Троица беглецов сошлась, остановились. Уши двигались настороженно, ошалелые глаза беспокойно бегали, горячие языки свесились набок. Дышали шумно, с хрипами, грудины двигались быстро, из пастей валил пар.
Один перестал озираться, устало брякнулся на снег, сказал прерывисто:
- Уш...ли!
- Что... было?
- Во...жак!
- Убит?
- Спутал... след! Волший с оленьим!
- Больше... не... вожак!
- Теперь не надо искать грязного!
- Да! Ха!
- И не найдем!
- Не найдем! Ушел!
- Тогда к лежбищу!
- Бежим! Ха! Ха!
Хрустнуло!
Двое встрепенулись, стали крутиться, глядеть по сторонам. Третий, тот, что лежал, вывернул голову набок, будто хотел приложить ухо к снегу, пасть широко раскрылась, в горле заклокотало. Волки тупо уставились на него, шерсть зашевелилась, когда увидели, как снег у шеи пропитывается красным.
Вдруг тело лежащего подскочило, будто ударили снизу, что-то мелькнуло, зацепило ближнего волка, исчезло в пурге. Второй успел заметить, что оно серебристое, тело затряслось, спросил срывающимся голосом:
- Где он?
Первый не ответил, посмотрел на него неверяще. С шеи свисает парящий кусок, снег под ним плавит расползающаяся лужа крови. Он сделал нетвердый шаг, медленно сел, глаза остекленели, передние лапы поползли в стороны, одна вывернулась назад, тело завалилось набок и застыло.
Оставшийся волк попятился, прижимаясь к снегу. Дрожащий хвост юркнул между ног, уши трусливо прижались к затылку.
Тоскливое завывание заставило сильнее вжаться в сугроб. Он прислушался, пытаясь понять, о чем предупредил его Великий отец - Мироволк, но страх не дает сосредоточиться, сжимая тело в ком.
Волк прыгнул в сторону, испугавшись нападения сзади, развернулся в воздухе. Успев уловить, что вокруг никого, бухнулся в густую шерсть Великой матери, мысленно прося защиты. Вой возобновился, стал угрожающим, обещая скорое наказание убившему младших детей Мироволка. Вьюга становится яростнее, быстро укрывает спину волка. Казалось должен чувствовать защищенность, но рядом мерещатся неторопливые шаги и удовлетворенное сопение. Хотелось выпрыгнуть из снега и бежать, бежать... Как бежали когда-то отцы. Как до них бежали деды. Они достигали правого глаза Великой матери и канули в нем, навечно становясь ее взглядом.
Что-то горячее сжало хвост, раздавило косточки, рвануло. Он стиснул зубы, переживая боль. Над головой раздался смешок, через миг повторился в пяти шагах. Волк не двигался, боясь, что это снова мерещится, что грязный никуда не уходит. Даже когда вдали к небу устремился победный вой, он не шевельнулся. Слишком страшно то, что произошло. Страшнее смерти!