Памяти моего друга, Владимира Александровича Сысоева, посвящается.
1. Транссиб позади.
В настоящем ищут признаки прошлого теперь только в своей памяти? Вспомню, увижу ли я их? Ведь, старея, забываешь ушедшие годы. Тем не менее, легко можно еще вызвать ушедшие голоса и динамику утерянных событий.
Это была вторая экспедиция в Восточную Сибирь в том же составе, как и на реку Лену. Командовали, как и прежде, научные сотрудники Палеонтологического института Академии Наук СССР, Кира Корде и Инесса Журавлева. В качестве рабочей силы (коллекторами) были мы, студенты Саратовского Университета Володя Сысоев и я, автор этих воспоминаний. Кроме студентов, дамы прихватили с собой лаборанта своего института Жору Утробина. Дамы возлагали большие надежды на Утробина, как моториста и повара.
Прошло уже несколько месяцев со дня смерти Сталина. Хрущев и Маленков еще ничего не переиначили, и вся огромная страна продолжала двигаться по инерции, согласно предначертаниям усопшего вождя. Также как и при нем нужно было получать пропуск в Забайкалье и на Дальний Восток, где располагался, по словам Солженицына, архипелаг Гулаг... Без пропуска можно было добраться только до Иркутска...
На седьмой день после отправления из Москвы, поезд поднялся вдоль Ангары до ее истока и побежал по петле Кругобайкальской железной дороги, проложенной вплотную к Славному морю. Впечатляла картина дореволюционного (1905 года) солидного сооружения: креплений пути, красиво обрамленных пар тоннелей для двухпутки, пронизывающей гористые мысы. Когда поезд шел по внешнему пути, казалось, что прибой разбивается прямо на рельсах под бегущим вагоном...
К сегодняшнему дню, в результате подъема воды Иркутской плотиной, полотно дороги вдоль Ангары затоплено. Поэтому недостающая часть дороги от Иркутска к Забайкалью была проложена через горы западной оконечности хребта Хамардабан. Теперь пассажир встречается с Байкалом только на станции Култук- на южном берегу озера . А отрезок бывшей Кругобайкальской дороги от истока Ангары до Култука достался лишь туристам, ягодникам и истории...
Заканчивался восьмой день нашего лежания на полках. Еще тысяча километров позади. Наступила ночь. Приближались к станции Амазар. Народ зашевелился. Сообщили, что с левой стороны по ходу можно увидеть памятник Сталину, выбитый в скале заключенными. Мы с Володей пошли в
тамбур, где проводник открыл дверь. В зябкой темноте мы внезапно увидели ярко освещенную прожекторами скалу, в ней выбитый барельеф,высоко наверху- бюст Сталина... Его обозрение заняло меньше минуты и пассажиры вернулись обратно в теплый и ярко освещенный вагон.
Люди были взволнованы. Среди них нашлись бывалые. Те, кто знал историю создания этих необычных скульптур.
- Трое их было, зэков,- рассказал пожилой пассажир с изможденным лицом,- еще в тридцать пятом они подрядились выбить в скале и силуэт Сталина и бюст на скале. Ну, понятное дело, администрация лагеря дала "добро" и пообещала скостить им срок. Ну и работали они как проклятые и не только зубилами, но больше отбойными молотками и взрывчаткой. Шпурили и закладывали взрывчатку, конечно, профессионалы- взрывники. Один энтузиаст, вроде, со скалы сорвался и погиб. А когда закончили работу, отпустили остальных двух зэков по домам. История умалчивает- кто они были и как их звали...
На следующий день, ранним утром, высадились на станции Большой Невер. Отсюда начиналась дорога через Становой хребет к верхнему течению Алдана- к поселку Томмот.
2. АЯМ золото.
Это уже Амурская область, это уже Дальний Восток. Недалеко отсюда, от поселка Сковородино, в 1930м-1937м годах был проложен первый отрезок Амуро-Якутской железнодорожной магистрали. Строители, по большей части, заключенные. Может быть это из их числа выдвинулись создатели скульптурного Сталина возле станции Амазар.
От этой магистрали, увы, осталось только полотно. В 1942м году во время войны дорга была разобрана, и ее рельсы пошли на прокладку рокадной (прифронтовой) дороги вдоль Волги от г.Свияжска до станции Иловля, почти до Сталинграда. Если бы старый АЯМ сохранился, мы бы в 1953м, как сегодня, добрались до Алдана с комфортом...
Но нас ждала Амуро-Якутская автодорожная магистраль (тоже АЯМ). Ее еще до революции, планировалось довести до г. Якутска. Однако, для круглогодичного снабжения товарами алданских золотоискателей к пятидесятым годам был построен только южный участок. Отсюда и название АЯМ золото. Остальная часть дороги до Якутска в то время была проходимой для автомобилей только в зимние морозы.
Кира и Инесса проявили инициативу, и довольно быстро поймали проходящую машину. Передняя половина кузова была укрыта тентом, натянутым на металлические обручи, это неоценимое удобство.. Дальнейшее было делом техники, и багаж нашими с Вовкой руками был забросан в кузов трехтонки ЗИС-5. Жора стоял и ухмылялся. Он, конечно, подряжен на работу моториста, но никак не грузчика!? Тот еще фрукт...
Длинная, местами насыпная, местами на скальном основании, дорога осталась в памяти как нудное, нескончаемо долгое предприятие. ЗИС-5 ревел, преодолевая длинные подъемы, взбираясь на Становой хребет и Алданское нагорье. Почти 750 километров, с раннего утра до конца суток, нес на себе геологов автомобиль.
Несколько раз мы останавливались, покушать, оправиться. Но вот, слева от дороги, лежит упавший на бок грузовик. Возле него костер. Возле костра двое мужиков. Подъехали. Остановились. Спросили- не помочь ли? Оказалось- кузов нагружен типографским шрифтом. Шофер заснул на длинном спуске и проспал кювет. Проснулся, повернул баранку, но было уже поздно. Машина с нарушенным центром тяжести опрокинулась. Упала удачно- прямо на кювет. Шофер с сопровождающим так и выпали в него через открытую дверцу. И теперь, делать нечего, расположились возле костра и кимарили в ожидании помощи. Вдоль дороги на обочине изредка попадались и другие машины, увы брошенные, помятые, черные- остатки не столь благополучных аварий.
В Томмот прибыли уже ночью. Снаряжение сгрузили на правом берегу Алдана прямо на гальки бечевника.. Река тускло блестела и шумела совсем рядом. Выше, за косогором, заслонял звездное небо силуэт высоченного забора лагеря для заключенных, с вышками и прожекторами по углам.
-Кто-то должен охранять наше снаряжение-, неуверенно высказалась главная начальница, Инесса. - И добавила: -мы с Кирой Борисовной ночуем сегодня в местной гостинице.
-Я для караула тоже не гожусь-, подал голос Жора, - мне необходимо выспаться. Завтра мне предстоит весь день работать с мотором. А на таком холоде я могу простудиться. Кто тогда заведет мотор?
- Ладно-ладно, мы покараулим,- заявили одновременно мы с Вовкой, нас соблазнял романтический характер первой ночевки на берегу знаменитой реки,- а вы идите, устраивайтесь...
Начальство и их Жора-барбос ушли. Подморозило. В небе дрожали звезды. Было очень тихо. Вдвоем мы бодро расставили на щебенчатом грунте ящики, положили на них войлочные попоны, на них спальные мешки, а поверх них полушубки, и выше- брезентовый тент. Широкая и высокая двухспальная постель была готова. После этой операции мы сняли сапоги и прямо в брюках и свитерах залезли в спальные мешки и укрылись полушубками и брезентом. На головы мы натянули шапки-ушанки, а между собой расположили заряженное охотничье ружье. На всякий случай. Стало тепло как на лежанке...
Я проснулся в семь утра местного времени. Над Алданом поднимался пар. Уши моей ушанки заиндевели от моего дыхания. Такой же вид имела и Володина ушанка. Он зашевелился. Он всегда вставал чуть позже чем я. Здоров был поспать.
- Что, уже вставать пора?- не открывая глаз пробубнил он.
- Можешь еще полежать, пока солнце пробьется,- посоветовал я...
Но долго нежиться не удалось. К нам быстрыми шагами направлялись начальницы.
- Миша, Володя! У вас все в порядке?
- Абсолютно. Все цело и мы отоспались.
- Разве вы ничего не слышали?
- Абсолютно ничего, а что?
- Ночью из лагеря убежали трое заключенных, была погоня, стрельба! Странно, что вы ничего не слышали...
"Еще более странно-, подумал я,- что они все слышали и нас не предупредили. Тряслись, наверное в своем номере от страха."
- Но ведь все цело!- возразил Володя.
-Хорошо, что хорошо кончается,- резонно отметила Кира.
Здорово мы спали! Эх! Сейчас бы так поспать, также беззаботно, крепко и без просыпа как тогда! Увы, с тех пор слишком много воды в Алдане утекло. И Вовки уже давно нет...
Но Жоре, таки, пришлось все утро караулить груз. А мы отправились на завтрак в чайную, а потом- к местным кустарям- караблестроителям. У них нашли мы неплохую лодку, тонны на две, просмоленную и и уже замокшую. К ней были приложены пара довольно грубых весел, обломок весла с лопастью и шест. Вовка обратил внимание на то, что корма не позволяет подвесить на ней подвесной мотор. Пришлось попросить местных умельцев прибить специальный транец для двигателя. За это пришлось доплатить...
Лодку испытали сразу. Мы с Володей сели на весла, а дамы очень мило устроились на заднем сидении. Солнце уже грело во-всю. Алдан шумел и сиял и легко понес пустую ладью.
Проплыли всего около километра, когда справа по ходу увидели забор и вышки лагеря и возле него- жалкую кучку нашего экспедиционного скарба. Несколько взмахов веслами и лодка зашуршала по гальке недалеко от нашего "порта" отправления.
3.Плывем!
Теперь было важно разобрать и распределить груз в лодке так, чтобы она сидела на воде ровно, чтобы было место для отдыха и управления, чтобы было место для складирования будущих образцов.
Мы с Володей, учитывая прошлогодний опыт плавания по Лене, поставили в передней части судна, позади скамейки для гребли, мачту. К ней прикрепили задний верхний угол гребня крыши двухместной палатки. Такой же передний угол натянули на стойку. Левый и правый края крыши привязали к бортам. Получилась очень даже уютная кают-компания. К мачте, нсмотря на издевательские реплики Жоры ("позапрошлый век", "тоже мне Беллинсгаузены...") приделали рею с парусом из тента.
Вскрыли ящики. Отдельно расположили посуду и продукты, чистые записные книжки и тетрадки, карандаши, аптеку, спирт, противокамариную жидкость, спички, горные компасы, зубила, геологические молотки и кувалдочки, упаковку тряпичных мешечков для образцов, брезентовые плащи. четырехместную палатку с тентом. Все богатство, сложенное на корме укрыли брезентом, а размещенное на носу- плащом.
Из ящика, под конец, вытащили трехсильный подвесной мотор, и Жора приступил к его установке. Стоя по колено в воде, сопя, он и так и эдак пытался навесить мотор на транец, ругал горе-судостроителей. Наконец, мотор повис на транцевой доске. Осталось только его завести. Во всяком случае уже можно было плыть. Все сели по местам. Володя с помощью шеста столкнул нашу лайбу от берега. И Алдан понес ее в непредсказуемое будущее.
Но заставить мотор работать оказалось проблемой. Он не хотел заводиться! Жора оккупировал все место на корме возле транца и продолжал оживлять мотор.
- Наверное, бензин плохой, - заподозрил Жора.
- У хорошего танцора сам знаешь, что мешает, - обратил внимание на возможное влияние анатомических особенностей механика, Володя.
Жора чертыхался, продолжал наматывать ремень на головку двигателя в попытке запустить его... И вдруг он чихнул и, о чудо- затарахтел! И лодка понеслась по течению как сумасшедшая. Так красиво неслись, и тут я увидел перекат. Тут течение ускорялось.
- Жора, осторожнее!- крикнул я. И вдруг т-р-р-р--ак!
Мотор ударило, он чихнул и замолк. Наступила тишина. Лодку по-прежнему несло над мелким галечным дном вместе с прозрачной алданской водой. Не так, теперь, быстро, и боком.
- Камни! Шпонку срезало!- завопил Жора. На него жалко было смотреть. Из его не очень-то связной речи мы заключили, что срезало какую-то шпонку, что без нее мотор работать не будет, что он, Жора, забыл в Москве прихватить запас шпонок, а вернуться обратно в Томмот за шпонками против сильного течения мы уже не сможем. И осталось только надеяться на весла и, при попутном ветре, на парус. В принципе и механик нам теперь не был нужен...
И мы с Вовкой принялись убеждать приунывших начальниц, что ничего вовсе не потеряно. Нам предстоит проплыть по Алдану всего около четырехсот километров. Сейчас двадцатое июня. Можно сказать, все лето впереди. Скорость течения свыше пяти километров в час. Даже если не считать наших весел и паруса, то все расстояние мы можем без всякого мотора сплыть за 80 часов, то есть всего за 10 дней! А у нас этих дней минимум 40. Есть основание для оптимизма! А. Что касается Жоры, то нам ведь нужен повар...
Для начала мы взялись за весла. Ритмичные шлепки лопастей успокаивали...
Экипаж, успокоившись, обратил, наконец, внимание на разворачивающийся перед нами пейзаж: стремнину реки в обрамлении светлых галечных пляжей и прибрежные, покрытые лесом сопки с проплешинами светлокоричневых скал. Солнце стало припекать и породило легкий ветерок с левого берега. Мы быстро подняли парус. Он напрягся и потащил лодку. Володя сел на корму и стал управлять судном с помощью обломка весла. Благодать!..
Через час приятного движения возникла идея подойти к берегу, сварить обед и посмотреть обмытые участки прибрежных скал.
4. Немного геологии.
Река, прихотливо изгибаясь, текла на восток по удивительной пограничной области между гористым Алданским нагорьем и Приленским плато. Здесь Сибирская платформа под влиянием глубинных сил приподнялось на поверхность, выпячивая наружу глубокие и самые древние
ее слои- нижний гранитный цоколь и отложения более чем полумиллиардлетней давности.
Нас интересуют древнейшие отложения, в которых похоронены диковинные организмы того времени. Найти их и изучить- вот цель, которую поставили перед собой наши начальствующие дамы, а наша задача- помогать им и собирать материал для собственной дипломной работы...
Однако, если уж обедать, то, как говорится, с пользой для дела. Убрали парус и подгребли к отмели, за которой виднелась невысокая скала. Нос зашуршал на гравийной отмели. Володя выскочил из лодки с веревкой и привязал ее к ближайшему дереву. Жора должен был развести костер, приготовить обед, подготовить холодную закуску, нарезать хлеб... А мы пошли к скале.
Нас ожидал сюрприз. Скала в нижней части была сложена собранным в складки и давленным древним гранитом- гнейсом, а выше залегал доломит, порода, состоящая из кальциевых и магниевых солей угольной кислоты. Нам повезло- это был редкий случай, когда в первом же пункте наблюдения мы наткнулись на выступ цоколя Сибирской платформы и отложения древнейшего моря, залившего недавно образованную Сибирскую платформу более 700 миллионов лет тому назад.
Мы с Володей быстро наломали веток и изготовили эрзац-веник для расчистки контакта гнейсов и доломитов. После недолгой но интенсивной работы мы его увидели. Поверхность гнейсов была неровной и покрыта сцементированной щебенкой с песком из обломков этих же гнейсов. На них лежали доломиты. Это была первичная поверхность Сибирской платформы, которая, как видно, представляла собою голое твердое, довольно ровное, сглаженное пространство . И вот что интересно- судя по рисунку складок, из этих гнейсов миллиарды лет назад формировались горы. Сколько же времени потребовалось, чтобы гнейсовые горы разрушились и на их месте возникла подобная равнина?..
Но вот, наступило другое время, и эта равнина словно грандиозная плоская пустыня, стала погружаться, и сюда хлынули морские воды, богатые солями магния и кальция. Такой раствор мог сформироваться только в условиях жаркого засушливого климата. Юный бассейн Сибирской платформы, в то удивительное время на жестоком солнце выпаривался, был мелководным, сильно соленым. В нем не было ни ракушек, ни рыб, а уживались только пленки и слизи неприхотливых сине-зеленых водорослей и накапливались калийные, натриевые, кальциевые и магниевые соли хлорной и угольной кислот...
- Кушать подано!- громкий крик Жоры застал нас на стадии выколачивания образцов из скалы. Пришлось поторопиться. Проголодались все.
Жора не перетрудился. Ни каши, ни супа он не сварил. Зато вскипятил огромный чайник алданской воды и круто заварил его плиточным грузинским чаем. А выручила его холодная закуска: копченые колбаса и свиная грудинка, извлеченные из одного из ящиков, и хлеб, запасенный в Томмоте.
По случаю первой дневки на Алдане, разлили по 50 граммов спирта. Женщины и Жора развели спирт водой в отношении 1:3. А мы, студенты-геологи, хлопнули его неразведенным. Неразведенный спирт намного приятнее неразведенного. У него своеобразный вяжущий вкус. Только пить его надо с соблюдением определенного правила: после проглоченного напитка нужно задержать дыхание и запить спирт холодной водой. При несоблюдении этого условия можно обжечь гортань...
Поставили на берегу палатку для женщин, обработали и упаковали образцы. Теперь было необходимо благоустроить наш дом на воде- палатку, размещенную на лодке. Внутри вполне укладывались три спальных мешка с изголовьями направленными к носу. К стойке, на выходе из палатки к корме привязали жестяную банку из-под тушенки. В нее была поставлена свеча, которая решала проблему ночного освещения...
И наступила первая полевая ночь. Взошла луна. Взошла поздно и как-то парадно. Сначала посеребрила склон дальней горы, а затем, решительно вплыла во внезапно поблекшее небо! И все стало по-новому. На противоположном берегу обозначился длинный лесистый увал и гирлянда светлых галечных бечевников. Алдан принялся перебирать посеребревшие струи и звучать разными голосами- можно прислушиваться к любому. Мы, обитатели кают- компании, втроем, сидели молча, вслушиваясь и всматриваясь к миру самому по себе... Наконец, насытившись картинами ночной реки, не сговариваясь, словно получили безмолвный приказ, друг за другом согнувшись вползли в еще неосвоенное жилище. Укладывались без свечки. Луна проникала через полотно палатки...
5.Тимптон.
К устью реки Тимптон мы приплыли первого июля. Уже издали увидели высокие ржавые утесы покрытые сосняком. Это был скалистый выступ между Алданом и Тимптоном. Наверху на древней террасе были видны бревенчатые дома. Пристали к правому берегу в устье Тимптона. Здесь
Тимптон спокойно сливался с Алданом. Однако чуть выше по течению, где обнажался древний цоколь платформы- давленные граниты, их огромные глыбы в беспорядке лежали в русле Тимптона, образуя бурные речные
перекаты. Решили устроить дневку. Но сначала нужно было разведать местность с учетом признаков жилья.
По еле заметной крутой тропе Кира и мы вдвоем с Володей поднялись на гористый мыс между двумя реками. Нам навстречу уже шел сам хозяин этих мест- рыжий сильно бородатый престарелый мужичок.
- Здравствуйте, здравствуйте! Редко кто поднимается ко мне в эту пору. Откуда вы? Вижу, что не местные...
- Мы из Москвы,- с места в карьер взяла старт Кира. Дальше она доложила о том кто мы есть и что делаем. Старик внимательно слушал, а потом, потом просто, без предисловий, пригласил войти в его дом...
Пока мы шли, я окинул глазом все его хозяйство.На довольно ровной площадке, ближе к Алданскому обрыву были аккуратными рядами сложены поленницы дров. Три бревенчатых строения находились на другой стороне площадки- ближе к Тимптонскому обрыву. Дальше, в сторону водораздела поднималась гора, на которой рос сосновый бор...
Хозяин, его звали Шамиль, пригласил нас зайти в средний, самый большой из домов. Обстановка внутри была самая спартанская: стол, несколько табуреток, широкий топчан, покрытый старым латанным одеалом, большая русская печь, два окна, обращенные одно на Алдан, а другое- на Тимптон...
- В старые времена, до революции, здесь недолго была перевалочная база золотопромышленников, потом, в советское время- база золоторазведки, а когда стали в большую воду гонять пароходы, установили тут дровяной склад для них...
- А вы как сюда попали?
- Длинная история. Может быть вы слышали о крымских татарах? Так вот, я как раз тот самый крымский татарин, одинокий старик, бобыль, без родины, без родных и близких. Забросила меня судьба от теплых крымских берегов и ласкового Черного моря в суровую Алданскую тайгу. Как немцы из Крыма ушли, так всех татар, правых и виноватых собрали и под конвоем отправили в Симферополь, в оттуда кого куда... Пришлось повидать всякого- был на лесоповале, копал геологоразведочные канавы, потом освободился без права выезда на материк. А, под конец, поставили меня сторожить дрова для пароходов...
Старик вдруг остановился, словно почувствовал, что наговорил лишнего. Ведь, хотя уже и скончался Сталин, политическая система страны оставалась прежней, лагеря системы НКВД еще не были распущены. Официально считалось, что крымские татары были высланы из Крыма за предательство, пособничество немецким фашистам и участие в войне на их стороне.
- Тут жить привольно. Корову завел, собачек, рыбу ловлю, солю, на зиму ягоды заготавливаю, черемшу... Давайте баньку затопим, помоетесь, отстираетесь...
- Внизу лодка лежит,- перебил я его,- это на ней вы рыбачите на Алдане?
- Нет, на ней на шесте поднимаюсь вверх по Тимптону. Там места добрые ягодничать, грибы собирать, да и рыбалить... Ладно, пойду баньку топить. Помогите только воды натаскать...
Воды мы с Володей натаскали, залили две полные двухсотлитровые металлические бочки. Одну для холодной воды, а другую- для кипятка. Та,что для кипятка, "утоплена" в груду камней, под которыми располагался пустой свод- место для дров. Баня была бревенчатая и топилась "по черному", то есть была без дымохода. Внутри бани, рядом с "печкой" на метровой высоте был пристроен большой настил из оструганных досок, на котором лежало несколько оцинкованных тазов. Возле настила стояло несколько табуреток и грубо сколоченный столик с кусками хозяйственного мыла на нем. На стенах висели веники...
Наша очередь на мытье была последней и мы отправились взглянуть на Тимптон. Его можно было услышать уже издалека. Все его довольно широкое в несколько десятков метров русло выше устья было завалено разновеликими гранитными глыбами и прозрачная холодная вода шумно неслась в Алдан по камням, огибая большие валуны...
Узкая, до полуметра шириной и около трех метров длиной дощатая, без сидения, лодочка лежала в траве возле переката. Рядом валялся трехметровый шест. Понятно, что плавать на ней можно только отталкиваясь от дна шестом. "Интересно, как выбраться вверх против такого течения- подумал я,- но ведь дед как то выбирался, значит и я сумею".
- Зря ты это затеял,- подал здравую мысль Вовка,- если опрокинешься, против течения не выплывешь, да и холод и камни... Очнись!
Но я уже "закусил удила" и хотел подтвердить репутацию бравого речника. Спустить на воду легкую лодочку было делом нехитрым. И вот она заплясала подо мной так, что устоять на ней мог только цирковой артист. Пришлось опиреться на шест! И именно он создал для меня твердую опору. Теперь проблема устойчивости была решена! Надо было только при движении постоянно опираться на шест, кроме тех мгновений, когда было необходимо передвинуть его на новую опору. Я раздвинул ноги в средней части лодки, оперся шестом в твердое дно, надавил на шест и... лодочка пошла вперед! Затем я быстро перенес шест вперед и опять уперся. Еще несколько метров выиграно у течения!..
Теперь, посмотрим, как можно преодолеть водослив между валунами, и я направил нос лодки против скатывающейся прозрачной струи. Вот она остановилась в потоке, удерживаемая шестом, но я поднажал, и лодочка
вместе со мной оказалась выше валуна. Еще один перехват и валун остался позади. Так я проплыл около километра до места где течение стало ослабевать- задача преодоления шиверы на шесте была решена. Тогда я сел на дно лодки и отдался течению. И оно понесло меня вниз между тех камней, которые я только что преодолел...
Вовка находился там, где я его оставил. Мы вытащили лодочку и положили ее в траву. Пора было возвращаться. Ветер доносил запах дыма и счастливые крики дам. Банный день был в разгаре.
Наступила наша очередь. Предбанника не было. Мы побросали одежду на скамейку возле баньки. Хозяин прикрыл за нами дверь и мы погрузились в темноту с горьковатым запахом дыма, вьевшегося в бревенчатые стены. Сначала нужно было приготовиться: черпаком налить и смешать в тазу кипяток и холодную воду.
Хозяин плеснул воду на камни. Крепкий жар ударил в ноздри. Оставалось только распластаться вниз лицом на настил. Он хлестнул меня березовым веником по спине раз и два. Тело покрылось потом. Еще парку, еще шлепков по спине, попе, ногам, и опять пот, и еще и еще и наступило изнеможение... Ни ногой, ни рукой пошевелить. Шамиль опрокинул на нас таз воды. И мы свалились с настила на пол и поползли к выходу на траву.
Нас, абсолютно голых, обдал ветер и мы стали приходить в себя. Поднялись и сели на завлинку на виду у таежной дали и панорамы береговых утесов Алдана и Тимптона. Они безучастно смотрели на наш вполне натуральный, вид... Наконец, мы пришли в себя и отправились в избу, где на столе уже стояла хозяйская брага и презент от гостей- медицинский спирт...
6. Тумулдур.
Уже как пять дней сплываем по Алдану, приставая то к правому, то к левому берегу. Прошли больше ста километров. Теперь остановились возле Тумулдурского переката на левом берегу, возле впадения ручья Тумулдур в Алдан и острова Тумулдур посреди Алдана. Тут интересный разрез древних отложений. Их накопилось больше ста метров. Мне, как студенту-дипломнику, было бы важно отправиться вместе с дамами для изучения тумулдурских скал. Но с утра заныл Жора: дескать он, вообще-то, не повар-профессионал, что надеется круглогодично работать в лаборатории под руководством дам, что, поэтому, должен что-то понимать в сложной работе геологов...
Итак, уговорила меня Инесса кашеварить. Они ушли, а я взялся за рыбалку. Нашел хорошее место возле устья ручья и забросил сеть. Потом привел в порядок свои записи и образцы. Часик я посидел на галечнике, чтобы подсчитать состав камней, переработанных рекой. Хотелось
вздремнуть, но было необходимо следить за лагерем...
Потом наступило время для приготовления обеда. Сварил я кисель- компот и борщ с тушенкой. Кисель-компот это серьезное варево из пакета концентрата ингредиентов киселя и доброй порции сухофруктов. Очень вкусное и плотное. Видно я что-то не рассчитал. Ложка в таком киселе стоит! Сделал свое дело, и сижу на берегу, смотрю за лодкой, дамской палаткой и костром. Скоро трудяги спустятся с речки. Тихо, пустынно. Со мной Вовкин тульский дробовик. На всякий случай- если медведь заявится. Любят они разорять палатки геологов в поисках съестного...
Посмотрел я на свои здоровенные часы чистопольского завода- дело пошло к семи. Пора бы уж отряду возвращаться. И вот на тебе...
- Э-ге-гей!- услышал я Вовкин полубаритон-полутенор,- идем голоднющие, усталые, раненые. Мишка! Грей обед! И в тот же момент я увидел весь отряд: Вовку с двумя рюкзаками, обеих дам со своими рюкзачками и согбенного, прихрамывающего Жору опирающегося на вырезанный из молодой сосенки стэк.
Пришли, слава богу.! Вовка сбросил рюкзаки, сел возле костра и стал сворачивать козью ногу, дамы залезли в свою палатку, а Жора плюхнулся на землю возле расстеленного тента с рассставленными на нем тарелками. Вовка прикурил от спички и лениво произнес:
- Ну, Мишка, твоя взяла! Жора теперь пожалел, что напросился в маршрут. Сегодня работали с северной стороны скальных выходов пестрых отложений. Там еще с зимы не просохло и каменные плиты скользкие. Ну, он и поскользнулся и хряпнулся спиной о камни. Еще хорошо, что на нем рюкзак был, смягчил удар. Ко всему прочему пришлось его рюкзак тащить...
- Скажешь ты, возразил Жора,- сначала Кира стала мне выговаривать, что я неправильно выбиваю образцы из скалы. А я уже и так поранил наружную часть ладони молотком. Зубило на породе прыгает. Ну и отвлекся... И, вообще, это не моя профессия...
- А какая у тебя профессия?- поинтересовался Володя.
- Вообще-то я скорняк, но больше склонен к секретарской работе...
- Ну и занимался бы ты работой по склонности,- не удержался я.
- Платят мало, и еще образование требуют. Поэтому я и подался в лаборанты...
- Ребята, руки мыть, приступаем к трапезе. Миша нарежьте хлеб!
Это выползли из палаток дамы, уже причесанные и без накомарников...
Расселись вокруг тента, кто на чем, кто на рюкзаке, кто на большом камне, а мы с Вовкой и, вообще, лежа...
- Что на второе-третье?- спросила Инесса.
- Кисель с сухофруктами и чай с московскими сладкими сухариками.
- Хорошо, где кисель?
Я снял крышку с большой кастрюли с кисель- компотом и поставил ее поближе к начальству...
- Это что, кисель? Это что, компот? Это варево для свиней, вот, что я должна вам сказать Миша! Мы с Кирой Борисовной этого есть не будем! Жора, придвиньте нам, пожалуйста, чайник и сухарики...
Обед заканчивали в полном молчании...
Когда дамы ушли к себе, мы с Вовкой принялись за кисель-компот и съели кастрюлю за один присест! Правда, помог нам в этом немного и Жора. Очень вкусным было это варево "для свиней", только немножко плотное! Но ведь едят люди холодец. Почему бы не есть кисель-компот?..
После Тумулдура поплыли к знаменитым "дворцам", высоким отвесным обрывам и скалам левого берега, где планировалось провести основную часть работ. Однако до них было еще далеко, к тому же погода портилась. К вечеру пристали к левому берегу, с которого стекал ручей. Зацепились за осинку и, как всегда, приступили к десантированию женской палатки. Женщины всегда спали на берегу, а вспомогательный мужской персонал был приписан к плавучей "кают-компании".
- Эй- эй- эй! -Услышали мы пронзительные крики с реки. Пригляделись. Довольно далеко мы увидели небольшую лодочку, на которой кто-то интенсивно греб веслами, направляясь к нам. Женщины тотчас отложили операцию по переселению на сушу, а Вовка залез в нашу плавучую обитель и тут же вернулся с тульским дробовиком шестнадцатого калибра...
Якут в фетровой шляпе и серых лохмотьях уже не доплывая до нас нескольких десятков метров, прокричал:
- Риба, риба! Нада риба?- Вовка тут же забросил тулку обратно в палатку.
- Давай- давай! Надо- надо!- наперебой выразили свои пожелания дамы.
Якут причалил к борту нашей ладьи и мы увидели, что на дне досчатой лодочки уже уснули несколько крупных сигов...
- А мине деньги нада- коверкая русский язык проговорил якут.
-Пожалуйста, пожалуйста,- заторопились начальницы предлагая якуту несколько пятерок и трешек, где-то порядка двадцати рублей... Якут степенно принял деньги и, не считая, спрятал их во внутреннем грудном кармане своего потрепанного пиджака.
-Ви знаете что такое Якутия?- вдруг спросил он нас. Мы безмолвно и вопросительно смотрели на него. Какие-то, ему одному понятные
соображения некоторое время обуревали его, но в конце концов он вздохнул и выдавил:
-Якутия, о-о-о-о, это вопрос!... Цяй я пить не буду, ехать нада! Якутия- это вопрос!- С этими словами он взмахнул веслами и стал быстро удаляться вниз по течению. Его лодочка еще долго была видна на серебряном фоне
бегущего течения на просторе реки, между дикими густо порсшими хвойной тайгой темными сопками...
Впрочем, так быстро наступает темнота, особенно после того, как солнце зашло за горы! Надо ставить палатки, готовить ужин, отдать должное приготовленной пище, укреплять привязь лодки с берегом, чтобы лодку ночью не унесло, когда мы спим...
Напоминаю. Спали мы в палатке втроем. Источником света была свечка. Свечка была поставлена в жестяную банку из-под сгущенки и привязана к стойке посреди входа в палатку. Тушить свечку мы были обязаны по очереди, ибо последнему приходилось зарываться в спальный мешок уже в полной темноте. В этот раз, после вкусного ужина с жаренным сигом мы очень дружно и даже весело стали укладываться в свои постели. Особенно юморно комментировал свои наобычные ощущения Жора, который начал иметь дело со спальным мешком совсем недавно.
- Итак, наступило время для ночного отдыха мне, смирившемуся со своей судьбой, москвичу, случайно оказавшемуся на далекой сибирской реке Алдан. Вот репортаж: Первое, что я должен сделать, это расстегнуть застежки чехла спального мешка. Это сделано. Теперь я расстегиваю пуговицы горловины стеганой части спального мешка и раскрываю горловину внутреннего белого вкладыша- вместо простыни. (Молчание, сопение)...
-Вот, только теперь я закладываю свое тело внутрь вкладыша и, таким образом- внутрь мешка. Не так-то это просто. Надо слегка покрутиться, чтобы полностью улечься во всей его внутренности. Уф! Теперь будем застегиваться...
- Сначала завязываю застежки вкладыша. Следущая стадия- пуговицы спальника. И под конец- застежки чехла... Теперь можно отдохнуть от трудов праведных!..
- А сейчас, Жора, потуши свечку, - это подал голос Володя,- сегодня- твоя очередь... Жора стал изгибаться так, чтобы приблизиться к свечке, чтобы задуть ее из положения сидя в мешке.
-Ф-ф-у-у-у,- дунул он на свечку. Пламя слегка заколебалось, но и только...
Жора нагнулся к свече настолько, насколько это можно было сделать, будучи загерметизированным в мешке.
-Ф-ф-ф-у-у-у, дунул он на свечку в отчаянии. Пламя опять заколебалось, но потухнуть?- ни-ни...
Жора заскрипел зубами и, ни слова не говоря, принялся медленно и со стоном расстегивать спальный мешок. Теперь он делал все молча, ничего не комментируя. Но вот он закончил с застежками и вылез из мешка. Задуть пламя теперь не составило труда. После этого, в полной темноте, он стал заново, тяжело дыша, повторять всю процедуру, которую он так детально
обрисовал пять минут назад. Через некоторое время он затих. И нам было пора засыпать. По полотнянной крыше палатки застучали капли дождя...
7. Дворцы.
После Тумулдура Алдан стал красавцем. Огромные многокилометровые извивы реки обрамлялись поочередно то с правой, то с левой стороны естественными скалистыми трех-четырехэтажными полосатыми стенами и башнями. Мы приплыли на основное место работы, к обрывам только одного этажа- к пестроцветной толще пород, отложенных полмиллиарда лет назад в раннекембрийскую эпоху геологической истории Земли.
Раннекембрийская эпоха- это удивительное время, которое оставило геологам и палеонтологам неразрешенные до сих пор загадки.
В отложенных тогда и сохранившихся до нашего времени глинистых известняковых породах были открыты многочисленные останки диковинных организмов. Среди них в обилии встречаются древние пористые кубки- археоциаты. Член-корреспондент Академии Наук СССР Александр Григорьевич Вологдин еще в тридцатые годы прошлого века доказал, что археоциаты образуют новый, однако вымерший тип царства животных.
Кроме археоциат нижнекембрийские породы переполнены и другими остатками необычных ископаемых организмов. Прежде всего- это, так называемые, хиолиты- конусообразные, иногда пирамидальные, внутри полые образования, прикрытые крышечкой. Внутренних мягких тканей в них, естественно, не сохранилось. Очень много трубчатых образований, скорее всего скелетов древнейших червей. Древние остатки скрепляются друг с другом с помощью биологического цемента- микроскопическими известь выделяющими водорослями...
Породы с перечисленными остатками животных и растений по мере подъема вверх сменяются новыми, отложенными позже слоями. В них удается открыть другие остатки животных, прежде всего древнейших трилобитов, далеких предков современных ракообразных животных. Дальше вверх, по мере воображаемого движения по истории Земли, в ее сохранившихся осадочных слоях, геологи и палеонтологи открыли всю грандиозную картину смены форм жизни от кембрия до наших дней.
Это были свидетельства движения жизни от нижнего кембрия вверх... а вниз? Какие формы жизни были предками обильной нижнекембрийской
фауны и флоры? Вот этот вопрос остается без ответа в течение уже 160ти лет с того времени, когда великий Чарльз Дарвин впервые попытался дать на него ответ.
И вот факт: ниже слоев с археоциатами и хиолитами нижнего кембрия остатков подобных животных нигде в мире не встречается! Исключительно
редко на разных континентах ниже нижнего кембрия обнаруживаются только следы мягкотелых организмов, напоминающие современных медуз и червей. И только! Какие-то исторические глубины, какой-то исторический обрыв! И его свидетельство- практически стерильные десятки тысяч метров докембрийских отложений! Свое мнение, точнее объяснение этого факта, я изложу при завершении рассказа...
И вот мы здесь, на Алдане. Перед нами слои, в которые впечатаны обильные следы первой внезапной вспышки органической жизни. Именно здесь очевидна неопровержимая реальность этой внезапности: непосредственно ниже, под слоями с археоциатами идут сотни метров подстилающих отложений, уводящих геологов в глубь истории Земли. В них уже не видно ни одного скелета животного, погибшего в те запредельные времена!..
День за днем, с утра до вечера, с перерывами на дождливые дни, мы неистово трудимся на обрывах, а, иногда, на обмытых Апданом поверхностях морского грунта, затвердевшего пятьсот миллионов лет назад. Начальницы описывают и зарисовывают детали горных пород и указывают нам места отбора образцов. И мы выколачиваем их с помощью молотка и зубила. Зубило пружинит на твердом камне и молоток нет нет, а попадает по пальцам, придерживающим зубило... Обойтись без крови не удается... В нашу задачу еще входит соориентировать образец с его положением в слое, то есть обозначить на нем стрелками верх и низ, север и юг, занумеровать его и положить в бумазейный мешечек вместе с этикеткой.
Стали и мы с Вовкой собирать материал для дипломной работы. И он и я решили заняться хиолитами и прочими трубчатыми тварями. В то время, а это был 1953 год, в Советском Союзе не было ни одного специалиста по этим вымершим животным. Так в послевоенные годы мы стали пионерами их изучения в СССР*...
Постепенно день за днем мы сплывали по течению Алдана. Алдан становился шире, острова внушительнее. Ящики из-под продуктов опорожнялись. Вместо консервов и сухофруктов они заполнялись образцами. Лодка тяжелела, на перекатах задевала за дно... В самом конце июля на бечевнике на отшлифованных Алданом древних слоях мы увидели важный факт- залегание самых нижних слоев кембрия на размытых
докембрийских породах. Это был важный факт, свидетельствующий о наступлении раннекембрийского моря со всей его живностью на те места,
где мы теперь стучали молотками. Откуда пришли эти морские воды с археоциатами и хиолитами?- остается проблемой и сегодняшнего дня**...
8. Чагда
Берега Алдана разошлись еще шире. Похолодало. Временами моросило. Пришла якутская осень. К десятому августа, утром, пристали к поселку Чагда. Чагда находится на правом берегу Алдана в полутора километрах выше впадения реки Учур. Опять дождь. Дамы в непромокаемых куртках и резиновых сапогах вышли на берег и отправились на поиски местного начальства. Нужно было организовать отправку образцов, продажу лодки, наметить план возвращения в Москву.
Мы остались в лодке, спрятавшись в палатке. Забрались в спальные мешки, чтобы согреться. Ни шуток, ни приколов. Полное молчание. Предстоит разрушить этот. ставший привычным мир лодки, палатки, постоянного движения для выполнения поставленной цели. Разрушим, а дальше что? Это ведь Якутия с ее близкими холодами и малонадежными средствами сообщения...
В конце путешествия все были недовольны друг другом. Началось все с Жоры. Он понял, что работа в Палеонтологическом институте ему не светит. Дамы не могут ему гарантировать ее. И он забастовал! Кушал, пил, спал, ел, но не работал! И все его обязанности свалились на нас с Вовкой. На нас, как судоводителей, лежало обеспечение постоянного и безопасного плавания по Алдану при отсутствии элементарных данных по лоции реки, выполнение всех обязанностей коллекторов и рабочих. Мы также варили щи, каши, супы, ловили рыбу и еще собирали материал для своих дипломных работ. Мы злились, что начальницы не могут заставить этого московского прохиндея работать. Он только нагло улыбался и улыбаясь утверждал:
- Меня нанимали как механика подвесного мотора, а не как повара или разнорабочего...
...Часа через два появились обе дамы. Их сопровождала телега, на которой высилась гора почтовых ящиков.
- Ребята! Лодка продана. Надо ее освобождать и срочно готовиться к обратному переезду в Томмот. К вечеру подойдет параход!..
И Алдан сжалился над нами- подул ветерок и унялся дождь. Сняли палатку и все наше имущество стало "голеньким" под серым низким небом. Нашли на берегу доски. Сложили их в виде настила и стали собирать наши образцы и снаряжение.
Первыми разобрали по своим рюкзакам собственные вещи и сврнули спальные мешки. Потом занялись снаряжением и образцами. Образцы
закладывали в пронумерованные и зарегистрированные в специальной тетради ящики. В этой работе Жора участия не принимал, демонстративно...
Работали без перерыва на обед. К тому же, приготовить пищу и просто вскипятить чай было невозможно- все все укладывалось для переезда. Собрали целую гору. Умотались...
И тут загудел параход. Однопалубный небольшой колесный белый красавчик бросил якорь посредине реки, как раз напротив нас. Инесса и Кира с мольбой посмотрели на нас с Вовкой- надо было переправить груз на судно. Да еще, тут как тут, подплыли к берегу на небольшой лодченке новые хозяева уже не нашей (проданной) лодки, чтобы забрать ее. Однако двое мужчин вошли в наше положение и позволили переправить образцы и снаряжение на своем плавсредстве.
Все в эту лодку не помещалось. Пришлось сначала переправить снаряжение и личные вещи, а также ученых дам и Жору. Потом двумя рейсами переправили и перегрузили на палубу судна образцы. В последнем рейсе нас с Вовкой доставили на пароход владельцы лодки. Они пожали нам руки и оттолкнули лодку от борта парохода. В изнеможении, мы растянулись на палубе. И тут снова стал накрапывать дождь...
Надо было перенести образцы под навес. Надо было преодолеть себя... И мы принялись за работу. Тяжеленные ящики с камнями мы перенесли под крышу. Сюда же сложили экспедиционное снаряжение...
Все! Теперь мы имеем право на отдых. Мы сели на какой-то ящик, вытащили махорочку и закурили, а женщины, как все женщины на свете, независимо от своего положения, стали колдовать возле плиты на камбузе. Судя по звукам шипения и волнующим запахам, готовят блины!..
Нас позвали кушать. Впервые за время путешествия по Алдану готовили не мы, а наши ученые руководители. Было очень вкусно, очень! Да еще чай с кусковым сахаром!
А Жора был наказан как в той детской сказке: "Дрова не носил, печку не топил, блинов не получил". Сел в угол, достал банку тушенки, навернул с хлебом. За чаем пошел сам и долго хлебал его в одиночестве из большой кружки...
Дамам предоставили небольшую каютку на двоих. Нам же достался уголок на полу, где на расстеленной палатке мы разместили три спальных мешка, в которых благополучно проспали до раннего утра, когда пароход снялся с якоря и отправился вверх по Алдану до Томмота...
Дальше было муторно и неинтересно- три дня до Томмота. Потом отправка образцов почтой. Потом автобусом (повезло!) опять по трассе
АЯМзолото до Большого Невера, где мы сели на поезд Владивосток-Москва...
Скука этой долгой дороги была существенно оживлена неожиданным наплывом криминального контингента, проще- воров и разбойников, досрочно освобожденных из лагерей и тюрем по амнистии. Нам, студентам, терять было нечего, кроме паспортов и мелких денег. А вот некоторым
другим добропорядочным пассажирам пришлось понервничать. Долгие воровские песни, пьяные стычки, визг зажимаемых девиц...
В нашем плацкартном отсеке соседями были цыгане- большая шумная семья. Их мужчин почти не было видно. Они все время шныряли по поезду по своим делам. А вот женщины сидели на месте, пили чаи и, даже, никому не гадали. Почему-то только одна из них предложила мне погадать по руке. Просто так- бесплатно. Нагадала всякой всячины, а потом сказала, что неоплаченный прогноз- недействителен!..
Было, что называется, "весело". А между тем начиналась новая особая пора в истории Советского Союза, приведшая, в конечном счете к его разрушению и образованию нового-старого государства- России.
Вместо эпилога.
Судьба участников путешествия по Алдану сложилась по-разному. Кира Борисовна Кордэ опубликовала монографию по древнейшим водорослям и защитила диссертацию для получения доктора биологических наук. Она скончалась в 2001м году в возрасте 88ми лет. Инесса Тихоновна Журавлева тоже стала доктором наук. Она опубликовала несколько монографий по археоциатам и много сделала для популяризации изучения этих организмов в Советском Союзе. Она скончалась в 2007м году на 86м году жизни.
Володя Сысоев в 1955м году был принят в аспирантуру Палеонтологического института в Лабораторию древнейших организмов А.Г. Вологдина***. Он сумел впервые в Советском Союзе путем лабораторных и экспедиционных исследований, в ряде статей и в одной монографии показать биологическое место ископаемых организмов хиолитов в системе животного мира и их истинное значение в геологической истории кембрия. Впоследствии он защитил кандидатскую диссертацию. Владимир Александрович Сысоев преждевременно скончался по болезни в 2001м году в возрасте 70ти лет.
----------------------
Замечания:
*На собранном материале мы выполнили и защитили дипломные работы в Саратовском Университете в 1954м году. Это было первое исследование оригинального нижнекембрийского материала после довоенных работ Е.В.
Лермонтовой. Позднее собранный мною материал я передал В.А. Сысоеву. Он обработал всю алданскую коллекцию и стал пионером в исследовании древнейших остатков древнейших раковинчатых организмов. Многочисленные последующие исследования и работы других исследователей были выполнены вслед за В.А. Сысоевым и годами позже.
**Группа геологов Геологического института АН СССР и Палеонтологического института Российской Академии Наук под руководством А.Ю. Розанова (ныне академика) построили свои исследования под общую идею о внезапном таинственном и одновременном появлении скелетной органики в раннем кембрии.
Проблема ее внезапного происхождения была также рассмотрена еще раньше Чарльзом Дарвином. В своем "Происхождении видов" он высказал идею о том, что так называемая "внезапность" есть следствие миграции археоциат и других древнейших организмов из некоей морской прародины в результате трансгрессии (то есть наступления на сушу) моря. Следы этой трансгрессии были обнаружены нами и в береговых утесах Алдана.
На взгляд автора этого сочинения, проблема происхождения древнейших ископаемых организмов кембрия может доказательно разъясниться только с помощью специального палеоэкологического анализа их местонахождений. Спекулятивные домыслы о внезапном скелетообразовании у разных биологических групп в это время представляются необоснованными.
***К сожалению, сегодня память об А.Г. Вологдине, выделившего археоциат как особого типа животных, незаслуженно забывается. А ведь т.н. новый взгляд ПИНа в отношении древнейших форм жизни был заложен именно А.Г. Вологдиным.