Иной мир... Заброшенный дом.

Иногда вдруг возникает ощущение, что жизнь, которой живёт человек, это совсем не жизнь, а только прелюдия к чему-то иному, к тому, что тоже не укладывается в привычное понимание жизни. Там, в так называемом "ином" мире, происходят неведомые, таинственные для человека процессы.

Всё то, что создаётся в земной жизни, скорее всего, похоже на преломнение этих процессов до невероятной степени. Но даже при этом преломлении человек способен временами улавливать минуты наслаждения своего существования.

..........................

Солнечное утро. Над огромным городом в небесной голубизне неожиданно на большой скорости пролетают белые лебеди. Впечатляющее, завораживающее, чудесное зрелище. В эти минуты вся прожитая жизнь, со всеми проблемами, волнениями, желаниями, разочарованиями, со всеми неудачами, надеждами, успехами, куда-то исчезает, и человек находится уже в другом, ином мире, сливаясь с его, непередаваемом словами, очарованием. Через пару минут белые лебеди вот-вот скроются за высоким куполом Собора, над которым возвышается золотистый крест, издали сливающийся под солнечными лучами с улетающими бело-золотистыми лебедями. Да, действительно, завораживающий полёт этих грациозных птиц символизирует существование чудесного иного мира, о существовании которого начинаешь постепенно догадываться, неожиданно осознавая что, как ни странно, этот "иной" мир находится совсем рядом: стоит только присмотреться и прислушаться ко всему, что вокруг...

Просёлочная дорога, поросшая травой, в которой резвятся кузнечики, чувствуя себя полноправными хозяевами в этом зелёном мире, давно, уже несколько десятилетий, забыта людьми. Она уходит, казалось бы, в никуда. Лишь вдалеке, невидимый с далёкого расстояния, стоит небольшой домик с пустыми оконными проёмами, без входной двери и с местами провалившейся деревянной крышей. Дом выложен из дикого камня. Внутри дома металлическая кровать, на которой лежит человеческий скелет, кисти рук которого скрещены на костях грудной клетки. Рядом с кроватью лежит скелет собаки. В одном углу дома, где был, по-видимому, когда-то столик, от времени развалившийся и превратившись в труху, валяется ржавая керосиновая лампа, две алюминевые миски, ложка, железная кружка и патефон с единственной грамофонной пластинкой. В другом углу стоит печка, на плите которой стоит покрытый гарью солдатский котелок. На стене над кроватью висит в рамке под стеклом пожелтевшая от времени фотография, на которой изображён красивый молодой человек, стоящий перед арочным входом здания, на конусной вершине которого величественно возвышается крест. Внизу фото надпись на немецком языке : 1932. Stanford-Universitдt. Возможно, молодой человек, родом из Германии, после окончания аспирантуры Стэнфордского университете в США был направлен Гитлером на Восточный фронт. Вполне понятны чувства выпускника престижного университета, девиз которого : "Die Luft der Freiheit weht" - "Веет ветер свободы", оказавшегося, вероятно, в плену у русских. О том, что случилось в дальнейшем с хозяином дома, можно только догадываться. Почему он не похоронен? Сложно ответить. Может быть, он завещал тем людям, кто его найдёт, оставить в этом доме, в его святилище, навсегда. Под солнечными лучами отсвечивается единственная железная, судя по блеску, из прочного металла, фикса в его зубах.

Дом из дикого камня, скелеты и оставшаяся домашняя утварь принадлежат уже иному миру, где царит тишина и покой. В доме шныряют юркие ящерицы, единственные его живые обитатели. Чуть подальше от дома протекает почти высохшая речушка, два берега которой соединяет маленький мостик, сооружённый тоже из дикого камня, изрядно покрытый мхом. Этот мостик, конечно, совсем не похож на висячие мосты, что находятся в Лос-Анджелесе и в Сан-Франциско, как и не похож на Крымский мост в Москве, на которых в своё время бывал, это никто не может исключать, человек, скелет которого лежит на кровати в пустом доме. Но всё же это, какой никакой, мост.

Пройдя от дома километра два, можно увидеть каменный карьер, ставший памятником прежней жизни немецких военнопленных, среди которых был, пожалуй, работавший там отшельник, непожелавший, чтобы его схоронили в земле. Вокруг ни души. Летают одни оводы. У них тоже своя жизнь, свой мир. Вокруг полынь, седой ковыль, дикие грушевые деревца, царит знойный воздух. И нет здесь цивилизации, нет метро, нет университетов, театров, стадионов, кафе, ресторанов, библиотек, нет богатых и бедных, нет рынков и автомобилий, нет рекламных щитов и вокзалов, нет бандитов и насильников. Здесь совершенно иной мир, нисколько не хуже, чем привычная жизнь у людей из их привычного мира. Скорее всего, это понимал и хозяин заброшенного дома. И труд на каменном карьере ему был совсем не в тягость. Как ни странно, именно там он почувствовал себя свободным человеком. Этот каменный карьер оказался для него более значимым, чем Стэнфордский университет, со всеми его книжками, со всеми авторами "Писем тёмных людей", среди которых был и его соотечественник, немецкий рыцарь-гуманист начала 16 века, Ulrich von Hutten - Ульрих фон Гуттен со своим воззванием "Die Luft der Freiheit weht" - "Веет ветер свободы", девизом Стэнфордского университета. Иначе этот человек, оставшийся навсегда в заброшенном доме, вернулся бы, рано или поздно, в свой прежний мир, вся судьба которого удивительным образом чем-то напоминает судьбу главного героя романа "Старик" Уильяма Фолкнера, человека, отказавшего покидать стены тюрьмы во имя внутренней свободы, во имя другого, иного мира, в котором живут все свободные существа на земле, как кузнечики и ящерицы, как кусачие оводы, как верная собака, пожелавшая навсегда остаться со своим хозяином в заброшенном доме, как пролетающие в небесной синеве белые лебеди.

Вдруг из дома без окон и дверей раздались звуки музыки. Это некий странник, забредший далеко-далеко, увидевший заброшенный каменный дом и осмотревший его изнутри, накрутил ручкой пружинный двигатель патефона до упора, поставил звукосниматель на пластинку и дом наполнился негритянским блюзом "We All Gotta Go Sometime" - "Мы все должны когда-нибудь уйти". Судя по времени первоначального исполнения мелодии, на основе которой состоялся этот блюз, по сути, это песня (Джона Ли) Сонни Боя Уильямсона, человек, скелет которого лежал в заброшенном доме, слушал её ещё в 1941 году.

Слушая этот замечательный блюз в исполнении Уолтера Хортона, очень тихого и скромного человека, самого лучшего, как говорят его современники, музыканта, играющего блюз на губной гармошке, странника не покидал мучавший его вопрос, почему всё же хозяин заброшенного дома пожелал навечно остаться в нём, а не предан земле? Может быть, подумал любознательный странник, это объясняется желанием немецкого философа и педантичного, расчётливого бюргера обойтись без суеты и лишних расходов, желанием не беспокоить людей хлопотами по отношению к процедуре своего ухода в иной мир.

�