Он жил на первом этаже. Морской отставник. Капитан какого-то ранга. Квадратный, как и мысли в голове. Это уж точно. Очень они, эти военные не любили музыки, ну кроме парадов, конечно - сверкающих труб, формы с позолотой, ну и Пьеху по праздникам принимали. Как без праздника? Тихая, скромная. Лирика.
А у нас - то рок-н-ролл над головой. Жил он на первом. То снизу, когда мы в подвале. Очень не любил он шума, кроме звуков прибоя, морских склянок и правильных слов, вроде - смирно, равняйсь, разойдись, не по уставу.
Ну, мы и расходились. Он, конечно, к нам. То по трубе сигналит - все на палубу. То в квартиру звонит. Припрется и нависает отвесной скалой, как в песне, про Стеньку Разина. Молчит, только сопит полундрой. Нам бы испугаться, ребята с заводской окраины - тихие, простые. Родители на работе. Но мы культурные:
- Здрасьте, - говорим, - Извините.
И, конечно, сразу потише, пиано вроде, а потом...
Мы ничего не понимали в море. Сухопутные. Он в искусстве. И в армейских уставах тоже не смыслили. Видно его это расстраивало и он вновь принимался лупасить по трубе, похоже, разводным ключом.
Дурные были, молодые.
Прошло время. Разъехались. Выросли дети. Брат остался жить в старой родительской квартире. Но творчество, оно в генах, глубоко. Когда настоящее.
Бравый офицер постарел, любимая пятиэтажка обветшала и стала лишь ширмой былых новостроек. А сын брата, мой племянник, купил ударную установку. Мы о такой только мечтали.
- Кстати, Джастин Бибер тоже начинал с барабанов.
Говорю невестке, так, чтобы мелкий не слышал.
- Давай я внуку куплю установку. Будет, как Бибер. Тот тоже левша. А дедушка, то есть я, поет неплохо.
Внук так и сказал однажды:
- Ты поешь хорошо, дедушка.
Гены. Это оттуда, из музыкальной квартиры.
Невестка, конечно, согласилась, только с условием, что установка будет стоять у меня и репетировать, значит, при гостевом посещении.
Эх! Не творческая она натура, как и тот офицер-скала.
В жизни так бывает - сталкиваются прагматизм и искусство. Вечная история.