Аннотация: Если зачитаться чужими вещами, бывает, забываешь своё собственное мнение. Время от времени не мешает напомнить себе всё, что думаю о мире. Правка от 22.08.2015
Автоликбез.
Сейчас откроешь страничку в Инете - и замрёшь в недоумении. Вот "коммунист" вещает о счастье служить Империи... а вот марксист обьясняет, что государственная собственность есть основа нового общественного уклада. Про всякие толкования истории уже не говорю: попалась, например, недавно статья, автор которой на полном серьёзе обличал большевиков в ненависти к советскому строю.
Или так просто: встреча в метро. Идёт деваха, молодая, смелая, на грудях Че топорщится, на рюкзаке через крутое плечо - ленточка георгиевская вьётся... От всей этой чехарды невольно голова кружится и сам себя уже не знаешь как назвать. Автоликбез затеял, чтобы вспомнить, как я сам представляю себе историю, и как мне в итоге называться-то. Начну с начал. Начал политэкономии, ясное дело.
Первое. Самое первое - кому чего принадлежит. Собственность, то есть. Что это такое, с чем её едят и какая она бывает.
А никакая кроме частной. Определение: "Собственность есть отчуждение от общества материальных его условий в монопольное владение, использование и распоряжение". Потому какие бы не организовывались виды отчуждения - в пользу одного лица (у людей, плохо знающих политэкономию, именно такая собственность называется частной и никакая иная); в пользу группы лиц - кооперативная или корпоративная; в пользу анонимной группы лиц - собственность кампаний или государств (да-да, государство - такая же анонимная группа лиц, как и кампания, причём анонимность означает не то, что эти лица всё время ходят под масками - нет, это означает в правовом плане, что этими лицами могут быть любые люди, оказавшиеся на определённом месте и могут быть сменены - без изменения собственности, находящейся во владении этой группы лиц - в любое время) - все эти виды отчуждения образуют только и исключительно право собственности. Частное право.
А я "за или против" собственности?
А вы "за или против" дождя? Он кому-то неприятен, кто-то может от него заболеть, а у кого-то без дождя урожай погибнет... Так вы "за или против" дождя?
Собственность появляется в результате определённых условий. И в них она необходима.
И всё?
Нет, не всё.
Как дождь появляется в определённых условиях, а по их исчерпанию - исчезает, так и собственность исчезает по исчерпанию условий её существования.
Если это так, если я считаю, что время частной собственности прошло, то должны быть определённые и очевидные признаки прекращения действия правил собственности, ограничения сферы её применения, распада законов собственности. Они есть?
Да пожалуйста. Начнём с описания условий возникновения собственности, кратенько.
Условия, при которых возникает и развивается собственность, известны. Это общественное разделение труда. Труд эффективнее, когда отдельные действия разделены, когда определённую работу выполняет определённый человек - кто-то сеет, кто-то куёт, кто-то шьёт и ткёт, а кто-то - всем этим управляет. Да-да, управление общественным трудом и распределение результатов его - тоже отдельный труд. Мало того, именно от эффективности этого труда сильнее всего зависит эффективность всех остальных. Поэтому выделение этого труда происходит раньше всего, необходимее всего, глубже всего. Общество первым делом, глубоко и необратимо (необратимо - значит никогда не сможет вернуться к первоначальному состоянию, равенству положений) разделяется на фундаментальные классы - управляющих и управляемых. (Или понятнее - хозяев и рабов. Фигурально выражаясь, но точно говоря. Поскольку как бы эти два класса в конкретный период времени не назывались, основным остаётся то, что один класс распоряжается жизнью другого класса - тем или иным способом, что уже не столь существенно.)
Это разделение идёт сразу за образованием собственности и сразу поднимает её из состояния случайного, временного, нехарактерного до определяющего положение человека. С момента раздела общества на классы о человеке можно сказать главное: в каком он отношении к собственности? Правом собственности становится именно право на распоряжение чужой жизнью - насколько человек вовлечён в общественный процесс, настолько необходимо его подчинение общественному труду.
Действия управляющего класса всегда направлены на всё более глубокое разделение труда, на выделение из общего производства всё более отдельных, частных моментов, на доведение человека, выполняющего эту отдельную операцию, до состояния "живого автомата". Так нарастает общая эффективность всего производства, и, соответственно, сам класс управляющих получает большую долю от увеличивающегося общественного продукта. Но может ли разделение труда идти бесконечно? Дробиться и дробиться нескончаемо? Нет.
Человек, его возможности, его время - не бесконечно, и эффективность разделения труда конечна также. Разделение труда эфективно до какого-то определённого момента, после которого обьединение результатов отдельных операций начинает занимать всё большее и большее время, когда трудоёмкость по мере дальнейшего углубления в основы трудового процесса не снижается, а растёт. На практике это выражается в попытках максимально увеличить размеры производства, максимально его универсализовать в рамках единого управляемого процесса - так, например, в позднем античном Риме гигантские латифундии стремились произвести у себя всё - от черепицы для крыш до сложных машин, от тканей всех видов до всего разнообразия продуктов питания.
Разделение до предела порождает отдельных людей, которые заняты универсализацией, выделяют новый класс, который более глубоко, более конкретно связан с управлением общественным трудом.
И этот новый класс рано или поздно перестраивает на основе универсализации, отмены части прежнего разделения труда и выделения новых качественных способов его разделения всё общество - происходит смена общественной формации. И в первую очередь, происходит смена в праве собственности - прежняя, утратившая эффективность форма распоряжения общественным богатством уступает место новой, давая новому классу возможность полновластно управлять всем общественным производством. Так возникает и начинает развиваться новая общественная формация.
Формации, их количество, их последовательность отнюдь не детерминированы. Но чем шире связи между отдельными территориями, чем обширнее торговля, чем длительнее военные конфликты между областями и державами в постоянно охваченном устойчивыми связями регионе, тем более общими, универсальными для всего региона обмена оказываются и вновь складывающиеся правила, тем более общими с точки зрения именно общих закономерностей развития становятся смены формаций.
Огромный североафриканский-западноевропейский-переднеазиатский регион прошёл в своём развитии три крупных этапа. Применяемый часто к историческому анализу термин "трёхчленка" относится к данному обстоятельству. Античность, Средневековье, Новое время. Интересно, что этапы отделены друг от друга определением собствености, а именно определением собственности на землю.
В античный период земля - собственность рода. Коллективная и неделимая. Ею на какие-то периоды времени может распоряжаться отдельный представитель рода - и только представитель рода, никогда ни в одном античном обществе иноплеменник не мог владеть землёй! - но сама земля никогда не являлась чьим-то владением. Могло передаваться лишь право распоряжения и использования, но не более.
Средневековье. В средневековье появляется человек, владеющий землёй, и мы знаем этого человека. Король. Право владения земли, право в предыдущую, античную эпоху сакральное, божественное теперь принадлежит - всё ещё по праву рода, по праву происхождения, по законам наследования - одному человеку. От него владение землёй - условное - переходит до самого низа. Не следует путать средневековье с крепостничеством! В средневековье любой крестьянин имел определённые права на землю, которую он обрабатывал, определённые тем вассальным договором, который он заключал со своим сюзереном. Насквозь пронизывающие всё общество отношения договорности были новым отношением к собственности, новым порядком общественного уклада.
Новое время. Новое время начинается с уничтожения сакральности земельной собственности. Отныне земля принадлежит собственнику. Любому собственнику. Который ничем не ограничен в своём праве собственности. Отделив землю от рода, Новое время отделило человека от рода. Сделало его полностью безродным, отделённым, автономным. Его отношения с другими людьми отныне стали определяться лишь его возможностью распоряжаться находящейся в его владении собственностью. Поскольку теперь никакая собственность уже не вечна, не сакральна, не гарантирована всем обществом, неизбежно происходит пауперизация части общества. Это не новое явление - пауперы, нищие, отбросы общества возникали и ранее. Но ранее они были исключением, частным случаем. Теперь пауперизация - закономерность, охватывающая всю большую часть общества с определённой регулярностью. Новое время отлично от любого предшествующего тем, что единственным способом для людей, лишившихся собственности, добыть себе часть общественного богатства остаётся... нет, не кража. А продажа единственного, неотьемлимого от человека качества - способности к труду. Новое время вовлекает массы людей в устойчивые отношения обмена рабочей силы на товар и создаёт форму окончательного отчуждения человека от общества - отчуждения человека от того, что он делает, создаёт "универсального рабочего".
Неверно утверждение, что любой регион обязан проходить в своём развитии те же этапы, что и выше обозначенный. Неверно утверждение, что в любом установившемся строе всегда можно выделить характерные черты "трёхчленки", достаточно их некоторым образом смешать. Для истории характерна условность, зависимость от конкретных обстоятельств. Так например, с очень большой натяжкой можно рассматривать историю Дальнего Востока как затянувшуюся на чрезвычайно долгий срок античность, но данное утверждение будет не вполне верным. Не случайно была предпринята попытка назвать сложное общественное развитие Китая и его ойкумены "азиатским способом производства". Следует отметить - это тоже не однородное явление, "азиатский способ производства" также прошёл через долгое развитие и неоднороден во времени.
Но далее - уже частности. Ибо главным отличием Нового времени от предшествующих эпох является его всемирность. Формация Нового времени может возникнуть только во всемирном масштабе обмена, только при мировом разделении труда между связанными обменом регионами и возникает именно как мировая система. С момента утверждения Нового времени все локальные, частные состояния общества представляют из себя элементы единой мировой экономики, взаимосвязанные и взаимодействующие. Отличной от других формой разделения труда в Новое время является появление абсолютно нового в мировой истории разделения - на "мировой город" и "мировую деревню". Неэквивалентность обмена между этими частями мировой ойкумены обусловлена присвоением прибавочного продукта "мировым городом", как обладающим монопольным положением в общественном разделении труда.
Эта неэквивалентность порождает переодические циклы, в течении которых новые формы разделения труда (в мировом масштабе), возникшие в "мировом городе", сначала образуют новые связи с "мировой деревней", интенсифицируя обмен между частями мировой ойкумены, затем новые формы разделения труда во-первых, в метрополии углубляются до состояния, когда возникают более совершенные, чем предшествующие, формы обмена, а во-вторых, периферия присваивает себе, включает в свой экономический базис те формы обмена, на которых основывалось господство "мирового города" в цикле. В итоге обмен резко сокращается, усиливается одновременно противостояние между Метрополией и Периферией и конфликт внутри Метрополии. Ослабленная конфликтами с периферией, часть Метрополии, господствовавшая в цикле, переживает падение, а свергнувшая её другая часть "мирового города" (которая до того, вполне могла быть и частью "мировой деревни"), опираясь на новые формы мирового разделения труда, вновь подчиняет себе периферию - первоначально экономически, а затем и физически.
(Данное утверждение не стоит понимать как проповедь "чистого экономизма", мол, якобы, сначала "только" экономическая экспансия, а пушки потом - ничего подобного! На самом деле речь идёт о том, что прежде, чем в ход пускаются пушки, владельцы пушек должны быть уверены в выгодности их использования. Так что первоначальность экономики подразумевает лишь действительность экономического интереса в подчинении периферии - "нести бремя белого человека" лишь из любви к "чёрному Джонни" никто не будет.)
Эти циклы не строго периодичны, поскольку, как хорошо видно из изложенного, связаны с таким субьективным фактором, как успешность противостояния развивающейся периферии использующей это развитие метрополии, а также от уровня развития классовых противоречий в самой метрополии. Вот вкратце содержательная канва знаменитых "кондратьевских циклов".
С момента возникновения Нового времени - а датой его возникновения следует считать период Великих Географических открытий, то есть рубеж 15-го и 16-го веков - сменились:
1) первоначальная торговая монополия. Эпоха мирового доминирования чисто торгового капитала - Испанской и Португальской империй. Её конец ярко выделен крахом "великой армады" - примерно через 90 лет после начала этапа.
2) период господства промышленного капитала. Время господства сначала голландского, а затем английского капитала. Завершился войной за независимость американских колоний и французской революцией - примерно через 200 лет.
(Есть основания разделять этот период на два - "голландский" и "британский". "Британский" начинается со "славной революции" - утверждения правления британского торгово-промышленного класса под сенью Ганноверской династии. Что произошло в середине 17-го века. Тогда продолжительность периодов оказывается близкой к более коротким периодам от 70-ти до 120-ти лет, что хорошо укладывается в общие представления "кондратьевцев". Границей раздела является складывание на рубеже 17-го - первой половине 17-го века общеевропейской системы разделения труда. Её возникновение сопровождалось невиданным до того момента унижением и угнетением низших сословий, поэтому привело к тяжёлым и чрезвычайно длительным конфликтам - в истории оставшихся как Тридцатилетняя война. Самая кровавая из войн Европы вплоть до мировых.)
3) с конца XVIII-го века по начало века ХХ-го - период "классического", "марксова" капитализма, эпоха континентальной, "открытой" торговли, создавшей железные дороги, крупное машинное производство и газету как основное средство массовой информации. Эпоха, сначала породившая невиданную доселе эксплуатацию зависимого населения перефирии, а затем покончившая с ней рядом континентальных войн. Период промышленного капитализма, наивысший момент развития капиталистического мира.
4) Современный период. Господство финансового обращения над товарным. Эпоха единоличного доминирования Североамериканских Штатов, наступившая после Первой мировой войны и продолжающаяся по настоящий момент. И настоящий момент демонстрирует нам массу примеров деградации частного права, деградации собственности.
Отныне владение означает обременение, распоряжение есть ограничение, использование всегда совместное, а не частное. Даже личная собственность, то есть то монопольное состояние, в котором отдельный человек выделяется обществом, то состояние, в котором общество признаёт индивида - а никак иначе, чем через право собственности, общество классовое человека не признаёт! - даже в нём более человек не полноправен, а значит, не индивидуален. Владение земельным участком, к примеру, сопряжено с массой условий, причём они обновляются и изменяются без всякого желания со стороны владельца. Распоряжение им же - например, строительство на нём дома - невозможно лишь по воле собственника, а лишь в соответствии с десятком правил и регулирующих норм. А уж о том, что проживать в этом домике, то есть пользоваться им в своё удовольствие без того, чтобы не оказаться в зависимости от чужих интересов - невозможно, и это отлично всем известно со времён кума Тыквы.
В пользовании же собственностью, которая даёт прибыль, то есть при организации того процесса, что и организует общество - труда, никакого частного интереса, чьего-то интереса, отдельного интереса уже не существует. Обьединение всех трудовых процессов в мировом хозяйстве давно уже сделало необходимостью учёт всех интересов ради эффективности каждого трудового процесса и выражается на настоящий момент такой учёт в сотнях регулирующих актов, взаимопересекающихся правил, конкурирующих налогов и так далее и тому подобное.
Такой учёт уже неэффективен, уже чрезмерен, уже обременителен - но вне такого учёта общественное производство уже не фукционирует. Пример России 90-х годов, пример так называемого "дикого какпитализма", при котором государство пыталось максимально сузить влияние "неэкономических" правил на деятельность экономических субьектов наглядно показал, что в современном хозяйстве без такого учёта, без "неэкономического" влияния самые первоначально экономически выгодные действия стремительно оборачиваются своей противоположностью.
Массовое разорение "малиновых пиджаков" на рубеже 2000-ых вынудило российское правительство вернуться к госрегулированию, и масштабы этого вмешательства нарастают лавинообразно. Вне общественных правил, вне всеобщего учёта и совместного распределения - да, ведущегося сейчас наиболее неэффективным методом! но уже полностью необходимого - современное производство уже не способно существовать. Данное обстоятельство - совершенно закономерно - находит своё отражение в сфере идеологической.
То, что сейчас "хорошим тоном" считается вывешивать на входах офисов любых более-менее крупных кампаний "корпоративные правила", в которых провозглашается примат общественного интереса над интересом самой кампании - не внезапно разразившаяся эпидемия меценатства и филантропии среди финансовых воротил, а достаточно уже явно и ясно - даже на уровне идеальном, уровне идеологическом, проявляющая себя закономерность, которой вынуждены следовать - хотя бы на словах, а не в сердце, хотя бы по принуждению, а не осознанно - даже лощёные воспитанники Гарварда и Йеля. Обобществление труда в плане техническом, в плане создания условий его обьединения, его учёта, его распоряжения и применения - уже совершено, уже сложилось, уже общее место. Мало того, оно в каждый момент времени уже лучше, уже надёжнее, уже востребованней, нежели разделение, отделение, присвоение. Не случайно, что любая инициатива сейчас эффективнее, пока она идёт снизу, не поставлена под контроль, не нуждается в крупном капитале, включая капитал государственный - и чем дальше инициатива, личное и социальное проявление человека неподконтрольны устоявшимся правилам, чем более она общественна, а не частна - тем она эффективнее. Причём сфера коммуникаций, как наиболее обобществлённая, даёт и самые наглядные примеры такого рода. Гугл - и Люникс. Деградация Гугла по мере его смешивания с правительственными и финансовыми структурами. И рост Люникса, рост Фокса, вытеснение проприетарных стандартов из базовых систем коммуникаций.
Ещё любопытнее то, что происходит с мерилом собственности - с меновой ценностью. По простому - с деньгой. Она всё заметнее дематериализируется. Исчезает. Перестаёт быть мерилом. А во всё большей степени становится как раз тем "учётным талоном", "общественным удостоверением", о котором очень-очень давно сказано в "Критике Готской программы": "Общество будет предоставлять индивиду некоторую квитанцию, в которой будет учтено время его общественно-необходимого труда (за вычетом необходимых общественных фондов)..."
Я думаю, всем уже ясно, что бумажки в обороте, всё ещё по инерции называемые "деньгами", на деле полностью зависят от государственной воли, то есть от того, насколько правящий класс намерен восполнять классу производящему его условия жизни - и никакого отношения к "честному обмену", к "справедливой оплате за труд" и так далее уже не имеют. Что, вдобавок, обесценивает любые формы узко-специальной, чисто "рабочей" профсоюзной деятельности - любая частная уступка моментально "снимается" на более высоком уровне - либо ростом налогообложения, либо инфляцией, либо и тем и другим. Сколь-либо действенной остаются только соглашения на уровне национальных правительств - то есть победы в парламентских игрищах социал-демократических партий. Но и эти победы, как уже показал опыт современности (Франция, Греция) непрочны и уже не гарантируют даже обеспечения минимального воспроизводства рабочей силы.
С другой стороны, созданная банками система учёта материального обращения, позволяющая в натуральном виде сопоставлять все издержки производства между собой, уже позволяет исключить какой-либо материальный носитель в мировом масштабе. Что приводит к уничтожению самой системы обмена: она более не зависит ни от расстояния, ни от частной инициативы, а представляет из себя регулярную процедуру, составляющую отдельную область человеческого труда - транспорт.
В итоге стоимость настолько исчезает, становится настолько мнимой, что довольно логично переселяется в воображаемый, виртуальный мир. Виртуальная валюта есть надёжнейшее свидетельство бессмысленности денежного фетишизма, потому что всё, что от денег осталось - это только дух денег, который пытаются вызвать электронными камланиями новоявленные шаманы от киберреальности. Но даже Матрица не свободна от революции; и уж тем более низвержение "золотого тельца" неизбежно в "реале". Современность полностью исчерпала все возможности общественного разделения труда, доведя их до гротеска, до абсурда, до самоотрицания.
Завершается ли история на этом этапе? Очевидно, нет. Возможно ли дальнейшее углубление разделения труда? Не знаю, но однозначно - оно более не необходимо. Развитие мировой системы коммуникаций - главной отличительной особенности современного периода - универсализировало самую основу общественного разделения труда - потребность общества в особом классе управляющих. Самоорганизация становится в каждый момент времени эффективнее, полезнее, нужнее нежели организация по иерархическим признакам, по признаку собственности. Одновременно полное уничтожение основы обмена - эквивалентность меновых стоимостей - уничтожает необходимость в частном труде, в частной инициативе.
К концу современного этапа общество созрело и перезрело в том, что касается изменения прав на владение, распоряжение и использование общественного богатства - поэтому неизбежность социального переворота может быть отменена только полным общественным крахом, падением в первобытное состояние. Социальный переворот не может затронуть лишь политические вопросы, вопросы организации права собственности - он неизбежно ударит по самой основе собственности, по праву её иметь. Экспроприация монополии становится единственной гарантией основного, безраздельно принадлежащего каждому человеку, его единственного действительно монопольного права - права на жизнь.
Социальная инициатива как наилучшее самовыражение человека, волонтёрство, добровольность в противовес идеям наёмничества, строгого профессионализма, жёсткого разделения труда есть отчётливая тенденция, мировая тенденция и она есть наиболее видимый, наиболее быстрорастущий зачаток нового мира в мире существующем.
Общественность, обьединённость, сознательность большинства граждан в волеизьявлении своих коллективных нужд, в своём стремлении контролировать самим свою жизнь на всех этапах, на всех ярусах общественного устройства, до тех пор, пока общество разделено на классы и следовательно, организовано как государство - то есть политическую форму поведения принято называть демократизмом. Поскольку я всецело на стороне такого поведения - я являюсь демократом.
Обычным софизмом, каковым любят опровергать возможность самого широкого демократизма, у либеральной и консервативной публики всегда было уподобление общества большому кораблю. "И вот," - провозглашают с гордой ухмылкой сии почтенные лица, - "неужто вы осмелитесь доверить управление столь сложным агрегатом, каким является корабль, да ещё в бурю - общему собранию, а не опытному, умудрённому десятками штормов капитану?" Сия максима им и по сей день кажется неотразимой, потому что никто из серьёзно думающих людей никогда не задавался целью её изничтожить. Мне бы хотелось прикончить сей аргумент раз и навсегда, дабы эта отрыжка далёкого прошлого более не всплыла случайно в дискуссии.
Во-первых, если господа уподобляют общество кораблю, движимому примитивными паровыми двигателями, без надёжной связи и коммуникаций - пусть будут любезны переселиться именно в такое общество - с примитивными паровыми машинами, с допотопным телеграфом, с обществом, где лучшее и скоростное средство сообщения в пределах города - чьи-то ноги. Свои или лошадиные. Если же оные господа имеют в виду современность, то... Не поставить ли на место древнего, еле управлямого, постоянно ремонтируемого на ходу оравой механиков, еле ползущего неведомо куда железного чудища современый лайнер? С его компьютерными системами навигации и управления, в которых - при небольшом желании - сможет разобраться любой современный человек? С его надёжными машинами, с массой автоматических средств контроля и слежения? И как тогда поступим с любимым аргументом о необходимости "профессионального экипажа" и "надёжного капитана", когда любимым зрелищем Голливуда, Болливуда и прочих "Вудов" является фильм-катастрофа, в коем не то что кораблём - авиалайнером, а то и всем миром успешно рулят абсолютные непрофессионалы? Если кто-то скажет - это только кино, отвечу - а что, преувеличение киноэкрана отличается от преуменьшения примера "государство это корабль"? В обеих случаях метафора есть основа сюжета, а значит, в плане доказательности они равноправны. Теория "капитанской рубки" разбита современностью с той же небрежностью, как и все прежние консервативные теории.
Демократизм есть наиболее на настоящий момент естественное состояние человека, и популярность "фильмов-катастроф", в которых герой берёт на себя ответственность за общество есть наилучшее доказательство востребованности именно такого плана социальной активности.
Итак, я сознаю, что по своему представлению о политике - демократ. Но демократизм имеет множество оттенков, в зависимости от того, какую роль демократическому выбору, самостоятельному выбору вы отводите. То есть от того, насколько важным в принципиальном вопросе организации общественого устройства, организации труда вы полагаете возможным опираться на демократию, на мнение всех и каждого в отношении выбора им собственого приложения усилий в совместных усилиях всех и каждого. Если вы полагаете, что это влияние должно быть ограничено "правом сильного", "правом лидера", "ответственностью мудрых" и так далее - вы неизбежно ограничиваете демократизм, ограничиваете человека в его воле к совместному труду, лишаете его истинно человеческой свободы - свободы сотрудничества. Такое ограничение - есть сохранение - не важно, на какой основе и из каких соображений - общественного разделения труда, сохранение классов, а следовательно - сохранение права собственности в том или ином виде. Поскольку я полагаю собственность отжившей, более не необходимой, а даже наоборот, вредной, излишней, мешающей как общей организации труда, так и участию в труде каждого конкретного человека, то я считаю необходимым в организации труда необходимым и обязательным условием отсутствие всех и всяческих ограничений в участии в его организации. То есть я стою за устранение права собственности, за решительное переустройство общества. Такое переустройство, совершаемое большинством общества и в интересах большинства общества носит наименование революции. Так что, обьединяя демократизм как правило организации общественного труда и революцию как условие появления такой организации труда я могу назвать себя революционным демократом.
(Два замечания в скобках. Первое: я не слишком доволен таким именем. На мой взгляд, чересчур громкое. Но оно - правильное. Не называться же мне "коммунистом", когда "главный коммунист РФ", "некий Зю", предлагает закон об ограничении прав мигрантов - то есть о дополнительных полицейских мерах против пролетариата! При всём моём уважении к истории Коммуны, за одним столом с таким субьектом я сидеть отказываюсь.
Второе: то, что я полагаю революцией, и то, что уже привычно ею обзывается в СМИ, две большие разницы. Политический переворот только тогда становится революцией, когда его последствием становится изменение прав собственности. Поэтому "цветы и бархат" мне не интересны и "болото" не затягивает. Революция - она кое-что побольше, чем борьба за предвыборные бюллютени.)
Каким может быть итог революционной демократии? Как будет выглядеть обьединение человечества в эпоху без капитала? Что появится и что исчезнет?
Первое, что я уверенно могу сказать - никто заранее не может предсказать, в какой форме, каким образом будет реализована всеобщая самоорганизация. Именно потому что это самоорганизация, а не эксперимент неких "тёмных сил". Будут ли это исторически известные формы, или будут полностью изменены привычные, современные формы управления, или возникнут новые - это лишь та интересная загадка, которую таит в себе будущее. Кто знает, может быть, основой будущего общества в России, например, составит известная "Лиза Алерт"? Но чего точно не будет:
Не будет никаких выборов и им соответствующих общественных практик - партий, депутатов, делегатов и так далее.
Не будет никакого обязательного права - ни налогового, ни уголовного, ни военного призыва. Соответственно, не будет тюрем, армий и налоговых агентов. Полиции тоже не будет. Если у Булычева есть агент межзвёздной полиции - значит, у Булычева нет коммунизма.
Всегда раздражают споры вокруг будущего материального изобилия. С одной стороны понятно - современный человек, чьё существование никогда обществом не гарантировано в полной мере, вынужден постоянно помнить о необходимости обеспечить себя и своих близких достаточным (на его взгляд) набором материальных условий. Но пытаться оценивать будущее общество по этому критерию - мерять время термометром. 37 и 5 десятых после полудня!
Обязательным условием будущего общества будет обеспечение каждого из его членов - а вот как будет производиться это обеспечение, будет оно исключительно "уравниловкой" или как-то иначе - сказать заранее нельзя. Хотя бы потому, что будут все возможные варианты. Как люди организуются - сами, как они решат заботиться друг о друге - так в разных случаях и будет. Кто-то предпочтёт делить всё поровну, кто-то будет делить по каким-то придуманным самими же людьми правилам, которые позже могут много раз перемениться, и поэтому - никаких заранее определённых талонов, никаких жетонов для столовых всей Земли (если только какой-то самоорганизованный трест пекарей не создаст свою всемирную сеть и не введёт в ней именно такую форму доступа) не будет. По крайней мере, как нечто обязательное и определённое.
Уже сейчас существуют различные методы "гарантированного обеспечения". Мало того, считается, что общество "цивилизованное", если применяет эти методы. В действительности, с гарантированностью не очень - получение всех пособий, льгот и обеспечений настолько мучительное действо, что люди предпочитают просить милостыню, нежели обивать пороги канцелярий. Но и помимо всего государственного безобразия всё шире применяются общественные, самоорганизующиеся формы обеспечения. Никто почему-то не считает, что общественная помощь - и общественный контроль за ней - невозможны. Так почему вдруг в дальнейшем, когда самоуправление окончательно вытеснит грубую государственность со всеми её извратами, мы не сможем наладить распределение материальных благ без него?
Почему сейчас люди, когда начинаешь их расспрашивать, как они в семье делятся, как обеспечивают друг друга, возмущаются, что кто-то лезет в их личную жизнь, а о том, как будут люди жить в общечеловеческой семье, пытаются заранее договориться, сколько кому достанется?
Организуя общечеловеческую семью, люди договорятся, смогут договориться - и примеров тому несть числа в современности. А заранее требовать от вступающих в Светлое Будущее подписать "заветы строителей коммунизма" - дурацкая попытка навязать человечеству чьи-то моральные установки. Не будет такого, любой кодекс правил в будущем будет лишь чьим-то личным делом. Хочет человек, живёт по этому кодексу, не хочет - никто заставлять не будет. Нет полиции, звонить жаловаться на аморальное поведение, а также жизнь не по средствам - некому.
(Правда, уже посыпались возражения от испуганных "вседозволенностью" - "ах, меня обидят!", "ох, разгул свободы ужасен, ужасен - наркотики, секс, извращения - нет, никак нельзя такого позволить! Полиция!"
Граждане! Успокойтесь! Не забывайте - вы тоже имеете право голоса - и право действия, что гораздо существеннее. Не будет вам нравиться поведение чьё-то - вместе с соседом берёте немытую наглую рожу, бьёте по ней кирпичом и вышвыриваете с территории коммуны. И рожа идёт себе искать место, где ей будут рады - потому что полиции нет, некому роже пожаловаться, что обижают. А если таких рож соберётся с десяток? Так и вам никто не мешает созвониться по вашим коммуникаторам - так что право силы в солидарном обществе всегда бьётся (и бьёт!) большей силой. "Потому что нас много!"
Да, будут поэтому очень разные коммуны, сеттльменты, общины и так далее. Примеров, когда люди с различными правилами жизни живут бок о бок - масса. И ничего. Иначе не было бы почти во всех городах мира китайских кварталов. Будущее сообщество предоставит каждому человеку лишь возможность выбирать из сотен возможных способов жить, самореализовываться, быть в среде себе подобных.
Между этими способами, между различными формами самореализации индивида будет происходить конкуренция - и именно в сфере выбора человека она будет сохраняться очень долго. В этой конкуренции какие-то образы существования, какие-то социальные группы будут исчезать, а какие-то - напротив, развиваться. Какие именно - заранее опять же сказать невозможно. Определённо лишь то, что все формы поведения, основанные исключительно на противопоставлении себя обществу, окажутся в конкуренции в невыигрышном положении, поскольку в каждый момент времени они будут окружающим намного менее интересны, намного менее связаны с сотнями и тысячами других занятий, намного более изолированными, нежели солидарные способы поведения. Так что разгула преступности в будущем я не боюсь. Напротив, разгул преступности боится будущего - все криминальные группировки, любая организованная преступность обязательно включает в себя, в своё самооправдание как поддержание статус-кво современного общества, его консервацию, консервативные, соответственно идеи. Так и борьбу против солидарных, социалистических, "красных" идей. Борьбу, естественно, ведущуюся преступностью свойственными ей способами - то есть преступными.
Отдельные граждане из числа называющих себя левыми призывают отвечать аналогичными мерами - убивать всех возможных оппонентов прямо на месте. Лучшей защиты совремнного капитализма встречать мне не доводилось. Физическое уничтожение оппонента - признание бессилия твоих убеждений перед его убеждениями, перевод борьбы идеологической, борьбы за сознание людей в борьбу за их тела, вместо убеждения делом - подчинение страхом. "Всякий, кто не с нами - против нас! Всякий, кто против нас - будет уничтожен!" Преступление, названное законом, становится преступлением в квадрате, ибо заставляет человека не-преступника становиться им. Пример нацистсткой Германии перед глазами. Смотрим, помним.
Солидарность отличается от принуждения тем, что человек солидарен с любым другим человеком. У каждого человека есть потенциал, раскрытие которого сделает богаче каждого, и сделает счастливым самого человека. Мы, те, кто разделяет идеи солидарного общества, только тогда правильно осознаём отличия солидарного общества от общества разделённого, когда в каждом видим человека, а не врага. Когда понимаем, что наша победа - счастье для каждого. Для каждого - своё, и с каждым счастливым человеком - всё большее, всё всеобемлющее. Поэтому, берясь за оружие, адепты солидарных идей понимают, что с каждым погибшим общество, будущее, они сами несут невосполнимые, непредставимые потери. Будущее заменит преступность неизмеримым в своём разнообразии риском, величайшим азартом, доступом к самым опасным и самым ответстственным работам. Ну и кому тогда будет нужна эта скучная преступность? Серые будни. "Украл, выпил, в тюрьму. Украл, выпил, опять в тюрьму..." Впрочем, может найдётся какая-нибудь кампания мазохистов...)
Не ищите в коммунизме выгоды. Есть выгода - нет коммунизма, есть коммунизм - нет выгоды. Главное - в будущем жизнь будет интересной. А не выгодной. А какой у кого интерес - это уже к конкретному человеку вопрос. Одни счастливы, когда у них есть выбор из сотни блюд, а другие - от диеты из овсянки и хлеба. И сейчас такое - сплошь и рядом. А потом зачастую местами меняются - та девица, что сидела на диете, лопает десяток перемен, а другая, что не может больше смотреть на все эти фрикассе, счастлива овсянкой на воде. И также с жильём, с одеждой, со всем остальным. Важно, чтобы человек мог при желании менять условия своей жизни в соответствии со своими желаниями, а не размер оговоренного заранее "общественного пая", который глубокомысленно пытаются заранее вычислить разные "теоретики марксизма" или "создатели общества будущего". Никакого заранее заданного дележа в будущем не будет - или не будет самого Будущего.
Ещё один больной вопрос. А каковы границы Будущего? Вот в СССР почему-то верили, что внутри СССР - будущее. Может ли будущее быть ограничено рамками географическими? Страны, союза стран, континента?
Нет, не может. Как общество, идущее следом за всемирным, всечеловеческим обьединением Нового времени, следующее общество начинается со всемирного, всечеловеческого переворота. Построение коммунизма начинается с момента завершения всемирной революции, а до того момента никакой социализм - не говоря уже о коммунизме! - существовать не может.
Построение коммунизма в отдельно взятой области - это выпиливание из Робинзона Крузо "человека-общества". Капитализм не случайно возник лишь в мировом масштабе - только в масштабе всей планеты реализуются преимущества, даваемые монополией торговли над монополией земельной собственности. В меньших масштабах - даже в масштабах Евразии - торговый капитал неизменно "затухал", не давая неограниченного развития. Огромные города-метрополии раз за разом "сдувались", уступая место замкам и крошечным городкам-ярмаркам. Но если капитализм есть действительность, а не возможность лишь в мировых масштабах, так как можно рассуждать о социализме как о действительности в масштабах, меньших чем масштабы предшествующего общества? Вся история человеческого общества, вся глубина его усложнения раз за разом вела к увеличению масштабов человеческого сообщества - так как может совершиться переход к ещё более сложному обществу, нежели современное с одновременным уменьшением его масштабов?
Всякие "социализмы" - шведские, советские, кубинские или китайские - есть различные формы националистической идеологии, союза мелкого и крупного национального капитала и ещё в начале ХХ века были названы национал-социализмом. В Германии национал-социализм дошёл до окончательного расчеловечивания - как и происходит с любой утопией, доведённой до финала. В остальных странах он со временем конвертировался в различные правоконсервативные формы национализма. Как, например, это произошло в СССР.
Поэтому никакого восстановления СССР иначе, как повторного утверждения торжества крупного националистического капитала, произойти не может. К торжеству социализма подобное действо никакого отношения не имеет и поддержки революционной демократии таким призывам быть не может. Не восстановление Союза, как прежнего "сытого союза" между крупным госкапиталом и "средним классом", а "Вся власть Советам!" Но этот лозунг не актуален, за отсутствием реальной практики революционных Советов, поэтому выдвигать его сейчас - значит заниматься бумажным прожетёрством.
Короче, никакие идеи "восстановления СССР", "возрождения социализма в отдельно взятой стране" и тому подобные "социальные сказки для умственно неполноценных офисных сотрудников" для меня неприемлемы и не интересны. За полной глупостью, рассчитаной на безграмотность и жадность их потенциальных слушателей. Поэтому ни о каком "патриотизме" для меня не может быть и речи - защищать национальное от общегражданского, отстаивать архаизмы против будущего, сражаться за частное против общего - это дело для реакции. Каковая себя прекрасно в этих частностях демонстрирует, повсюду обращаясь к самым диким, самым дремучим, самым зверским действиям - что "арабские националисты" из ИГИЛ, что "защитники украинской свободы", что "поборники российской идеи". Где публично рубят головы, где организуют погромы, где выставляют женщин к позорным столбам... Стоит взглянуть на "порывы души" всех известных "защитников самостийности" - и ничего, кроме "средневекового варварства" не приходит на ум, как определения к творимому ими. В современном мире революционная демократия и патриотизм прямо противоположны.
Для националистов отказ от патриотизма - есть предательство. Но оправданий своему обвинению они найти не могут - потому что ничем не могут обьяснить необходимость отстаивания чьего-то национального интереса перед интересом всего человечества. А потому закономерно скатываются к дремучему "шпионоедству" - "ах, ты против царя-батюшки! Так ты шпиён германский!" В силу непреодолимой ограниченности своего кругозора такие люди (а вернее, такие унтер-офицеры Пришибеевы) даже не могут вообразить, что выступая против национального принципа, против национального государства, можно не действовать в пользу другого национального принципа, другого государства. Ибо, с точки зрения тех самых "пришибеевых" государство, национальная идея есть вершина человеческой мысли и предел человеческих дел, "которую не перейдёши". В этой логике борьба с собственным национальным правительством, борьба с собственным национальным интересом (а вернее, с интересом собственного класса господ) есть борьба за чужой национальный интерес. В защиту интересов господ иной национальности - например, евреев. Или "пиндосов". Или инопланетны... ой, нет, до инопланетных захватчиков, стоящих за спиной "мировой закулисы", наци ещё, кажется, не додумались.
(Поправка. Один мой товарищ, тесно общавшийся с наиболее сдвинуты... э-э-э, наиболее убеждёнными сторонниками "национальной русской идеи", шепнул, что версия о инопланетном влиянии на жидо-масонские круги уже достаточно популярна. Воистину, глубины человеческой глупости невообразимы! Стоит придумать самое что ни на есть дурацкое - глянь, а оно уже у ... этих на знамени.)
В любом случае идеи демократические для националистов тождественны национальному предательству.
Надо сказать, что определённые основания так думать наци даёт практика политического действия современных буржуазных партий: корпоративный, транснациональный размах деятельности финансовой олигархии сопровождался оформлением соответствующей политической "витрины" "либеральных ценностей". (И довольно отвратительной практики декларирования "общечеловеческих свобод". Которые лишь оформляли полную безнаказанность транснационального капитала - и низводили право наций, права каждого гражданина до полного ничтожества, до автоматического рефлекса. До голосования. ) Что повсюду, где консервативная, архаичная, национальная буржуазия вступала в борьбу с транснациональным капиталом, возбуждало ненависть к "агентам мирового правительства", к "подрыву национального суверенитета", к "оккупации страны". Это, кстати, лозунги одной из самых идущих "от плоти народной" сил - движения ополчения... США.
Так что наши борцы за суверенитет могут не претендовать на самобытность - международный капитал не только уничтожает содержание национальных валют - он уничтожает и своеобразие национальных движений, приводя их во всём мире к одному знаменателю. Стоит ли удивляться, что флаги Донбасса копируют собой эмблемы штатовского сепаратистского движения - и это при том, что в основе их идеологии лежит "русское единство"!
Революционная демократия - постольку, поскольку она выступает самостоятельно, не имеет ничего общего с национальным интересом - в той же самой степени, что и с интересом транснациональным. Никакой капитал - ни национальный, ни транснациональный - в настоящее время уже не является источником положительного социального развития. Никакой капитал - ни национальный, ни транснациональный - уже не является союзником революционной демократии - ни в общем, ни в частном случае. Это означает, что ни при каких обстоятельствах никакие положительные изменения в жизни общества не могут быть совершены ни при участии транснационального капитала, ни при участии капитала национального - что, впрочем, вся практика так называемых "локальных конфлктов" и "бархатных революций" разной степени тяжести полностью подтверждает. Это означает, что ни при каких обстоятельствах выдвижение национальных, националистических и прочих, к ним приравненных (например, религиозных) лозунгов не оправдано борьбой за демократические права. А потому, что бы ни говорили о революционных демократах наци, я не буду поддерживать суверинитет ни одной нации. Не буду патриотом ни одного государства. Не буду защищать ни одно правительство - ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем. Путь в будущее никогда более не будет проходить через интересы отдельных классов, так и через отдельные страны. Революционная демократия не может ограничиваться рамками даже самой продвинутой державы - революционная демократия только тогда выражает общий интерес, интерес каждого человека на планете, когда она борется за освобождение всех стран, за уничтожение всех правительств, против наци любой страны, любой разновидности - либеральных, консервативных, религиозных и так далее. То есть если я действительно считаю себя тем, кем я себя называю, никогда не буду поддерживать никакую националистическую идею, никакое националистическое действо, никакое национальное движение. И буду, напротив, поддерживать любое демократическое, любое самоорганизующееся, любое антиправительственное действие.
Вот почему я первоначально приветствовал и Майдан, и движение за отделение Крыма - как две точки, два состояния одного и того же антиолигархического, антимонополистического движения. Вот почему я резко протестовал и протестую против действий российского правительства, присоединившего Крым: несмотря на то, что это действие было поддержано подавляющим большинством населения Крыма, это был уже не самостоятельный выбор граждан, а односторонняя акция российского правительства, исключившая самих граждан Крыма из числа тех, кто решает их же собственную судьбу. Без создания самими гражданами Крыма полностью подконтрольного только им органа власти, без подчинения только гражданам Крыма всей полноты ответственности за происходящее в Крыму никакое самоопределение не является действительным, то есть надёжным и долгим: рано или поздно насильственное изменение принадлежности Крыма приведёт к новым попыткам его передела. Вместо надёжного и устойчивого состояния жители Крыма получили состояние полной неопределённости. Вместо независимости от чужого правительства, вместо права самим решать свою судьбу - они теперь вынуждены полностью зависеть от того, как договорятся о судьбе Крыма абсолютно не имеющие никакого права решать судьбы крымчан люди, правительства и организации. Вот чем оборачивается национализм, поправший демократизм - противоположностью тому, чего люди изначально добивались. Вот почему ни при каких условиях революционные демократы не должны поддерживать национальные силы.
В отношении другого "горячего места Украины" - Донбасса - лично у меня ещё нет окончательного ответа. Во многом потому, что я ограничен в своей возможности понимания рамками Инета. Как и в отношении Майдана, как и в отношении Крыма, я не мог не приветствовать желания граждан восточных областей Украины избавиться от свившего себе на востоке гнездо олигархического кубла. Избавиться от подчинения политической власти интересам совершенно распоясавшихся, не знавших уже никакой меры "денежных мешков". Поскольку российское правительство было повязано с этими олигархическими кругами "родственными интересами" - то есть полюбовными сговорами, позволяющими выжимать из своих граждан (и утаивать от них) сверхдоходы, поэтому российское правительство, только что клявшееся в своей преданности "русской идее", "исторической традиции российской государственности", "защите русского языка", немедленно все эти высокие ценности похерило, а донбассцев предало. В результате поддержка Донбассу оказывалась изначально на низовом уровне - то есть вполне и откровенно демократически, без какого-либо вмешательства со стороны властей. Разве не должна демократия приветствовать такое движение, разве не должны демократы быть на стороне самоорганизующегося для своей защиты народа? Должны, но...
А всё-таки, какие люди оказались во главе самоуправляющихся, отделившихся областей? Какие действия самоуправление предприняло, чтобы взять в свои руки хозяйство на отделившихся территориях? Насколько самоуправление действительно хозяин, насколько оно ответственно - или речь идёт лишь о условиях сговора с центральной властью, с крупным капиталом? И совершенно неважно, каким - капиталом российским или капиталом европейским. В этом вопросе политическая воля сил, возглавивших Донбасс, не просто была плохо определённой - напротив, именно в данном вопросе наличествовала полная определённость. Идея "русского реванша" - захвата всего Левобережья Украины, а то и большей её части, с последующим включением в состав нынешней России - вот какова была доминирующая идея "защитников Донбасса", вот как собирались "обустроить" свою независимость "борцы за русскую свободу". Каким образом "русская свобода" оказывается связана напрямую с размерами государства, я не понимаю - что, моя личная свобода может быть растянута по глобусу? Или она всё-таки зависит не от названия страны, а от её внутреннего устройства? Которое, опять же, при растяжении границ страны если и меняется, то в худшую сторону. "Ибо чем более государство угрожает соседям, тем чаще бьют палками его же собственных граждан." Идея "русской свободы" не имеет никакого отношения к свободе русских - лишь к свободе от таможенного барьера русского капитала, лишь к большей свободе для русского капитала как в вопросах, кому продавать свой товар, так и в цене рабочей силы, которую при расширении границ можно будет покупать за намного меньшие деньги - за счёт разницы уровня жизни в России и на Украине.
Для меня всё ещё остался неясным вопрос - почему демократизм Донбасса так быстро переродился в ультранационализм "ополченцев" - но некоторый ответ даёт наблюдение за эволюцией взглядов революционного Майдана. Начавшись с протестного, движение быстро вышло на уровень общеполитического, революционного, когда в нём основной идеей стало намерение создать "Украину для простых людей, а не для олигархов". Желание уничтожить нынешний политический класс общества, желание уничтожить условия, при которых олигархи владеют властью безраздельно - вот основные побудительные мотивы, сделавшие Майдан настолько радикальным, его поддержку - настолько массовой, его силу - поистине общенародной. Так почему победа Майдана обернулась победой олигархии над восставшим народом? Может быть, как любят говорить разные "разносчики демократии", "народ не готов"?
Если искать обьективные причины провала украинской революции - придётся согласиться, что, действительно, "народ не готов". Это отнюдь не значит, что он, бедный наш народ, всё ещё подобен младеню, и жаждет лишь убаюкивающих песнопений кобзарей-националистов. Ни в коем случае. "Неготовность народа" имеет тот же характер в истории, какой имеет и неготовность пирога. Народ, так сказать, ещё "недостаточно пропёкся". В плане социальном - украинский народ, после советского периода всё ещё сохраняет высокую социальную мобильность. Большой процент людей, которые часто меняют не только место, но и род работы - и не только стройку на прилавок. Немалое число из них перебирается из наёмных рабочих в самозанятые, а то и предприниматели. Высока уверенность в возможностях карьерного и имущественного роста. Социальная стратификация в Украине очень велика; но и очень велики ожидания каждого конкретного украинца. В некотором смысле, как и граждане Штатов, сейчас каждый украинец полагает, что может стать президентом своей страны. С золотым батоном, ага.
Такое отношение к обществу означает, что собственный интерес, интерес собственной карьеры для большинства украинцев намного важнее, чем общественный интерес, чем общие условия жизни. Поэтому главным достижением, главной целью протестантов стало не овладение политической властью, а её передача в руки той силы, которая, как представлялась протестующим, обеспечит всем равные и честные конкретные (конкурентные) права. То есть в руки наднациональных буржазных институтов. Поэтому единственным оправданием - и единственной основой поддержки пришедшего к власти на гребне протеста правительства не может не быть одно - подготовка и всестороннее выполнение требований этих наднациональных институтов с целью принятия Украины под их полный патронаж. Кстати, хороший пример того, как ультранационализм - а поборники современного украинского правительства - ультрапатриоты - делает всё возможное, чтобы лишить свою страну суверенитета.
Рано или поздно - и скорее рано, нежели поздно - сами меры, экономически подчиняющие Украину Европейскому Сообществу, и само углубление экономического влияния ЕС многократно сузят поле социального выбора для украинцев. Точно также, как включение России в мировой рынок сырья после короткого периода социальной мобильности резко сузило возможности выбора для россиян. И тогда начнётся такой же процесс, который уже происходит в России - выделения общих интересов трудящихся масс, эксплуатируемого большинства из отдельных желаний и стремлений, выделение нового, общественного интереса из интересов частных и его постепенное утверждение как ведущего в массовой борьбе.
В России можно видеть только зачатки такого движения - уже гораздо более заметные, нежели в 90-е и нулевые годы, но ещё весьма далёкие от полноты. Украина в этом смысле оказалась далеко позади - но она скоро догонит и даже, возможно, перегонит Россию, поскольку относительная большая свобода социального выбора намного улучшает понимание и прочищает мозги самым даже упёртым сторонникам "свободной конкуренции". В будущем союз пролетарских сил Украины и России вновь возродится, как основа будущего союза, вместе с возрождением всемирного рабочего братства.
Конечно, слова о будущем братстве хороши. Но вот как они сейчас обьяснимы с точки зрения войны в Донбассе?
А никак не обьяснимы. Война в Донбассе даже начиналась не как война за интересы рабочих, а как война за национальные интересы - то есть за интересы столь любимого буржуазными социологами благодаря его "миролюбию и стабильности" "среднего класса". (И всё это "миролюбие и стабильность" средний класс с обеих сторон в Донбассе весьма показательно выплеснул.)
В условиях Донбасса "средним классом" были небольшие предприниматели и частные дельцы, имевшие очень узкий сбыт, зажатые, с одной стороны, собственной олигархией, а с другой - русско-украинской границей. И войну они вели за уничтожение и зависимости от олигархии, и за уничтожение границы. Понятно, что без массовой поддержки, без всеобщей поддержки победить они не могли. "Население в основном аполитично. Все прячутся по подвалам и ждут, кто победит. Хотя к центральному правительству и его войскам относятся с большим предубеждением, нежели чем к ополченцам. Но и к ополченцам отношение настороженное, подчас - подчёркнуто-нейтральное. Главное, чего желает население - чтобы война, наконец, кончилась..."
С поддержкой родственнных политических сил из России ополченцы смогли ограничить действия центрального правительства, которое также не может опираться в борьбе против сепаратистов на массовую поддержку - требования сепаратистов всё ещё созвучны лозунгам Майдана, и вести против Донбасса тотальную войну - значит, вооружать людей, которые легко могут повернуть оружие в другую сторону.
Но и нынешняя ситуация ничем, кроме идиотизма, названа быть не может - президент Украины предлагает выделенный статус русского языка сохранить только на территориях, занятых ополченцами. То есть привязывает возможность разговаривать не на государственном языке ко владению оружием. Что же теперь, если мне в Киеве на русском заговорить захочется, пистолет с собой брать? Или сразу гаубицу? Национальные права в рамках одной страны не могут ограничиваться или отличаться заметно: иначе мы переходим в средневековье с их личной зависимостью. Если русские в Донбассе будут иметь возможность пользоваться родным языком для обращения в государственные органы, такое право должно быть распостранено на всю территорию Украины - или де-факто Донбасс - отдельное государство с отдельными законами. Не желая признать право любой национальности пользоваться родным языком в делопроизводстве, гражданин Порошенко своими руками совершает то, против чего столь самозабвенно боролся: отделяет Донбасс от Украины. Таково проклятие национализма в современном мире: всё, что они делают, оборачивается против них, становится своей противоположностью.
"Что они не делают, не идут дела..."
Сейчас, к концу лета 2015-го, невозможно назвать дату, когда незаметные с первого взгляда подводные течения подмоют дамбу "мирового порядка", когда самые разные способы самоорганизации общества окажутся внезапно и бесповоротно поставленными перед фактом рушащегося социального организма. Тогда самые очевидные и простые договорённости станут основой органов самоуправления, самодеятельных комитетов, котрые будут уполномочены не властью, не капиталом, а необходимостью и ответственностью. Такие самодеятельные распорядительные органы будут вынуждены к всеобщей кооперации, полному соединению усилий всего общества для сохранения условий жизни. А далее - к постоянному взаимодействию, непрерывной работе самостоятельно, вне и помимо каких-либо писаных законов. Может быть, в действиях людей даже не промелькнёт слова "революция". Но именно изменение повседневного хода вещей, именно участие всех в самоуправлении, именно возможность каждого повлиять на мнение всех и участвовать во всеобщем решении и будет той крупнейшей социальной революцией, переворотом во всём ходе общественного порядка, который соединит все уже имеющиеся черты не-частного, не-капиталистического, не-собственнического мироустройства в деятельное, господствующее, очевидное состояние жизни.
Не знаю, не берусь предсказывать, каким станет этот переворот - долгим или кратким, распостранится ли он повсеместно мгновенно или будет охватывать мир, как пожар. Будет ли это переустройство оплачено кровью или достигнуто сравнительно мирно, как очевидная замена социальному хаосу. Но могу определённо сказать лишь о том, что обязательно появится в ходе самого переворота.
Обязательным, непременным окажется "пестрота", разносортица появившегося самоустройства. Вне всякого сомнения, будут существовать общины и организации самого причудливого и неожиданного свойства, в том числе и такие, какие принято не соотносить с коммунистической утопией. Разнообразные группы, практикующие "духовные самоусовершенствования" или "полное самообеспечение", идейные сторонники "рыцарства" или поборники "великого Ктулху". Не будет, не возникнет никакой "общей идеи", "всеобщего мирового государства" или тому подобного - разве что в виде таких же самодеятельных организаций, одних из очень большого числа. Свобода человека как общественного существа, достигаемая именно в итоге предстоящего социального переворота, среди всего прочего означает свободу от обязательного социального контроля, от заранее предопределённого обществом порядка жизни - и реализация этой свободы будет, вне сомнения давать самые неожиданные образцы человеческого самовыражения.
В том числе, и во многом наверное наиболее заметным таким выражением станет невиданное доселе обьединение усилий и знаний громадного числа людей для выполнения громадных проектов, весьма долговременных. Таких, как глобальное изменение климата, обеспечение всего человечества продуктами питания. Или освоение космоса. Для выполнения таких проектов возникнут и будут существовать очень долгий срок свои самодеятельные организации, со своим внутренним порядком и правилами - и возможно, не одна, а несколько. Обьединяющихся, разделяющихся, выделяющихся или перходящих к другой тематике с течением времени.
Вообще, сфера науки и её прикладного применения будет, несомненно, областью, в которой будут существовать самые крупные самодеятельные организации, втягивающие в себя основную часть человечества, потребляющие большую долю человеческой энергии, человеческой работы. Как и любая другая сторона человеческой жизни в будущем, все эти организации и самодеятельные группы будут переплетены со всеми другими сторонами человеческой жизни, будут постоянно частью и основой самого разнообразного соучастия людей между собой - в искусстве и творчестве, в личных отношениях и в воспитании детей, в организации будущего и понимании прошлого - всё будет связано со всем, и только в таком постоянном взаимодействии будет жить, изменяться и совершенствоваться.
(Добавлю замечание одного из моих товарищей. Крупные и крупнейшие научно-исследовательские проекты - как считает он - невозможны без существования их определяющей общеидеологической оболочки, некоего представления о обществе, о его будущем. Потому что именно для реализации такого варианта будущего эти обьединения и будут создаваться. Я не вполне уверен в правильности приравнивания научно-технического развития и развития общественного. Но, возможно, для солидарного общества такое утверждение верно.)
Таким в самых общих словах сложится наше будущее, судя по всем признакам, отдалённое от нас не более чем полусотней оборотов нашей Планеты вокруг центральной звезды. Будущее ближайшее. А каким будет будущее отдалённое? Будет ли что-то "после коммунизма"? Когда-то, на заре 80-х годов, мы, ещё школьники и студенты, пробовали представить себе, что лежит за горизонтом истории, к чему может выйти человечество, если не остановится в своём развитии. Конечно, можно сказать, что фантазировать на тему отдалённого будущего - бессмысленно и ненужно, что необходимо сосредоточиться на настоящем, но я совершенно не согласен с такой точкой зрения. Я убеждён, что действовать в настоящем можно, только мечтая о будущем, только испытывая к нему доверие, только будучи убеждённым, что будущее не окажется тупиком, что оно будет длиться и длиться. А поэтому, даже не до конца представляя себе ближайшее будущее, стоит всё-таки хотя бы попробовать заглянуть в будущее отдалённое.
Мы с товарищами о этом отдалённейшем времени спорили весьма ожесточённо. Маяками для нас служили дерзкие мысленные эксперименты фантастов 70-х - 80-х. Лем, Стругацкие, Дмитрук, Дымов. Вот несколько имён, что я могу назвать, как оказавшие наиболее сильное впечатление на меня. Надо сказать, что именно в спорах о наиболее далёких перспективах наиболее полно раскрывались представления каждого из нас о самом человеке, о его сути, о его возможностях и потребностях. О том, что необходимо человеку и что отличает человека и вообще разумное существо. Можно сказать, что именно из тех споров я вынес определённый костяк убеждений, определивший мою точку зрения.
Убеждения в том, что разум - не прерогатива человека, что разум есть свойство, возникающее закономерно, а значит, им обладают или могут обладать в той или иной степени другие живущие на Земле существа. Что разум не обязательно требует создания привычной нам технической цивилизации, но обязательно означает изменение в окружающем разумных мире, такие изменения, которые позволяют разумным его контролировать в меру своего разума. Что развитие разума потому идёт до момента, когда он начинает - тем или иным образом полностью контролировать свою основу, то есть биологическое существо. Которое с этого момента перестаёт быть существом биологическим, социально-биологическим окончательно. Что именно в этот момент происходит последний переворот, окончательное освобождение, крайняя граница, до которой сохраняется противоречие общественного и частного, социального и биологического. Что не существует никакого заранее заданного, обязательного, законами природы определённого способа такого перехода, а напротив - развивающийся разум переходит границу своего существования множеством способов, неоднократно и по всякому, каждый раз нарушая, изменяя, приспосабливая под себя законы природы. Что для отдельной личности, для каждого человека этот переход означает - тем или иным способом - личное и коллективное бесмертие, неограниченность развития индивидуальности во времени.
(Притом никто и никогда не сможет заранее указать даже характер времени, в котором будет присходить этот неограниченный рост. Будет ли это время синхронно с масштабами макропроцессов, с которыми мы живём сейчас сихронно? Или это время будет растянуто в ритмы жизни звёзд и метагалактик? Или, напротив, будет обращено в бездну микромира, в которой секунда "обычного" времени равна миллиардолетию? Или разум найдёт ещё какие-то, сейчас неведомые способы изменения хода времени? Разум, достигающий границ своей биологической самости и переходящий их, среди прочих физических законов, неопределённым заранее способом изменяет и законы времени. Единственное, что я могу сказать о будущем - то, что у каждого человека, у каждого разумного будет возможность неограниченного выбора времени, в том числе - и его масштабов, соразмерности, протяжённости - и возможности перейти из одного "восприятия" времени к любому другому, создать любое другое время, творить время так и таким, каким бы его человек хотел видеть. Естественно, принимая всю ответственность, весь груз творения на себя и творя именно в меру своей ответственности.)
Верю ли я в такое далёкое будущее? Верю постольку, поскольку верю в то, что люди - разумны. А поскольку, несмотря на многочисленные разочарования, большинство людей, которых я в своей жизни встречал, были всё таки разумными существами - постольку у меня есть достаточно оснований для убеждённости в том, что отдалённое торжество разума над ограниченностью его существования.