Всякий Неформализм, Пофигизм, Тоталитаризм пропадает тогда, когда человек предстает перед своими жизненными проблемами. Ему уже становятся безразличны все его лишенные смысла убеждения, которые по всему видимому никому и никогда не были нужны. Он уже не думает о своем завтрашнем дне, он просто не может ни о чем думать. Или, скорее всего, что более вероятно, не имеет права. Все вокруг него одновременно умирает и становится обычным как дневной свет, который каждый человек хоть раз в жизни созерцал. На его безвременном пути не находится ни одной серьезной преграды, которая могла бы кардинально изменить его после пережившего в своей жизни конфликта в себе. Он постепенно становится серым и ненужным никому, даже себе, человечком в этом, оставляющем желать лучшего, мире. Он стар, он некрасив, он сзади вас всех. Это всего лишь ваша глупая тень... Сидящий напротив меня человек изредка кашлял и иногда поправлял очки. Его серый сюртук из потрепанной мантии указывал на материальный и социальный статус человека, но не мог показать его самого. Конечно, любой может сказать, что вид человека всегда играет некоторую роль. И он будет прав в некоторой степени, но не до конца. Впоследствии, а точнее будет сказать в общении с ним, можно будет ясно сказать, из какого кирпича состоит этот человек. И уже внешний вид человека уходит на далекий план. Так почему же внешний вид играет какую-то роль? Обувь ничем не отличалась от простых туфель человека среднего достатка. Загорелые руки немного дрожали и ко всему прочему указывали на старость этого человека. Он был похож на обыденного человека, которого встречает каждый на улицах города и не обращает внимания. Уста его хранили, как мне казалось, многовековое молчание. Надпись на кирпичной стене Punks not dead. Она была непонятной для моего созерцания. Хотя я и сам таким когда-то был и свято веровал в свои убеждения, а теперь почему-то не понимал смысл всего этого. Ребята, ну зачем что-то писать на стенах ведь не для того они существуют, чтобы их портили. Вы что пытаетесь что-то кому-то доказать или вы просто превозносите кого-то? Глупо! Не надо писать, уже все давно написано и обо всем рассказано. Сейчас нужно уже что-то делать, что-то предпринимать, а не сидеть, сложа руки и говорить, нужно делать. Но кого я пытаюсь образумить, сам таким был. Как вы сейчас таких называете? Ах да "Неформалы". По-моему это неверное определение ведь "Неформалом" является каждый человек, который мыслит не как стадо. Слегка перекошенная светильная лампа немного освещала полумрак, где я находился, где помимо меня еще находилось около пятнадцати человек. Они, как и я ждали своего вызова. Лишь изредка до меня доносились голоса молодых медсестер и звук проезжающих носилок. Запах хлорки, которую в неимоверном количестве сыпали в места общего пользования, раздражал мою слизистую оболочку носа, и я непроизвольно иногда начинал чихать. Очередь наконец-то дошла и до меня. Взяв, свою медицинскую карточку, я вошел в кабинет. Немного прокуренная комната давила своей пустотой. Доктор сидел в кожаном кресле и его взгляд уносился далеко за эти стены, за эту жизнь. Его персты были украшены дорогими золотыми кольцами. А еще говорят, что врачам не платят, врут они. Его бородатое лицо несло добродушие и в то же время алчность огромных размеров. Он принял подобающе врачу наркологу. Да я сидел на колесах. И что? Я горжусь тем, что я еще жив. Разговор получился несколько странным, для меня... -Ну и зачем вы молодой человек начали принимать эту гадость? -Жизнь хуевая, покорежила она меня сильно. -Ну и чем же она такая плохая? -Слушай, ты же читаешь, что не понятно? -Все ясно, ладно приходите через недельку, возможно и найдем для вас лекарство. Я вышел подобно тому, как выходят заключенные из своей "собственной" камеры. Холодный воздух мягким потоком хлынул мне в лицо, яркий свет непонятной силой сдавил мне голову и грудь. Руки слегка тряслись, по телу пробежали мурашки. Казалось период деклассификации, который по определению должен был длиться вечно, резко приостановился на своей клемме. Вечная смута людских судеб повернула в обратную сторону горизонта. Прелесть начинающегося давления была самым красочным явлением того времени. Радужная оболочка глаз менялась под действием всего этого. Тело просилось обратно в клетку, душа (если таковая существовала) велела к высоте. Глянцевые люди, их песочные лица, все кругом было немыслимым и непонятным. Перемена событий вещала о надвигающейся угрозе. Я знал, что осталось мне совсем немного от этого всего хотелось скорее сдохнуть. Но умирать, разве своей смертью решишь все проблемы? Нет, они останутся и после тебя. Перейдут к другим существам либо вещам, но останутся. Именно так думает "каждый" обиходный человек в старосветском мире. На улице было тихо и пусто. Ночная мгла засасывала меня в пустоту. Прорицание этого мира открылось только под действием анаболиков. Скользкая дорога была посыпана тонкой струйкой песка. Снег падал подобно тому, как падает вера к жизни, медленно и спокойно. Меня учили смотреть всегда вперед и никогда не оглядываться назад. Но я уже не видел ничего впереди себя, впереди меня просто-напросто ничего не было, ничего не существовало. Возможно, я был один, но иногда встречал таких же людей, как и я. Революция, которая произошла в самом начале моей судьбы, понесла за собой пустоту и неверность происходящего моего мира. Положение меня нисколько не смущало. Наоборот, я нашел свою музу жизни, я нашел себя в этом мире. Подземный переход, несущийся навстречу скорый поезд, мои глаза светятся ярким светом. Из носа кровь. Говорить невозможно по причине того, что рта как такого не существует. Смятение, случившееся в моей душе, знаменовалось происхождением нервного срыва, я был на грани. Некий новый момент происхождения заблудших судеб произвел фурор в бессмысленном потоке мира. Возвращаясь к истокам, я все больше и больше терялся в догадках происхождения образца, под который был отлит этот мир. Быстрые строчки, написанные еще в прошлом столетии, очень резки отзывались обо мне. Теплая трель флейты разливалась по бескрайним холодным просторам, новый Гольфстрим. Вместе с ним текли и все пороки человечества, которые доселе были мне неведомы. Почему всегда с продвижением общества оно всегда забывает свою природу, свою любовь друг к другу? Мне всегда казалось, и я мог провести параллель от жизни к горящей спичке. Задумайтесь… Кто-то может зажечь спичку (даст ей жизнь), кто-то может ее перевернуть, для того чтобы она продолжала гореть, но как не крути она все равно рано и поздно потухнет. Возможно, меня уже никто не перевернет и, я точно знаю, что умру ровно через неделю. Лекарства все равно никогда не существовало и, наверное, его никогда не сделают. Правильно. Ведь никому за это не заплатят, и никто не будет счастлив. Я решил немного вздремнуть, ожидая очередного дня… Утро. Сыро. Все еще сильно хочется спать. Все время спать. Иду на кухню. Завариваю кофе. Внезапно замечаю упаковку колес (видно кто-то из "бывших" друзей оставил). Мысли бегают по мозгу мечутся как умалишенные. -А что если подохнуть, но подохнуть в кайфе и так чтобы все видели? Беру три колеса - смертельная доза, даже для наркомана. Наливаю стакан водки, нет, до краев! Итак, что еще осталось, да, придумать клич о место последнего вздоха разрушенного озоного слоя. Вспомнил! Трамвайные рельсы. Последний глоток. Вздох. -АНАРХИЯ БЕЛОРУССКОГО НАРОДА НЕИСПРАВИМА!!!