Свинцовые тучи заслонили солнце, прижали, распластали мысли. Природная стихия всегда могущественна. И когда тучи местами вдруг начинают немного рассеиваться и появляются проблески солнечного света, то возникает надежда, что, наконец, появится и само солнце, к которому поднимаются, тянутся и светлые мысли и чувства. На левой стороне горизонта лучи солнца, преломляясь сквозь капли сетчатого мелкого дождика, образуют дугообразную красивую радугу, а в правой стороне видны фантастические горы тёмно-фиолетовых грозных туч. Мир полифоничен, разнообразен, с широкой палитрой замечательных красок.
И всё это наблюдалось через огромное окно на верхнем этаже кафе, что находится в двадцати метрах на против Республиканского банка в Монтевидео. За одним из столиков разговаривали двое мужчин, попивая превосходное мексиканское пиво "Corona". Один из них, лет шестидесяти, свободно говорил на испанском языке, другой, примерно, такого же возраста, с трудом, чувствовалось со стороны, подбирал испанские слова. Имя первого собеседника, как можно было понять из разговора, было Хорхе, а второго Марио. Они вели между собой оживлённый разговор, не заботясь о том, что рядом сидящие посетители невольно могут их слышать.
- Марио, почему ты прибыл в Уругвай? - задал вопрос Хорхе.
- Долго объяснять, - улыбаясь ответил Марио.
- А ты коротко скажи.
- Во мне течёт кровь итальянцев, индейцев, русских. И я решил побывать на родине одних из своих предков.
- И какие чувства ты испытываешь сейчас?
- Их трудно передать словами, Хорхе. Такое ощущение, что я оказался в родительском доме.
- Но ты ведь здесь никогда не жил.
- Да, но в Уругвае жил один из моих предков, итальянский корсар, женившийся на индеанке.
- Странно, - сказал Хорхе.
- Ничего странного нет, Хорхе. Есть память, есть зов крови. В моей памяти открываются смутные фрагменты того, что было спрятано в глубоких слоях далекого времени. Это невероятно интересно ...
- Марио, ты навсегда останешься у нас?
- Нет, я не имею такой возможности.
- Сожалею, мне приятно с тобой общаться.
- Хорхе, я должен, должен был посетить Уругвай, Аргентину, подышать чудесным воздухом Латинской Америки, ощутить ауру этого великого континента. Если бы я этого не сделал, то чувствовал бы, что не до конца выполнил свою миссию на земле.
Наступила минутная пауза, во время которой приятели сделали несколько глотков пива.
- У каждого человека своя миссия на земле, - продолжил говорить Марио. - Кто-то может всю жизнь прожить на своём ранчо. И это тоже будет выполненная миссия для этого человека. Важно, как мне представляется, быть удовлетворённым самим собой. И для этого совсем не обязательно лететь за океан.
Хорхе молчал, задумчиво глядя на никелированное кольцо на пальце Марио. Перехватив его взгляд, Марио сказал, что это будистское кольцо подарил ему сын, привезя его из Гуанчжоу, добавив, что оно освящено и таким образом оберегает человека от злых духов.
- Действительно, спасает? - спросил Хорхе.
- Если я до сих пор жив и пью с тобой пиво, значит, спасает, - улыбаясь, ответил Марио. - Хорхе, а как у тебя сложилась жизнь? У тебя есть семья, дети?
- Я разведён. Жена и дочь живут в Аргентине. Сейчас живу в столичном приюте. В Аргентине мне делать нечего. Я родился в Монтевидео и умру здесь.
- Тебе, Хорхе, грустно, скучно жить? Я еду на юг Чили, в Пунта - Аренас, если желаешь, возьму тебя с собой?
- Что ты, Марио, там забыл?
- Хочу посетить Лагуна Бланка в Чили, это местечко находится в ста двадцати пяти километров от Пунта-Аренас, рядом с Магеллановым проливом.
- Что же там такого интересного? - спросил Хорхе.
- Хочу увидеть полёт кондоров и каракар, например.
- Но эти птицы есть и в Уругвае, и в Аргентине, даже на окраине Буэнос-Айреса летают. Зачем так далеко ехать?
- Да, но полёт кондоров над безграничными просторами выглядит наиболее впечатляющим. К тому же, я давно мечтал побывать на Магеллановом проливе, в тех местах, где в далёкие времена жило индейское племя теуэльче, до двух метров роста. Ты, дорогой Хорхе, только представь, коммуну Лагуна Бланка, территория которой около четырёх тысяч квадратных километров, на которой проживают всего чуть больше пятисот человек, с плотностью населения ноль целых девятнадцать сотых человека на один квадратный километр. Представляешь, какой обалденный простор! Поехали со мной, Хорхе.
- О, нет, нет Марио. Спасибо за приглашение, ты очень добр ко мне, но я не сторонник путешествовать, - сказал Хорхе.
- Жаль, очень жаль, амиго, - произнёс Марио. - Что-то я после пива проголодался. Хорхе, ты не против, если я закажу два асадо из мяса и два бокала красного вина?
- С удовольствием, - ответил, смеясь, уругваец. - В приюте такое блюдо и вино нам не подают.
Расхохотался и Марио. Через несколько минут тарелки с мясом были на столе. Приятели принялись за асадо, к которому вино было очень кстати.
- Со стороны может показаться странным моё желание уехать на край земли в буквальном смысле этого слова, - произнёс Марио. - Но ничего в этом странного нет. Меня с детских лет тянуло быть наедине с природой. И сейчас, уже в солидном возрасте, это желание не только не пропадает, но ещё в большей степени усиливается. Мне особо важно быть не только наедине с природой, но и осознание, ощущение того, чтобы там, где я нахожусь, было очень мало людей. Поэтому я и хочу посетить в коммуне Лагуна Бланка её посёлок Вилья-Теуэльчес. Понимаешь, Хорхе, там, где редко бывали люди или было их лишь десятки, единицы, особая аура. Людское многоголосье мешает вникнуть в сущность бытия, оценить его подлинную ценность.
- Мне казалось, что я одинок в этой жизни, но, видимо, и ты такой же, - произнёс Хорхе.
Марио сразу ничего не ответил на эту реплику, держа бокал в руках и наблюдая в нём отражение красных угольков, горящих в глиняной печи, у которой работник кафе - асадор - готовил очередное асадо.
- Как-то Артур Шопенгауэр сказал, что молодой человек с самого начала должен уметь переносить одиночество. Хорхе, мы все одиноки, как ни странно может показаться на первый взгляд, в обществе: и успешные, и неудачники, и богатые, и бедные, и талантливые, и бездарные. Только одни люди пытаются это скрыть и от себя, и от всех, прилагая много усилий, чтобы утвердить себя в обществе, а другие идут на более тесный контакт с природой, находя в ней смысл своего существования и отдаляясь тем самым от одиночества. Необходимо внимательнее всматриваться в флору и фауну, вслушиваться в то или иное звучание окружающей нас природы.
- Я понимаю тебя, возможно, как никто другой, Марио. Но моё воспитание, мой характер, моё образование не позволяют мне решительно достигать тех высот, к которым ты постоянно стремишься. Пожалуй, ты ещё и такой потому, что в тебе течёт кровь нескольких народов: ты горячий, самоотверженный, смелый.
- И добавь ко всему сказанному, неудержимый, - произнёс, засмеявшись при этом, Марио. - Возможно, Хорхе. Не знаю, почему я такой. Вот тянет меня, напрмер, к индейцам ещё с детских лет. Ну, думал, что это пройдёт с возрастом. Но нет, не проходит. Общаясь с ними, я испытываю огромное, ничем не сравнимое удовольствие. В них я вижу тысячелетнюю мудрость, как мудрость птиц, животных, рыб, черепах. Вот потому-то я и еду к Магелланову проливу, что хочу общаться с мудрыми представителями индейских племён теуэльче, яганов, алакалуфов, с теми представителями, которых не испортила цивилизация. Мне очень важно поговорить, например, с одной из последних индеек племени алакалуфов Габриэллой Патерито или с Кристиной Кальдерон, последней чистокровной представительницей индейцев яганов, оставшейся, к сожалению, единственно знающей язык яганов. Почему мне это так важно, спросишь меня? Я хочу впитывать в себя их мысли, их ощущения, их речь, учась их природной мудрости. В Книге рекордов Гиннеса указывается наиболее ёмкое слово из яганского языка mamihlapinatapei, являющееся одним из самых трудных для перевода слов. Оно означает , как указывается, "Взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым". Хорхе, ты только вникни в смысловое звучание этого редкого в мире слова: удивительное чувство такта, уважительности у собеседников, каждый из которых даёт первому выразить себя, своё мировосприятие. Индейцы, на мой взгляд, как раз и есть самые цивилизованные люди в нашем мире.
- Мда... Марио, ты, действительно, неудержимый, неугомонный человек. Завидую тебе, что я редко делаю, потому что нечему и некому было завидовать в моей жизни. Желаю успехов тебе, дорогой Марио. Желаю тебе восхититься полётом кондоров, Магеллановым проливом, встретиться с местными индейцами, которых ты безгранично обожаешь. Я буду всегда помнить тебя. И ты не забывай меня, пожалуйста. Ведь, наконец-то, скажу тебе, и мой отец был тоже индейцем племени кечуа, чему ты, несомненно, будешь рад, - сверкая белыми зубами, сказал, прощаясь, Хорхе.
- Теперь понятно, Хорхе, почему ты живёшь в приюте. Ведь ты сирота, бродячий, а это как раз и означает гаучо в переводе с языка племени кечуа, - произнёс, в очередной раз улыбаясь, Мартин.
Приятели допили вино и вышли из кафе. Один из них пошёл к себе в приют, а другой поехал в столичный аэропорт Карраско, чтобы купить билет и улететь в Пунта-Аренас, на край Земли.