Умер человек. Осталась пустота, оборванные в коридоре обои, зима за окном, тяжёлый запах и куча лекарств на табуретке у столика. Зинаида Петровна горевала, болел брат давно, ухаживала в конце одна. Пора домой. Последние дни в квартире пропахшей смертью. Теперь выкинуть банки, коробки, проветрить, прибрать. Потом задумалась, может кому и нужно - чистое, приличное, лекарства дорогие деньги тратились. Жалко.
Позвонила в дверь, что сразу в тамбуре - рядом огромный ящик из-под картошки с вязким запахом земли. Там и до этого было тихо, когда выносила мусор или шла за мелочью в магазин, и сейчас никто не открыл. Живут же люди, как мышки. С кладбищем сравнение упорно отталкивала. Но мысль преследовала - атмосфера последних дней.
Прошла на подъездную площадку - дальнюю сторону от лифта. Дверь открыла девочка - подросток. Она ничего не говорила, лишь уперлась ступней во вторую ногу, образовав треугольник, и смотрела безупречно голубыми глазами.
- Здравствуй, девочка. Взрослые в доме есть? - спросила женщина.
- Есть, мама, - сказала девочка.
- Позови, пожалуйста.
- Мама, - крикнула девочка. - Тебя.
Вышла женщина средних лет в цветастом халате и огромным бюстом, словно кисель. Кисель явно пытался вырваться наружу. Лишь два пальца взятые прищепкой спасали от неожиданностей.
- Здравствуйте, - сказала Зинаида Петровна. - Я из квартиры пятьдесят шесть. Где Слава умер.
- Понимаете, - Зинаида Петровна перешла к главному. - Остались лекарства, дорогие. Хотела выбросить, а потом подумала, может кому. Жалко, ведь. Время сейчас не простое.
- Нам не надо, - ответила хозяйка неприятно быстро.
Потом задумалась:
- Попробуйте этажом ниже, под нами, квартира пятьдесят. Там пожилая пара, может им.
Зинаида Петровна поблагодарила и отправилась по указанному адресу.
Лампочка между этажами то гасла, то загоралась. Мерцала, издавала нехорошие звуки. Женщина побаивалась электричества. Кто-то рассказывал, что именно так лампочки взрываются, а там и до короткого замыкания недалеко.
Дверь долго не открывали. Гудел невидимый телевизор. Звучали выстрелы и тревоженные голоса киногероев. Вскоре вмешались живые эмоции, и неохотные шаги нарушили атмосферу экранных событий: "Ишь, ты, опять трезвонят алкаши". И в ответ баритон: "Поцелуй меня в зад, старая ведьма".
Зинаида Петровна отшатнулась и хотела уйти, но дверь отворилась.
- Здравствуйте, - сказала хозяйка квартиры, с осторожностью рассматривая незнакомку.
Гостья растерялась и не знала с чего начать.
- Вы из почты? А то мы ждем бандероль? - женщина пыталась что-то найти в карманах.
- Петя, где ручка, ты брал?
- Не знаю.
- Где расписаться, - напирала хозяйка, желая покончить с неурочным визитом.
- Я из квартиры, где умер Слава, - прервала почтовую суету Зинаида Петровна. - Понимаете, остались хорошие лекарства, дорогие. Жалко выбрасывать. Срок годности не вышел. Может, кому надо?
Лицо хозяйки зашевелилось, ожили умственные процессы. Углубились морщинки возле глаз, задвигались брови, язык издал звук проглоченной карамельки.
- Лекарства? А какие?
- Разные. Брат сильно болел.
- Петя, - позвала женщина.
- Ну, что еще?
- Подойди.
Мужчина долго шуршал, шаркал, бурчал. После явил взору клетчатую рубашку, растянутое трико, небритую физиономию и запах кислых щей.
- Вот, лекарства предлагают, - вздохнула женщина.
- На что они нам, я кушаю, - махнул рукой человек и раздраженно развернулся обратно.
- А это бесплатно? - поинтересовалась женщина.
- Да.
- Петя, посмотри, - потянула того за рубашку. - Может нам чего?
- Да, что я, разбираюсь? - дернулся мужчина. - Отстань. Решай сама.
- Вот так, - сказала женщина. - Не посоветоваться, не обсудить. Все сама. Все тридцать пять лет. А какие лекарства?
- Витамины.
Зинаида Петровна протянула блестящие "пластинки".
- Они все хорошие. Есть обезболивающие, противовоспалительные... Вот эти не знаю, пригодятся или нет? Здесь чуть начато. Но сроки годности не вышли, - говорила скороговоркой, будто опасалась, что предстоит куда-то еще идти, общаться с непонятными личностями.
- Ах, давайте все, - сказала женщина. - Не пропадать же добру на самом деле.
И добавила осторожно:
- Точно бесплатно?
Получив утвердительный ответ, засуетилась:
- Пусть лежат. Может, пригодятся. А Славу мы помним. Хороший был, тихий такой, спокойный. Вы его сестра?
- Сестра, - сказала Зинаида Петровна. - Там еще лекарства есть. Наверху. Пачки начатые, если что. Кружка Эсмарха, системы переливания внутривенные, грелка. Но это может, вам и не нужно. Так, на всякий случай. Шприцы.
Хозяйка квартиры хотела сказать что-то особенное в знак благодарности, но не знала, какие слова уместны в таких случаях. Лишь качала головой, подперев ее рукой.
Зинаида Петровна освободилась от груза и облегченно вздохнула. Лучше, чем добру пропадать. Да и Славу, может, хорошим словом помянут. Устало поднималась по ступенькам с чувством удовлетворения. Лишь лампочка зловеще звенела и норовила погаснуть в очередной раз.
В комнате провалилась в кресло, снова пустота. Телевизор включать не время. Надо чем-то заняться, убрать, отогнать грустные мысли. По дороге на кухню поправила белую простынь, что закрывала трюмо. Квартира, конечно, перейдет сыну, что на Севере. Он не приехал. Что-то с погодными условиями. Нелетная погода, осенние туманы. Песня, которую помнила и любила. Писал ей, звонил, плакался. Переживал. Он хороший. Если не смог, значит, на самом деле нельзя было. Она не обижалась. Обстоятельства разные. Чего винить. Он любил отца.
- Смотри, олух бессердечный, - говорила хозяйка квартиры с запахом щей. - Лекарства-то, какие. На цены смотри, старый остолоп. Махнул рукой и деру. Если мозгов нет, то и не купишь. Эээээх, проклятый...
В последней фразе накопившееся за годы раздражение.
- Каждая упаковка, как три твои бутылки, алкаш безродный. Убежал, смылся. Вечно должна все разгребать.
- Отстань, - говорил без злобы Петр. - Дай досмотреть передачу.
Хозяйка взвилась:
- Вечно со своим телевизором, уперся зенками не отцепить. Выключай шарманку, - угрожающее двинулась к экрану.
- Не тронь, - зашипел Петр. - Нарываешься?
Отпрянула. Внешне спокойный, он не предвещал ничего хорошего. Уже проходили.
- Поговори со мной, Петя. Давай обсудим, - изменилась в лице хозяйка. Для нее сложилась некая первооснова, что близка и понятна уставшим женщинам. Забытое соединение прежних ощущений. Одной справиться не сложно, но присутствие другого крайне необходимо.
Мужчина давно все ненавидел, уже по привычке. Незаметно срослось безразличие с безденежьем, ненависть с терпением и старая секция с книгами, которые когда-то покупал с расчетом на будущее, нависала укором. "Все прочту", - как-то сказал он, - "От корки до корки". Она тогда по-доброму улыбнулась. И он пытался. Но после первых страниц грустил и быстро засыпал. Впрочем, пригодилось. Сейчас приноровился носить книги к гастроному продавать. Крохи на понятную жизнь. Потому что нет этого будущего. Обман. И в книжках обман, и в телевизоре. Ненавидел умеренно, если не кричала о судьбе - злодейке. Когда задерживалась с работы или от подруги, просыпались рефлексии молодости. Ведь было когда-то - он и она, стройные, с густыми волосами, чистыми лицами и масса планов. Смотрел в окно и думал, готов ли к некой трагедии, сможет ли. Сколько решимости осталось, и была ли она.
- Витамины, от чего? - женщина уселась рядом на диван, стала неприятно близкой. Они не задерживались друг возле друга. Ходили по своим дугам, спиралями, думали разными мыслями, спали в разных комнатах, словно жильцы в общежитии. А здесь, вдруг, что-то живое, с запахом прошлого.
- От чего? - мужчина сбросил несколько оборотов ненависти.
- Плохо, что у нас интернета нет, так бы почитали.
- Там вкладыши должны быть, - сказал примирительно Петр.
- Видишь, какой ты у меня, - сказала женщина. - Точно.
Она долго всматривалась в мелкие буквы. Он не мешал. Искоса следил за губами, как качается листок в неуверенных руках и слушал, то там, то здесь.
- Очки бы, - сказала она.
- Разбились.
- Кто бы сомневался.
Потом сказала:
- Это хорошо, для меня. У меня как раз нехватка этих витаминов и микрочастиц - кальция и магния. Суставы болят... Эти витамины я буду. Поливитамины. А это от желудка. У тебя болит желудок? Болит, ты жаловался.
- Да пей хоть все, задушись, только отстань, - Петр говорил без злобы по привычке.
- Думаешь, после таких слов хочется заботиться о тебе?
- Так не заботься.
Женщина вздохнула.
Он не перечил. Все равно.
- Это от запоров и метеоспазм, - сказала она, закончив читать другую аннотацию.
- Метеоспазм, что это, давление, погода? - нехотя подключился мужчина.
- Это чтобы ты не портил воздух так громко, - сказала, улыбаясь, женщина. - И цена приличная, двадцать рублей. Может, самой пропить?
- Да, пей сама, - согласился мужчина. - У тебя тоже "раскаты", дай бог в душу.
- Нет, это пей ты, я что-то другое еще.
Они делили лекарства. Кому, как и когда употреблять. С чего начать, что не забыть. Какие у кого симптомы. Что лучше сочетать вместе, а с чем повременить. По срокам, чтобы не получилось - пьешь одно, что могло потерпеть, а у другого время вышло. Вспомнил все болячки и недуги. Если что-то не совпадало, находили любые признаки или говорили - это на будущее, профилактика.
- Вот, на несколько месяцев оздоровление расписали. Как в санаторий съездили, - улыбалась женщина.
Аккуратно расставила на сервант лекарства. Те, что сразу пропить, отдельно.
- В холодильник спрячь, - сказал мужчина.
- Голова, - сказала женщина. - Умница. Если бы помылся, можно было с тобой этим заняться, ну, этим..., - коварно улыбнулась.
Мужчина прыснул от смеха.
- Пошутила я, Петечка, пошутила, не расстраивайся, - успокаивала женщина. - Куда уж нам. Там еще какой-то "эсмарх" остался. Что это, знаешь? И еще что-то. Может, забрать, пригодится?
- Пригодится, - отмахнулся мужчина. - Я щи доем.
- Ешь.
Женщина вздохнула, накинула куртку и скрылась за дверью. Проходя мимо мигающей лампы, взяла палку, что стояла в углу, пошевелила цоколь и треск прекратился.