Пасмурный ноябрьский день. Вечереет. У лотка, что у входа в магазин на углу Варненской и Филатова, на пронизывающем ветру, кутаясь в платки и воротники, толпится очередь. Хмурые, усталые лица. Люди после работы. Они терпеливо ждут, когда дородная, розово-щекая продавщица, утопающая в тулупе, обвесив очередного покупателя, отоварит остальных большим или меньшим куском колбасы.
На прилавке лежат несколько палок вожделенного продукта, разрезанных пополам. На них ценники: "Шахтерская" - 6.780крб., "Останкинская" - 9.000, "Полукопченая" - 27.000крб.
Покупатели безропотно соглашаются с весом и ценой бросаемой на весы "порции". Весы накренились, стрелка, за которой и уследить-то невозможно, скачет, как мачта парусника на ветру. Тем не менее, продавщица молниеносно называет вес и с еще большей скоростью умудряется подсчитать стоимость отрезанного куска. И как только ей это удается?! Покупатель, отдав деньги, безнадежно махнув продавщице рукой, сдачи-де не надо, прячет, как есть, не завернутую, заветную покупку в сумку. Уходит, уступая место очередному "счастливцу".
Очередь движется медленно, не убывая, так как сзади подходят все новые и новые покупатели. Минут двадцать спустя, показавшимися на холоде долгим часом, из магазина выходит файная дама, одетая поверх дубленки и "ангоры" в белый халат, похожая не то на терапевта, не то на парикмахера. В общем, - продавец. Подходит к лотку и, мельком взглянув на очередь, затевает разговор с нашей продавщицей. Они обмениваются несколькими ничего не значащими фразами. Затем подошедшая товарка берет с лотка нож и, примерившись, отрезает себе шмат колбасы. Посетовав на усталость, занятость, мол некогда было даже поесть - голодна, как волк, она тут же начинает с аппетитом ее уплетать.
Продавщица, на мгновение оторвавшись от весов, наклоняется к товарке и шепчет ей на ухо, но так, что слышно окружающим:
- Ты что ешь! Это же для быдла! Пойди возьми себе в холодильнике...
Очередь слышит и безмолвствует. Товарка, поперхнувшись куском, поворачивается, уходит, дожевывая на ходу.
Торговля продолжается. Шум и волнение возникает в конце оче-реди, лишь когда продавщица зычным голосом объявляет:
- Господа, "Шахтерская" заканчивается, просьба очередь не занимать!
Очередь редеет. "Господа" расходятся.
Мне повезло. Возвращаюсь с заветной покупкой. Проблема, из чего делать бутерброд на работу, на неделю отпала.
За ужином, когда жена поставила на стол тарелку с аккуратно нарезанной колбасой, вспомнился недавний разговор продавщиц. Возмущаясь, рассказал о нем домашним. Удивительно, но мой рассказ не произвел ожидаемого эффекта. Даже сын выслушал молча, не перебивая. Только и произнес:
- А разве она не права? Разве не быдло? Стоим в очередях, на ветру, на морозе - за колбасой сомнительного качества, неведомого производства. Нас обвешивают, обсчитывают. Мы ездим в переполненных трамваях с выломанными сидениями, без стекол, света. В давке нам ломают ребра, обрывают пуговицы, режут сумки. Ходим по грязным, неосвещенным улицам. В темных загаженных подъездах нас бьют, грабят. Живем в нетопленых квартирах, моемся холодной водой из горячих кранов... И молчим. Терпим. Позволяем.
Так кто же мы?...
26.11.1993г.
Одесса,
Анатолий Антонович МЕЛЬНИК
P.S. Если Вы прочитали рассказ, и он Вам понравился, оставьте отзыв, или хотя бы,
нажмите кнопку оценки.
А еще, если не трудно, разместите ссылку у себя в блоге
или отправьте ее друзьям.
* Полная или частичная перепечатка текста - с уведомления
автора и размещением авторской строки: