Бюрократический коллективизм и "Homo Post - Soveticus".
В статье "Бюрократический коллективизм в современной России" автор этих строк попытался объяснить существование бюрократического коллективизма в наше время тем, что " психология общества, пропитанного бюрократическими бациллами, ещё продолжает существовать". В связи со значимостью менталитета общества на социально-политическую атмосферу в стране следует, видимо, уделить определённое внимание этому фактору, чтобы понять ещё одну причину "живучести" бюрократического коллективизма в постперестроечной России.
Насколько национальный характер, русская, а если быть точнее, российская ментальность воздействуют на степень существования бюрократического коллективизма? Имеется ряд зарубежных и отечественных выступлений, статей и исследований, посвящённых ментальности, в том числе и нашей. К некоторым их заключениям и результатам можно относиться по-разному. Более объективен в рассмотрении этой темы, как мне представляется, взгляд российского социолога, культуролога Маринэ Восканян, выраженный в статье "Русская ментальность в организационной культуре: алгебра и гармония". Правда, должен заметить, введение ею в статье термина "русская ментальность", заменяя им термин "российская ментальность", является весьма спорным. В самом начале она пишет: "Мы будем понимать термин "русский" не в этническом, а исключительно в цивилизованном контексте, значит в понятие "русская ментальность" попадает фактически всё постсоветское пространство". Думается, что термины "русская ментальность" и "российская ментальность" не следует сливать воедино и смешивать, так как этнические аспекты, и это заставляет признать окружающая нас реальность, имеют свои особенности в "цивилизованном контексте", которые могут иногда существенным образом повлиять на него. Несмотря на существование общего российского менталитета, в нём, что вряд ли может оспариваться, имеется разница, и при этом значимая, между национальными менталитетами, в частности, между чеченским и русским менталитетами. Ну, ладно, не будем акцентировать своё внимание на этой условности, будем использовать терминологию, предложенную Маринэ Восканян. Тем более, что советский период, и это тоже надо признать, во многом сблизил национальные менталитеты.
Наша задача состоит в том, чтобы зафиксировать взаимоотношения между бюрократическим коллективизмом и российской ментальностью, которая представленная уже в образе постсоветского человека. Как раз мысль, которую выражает Маринэ Восканян уже в самом начале своей статьи о том, что следует "найти такие схемы управления, создания организационных структур и трудовой мотивации, которые бы не боролись с российским менталитетом, а продуктивно использовали его особенности", и приближает нас к пониманию одной из возможностей эффективного применения позитивных аспектов российского менталитета в свете успешного противостояния бюрократическому коллективизму.
Надо отчётливо видеть и непременно учитывать, что постсоветский человек, "Homo Post - Soveticus", представляет собой весьма сложный социально-психологический конгломерат со всеми его плюсами и минусами. Именно его минусы и являются той благодатной почвой, на которой проращивается бюрократический коллективизм. Вместе с этим было бы ошибочно считать, что "Homo Post - Soveticus" лишён плюсов, а, стало быть, его ментальность "заведома плохая". К сожалению, такое мнение существует не только в зарубежных, но и в отечественных научных кругах. В качестве примера, Маринэ Восканян приводит кусок доклада на одной из конференций, прошедшей в Высшей школе экономики в Москве: "для типичного постсоветского россиянина характерны зависимость предпочтений от финансовых и классовых ограничений, неавтономность ожиданий в виде склонности к стадному поведению при их формировании и личная безответственность к невыполнению взятых обязательств, "типичный Homo Post - Soveticus" - это агент, характеризующийся низкой склонностью к расчётливости, инвестиционной близорукостью и поведенческой несостоятельностью. В результате решения, принимаемые типичным "Homo Post- Soveticus", нередко приводят на микро-уровне к неэффективному размещению ресурсов, а на макро-уровне - к низким или уменьшающимся инвестициям в основной и человеческий капитал, а также к технологическому застою (или даже к технологической деградации)".
На взгляд автора этих строк, такое мнение довольно субъективное и во многом ошибочное. Как ни странно может показаться, но русский, постсоветский человек является, наоборот, достаточно расчётливым, дальновидным и самостоятельным в принятии решений. Благодаря этим качествам, исходя из реалий жизни, и объясняются его, на первый взгляд, так называемые, нерешительность и безответственность. Он ведь прекрасно понимает, будучи расчётливым, что нет смысла рисковать и брать на себя ответственность, если игра не стоит свеч. Почему постсоветский человек, так пассивно и инертно принимает рыночные отношения, играющий в этакого простофилю, несмышлёныша, прищурив один глаз и почёсывая рукой за ухом, не боясь, что его оценят неумехой и глупым и, чего скрывать, играющий зачастую по правилам бюрократического коллективизма? Почему ему выгодно представлять себя так и так поступать? Нет, совсем не потому, что, как выражаются некоторые учёные мужи, он уступает по многим характеристикам западному человеку. "Агент" постсоветского времени, как, впрочем, и в советский период, понимает своим скрытным умом, что в стране продолжает править балом бюрократический коллективизм, создавший мощную социально-производственную систему со своим нравственным устоем. Да, по большому счёту он ему противен. Но куда ему деваться, если он, "Homo Post - Soveticus", природным чутьём ощущает, что государственная власть в России не только не принимает решительных, эффективных мер для противостояния бюрократическому коллективизму, не только растеряно теряется перед ним, не зная толком, что делать с ним, но и в ряде случаях является, по сути дела, олицетворением этого бюрократического монстра?! Разумеется, было бы наивно думать, что с приходом иной власти бюрократический коллективизм в России мгновенно рухнет. Как я уже писал, необходима целая эпоха, чтобы заметно усмирить бюрократическое чудовище с его растлевающим влиянием на психологию общества.
Возникает вопрос, если государственная власть и "Homo Post - Soveticus" не могут существенным образом оказать прессинг на бюрократический коллективизм, то кто может способствовать выполнению этой функции сейчас? Как мне представляется, инициативу в этом должны проявить интеллектуальные силы России. Каким образом? Интеллектуальная элита имеет все возможности для разработки и внедрения, как верно заметила Маринэ Восканян, организационных и управленческих моделей с учётом менталитета постсоветского человека. Понятно, что одно дело теория, а другое - практика. Поэтому к этому должен оперативно подключиться здоровый управленческий аппарат, который, слава богу, имеется всё же в России. Надо, как верно выразилась Маринэ Восканян, "привязать" постсоветского человека к такой экономической модели, при которой его менталитет будет использоваться самым оптимальным образом. Более того, как представляется автору этих строк, такая модель должна разрушать основы бюрократического коллективизма. Понятно, что она должна отличаться от модели советского периода. Но ясно и другое, она обречена на провал, если с фотографической точностью будет копировать западную рыночную экономику. Внедрение новой экономической модели должно происходить аккуратно, плавно, ибо постсоветский человек со своей ментальностью и наученный горьким историческим опытом уже " не клюёт" на всякие эксперименты и не позволяет себе брать на себя ответственность на предложенные для него политические авантюры.
Задача здоровых интеллектуальных сил России в настоящее время заключается в том, чтобы способствовать освобождению "Homo Post Soveticus" от пут бюрократического коллективизма и привлечению всех плюсов его ментальности к новой экономической модели. Автор этой статьи считает, что это вполне реально, иначе не было бы смысла тратить время на её написание.