Неожиданно событиям этим обрадовался фараон. Его ставленник не какой-то безродный раб. Йосеф происхождением оказался из известного и уважаемого племени шейха Авраама. Теперь фараону есть чем заткнуть рты недовольным своим министрам. Он лично настоял, чтобы Йосеф организовал переезд семейства Яакова в Египет, пообещав выделить для жительства лучшие земли, снабдить всем, что есть самого лучшего в стране, обеспечить наилучшей пищей.
По приказанию фараона каждому брату было выделено по колеснице и припасы на дорогу, а Йосеф еще выдал братьям по смене одежды, а Биньямину дал пять смен одежд, да еще триста сребреников в придачу.
Зачем Биньямину именно пять смен одежд, осталось не очень ясно. Тем более, что фараон просил братьев ничего из страны их не брать, так как он обеспечит всех всем необходимым на месте. Чтобы у остальных братьев не возникло зависти к Биньямину по поводу этих одежд, Виленский Гаон решил, что качеством они были в пять раз хуже. Т.е. пять костюмов, полученных Биньямином, стоили ровно как один костюм остальных братьев. Вот так любимчик, Биньямин! Хотите - верьте, хотите - нет (1).
А вот что касается трехсот сребреников, есть замечательно остроумное объяснение цадика рабби Меира Йехиэля из Островцов (2). Вот, что говорил цадик: Йосеф рассуждал так - нас двенадцать сыновей. Все мы обязаны обслуживать отца. Значит, на каждого приходится по тридцать дней в году. Двадцать два года я не мог ухаживать за отцом. Но я не хочу потерять права на эту заслугу. Слава Всевышнему, у меня есть деньги, вот я и уплачу тому, кто работал вместо меня. Работали одиннадцать братьев, двадцать два разделить на одиннадцать - получается два, т.е. каждый из братьев работал за меня два месяца. Но кому платить? Тем, кто знал о продаже? Кто допустил ее? Не продавайте - не придется отрабатывать! Биньямин к продаже непричастен. В те времена работнику за его труд платили пять монет в день, значит, Биньямину за два месяца, т.е. за шестьдесят дней работы, полагается триста монет.
Наконец, братья, нагруженные яствами и подарками от Йосефа для отца, собрались в обратный путь в Кенаан.
- Не ссорьтесь по дороге, - напутствовал их Йосеф.
Что это? Кто с кем может поссориться? Явно Йосеф, как и отец его, беспокоится за жизнь Биньямина. Не поверил он до конца в то, что мир и братство в его семье восстановлены. А что это значит? Так и не нашел Йосеф братьев своих?
Братья в дороге не ссорились. Они никак еще не могли отойти от шока встречи с Йосефом. Как об этом сообщить отцу? И так и эдак прикидывали братья, но так и не придумали ничего путного. А расстояние стремительно и неуклонно сокращалось, и вот уже вдали показались родные стены.
Неожиданно им навстречу выбежала дочь Ашера по имени Серах. Это была необыкновенная девушка: очень хороша собой, весьма разумна и умеющая виртуозно играть на арфе. Увидев ее, братья тут же сообразили, как использовать ее талант в своих интересах. Они подозвали к себе девушку и попросили исполнить для них маленькое, но очень ответственное поручение. Серах должна была немедленно пойти к Яакову, сыграть на арфе для него какую-нибудь задушевную мелодию и спеть песню, в которой должны содержаться определенные слова. И они научили ее, какие именно.
Серах потихоньку пробралась в шатер к Яакову и за его спиной нежным голосом запела, перебирая струны арфы.
- Мой дядя Йосеф жив! Он владыка всего Египта, - пела она (3).
Яаков заслушался великолепной мелодией и виртуозным исполнением. Он с умилением смотрел на внучку. Но вдруг до него постепенно стал доходить смысл того, о чем пела девушка. Сердце его растаяло, и сказал он девушке:
- Дочь моя! Никогда смерть не будет властвовать над тобою, потому что порадовала ты старика.
По преданию, Серах прожила очень долгую жизнь и прямо живьем отправилась в Ган Эден.
По просьбе Яакова Серах еще несколько раз повторила свою песню, а он сидел и наслаждался, слушая ее. Тут в шатре появились его сыновья. Они поприветствовали отца и объявили:
- Йосеф жив и он правит Египтом!
И замерло сердце Яакова, ибо не поверил он им. Рамбан сообщает, что в этот момент Яаков свалился и был, как мертвый. И когда его привели в чувство, он еще долго лежал, не в силах встать...
А когда он увидел египетские колесницы, которые и в Египте нечасто можно было увидеть, и многочисленные щедрые дары Йосефа, выслушал рассказы братьев о своих злоключениях, то доверие к словам сыновей вернулось к нему.
- Довольно! - вскричал он. - Еще Йосеф, сын мой, жив! Пойду же и увижу его, прежде чем умру.
Получив "добро" от Бога, Яаков со спокойной совестью собрал всю свою довольно многочисленную семью и, погрузившись на колесницы, присланные Йосефом и фараоном, отправился в Египет. И хоть и просил фараон ничего не брать с собой из имущества, так как он всем снабдит родственников Йосефа на месте, Яаков забрал все, что было у него, и стада свои погнал в Египет...
"И запряг Йосеф свою колесницу, и поднялся навстречу Исраэлю, отцу своему, в Гошен, и явился к нему, и пал на шею ему, и плакал на шее его долго".
Почему Йосеф сам запрягает колесницу? Куда подевались все его слуги? Из почтительности и уважения к отцу своему Йосеф все делает сам своими руками. И едет навстречу к отцу один, без сопровождения. И, встретив отца, кидается ему на шею и долго-долго рыдает. А что же Яаков? Стоит как истукан, как и сыновья его, когда обнимал их Йосеф? Комментаторы говорят, что Яаков уже не мог плакать, так как выплакал все слезы уже давным-давно. Возможно это и так. Но некоторые сомнения остаются.
Однако напомним, что в изначальном тексте Торы нет знаков препинания. На первый взгляд 29 стих грамматически выглядит так: есть подлежащее Йосеф и перечислены однородные сказуемые - "запряг", "поднялся", "явился", "пал", "плакал". Раши прокомментировал так, что все они относятся к Йосефу, т.е. Йосеф пал на шею отцу и плакал. Но с Раши не согласился Рамбан.
Рамбан рассуждал примерно так: падать сыну на шею отцу как-то непочтительно. Сын должен поклониться или припасть с поцелуем к руке отца. Поэтому именно Яаков бросился на шею Йосефу и плакал. И это очевидно, говорил Рамбан, кто скорее заплачет в этой ситуации: старик-отец, увидевший сына после того, как многие годы считал его погибшим, или молодой сын, правящий огромной страной?
Такая интерпретация более правдоподобна и более нам, живущим сегодня, понятна. Конечно же, родитель будет больше плакать о своем сыне. И это естественно. Но не все комментаторы признают точку зрения Рамбана, многие солидарны с Раши. И в переводах Йосеф рыдает на шее отца, и в современных изданиях Торы на языке оригинала.
А почему же, считал Раши, не плакал Яаков при встрече с сыном, которого 22 года считал мертвым? Ему некогда было, потому что в тот момент, когда Йосеф обнимал, целовал его и рыдал у него на шее, приспичило его, не раньше, не после, читать молитву "Шма Исраэль" (4), ту самую, которой научит Моше Господь, а Моше, в свою очередь, уже всех евреев.
По преданию, как узнали египтяне, что к ним идет отец Йосефа, то побросали все свои дела и поспешили встречать Яакова. И вот Йосеф в царском облачении и короной на голове, окруженный огромной толпой уважаемых и состоятельных египтян, разодетых в нарядные и дорогие одежды, приближается к Яакову.
- Уж не сам ли это фараон, тот знатный человек, который идет нам навстречу? - спросил Яаков.
- Нет, отец. Это и есть Йосеф, - ответил ему Йегуда.
А дальше Йосеф рыдает на шее у отца, а Яаков только и произносит, что теперь он может умереть спокойно, потому что все двенадцать сыновей его целы и невредимы.
(1) Талмуд сообщает слова р. Биньямина бар Йефета: Йосеф намекает этим Биньямину, что будет у него в последующих поколениях великий потомок Мордехай, который получит в дар из рук царя пять одеяний (Есфирь 8:15).
(2) Рабби Меир-Мехиэль бар Авраам-Ицхак Алеви Гольшток (Гаон из Островца) - выдающийся комментатор Торы и хасидский наставник. Родился в 1851 году, возглавлял общину г.Островца в Белоруссии, умер в 1928 г.
(3) Роберт Грейвс и Рафаэль Патай в книге "Иудейские мифы" приводят следующие слова песенки Серах:
Живой Иосиф, жив твой сын;
И носит брат наш и твой сын
Египетский венец.
Не умер, нет, живой твой сын -
Его нашли мы, наконец.
(4) Дварим 6:4: "Шма Исраэль: Адонай Элогейну Адонай эхад!" - "Слушай Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть!". Пикантность ситуации в том, что Закон разрешает прервать чтение Шма, чтобы поприветствовать или ответить на приветствие уважаемого человека. Этот вопрос подробно исследуется в трактате Талмуда Берахот.