Летим. Вертолет Ми-4 трясет на стальной оси ритмично вращающихся над нами крыльев. Трясет и нас, расположившихся в его чреве на жестких сиденьях по бокам судна. Жаркое марево межгорной долины и поселка Монды, откуда мы только что взлетели, осталось далеко внизу. Под нами Тункинский хребет. Серые скалистые пики, соединенные острыми зазубренными стенами. Между ними заснеженные впадины- днища давно растаявших ледников. Слева за глубокой долиной Иркута словно мираж высится вершина скалистой громады горы Мунку- Сардык и, покоящийся на ней ледник.
Фото 1. Горы как качели.
Какой-то фантастический полет! Мы летим ровно, а горы- как качели. То они "подброшены" вверх и их вершины пролетают в нескольких десятках метрах под вертолетом, то пропасти между ними "ухают" вниз на километры в темные провалы. Пилот удерживает воздушное судно в воздухе с помощью одной дрожащей ручки. Становится как-то не по себе- очень уж ненадежная опора.
Летим напрямую, перерезая ветвистый рисунок рек, впадающих одна в другую. Пятнадцать минут лета и Тункинские скалы остались позади. Под вертолетом медленно проплывают пологие массивные горы Окинского плоскогорья. Не долетая до Монголо-Советская границы, идем на посадку. Всего полчаса лета!
Садимся на правом берегу верховья речки Уха-Гол. Под вращающимися над нами лопастями быстро выбрасываем снаряжение и выпрыгиваем на влажноватую каменистую поверхность. В порыве благодарности подхожу ближе к машине и кричу пилоту, выглядывающему из окошечка надо мной:
- Спасибо, ребята! Без вас пришлось бы нам дня два топать через горы...
- Вам легко...- отрезал пилот мой панегирик, а потом добавил, - забирать вас придется в два этапа. Сначала одну часть, а потом вторую. Образцы- только по возвращении. Высота! - Окошко задвинулось...
Фото 2. Вертолет, покачиваясь, приподнялся.
Я отбежал в сторону. Вращение лопастей ускорилось, вертолет, покачиваясь, приподнялся и опустив нос с ревом помчался над речкой, а потом резко взлетел и исчез за правобережной горой...
Наступила тишина. Послеполуденное солнце продолжало освещать довольно унылый пейзаж высокогорной тундры. Со всех сторон нас обступали безлесые покатые горы с черными обрывистыми вершинами и узкими ущельями.
- Ладно, парни, давайте-ка готовится к ночлегу, - это первым проявил здравый смысл Петр Травкин, солидный, высокий и грузный...
Нас четверо- трое геологов: Травкин, Владимир Ивантьев и я с рабочим, Васей. На всех одна палатка, спальные мешки и форменные ватные телогрейки, а также несколько буханок хлеба, мука, сухие дрожжи, растительное и сливочное масло, консервы, сушеная картошка, крупы, соль, сахар, спички...
За кольями для палатки пришлось подняться к перелому склона гольца к отдельно и одиноко растущим худосочным закрученным в штопор лиственницам. Заодно собрали там сушняка для костра...
Палатку поставили на плоской каменистой надпойменной терраске. Застелили ее высохшей травой, на которую набросили брезентовый тент- мягко как у цыган в шатре.
Фото 3. Палатку поставили на плоской каменистой терраске.
Солнце уже коснулось горы на западном берегу речки, когда закипели чайник и кастрюля с картофельным супом, заправленным мясной тушенкой. К костру поднялся Травкин с несколькими камнями, подобранными из речной гальки- он не участвовал в приготовлении ужина, но осмотрел русловой галечник.
- Вот кусочек хубсугульского фосфорита, - показал он несколько пластинчатых черных камней, - остальное- базальты, сланцы и доломиты, - промолвил он. Травкин недавно вернулся из Монголии, где работал на фосфоритовом Хубсугульском месторождении и знал состав руд.
- Возраст пород подходящий, - промолвил Ивантьев, - я тут вел геологическую съемку и, помню, картировал здесь кремнистые сланцы. Может быть среди них были и фосфориты?
- Вполне вероятно, хотя до Хубсугульского месторождения больше сотни километров! Возможно эти руды тянутся и до нас, - возразил Травкин...
- Но с обнажениями не густо, - добавил Ивантьев, - скальные обрывы только по берегам речек и ручьев, а вершины залиты базальтами. Толщина их достигает двухсот метров- не подкопаешься. Разве что бурить. С этими словами он выразительно провел рукой вокруг горизонта.
Стало темнеть и холодать. Набросили телогрейки. Речка перестала шуметь и только тихо журчит. Исчезли комары. Потрескивали горящие сучья. Поговорили о предстоявшем рабочем дне. А день нынешний тихо ушел...
Уже забравшись в спальный мешок пребираю в уме цели экспедиции. Три опытных геолога ставят разные задачи на одних и тех же местах. Целесообразно было объединить усилия и деньги. Были намечены три участка: Уха-Гольский, Сархойский и Боксонский.Всего по четыре дня для геологической оценки каждого из них. Если что-то интересное, мы втроем сможем быстро оценить масштаб рудопроявления....
Высота дает себя знать. Июль, но ночь холодная. Зарылся в спальный мешок с головой. Все равно холод пробирает. Набрасываю на себя еще и куртку. Становится теплее. Засыпаю...
Встаем, когда обращенная на восток боковина палатки нагревается ранним солнцем. Быстро костер, чай, тушенка, хлеб. И вот мы готовы. Первый маршрут- вверх по Уха-Голу. Но не гурьбой. Я иду по правому берегу, Петр- по руслу, Володя- по левому берегу и уходит в распадок левого притока...
Твердь земная смотрит на меня из взрезанных текущими водами древних пластов, поднятых из недр под облака. Твердые серые и черные слоистые каменные массы. Ударишь по ним молотком, и они издают резкий запах битума. Когда-то они были податливым мягким морским илом- черной грязью. Когда-то... Трудно, сидя на двухкилометровой высоте, поверить, что так и было. Но время- это что-то неумолимое. Все, что кажется невозможным, становится действительным. Для этого нужно только время- чем дольше- тем вернее...
Но вот что-то интересное. Несколько пластов почти черные, однако на поверхности синеватые. Достаю бутылочку со специальным "снадобием" и капаю на поверхность породы. Она быстро и ярко желтеет. Это руда! Руда фосфора- фосфорит. Ее коренной источник! Измеряю, записываю, рисую, отбираю образцы, фотографирую...
Иду дальше. Соединяюсь с Петром на середине склона на засыпанной осыпями речке. Рассказываю о находке. Она оказалась первой на пути к вершине.
Следующий выход пласта фосфоритов был обнаружен уже недалеко от перевала, где проходила Монголо-Советская граница. Проследить его не было возможности. Он уходил под базальтовый покров на вершине соседней горы. Стало ясно- рудные пласты идут вдоль правого склона реки Уха-Гол и их нужно проследить, чтобы определить промышленную ценность месторождения...
Фото 4. Вокруг теснились пологие горы.
Вечером обсудили состояние дел. Осталось два дня до прилета вертолета. Пришли к выводу, что важнее всего разделиться и пересечь рудные пласты восемью маршрутами, по два на каждого. На завтра моя задача- обследовать правый берег среднего течения речки.
На следующее утро в береговом утесе я вновь увидел знакомый пласт. Он уходил в горы и скрывался там под осыпью. По осыпям проследил его почти на километр. Вернулся в палатку довольный...
И опять холодная ночь. Очень жаль, что не взяли с собой железную печку- понадеялись на июльскую жару. Ивантьев, талантливый, пытливый, временами насмешливый, человек, предложил построить что-то подобное эрзац- печке. Огонь будет гореть в выкопанной яме под камнями, а дымоход прокопаем до выхода из палатки. Получилось что-то некрасивое- дыма много, а тепла нет...
Фото 5. Получилось что-то некрасивое- дыма много, а тепла нет.
На четвертый день ходил под высоту 2800. На вершину было невозможно взобраться- вся ее верхняя часть была сложена бурыми, почти черными базальтами. Их края высотой больше 50ти метров представляли собой отвесные собранные в вертикальную угловатую "гармошку" черные обрывы без щелей и промоин. Рудный пласт уходил под базальтовую осыпь. Без горных работ не достать!
Ночью опять дрожали от холода.
Пятый день. Облачно. Вертолет с утра не прилетел. Может быть из-за непогоды на Тункинском хребте? Сегодня, видно, его уже не будет. Решил посмотреть камни недалеко от лагеря. Если услышим гул вертолета- успеем добежать. Шагаю с Васей по гальке почти высохшего русла. Обходим небольшое зеркало прозрачной воды над галечником возле невысокой скалы. Боковым зрением успеваю уловить тень, мелькнувшую в воде.
- Видел Вася? - обращаю я внимание юноши, - в этой луже притаился хариус. Когда вернемся, надо постараться поймать этого бедолагу...
Вертолет так и не прилетел. Пополудни, после возвращения в лагерь, наладил удочку и отправился к скале. Большой хариус метнулся и спрятался под скалой. Я понял- он меня видит и ни за что не возьмет мушку. Зашел за скалу. Оттуда забросил крючок, оформленный под мотыля, на середину лужи... Несколько минут ждал. И вдруг сильный рывок. Попался! Выдернул блестящую рвущуюся рыбу на галечник. Экземпляр почти полуметровый!
В этот день сварили уху. С картошечкой, с рисом, с лавровым листом, с горошинками перца, с заправкой сливочным маслом. Вкусно! Да и разнообразие какое-то.
Весь шестой день опять провели в ожидании вертолета. Заворачивали образцы, оформляли дневники. Все обнаруженные точки проявления фосфоритов поместили на общей карте. Потом соединили их между собой в общую линию выхода на поверхность рудного пласта- почти семь километров! Прибросили общий объем рудной массы и содержание в ней фосфора. Получалось неплохо. Тянет на крупное месторождение! А фосфор так необходим сельскому хозяйству страны!..
Вспомнили предупреждение вертолетчиков. Нужно заранее договорилиться об очередности перелета на Сархой. Однако и следующий день прошел впустую- вертолет не прилетел... Радиосвязи нет и остаются только догадки о причинах такой задержки. Погода? Горючее? Другие, более выгодные заказы?.. И никуда не уйдешь- а вдруг прилетит? Вот что значит работать без радиосвязи!..
Вертолет прилетел только на седьмой день. Его привели совсем другие летчики. Командир сдвинул окошко, и мы увидели его улыбающеесе квадратное лицо.
- Заждались, поди? А нам пришлось в Улан-Удэ на форму летать- кое-что менять- винты, какие-то части в двигателе. Смотрю- вы уже готовы к полету? Это хорошо. Время не терпит...
- Да, мы разделились, как распорядился предыдущий пилот, - высказался Травкин. Первыми должны полететь я и мой рабочий со снаряжением, а следующим рейсом- Травкин с Ивантьевым!
- Да не надо делиться, - возразил пилот, - я подниму сразу всех. Вот только камни оставьте. Я их захвачу на обратном пути!
- Ну, это меняет дело! Этот пилот- Человек! Наляжем, парни, на быструю погрузку! - призвал Травкин. И вот палатки, спальные мешки, вьючные ящики с консервами, были шустро, второпях неаккуратно, свалены в брюхо воздушного судна. Геологи расположились на боковых скамейках...
Двери закрылись. Двигатель заревел, лопасти над нами побежали, все ускоряя свой бег, гандола напряглась и отрвалась от земли... Я выглянул в иллюминатор и увидел оставленные ящики с образцами, сиротливо белеющие среди бурой холмистой тундры.
2. Сархой.
Виктор Кононов, так звали нового командира вертолетного экипажа, высадил нас на галечной косе на правом берегу реки Сархой ниже слияния двух ее притоков. Здесь вдоль берега рос сосновый лес. Местами он прерывался светлыми известняковыми скалами. Умиротворяющий пейзаж! Запахи дикой тайги! Бег светлой, с темными водоворотами реки в отражениях береговых скал и зарослей...
- Ладно, ребята, я полетел, -крикнул Кононов из окошечка кабины.- Не поминайте лихом! Через четыре дня прилечу! Вертолет затарахтел, приподнялся, и опустив нос, понесся над Сархоем пока не исчез за поворотом реки...
Несколько лет назад я уже работал в этом районе и потому решил восполнить свои знания в тех местах, которые раньше не посещал- в верховьях правого притока реки, в поисках более древних, возможно фосфоритоносных отложений.
Сразу после установки лагеря я и мой Вася взяли небольшую палатку и еды на два дня, нагрузились и отправились на своих двоих к истокам реки. Через несколько часов движения по звериной тропе мы вышли на широкую плоскую пойму, обрамленную с двух сторон крутыми скалистыми береговыми обрывами, из-за которых выглядывали заснеженные вершины дальних гор на монгольской границе. Дальше идти было невозможно- пойма заканчивалась скалистым уступом, перегородившем реку. Уступ был рассечен узкой непроходимой щелью, через которую прорывался на свободу бешеный водопад. В долине он широко разливался и ветвился на десяток легко преодолимых вброд русел.
Палатку поставили на небольшой полянке ниже зарослей ерника. Сначала я зарисовал хорошо определимую издали слоистую каменную структуру в обрыве левого берега. Ее серые, темные и розоватые пласты были наклонены к северо-западу и в этом направлении сменялись более высокими, то есть более поздно отложенными слоями. Зато к юго- востоку, по мере движения вверх по течению реки, можно было ждать, наоборот, появления более древних каменных вулканических масс. Общий спокойный наклон разреза, правда, нарушался разрывами земной коры, ее сдвигами на сотни метров! Вот были землетрясения!..
Перебрели на левый берег и стали двигаться с вверх по течению, время от времени останавливаясь для описания и отбора образцов. Однако добраться до древнейших слоев не удалось- мешали отвесные скалы. И все же и этот маршрут оказался небесполезным- удалось выделить несколько фосфатоносных участков...
Ночевка была удивительно спокойной- тихой. Зверей не было слышно. Еды им, видно, хватало и добывать человечину не было нужды...
В программу следующего дня входило описание левобережных скал, расположенных ниже по течению... К вечеру мы, сгибаясь под тяжелыми рюкзаками вышли к лагерю, где нас ждали товарищи. И они не тратили времени зря- не только обследовали близлежащие скалы, но и наловили целое ведро хариусов!..
В напряженной работе пролетели четыре дня... Следующие дни опять потянулись в нудном ожидании прилета вертолета и в обсуждении самых разных предположений по поводу причин его задержки. На седьмой день ранним утром решили что-то предпринять.
- У нас продовольствия осталось на четыре дня, - заявил Петр. - Это уже меньше, чем нам нужно, чтобы поработать на Боксоне и подождать летунов. Если вертолет не прилетит сегодня, будет потерян еще один день и еды останется только на три дня. А это именно столько, чтобы пешком дойти до ближайшего аэродрома, то есть до Орлика. Дальнейшее ожидание вертолета становится опасным. Я предлагаю начать переход сегодня, пока погода благоволит. Продовольствия нам хватит и у нас еще есть запас на случай дождя...
Приняли решение без прений- положение было ясным. Быстро свернули палатку. На возовой брезент сложили образцы, на образцы положили спальные мешки и свернутую палатку, все вещи укрыли тентом. На тент положили лист бумаги с изображением плана намечаемого перехода и записку с просьбой к вертолетчикам забрать груз и, по возможности, подхватить нас на пути перехода. План и записку завернули в промасленную бумагу, положили сверху на тент на видном месте и прижали камнем...
Чтобы сократить расстояние пошли не вкруговую, по Сархою, а напрямик, через голец. Наметили выйти к истокам реки Балахты и уже по ней спуститься на тропу, ведущую к районному центру Орлик. Там находился и местный аэропорт.
Двигаться вкось и вверх по довольно крутому склону, да еще через лес- занятие утомительное. Пот ест глаза, ноги разъезжаются на мху. К тому же дорогу все время что-нибудь преграждает: ствол дерева, обомшелый валун, нора грызуна, кустарник, резкий порожек в рельефе. На подъеме отпадает желание поговорить, поделиться мыслью. Все силы уходят на преодоление земного притяжения...
Немного стало легче, когда вышли из лесной зоны в тундровую, хотя идти теперь пришлось по-прежнему вверх и, к тому же, по хаосу каменных осыпей. Но здесь обдувал прохладный ветерок.
Еще легче стало, когда уже к середине дня мы перевалили к истокам Балахты, к промоинам и ключам - первым признакам стока воды в направлении Балахты...
- Кажется, гудит, - не совсем уверенно услышал и негромко произнес я.
- Точно! - это уже подтвердил Володя.
- Костер, скорей костер! - Предложил Петр, и мы забегали в поисках подходящего топлива. Но здесь, не считая мелких сухих кустиков травы его, фактически, не было...
- Ракетницу лучше! - спохватился Ивантьев.
Но где, где находится теперь уже хорошо слышимый вертолет?..
Первым его обнаружил Вася. Вертолет летел на большой высоте и был трудно различим в море яркой солнечной синевы. Володя выстрелил в его направлении ракету, но вряд- ли ее малая вспышка могла конкурировать с властью солнца...
- Двинулись дальше? - обреченно промолвил Володя.
- Нет, хлопцы, давайте-ка подождем пока он не пролетит обратно, - возразил Травкин.
- Может быть стоит костер разжечь?
- А если вертолет прилетит- на какую площадку сядет?
- Cам найдет- где сесть!
- И ему костер нужен, чтобы видел- где мы сидим и откуда ветер дует!..
Парни разбрелись в поисках горючего материала и ровного места для посадки вертолета. Но растительность была чахлой, местность между покатыми горными склонами покрыта рытвинами, усеяна каменными глыбами, между которыми стояла вода. Топлива хватило только на жалкий дымящий костерик. Главное- не было ни одного горизонтального участка для посадки...
- Гудит где-то, - как всегда первым услышал я. Все начали всматриваться вверх- в поисках темной точки в синем небе. Но вертолета никто не мог увидеть, хотя его шум быстро усиливался.
- Да снизу, снизу гудит, - крикнул Вася. И только тепеь мы увидели вертолет. Он летел на бреющем полете, стремительно поднимаясь снизу-вверх против течения речки. Он летел навстречу намеченному нами пешему пути. Он искал нас!
Огромная машина стала приближаться. Длиннющие лопасти стали вращаться еще быстрее, и она почти приземлилась. Каких-то сантиметров двадцать-тридцать оставалось до земли. Дверь кабины открылась и на землю спрыгнул человек в летной форме. Он прошел несколько шагов и махнул рукой. Вертолет проплыл еще метра полтора и опустился посреди ручья на несколько ровных камней. Пилот отодвинул свое окошко и крикнул:
- Здорово, бедолаги! Я возьму, возьму вас на борт, но позже! Сейчас поднять не могу. Надо груз сбросить! Тут, недалеко! Я вернусь быстро...
- Да мы добежим, если недалеко...
- Вы долго...
Окошко захлопнулось, машина поднялась и на бреющем полете вошла в такой вираж между горными склонами, что кабина и ось винта заняли почти горизонтальное положение, а лопасти стали вращаться почти в вертикальной плоскости... Но машина не рухнула, не ударилась о скалистые выступы горы и развернувшись заскользила вниз по реке. Это было чудо, чудо летного мастерства!..
Мы ждали Кононова (это был он) чуть больше часа, когда вновь снизу по реке пришел гул вертолета. И опять мы притихли, наблюдая за филигранной техникой приземления тяжелой машины точно на те же камни, с которых она стартовала час назад...
Под ритмичными взмахами лопастей, пригнувшись и гуськом, мы пробрались в кабину и механик захлопнул за нами дверь... Двигатель взревел, машина, закачалась, приподнялась и пошла с подъемом вперед. Затем она резко и страшно накренилась, и мы вошли в тот самый цирковой вираж, который ошеломил нас, ранее наблюдавших подобный взлет со стороны. Но теперь-то мы находились внутри!..
Минут через пятнадцать приземлились посреди небольшой долины между горами. Двигатель замолк, дверь распахнулась, и я увидел знакомые места- зимник для крупного скота на междуречье Сархоя и Балахты. Прямо напротив дверей вертолета лежали набросанные без особого порядка наши ящики с образцами и мешки со снаряжением.
Недалеко были видны два длинных бревенчатых барака и рядом с ними просторный загон с оградой из жердей и такого же типа небольшой двор. Большой загон был пустой- в летнюю жару рогатое стадо нагуливало жир в горах, на летних пастбищах. В малом загоне хранилась высокая, как стог сена, куча связок хвостов сарлыков(яков) и хайныков (помесь яков с коровами). Эти, срезанные с хвостов и волосатых косм волосы, свисавшие с животов животных, такие мягкие и тонкие, что они годятся для изготовления шиньонов для женщин.
- Ладно, ребята, вы тут грузитесь, а мы в гости к бурятам, - промолвил Кононов и вслед за бортмехаником по спущенной им лесенке спустился на землю и направился к баракам.
Перед бараками стояла дородная хозяйка зимника и ее восемь ребятишек от разных мужей мал мала меньше. Мужьями у Гэмпэл были приблудные буряты, изгнанные их женами на зимнее замерзание. Однако Гэмпэл принимала и обогревала всех, и они бесплатно, за еду и постель помогали ей по хозяйству. Весной они обычно уходили, оставляя Гэмпэл с приплодом...
Когда мы погрузили свое снаряжение и образцы, подошел Доржи, нынешний муж Гэмпэл. В руках он держал бутыль с белой жидкостью и пустой стакан. Был он навеселе.
- Товарищи! - обратился он к нам, - На дорожку! Стакан аракушки!..
- Что ты, Доржи, спасибо, но не лезет в горло пить!
Но чем-то следовало возместить сердечный порыв человека...
- Что бы такое дать на память? Разве что банку сгущенки? - Травкин вытащил из коробки пару банок и сунул их в руки Доржи...
- Все, ребята, пора лететь! - Это появился командир и бортмеханик. Каждый из них нес по сетке- авоське с обернутыми газетой сарлычьими хвостами. Бортмеханик захлопнул за собой дверь и отправился к пилотской кабине. Я из окна увидел Доржи. Он не отошел от воздшного судна и упрямо продолжал стоять под вертолетом как столб, даже тогда, когда вращение лопастей усилилось и машина стала подниматься...
Прошло всего лишь около пятнадцати минут, когда вертолет пошел на посадку. Мы приземлялись к поселку Боксон.
- Ну и скорость у наших вертолетчиков, - промолвил Травкин,- неделю ждешь- полчаса летишь...
3. Боксон.
Веселенькое местечко этот Боксон. Обжитое. Поляна с короткой травкой, каменистый обрыв над речкой Хойто- Боксон. Остатки поселка геологоразведчиков- бараки, коновязи. Ивантьев обратил мое внимание на две круглые вершины, расположенные к западу, сразу за речкой.
- Вот из-за этих двух гор, похожих на две ягодицы буряты прозвали их "буксон", что означает "задница".
- А в этом небольшом бараке будем жить, - воскликнул Травкин,- тут есть все для вполне благоустроенной жизни- топчаны, печка, вязанка дров, на подоконнике спички и мешечек соли...
- А погода, погода! - опять вошел в разговор Иваентьев,- давайте-ка баньку затопим- почти две недели толком не мылись. Напротив барака стоял подходящий сруб...
Первый день прошел в таежных удовольствиях: мытье в настоящей бане "по черному" с тазами и паром, стирке белья, знакомстве с геологическими схемами района. Легкий день закончился приятным вечером в свете керосиновой лампы, и чаем с черным свежим хлебом и кусковым сахаром вприкуску. Хлеб привез нам Кононов...
Фото 6. Тополевидная лиственица на реке Хойто-Боксон.
Последующие три дня были наполнены тайгой и геологией. Ивантьев уходил километров за пять разобраться с мучившими его геологическими вопросами, Травкин исследовал верховья Хойто-Боксона, а я с Васей сосредоточились на изучении обнажений бокситоносных слоев в обрывах на левом берегу реки и на ее водоразделе с рекой Урда- Боксон.
На высоте около полутора километров от уровня моря лежат как каменные одеяла слои разных пород, оставленные древним морем почти 800 миллионов лет назад! Их общая толщина в несколько километров(!) дает возможность представить историю давно исчезнувшего моря от начала до конца его развития, понять причину накопления в нем руд богатых алюминием и фосфором...
Всматриваюсь в детали строения отвесного обрыва в поисках чего-то особенного: следа древней жизни, свидетельства переноса частиц, влекомых древними течениями, окраски пород... Но вот пласт так пласт! Светлые породы, образованные древними водоросями. Хорошо видна их куполовидная форма и очень тонкая слоистость- это годичные нарастания подобные кольцам на срезе ствола дерева... Но где и как начиналось это древнее море? Еще один маршрут, и мы увидели начальный этап, когда древние воды вспахали все перемычки и ринулись в подготовленную котловину... После себя они оставили груду древних галек и валунов...
Три дня пролетели в тяжелом, но увлекательном труде. Отобраны десятки и сотни проб и образцов, открыт новый фосфоритоносный пласт. Все описано, задокументировано...
И чудо! Кононов прилетел в срок- утром четвертого дня! Здорово! На этот раз без спешки и толково загрузились и разместились по боковым скамьям. Наш рекогносцировочный маршрут завершен. Теперь домой!
Запуск двигателя. Его гул усиливается, машина начинает подниматься, но, что это- она вдруг падает обратно на землю! Опять поднимается и опять падает! Командир заглушил двигатель. Мы притихли. Что-то идет не так... Кононов выглянул из кабины.
- Вес великоват, ребята!..
- Может быть что-нибудь оставить? Я уже приготовился расстаться с огромным музейным образцом древних водорослевых наслоений...
- Нет, ребята, не надо, есть и другие способы...
Мы услышали шум текущей жидкости и поняли- командир сливает бензин!..
И вот новый запуск двигателя. И новый подъем, а затем- падение и сильнейший удар о землю и сразу упругий взлет и низкий полет в метре над землей. Только когда под колесами промелькнул Хойто-Боксон, тогда начался резкий подъем. Да уже и деваться было некуда- впереди была поросшая лесом гора...
Полетели не через Тункинский хребет, а вдоль верховьев Иркута. Река здесь неслась в глубокой впадине, преодолевая многочисленные водопады и пороги. Даже с более чем километровой высоты они выделялись белыми полосами пены. Справа и впереди нас громоздились скалы вершины Мунку-Сардыка.
Вертолет пошел со снижением, прижимаясь к левому отвесному берегу Иркута. Отвесная, почти гладкая, стена пролетала всего лишь в десятках метрах от вращающихся лопастей и любой порыв ветра мог легко бросить машину на скалу. Скорость нарастала. Чтобы избежать головокружения, я, временами, отворачивался от стены. Однако интерес брал свое и в "пролетающей" картине можно было успеть увидеть ее измятую полосатую структуру...
Аппарат несся все быстрее и опускался все ниже, пока не вылетел из ущелья и стал снижаться над долиной Иркута к заходу на посадку. Через несколько минут мы уже сели и разминали ноги на вертолетной площадке на западной окраине поселка Монды...
Здесь, в поселке на базе местной геологической экспедиции существовало кернохранилище, где был собран каменный материал буровых работ, проведенных на Боксонском
месторождении. Несколько дней мы отвели для изучения керна, набуренного в прежние годы на Боксоне. Для этого пришлось разместиться в гостинице...
А через два дня начались дожди. Мы с Травкиным остались одни. Остальные уехали в город. Как-то, во время обеденного перерыва, Петр сообщил:
- Видел Кононова. Его и сменный экипажи сидят из-за непогоды. Давай пригласим его и бортмеханика к нам в гостиницу вечером?
- Конечно, давай!
А в то время в буфете столовой продавали хорошее болгарское вино, уже не помню, как оно называлось. То ли "Золотые пески", то ли "Рислинг", то ли как- то иначе. Купили целую коробку, девять бутылок...
А вечером, как на зло, отключили свет, и дождь шел не переставая. Зажгли керосиновую лампу и, в ожидании гостей, наблюдали за водяными слезами с той стороны стекол. Бутылки и закуску мы разложили на столе на скатерти. И мы, и разложенная снедь были готовы к приему гостей.
Кононов постучал в дверь и вошел в нее как-то несмело, что показалось нам несвойственным для этого решительного человека. Но оказалось, что в частной жизни он оказался скромным, в чем-то даже стеснительным человеком.
- Я один, - с порога заявил он, - мой бортмеханик отказался, не хочет, фраер, знаться с пассажирами. И, хоть сказал я ему, что пассажир пассажиру рознь, он остался при своем...
- Ладно, Виктор, - остановил его Травкин,- без вас, вертолетчиков, что бы мы делали? Так что, выпьем за летунов, за крылья, которыми пользуемся, и мы! Будем здоровы!
Налили по стакану, чокнулись и буль-буль. Вино слабое, приятное. Закусили и еще выпили. И стали свободнее, ближе...
- Скажите, Виктор, - спросил я его, - вы так ударили вертолет об землю, что мне показалось, что у него шасси поломаются и лопасти отвалятся, помните взлет с Боксона?
- Это когда я бензин слил?
- Да.
- Понятно. Дело в том, что не хватало подъемной силы и машина падала, когда я пытался перевести ее в горизонтальный полет. Поэтому пришлось и бензина слить, и, дополнительно, использовать силу амортизаторов шасси. Я допустил удар о землю, чтобы сжать амортизаторы, получить дополнительную подъемную силу. Главное- успеть перевести машину в горизонтальный полет, набрать скорость, чтобы она стала послушной...
- А что пилот чувствует в полете вблизи от отвесной стены? Это когда вдоль Иркута летели? У меня так голова кругом пошла...
- Ну, это дело привычки... Как-то мой приятель прокатил меня на мотоцикле. Я думал он меня без головы оставит. А если по- серьезному, то проблема этого перелета была в бензине, точнее в его недостатке. Я ведь слил много. Поэтому важно было сократить дорогу. Этого можно было достигнуть путем уменьшения радиуса полета, когда огибали тункинский хребет- то есть надо было прижиматься к левому обрыву Иркута и использовать усиление скорости за счет постепенного снижения... У нас свои хитрости. А вот скажите, ребята, зачем вы пошли в геологию?
- Я, вообще, хотел стать геологом- это была довоенная мечта моего брата, а я ему подражал. И вообще люблю природу, - сказал я.
- А я, - выразился Петр, - думаю, пошел в геологи, так как хотел свободы. В тайгу вошел, деревья шумят и ты им не указ, и они не указ тебе...
- Вот-вот, - дополнил Кононов, - мог я пойти в самолетчики, но они привязаны к крыльям и аэродромам. Вертолет- это свобода! Лети куда надо, садись- где хочешь! Был я сначала армейским вертолетчиком. Списали за предприимчивость. Теперь вот вожу вашего брата...
Пили, закусывали, бегали в туалет и снова выпивали, вспоминали случаи из практики, делились соображениями по поводу женщин и семейной жизни, рассказывали анекдоты. О чем только ни говорили, но вот о политике, об уровне жизни в Сибири, о надеждах на будущее не было сказано ни слова... И это несмотря на хмель в головах! Все- таки это был одна тысяча девятьсот семидесятый год, еще были Советский Союз, "развитой социализм", цензура и самоцензура...
Распрощались далеко заполночь. Дождь на какое-то время унялся. Вышла луна, осветила пологие склоны гор и улицу с глинистыми колеями, залитыми водой. Кононов, осторожно ступая сапогами по краю дороги, двинулся к своему временному пристанищу- пилотской заезжей избе...
Эпилог.
Еще не один год проводили мы исследования в горах Прибайкалья. Однако, по-началу ни Кононова не встречали, ни подобных ему летчиков. На его след наткнулись только через несколько лет. Оказывается, его пригласили на Улан-Удэнский вертолетный завод работать летчиком-испытателем! Было приятно услышать, что талант пилота, свидетелями которого мы нечаянно стали, был, наконец, оценен...
![Фото 1. Горы как качели. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic1.jpg)
![Фото 2. Вертолет, покачиваясь, приподнялся. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic2.jpg)
![Фото 3. Палатку поставили на плоской каменистой терраске. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic3.jpg)
![Фото 4. Вокруг теснились пологие горы. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic4.jpg)
![Фото 5. Получилось что-то некрасивое- дыма много, а тепла нет. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic5.jpg)
![Фото 6. Тополевидная лиственица на реке Хойто-Боксон. [Михаил Язмир]](/img/m/ostawitxprezhnee/pilot/pic6.jpg)