такими частыми - тогда мне казалось, что ты хладнокровный убийца. Удивляясь, как ты мог так мне доверять, я отмывала твои руки от крови, специально для этого нагревала воду. Кровь струилась у тебя между пальцами, и ты был похож на человека - такой... живой. Я боялась смотреть тебе в глаза, боялась подвергнуться их гипнотическому воздействию, и с усердием стирала запёкшуюся кровь, а ты в отчаянии лепетал что-то о том, что не хочешь больше так жить. Я пыталась объяснить тебе простые истины, и в основном все наши разговоры сводились к двум темам. Одна из них гласила: "Ты убиваешь, чтобы жить", а вторая: "Чем ты хуже любого человека?".
Мы прожили так более 10 лет. Многое изменилось. Мне каким-то чудом удалось избавиться от позорного клейма и начать другую, более-менее новую, жизнь. На моём лице появились морщины. На твоём идеальном облике не оставалось даже царапин. Ты был всё тем же - ослепительным Габриэлем, красивым, словно статуя, и таким же холодным, хотя многое трогало твоё трепещущее сердце. Только я оставалась за кадром. Я не знала, где ты пропадал. И никогда не спрашивала тебя об этом. Я просто была. Где-то поблизости.
После всего, что мы пережили вместе - твои слёзы, моё страдание и странное чувство вины - тебе меня совсем не жаль. Кажется, я для тебя всего лишь очередная смертная. Ты уезжаешь, чтобы узнать этот мир. И мне нельзя останавливать тебя хотя бы потому, что это было бы верхом эгоизма. Мне просто слегка обидно. Поскольку в моей голове никак не укладывалось, как за столько времени можно было быть таким слепым, как тот же мрамор, из которого ты словно выточен, чтобы не заметить, что смертная эта тебя любит. И ей не важно, уедешь ли ты сейчас или уедешь позже - для неё главное, что ты уедешь, что она тебя больше не увидит. И вот она смотрит на тебя - на того, кого так любит, но кто абсолютно не обращает на неё внимания, и ей больно ощущать эту нелюбовь с твоей стороны, больно понимать это. Почему она сидит и наблюдает за тобой? Она не хочет уходить, она слишком любит тебя, чтобы не проводить тебя и какую-то твою спутницу до экипажа, и затем посмотреть тебе вслед. Она слишком любит тебя, и всё было бы нормально, если бы этой смертной не являлась я...
Мы молчим, потому что нам нечего больше сказать. И между нами разверзлась какая-то новая пропасть. Может быть, она была с самого начала? Только одно время она успела побывать маленькой трещиной, потом всё расширяясь, она превратилась в каньон. Чтобы до тебя добраться мне не хватает слов. У меня нет такого их запаса, какой есть у твоего внезапно появившегося друга - Николаса, нет такого утешения, которое есть в его сладких, как патока, речах. Ведь именно он, кажется, предложил тебе эту безумную идею. И она тебе так понравилась, помнишь? Ты ворвался в нашу квартирку, сияя от счастья, и не без гордости сообщил мне эту прекрасную новость. Я честно пыталась разделить твой энтузиазм, но у меня, как назло, не получилось. И мы поругались. В первый и в последний раз. Ты ушёл, хлопнув дверью. Подумать только - из-за какого-то спесивого мальчишки ты был готов бросить всё. Где-то в глубине души я тебя понимала. Поэтому, может быть, и отпустила - потому что сама была такой. С самого начала. И была готова ради тебя на всё.
Но в этот вечер ты неожиданно пришёл ко мне. Как выяснилось, попрощаться. И я смотрю на твои золотые волосы - как прежде, на твою фигуру, сидящую напротив камина. Тебе нужно время, чтобы осознать всё, что я тебе сказала. После этого мне показалось, что ты сразу уйдёшь, но ты по-прежнему здесь, и даже вдруг стал спокойней, уравновешенней, словно признал все свои ошибки, которые совершил за все годы своей бессмертной жизни. Ты сидишь и вспоминаешь слова других тебе подобных, слова своего Ника, которого ты так безумно любишь и поэтому слушаешь. Я не знаю, о чём ты думаешь. Я лишь вспоминаю о том вечере, когда ты впервые пришёл сюда и всё-всё рассказал, рассказал свою пока короткую жизнь, по которой можно писать книгу, толстый художественный роман. И, наверное, ты его напишешь. Вся твоя жизнь поместится в строках на белой бумаге, она уместится в нескольких фразах, сказанных некогда кем-то из твоих знакомых. Вот такая твоя жизнь - и длинная, и короткая одновременно. Но это всё будет потом. Кто знает, какие приключения уготовлены для тебя судьбой? А я останусь здесь. Стареть и думать о тебе как о самом светлом, что было в моей жизни.
Никогда ты не был так ни к кому равнодушен. К людям ты испытывал многое - восхищение, жалость, ненависть, но никогда не испытывал безразличия - с тобой это впервые. Я не знаю, я не эксперт в делах твоей психологии, почему объектом этого безразличия стала я. Я не скажу тебе - я не знаю. Да ты и не нуждаешься в ответе, ты сейчас сидишь и спокойно ждёшь, пока подъедет экипаж. Мне уже не больно. И я не проронила ни одной слезы. Зачем все эти нервы, когда жизнь всё равно идёт своим чередом? И у тебя, и у меня она всё равно будет идти, не смотря ни на что, и какая разница, будешь ли ты здесь или нет. Какая разница, разрывается ли моё сердце, или тихо обливается кровью?.. Тебе об этом знать не нужно, а я... мне иногда кажется, что нет в этой жизни ничего, чего бы я не смогла пережить.
Может быть, я и умру, пронеся эту любовь с собой, как тяжкий крест, возложенный на меня, я пронесу эту любовь, словно реликвию, но никому её не раскрою, никому её не отдам. Я буду помнить до конца дней своих всю твою жизнь, что успел ты мне рассказать, и каждый раз, при воспоминании о тебе, я буду видеть тающие свечи и слышать твой голос; падать в океан твоих глаз и любоваться твоими длинными пальцами, которые пробегали по клавишам моего старенького пианино. Всё это останется в моей памяти. Может быть, вопреки всему, я умру в жутких страданиях, в мучениях, буду таять на глазах, как огарок, и все будут меня жалеть, только мне себя жаль не будет - так и надо мне, мне не стоит жить, если в этой жизни нет тебя. Ради кого? Без тебя не жизнь - жалкое подобие существования, всего лишь выживание. Я умру. Наверное, мне далеко до смерти, хотя, если всё будет так же, я смогу сойти с ума. Ведь никто не сможет исключать такой возможности, правда?.. И я буду желать смерти с каждым днём всё больше и больше, пока не приму решение поторопиться с её приходом. Я подгоню её - заставлю себя спрыгнуть с крыши самого высокого здания, заставлю себя выпить яд, но только бы не жить, поскольку воспоминания о тебе мне будут настолько невыносимы. Только вряд ли это уже буду я. Это будет только великая, всепоглощающая тоска, перемешанная с необыкновенно прекрасным, но режущим по венам чувством, только высокомерным и эгоцентричным - словно капризная роза с острыми шипами. Оно может поглотить меня. Опустошить полностью. До дна.
И тебе - безразлично. Тебе всё равно, что станет со мной, ведь я для тебя - пустое место, которое по воле случая не было занято ярлыком "жертва". Кто я для тебя?.. Вечный утешитель, который старался быть рядом. Жилетка, о которую ты вытирал слёзы отчаяния в самые тяжёлые моменты непереносимости своего существования. Нет, я не могу винить тебя в этом, ни в коем случае, я просто констатирую факт. И мне, наверное, немного жаль, что так вышло.
Вскоре ты встанешь, погонишь носильщика к выходу, и уйдёшь из квартиры. Я пойду следом, проводить тебя хотя бы взглядом. Ты уедешь, даже не оборачиваясь. Даже не взглянув.
А я приду в твою квартиру - ключи-то от неё ты оставил мне, чтобы я передала их твоему агенту - я осмотрюсь, смахну пыль с верхних полок книжного шкафа, немного приведу её в порядок. И взгляну в старое зеркало. И оно отразит мои черты - увядающие, но не утратившие былой привлекательности. В конце концов, я ещё не так стара, чтобы ставить на себе крест. Только сердце моё не позволит мне любить кого-то ещё, кроме тебя.
Но мысли мои возвращаются к тебе в этой комнате. К тебе перед камином. К молчанию. Мне становится настолько спокойно, что от этого спокойствия разрывается душа. Если это на самом деле покой, то лучше я буду как-нибудь без него. Пустота внутри размерами сравнивается с пропастью между нами. И туда летит моё жалкое существование вместе с сердцем, на котором отпечатался твой облик.
Экипаж ещё не подъехал, и где-то ходит Николас, и ты смотришь на меня такими глазами, будто хочешь мне что-то сказать. Но молчишь. Я ловлю твой взгляд и мы долго всматриваемся друг в друга. Смутная надежда о том, что ты вернёшься когда-нибудь, и так болтавшаяся на ниточке многочисленных предположений, срывается в ту же пропасть, что и сердце с моей жизнью. Я понимаю, что это навсегда. И что мне придётся с этим мириться...
И, уходя, ты шепчешь мне на ухо: "Я никогда не забуду вкуса твоей крови". Я вымученно улыбаюсь с порога, смотря, как ты спускаешься по лестнице в обнимку со своей буйной любовью, ведь Николас отличался бездной эмоций и бесконечностью впечатлений, и я вижу, как горят твои глаза. "Просто будь счастлив" - думаю я, прислоняясь к косяку.
Мне совсем не больно. Ведь я его знала. Ведь я его знаю. И он остаётся пока единственным существом на этой земле, моим ласковым милосердным убийцей, о котором мне действительно хочется заботиться. Единственным, кто забрал моё сердце и размазал его где-то в районе того квартала, где я когда-то нашла его, прямо на камнях мостовой. И правильно. Зачем ему лишняя ноша?..
И, всё же... всё же я была неправа. Нам когда-нибудь придётся встретиться.