Снорден устало откинулся на спинку кресла. Вытянул затёкшие ноги и подвигал ступни в разные стороны. Поднялся, помахал руками, усиливая кровообращение и присел несколько раз, придерживаясь за край стола. Чёрт! Такая усталость, словно целый день рубил деревья. Раз в месяц, иногда раз в два месяца он возвращался домой к родителям. Безропотно чистил загон для лошадей и коров, чуть ли не своим веником наводил порядок в курятнике, проверял и ремонтировал многокилометровый забор. Но главным была заготовка дров. Специально к приезду сына старик покупал лицензию на порубку двух деревьев и, положив в тачку двуручную пилу и топоры, они отправлялись в лес.
- Эти дурацкие бензопилы используют люди, которые не любят, не видят и не слышат природу, - приговаривал отец после того, как, распотевшись и задыхаясь они оставляли инструмент и садились на свежеспиленные чурбаки с ломтями хлеба и сала в руках, - смотри, вон сорока уставилась на нас с ветки. Это та самая, что была в прошлом году.
- Ты её в лицо или по толщине зада запомнил? - усмехнулся Эдвард.
- Можешь не верить. Но это - она. Брось кусочек хлеба себе за спину.
Снорден повиновался. Сорока молча рванулась с ветки вниз, набирая скорость, расправила возле самой земли крылья, с шелестом пронеслась между ним и отцом и точно приземлилась возле хлеба. Клюнула один раз, уронила, подхватила снова и, замахав крыльями, пролетела над головами, исчезла в чаще.
- Видишь! Разве другая птица пролетела бы так возле нас? А эта нас знает.
Хлебнули по нескольку раз мёд прямо из банки, запили его ключевой водой из фляжки и старик принялся набивать трубку.
- Ты правильно делаешь, что не куришь. Там у вас в городе нет нормального табака. Продают только эти дурацкие сигареты. Хотя можно покупать и коммунистические сигары, которые продают по дурацким ценам. Но вкус у них хороший.
- Ох, напомнил! Я привёз тебе коробку. Вечером попробуешь.
Снорден зажмурился, вдыхая знакомый с детства терпкий аромат, который клубился между деревьями.
- Ну, последний заход? - поднялся старик.
Последний. Что последний? День? Процесс? Последний клиент? Последний формуляр?
Снорден выровнял листы, сунул в дырокол и прихлопнул ладонью сверху. Вставил в папку скоросшивателя и защёлкнул застёжку. Напряг мышцу подбородка и пошкрябал по ней ногтями. Надавил на кнопку.
- Да, господин Снорден, - отозвалась секретарша.
- У нас на сегодня ещё что-нибудь осталось?
- Есть немного. Одно важное. Сейчас занесу.
В открывшейся двери появилась фигура, которой позавидовала бы любая уличная проститутка. Приближающиеся, покачивающиеся бёдра гипнотизировали, притягивали взгляд, хотя и сверху было на что посмотреть.
- Господи! Ну и буфера! - привычно подумал Снорден, когда женщина, склонившись, раскладывала перед ним бумаги. В расстёгнутой сверху блузке теснились упругие матовые полушария, которые могли бы выскочить наружу, если бы их не удерживало платье открытого типа. Интересно, без лифчика они отвисают вниз или так же топорщатся?
- Вы можете идти домой, Катрин. Я ещё поработаю.
- Спасибо, господин Снорден.
Упругий зад ритмично подёргивался, удаляясь.
Зараза! Знает, что я на неё смотрю, и специально форсирует выброс и постановку ноги, усиливая эффект. Загнуть бы тебя на стол, задрать подол, рвануть книзу трусы и вогнать одним движением по самое "немогу", чтобы ты ойкнула.
Снорден одним движением ладони надавил между ног, пригибая проснувшийся было половой признак и усмехнулся: нет, не будет ни загибания на стол, ни задранного подола. Потому что именно этого она и хочет. Женщина- вамп. Чтобы потом медленно выпивать из него кровь. И деньги. Хватит мне одной чупакабры в доме.
Последний. Ну что это мне сегодня привязалось это слово? Посмотрел на закрытую дверь. Уже шесть месяцев она работает у них в конторе. Как это началось? Когда? Последний день с Лайлой. Скромная, незаметная, серая мышка. Встретишь такую на улице и пройдёшь не оглянувшись. Вроде всё на месте и всё в гармонии, но не цепляет, не включает воображение. Профессионализм высшей пробы. Шесть лет её работы пролетели как один день. "Да господин Снорден", "Нет господин Снорден". Надёжная и безупречная как хорошо отрегулированная машина.
Тогда Снорден, как и сегодня, задержался в кабинете. Сидел в темноте, уставившись на сверкающий огнями город внизу за окном. Не хотелось идти в опустевший дом, где была жена.
Она вошла с папкой в руках:
- Ой, извините, господин Снорден! Я вам помешала?
- Нет Лайла, что ты! Что там у тебя?
- Это на завтра. Нужно чтобы вы успели до обеда.
- Положи на стол.
Не включая свет, она положила папку на стол перед пустым креслом, раскрыла её и подошла к большому креслу для клиентов, где сидел Снорден. Остановилась рядом. Положила руку ему на волосы
- Эдвард! Мой бедный Эдвард!
То, как она это сказала заставило сердце забиться в два раза чаще. Темнота и свет реклам из окна разжигали желание. Снорден обнял за талию, специально пониже и потянул женщину к себе, усаживая на ногу. Вторая рука привычно легла на колено и отправилась по ноге под подол.
Две женские руки решительно остановили его ладонь уже на середине бедра. Снорден не стал настаивать и, положив руку на затылок, привлёк её к себе.
Губы неожиданно встретили ладонь, которую она успела засунуть между ними.
- Нет, Эдвард, нет! Я принадлежу другому мужчине.
Резко выпрямилась и Снорден остался сидеть один в кресле, борясь с желанием броситься на неё, повалить на ковёр и рвануть во все стороны её одежду.
Она шагнула к креслу, схватила обеими руками его голову и прижала к себе под грудью.
Непонятность положения лишала сил и Снорден сидел, не делая попытки обнять и слушал биение женского сердца.
- Эдвард! Мой бедный Эдвард!
И вдруг опустилась перед ним на пол, положив руки на вздыбившийся в штанах член. Быстро расстегнула брюки и потянула их вместе с трусами с зада. Снорден послушно приподнялся и брюки упали на щиколотки. Женские руки потянули за ягодицы, заставляя сдвинуться на край кресла. О! голова замелькала перед ним, наполняя тело наслаждением. Боже! Вот же профессионалка! Захватывала в рот полностью и Эдвард ощущал, как головка входит в самое горло. Возбуждение слишком быстро достигло своего апогея и Снорден, выпрямившись как деревянный, замычал, почувствовав как семя начало извергаться из него. Она слегка отстранилась, перехватывая рукой и сдавила, регулируя исток и щекоча головку языком.
Снорден потерял счёт тому, сколько раз из него излилось и обессиленно обмяк в кресле.
Она потянула ртом и несколько раз сдавила рукой, выдавливая капли. Вытащила откуда-то платок и вытерла обмякший пенис. Подобрала со щиколоток его трусы и потянула по ногам кверху. Он выпрямился, отрываясь от кресла, позволяя ей надеть их.
Закончив, она привалилась головой к его ноге. В отблесках, падавших из окна, Снорден увидел блеск на её щеках. Она плакала.
- Лайла...
- Нет, Эдвард, нет. Это просто так... я хотела... вы здесь один...
Она отстранилась, продолжая сидеть на полу.
- Я ухожу от вас Эдвард. Я выхожу замуж.
- Тебя не устраивает зарплата?
- Мне не нужна зарплата. У моего жениха есть дом в деревне и крепкое хозяйство. Ему нужна жена-домохозяйка и много детей. Одного из них я уже ношу здесь, - она положила руку на живот.
Снорден наклонился, взял в ладони её голову и потянулся к ней губами. Она не стала уклоняться или закрываться рукой. Он поцеловал одну щёку, другую, облизнул свои губы.
- У тебя слёзы солёные.
- У вас тоже что-то солёное, - слабо улыбнулась она.
- Нам трудно придётся без секретаря. Может повременишь с уходом, пока мы не найдём другую?
- Я уже нашла. Уже две недели я перебирала кандидатов. Нашла очень хорошую. Лучше меня. Даже языки знает. Простите, Эдвард, что я всё сделала не спросив разрешения. Но я не знала как сказать вам. Я рада, что всё вот так получилось. Я любила вас Эдвард.
- Я завтра же отправлю тебе расчёт домой. И с посыльным пошлю несколько акций компании одного нашего клиента. Постарайся их не продавать. Они сейчас стоят не много. Но к тому времени, когда вырастут твои дети, у тебя будет один или два миллиона. Это нефтяные акции.
- Спасибо, господин Снорден!
- Нет...
Но она уже вскочила на ноги и прижала опять его голову к животу
- Эдвард! Мой хороший Эдвард!
Склонилась, поцеловав возле уха и прошептала:
- Прощай милый.
Снорден в оцепенении смотрел, как она направляется к двери, толкает её растворяется в ослепительном прямоугольнике, появившемся на тёмной стене.
- Лайла! - рванулся Снорден, но брюки, спущенные вниз, схлестнули ноги и он повалился на пол, едва успев подставить руки.
Это был последний раз, когда Снорден был с женщиной, которая любила его. Последний? Всегда последний, даже если это - первый, потому что второго может не быть. Как был этот последний у моего мальчика.
Снорден вслепую пошарил на столе, вытряхнул из пачки пастилку жвачки и поднёс к губам.
- Па! Я скоро приеду! Мы только смотаемся тут в одно место! - кричал сын в трубку телефона откуда-то из другого мира, судя по писку и треску непонятных электрических разрядов, перебивающих разговор.
Он не приехал. Его привезли. Его - фотографа и корреспондента одного из знаменитых журналов зарубили мачете в том одном месте, захолустной африканской деревни в стране, где короли, принцы и президенты менялись со скоростью тропических ураганов.
Мрази! Подонки! Всегда нейтральный и толерантный Снорден, выходя на улицу, ловил себя на мысли, что ему хочется вцепиться в горло встречного негра и бить его, сколько хватит сил, до тех пор, пока тот не скажет за что убили сына.
Жвачка противно прилипла к вспотевшим пальцам и Снорден брезгливо швырнул её в корзину для бумаг. Закурить, что ли? Он оглядел длинный стол, примыкавший к его, в виде буквы "Т". Нет, никто не забыл здесь сигарет. Толкнул приоткрытую створку двери, вышел в приёмную, проглядел ящики стола секретарши и нашёл начатую пачку "Мальборо". Вытащил сигарету, понюхал и, скомкав, швырнул её в пепельницу. Ещё пооткрывал ящики и обнаружил несколько леденцов. Развернул сразу два, сунул в рот. Собрался было закрыть ящик, но взгляд задержался на последнем леденце, сиротливо лежащим на дне. Да что же это за сумасшествие сегодня? Надо срочно сменить тему и придумать новое слово. Ключевое слово. Чтобы не думать о последнем. Пнул ящик, закрывая его и вернулся в кресло.
- Ты не умел никогда воспитывать детей, Снорден, - сказала жена после похорон сына.
Он медленно повернулся к ней, с трудом сдерживая заполнявшую его ярость.
Она была яркой и красивой студенткой театрального факультета, когда они познакомились.
Бурный роман с купанием голышом в ночном море закончился вполне естественной беременностью и молодой юристконсульт был представлен семье.
- Да... Это птица невысокого полёта, - сказала будущая тёща, критически оглядев нового родственника. Тесть же, будучи на пенсии, каждый день начинал с надраивания пуговиц на мундире морского офицера, затем клеил из спичек модель парусника своей молодости и к вечеру удалялся в ближайший пивной бар, где рассказывал истории о своих похождениях местным забулдыгам.
Шли годы. За сыном родилась дочь. После двух беременностей жена похудела, бросила театр, занялась оккультизмом и новыми религиозными течениями. Близость стала для неё тяжким бременем, но она стоически держалась так, что всем было ясно: семья держится только благодаря её усилиям.
- Снорден! Ты собираешься исполнять свой супружеский долг?
Он послушно шёл за ней в спальню, ложился на неё сверху и долго ждал, встанет ли. Иногда получалось.
- Снорден! Ты становишься импотентом, - холодно резюмировала жена, когда не вставал.
- Молодой человек! Если вы думаете, что испортив жизнь нашей дочери, вы можете развестись с ней, то глубоко ошибаетесь. Мы вас оставим таким, каким приняли в нашу семью. Я сама всю мою жизнь положу на то, чтобы испортить вашу, - говорила ему тёща в те редкие дни, когда появлялась в их доме.
- Ты никогда не умел воспитывать детей, Снорден. Вон ещё один продукт твоего воспитания.
Он не успел повернуть голову, как за спиной раздался грохот: дочь с такой силой захлопнула дверь, что от сотрясения свалилась с гвоздика репродукция и лишь благодаря верёвочке не грохнулась на пол. По лестнице шаги затопали вверх. Ярость исчезла так же быстро, как и появилась. Снорден поправил картину и тоже пошёл наверх. Когда проходил мимо спальни дочери, приоткрылась дверь.
- Пап, прости, я не сдержалась.
- Ну что ты, моя маленькая обезьянка. Ничего не случилось.
Дочь прижалась к нему, положив голову на плечо
- Маленькая обезьянка выросла и хочет убежать из этого зоопарка.
- И оставить старого бабуина одного в этом зверинце?
- Папа, почему ты не заведёшь себе женщину? Я понимаю, что эти домашние животные не допустят развода, но любовницу-то ты можешь себе позволить.
Снорден почувствовал, что краска бросилась ему в лицо. Склонившись над головой дочери, чтобы она не заметила его смущения, он поцеловал высокий открытый лоб.
Снорден с хрустом раздавил зубами остатки леденцов во рту, плеснул из сифона воды в стакан, отпил и с шумом прополоскал рот, перекатывая воду между зубами с одной стороны на другую. Проглотил. Всё ещё держа стакан в руке, подошёл к окну, распахнувшемуся от стены до стены и от пола до потолка, открывая фантастическую картину неподвижных и движущихся огней, постоянно горящих и мигающих, белых и жёлтых, многоцветных, переливающимися оттенками всех цветов, складывающихся в картинки и распадающихся до исчезновения. Выше всех этих огней был слой непроглядной темноты, перечёркнутый ярким лучом прожектора полицейского вертолёта, бесшумно кружившего над городом.
Это был его город. Город его юности и становления, любви и разочарования. Город, где все от мэра до бомжа под мостом знали об адвокатской конторе "Snorden & Co". Заиметь любовницу в этом городе было невозможно. Случись такое и появись хоть малейший слух об этом, местные газеты от красных и коричневых до жёлтых и бесцветных, камня на камне не оставят от респектабельности конторы и её хозяина.
Снорден усмехнулся. Нет, импотентом он не был. Рано ещё. Вот когда исполнится полтинник, тогда и посмотрим. Но природа требовала своё и несколько раз в месяц Снорден, в одежде попроще, в очках с простыми стёклами и небольшим саквояжем отправлялся в ту часть города, где было много третьеразрядных отелей, не требовавших документов у клиентов. Поднимался в номер, переодевался в другую одежду и из отеля выходил заурядный житель города, скорее всего квалифицированный рабочий, в очках и чистой одежде не из дорогих магазинов. Не возвращаясь к автомобилю, оставленному на стоянке, за несколько кварталов от отеля, Снорден конспиративно менял несколько автобусов или трамваев, приближаясь к азиатскому кварталу, где его хорошо знали в этом обличье в массажном салоне мамаши Вонг. Здесь его знали под вымышленным именем. Все свободные девушки тотчас отдавались в его распоряжение и Снорден блаженствовал среди обнажённых раскосых прелестниц, которые под музыку массировали его тело.
Когда сдерживаться было уже невозможно, он захватывал за щиколотки одну из опробованных уже девушек и подтаскивал её под себя. Пока Снорден занимался целованием шеи, рук и груди своей избранницы, руки одной из оставшихся мастериц профессионально расправляли презерватив на его пенисе и вся голая и щебечущая стайка со смехом отправлялась к двери, оставляя их одних на огромной кровати. Пара бешеных заездов, иногда не вынимая в течении получаса, и Снорден засыпал, не чувствуя как его вытирали и накрывали одеялом, чтобы проснуться заполночь рядом с другой девушкой, прикорнувшей у него под боком. Она просыпалась от малейшего прикосновения и послушно раздвигала в нужный момент ноги, принимая его в себя. Эта тихость и покорность вместе с руками, поглаживающими его по спине и заду, производили магическое действие и Снорден в третий раз сбрасывал давление, приводя этим себя в повышенное эмоциональное состояние. Уходя, он одаривал всех, кто был свободен, некрупными банкнотами, оставляя такие же для их подруг, кто был занят и щедро расплачивался с хозяйкой заведения.
Снорден сфокусировал взгляд на своём отражении в стекле, которое накладывалось на панораму города и протянул стакан к своему двойнику, чокнувшись с ним. Ваше здоровье, господин адвокат! Но пить не стал, а вернулся в своё кресло, отставил стакан на стол, задрал скрещенные ноги на угол стола. Прошло четыре дня после последнего посещения массажного салона. Последнего?! Да, тьфу ты! Сбросил ноги на пол, поднялся и зашагал по свободной диагонали кабинета из угла в угол.
Холодный ветер выдувал редкие капли из проосившихся низко туч. Снорден, замёрзший и потерянный, стоял на перроне рядом с открытой дверью вагона. Лицо дочери светилось печальной радостью. Ребёнок вырывался на свободу.
- Я буду каждый месяц переводить максимальную сумму на твой счёт. До тех пор, пока ты не выйдешь замуж, эти деньги не облагаются налогом. Не забывай их тратить на обустройство своей жизни.
- Спасибо папа.
- Тебе не холодно?
- Нет, что ты. Мне, наоборот, очень жарко.
- Ну, как знаешь.
Кондуктор у соседнего вагона один раз свистнул в свисток. Приглашение войти в вагон. Дочь посерьёзнела, шагнула к нему, обняла и крепко, по-взрослому, присосалась к его губам.
- Если старому бабуину станет совсем невмоготу в этом зоопарке, то он может приехать в дом выросшей обезьянки, чтобы заниматься с маленькими приматами, которых я обязательно наделаю к приезду.
Ущё раз присосалась к губам и шагнула назад.
- Всё, иди папа, ты совсем замёрз.
Решительно повернулась и, не оборачиваясь, скрылась в вагоне. Снорден медленно пошёл вдоль вагона, вглядываясь в каждое окно.
За одним из них увидел дочь, вешавшую пальто на крючок. Она повернулась на тень и расплылась в улыбке, обнажив красивые зубы. Подскочила к окну и положила ладонь на стекло. Снорден протянул свою с другой стороны и даже не почувствовал заледеневшего окна, словно тепло от ладони дочери передалось ему. Проводник свистнул два раза, с грохотом закрылись все двери. Проводник посмотрел в одну сторону, в другую, поднял над головой жезл и стал подниматься по ступенькам в вагон. Закрыл свою дверь и поезд медленно тронулся.
Дочь, продолжая улыбаться, медленно проговорила и Снорден прочитал по губам: "Я люблю тебя, папочка!". Он стоял и смотрел вслед поезду, пока последний вагон не скрылся вдали.
Снорден остановился на полпути в дальний угол возле стола. Нет, я не схожу с ума. Рик говорил, что у меня просто накопилась критическая масса негативной информации моей жизни.
"Профессор Рик. Исследования функций головного мозга. Лечение расстройств электрохимическим методом". Последняя фраза в объявлении в газете не объясняла ничего и отсылала куда-то в прошлое, в школьные уроки и лабораторные опыты. Снорден позвонил, записал продиктованный по телефону адрес и тут же отправил конверт с вложенной в него визитной карточкой. Это было недели через две после похорон. Ещё через неделю секретарша соединила его с городом и, не лишённый приятности женский голос, сообщил:
- Профессор Рик примет вас сегодня вечером в 19.24.
Ещё одна вычурность. Не в 19.20, не в 19.25, а именно в 19.24. Решив проявить не меньшую пунктуальность, Снорден нажал на кнопку звонка в 19.23. Дверь открылась. Войдя, Снорден увидел за стойкой дородную матрону и, если б не белый халат и такая же белая косынка на голове, женщина запросто могла бы быть сиделкой, домохозяйкой, матерью многодетной.
- Господин Снорден, профессор Рик примет вас прямо сейчас.
Она пошла впереди него к двери, открыла её и произнесла:
- Господин Снорден, профессор.
Голова, склонённая над столом, поднялась и на Снордена посмотрели пронзительные глаза.
- Очень хорошо. На сегодня всё, вы можете идти. Здравствуйте, Снорден!
Снорден поспешил к столу, разглядев, что профессор сидит не в огромном кресле, как это показалось вначале, а электрическом кресле-каталке, на поручне которого был пульт управления.
Профессор перевернул руку в движении словно хотел протянуть её над столом, но лишь приподнял кисть руки, продолжая опираться на локоть. Снорден осторожно прикоснулся к этой руке, но рукопожатие было на удивление сильным и цепким и пришлось отреагировать, чтобы профессор не сплющил ему пальцы.
- Не ожидали, Снорден? Я могу называть вас по имени? Рик - это моё имя, а не фамилия. Если бы в объявлении была написана моя заурядная фамилия, то вряд ли бы вы заинтересовались темой. Я не думаю, что адвокат вашего уровня хорошо разбирается в электричестве и химии и, уж тем более, в общей области, где эти два процесса взаимодействуют.
_ Ну, иногда приходится сталкиваться с разными науками, но это чаще в каких-нибудь случаях со смертельным исходом.
- Вас что-то мучает, Эдвард? Сексуальные проблемы? Вопросы наследования? Непонимание с детьми? Невозможность найти любовницу? Неплательщики? Я не слишком много говорю?
Снорден рассмеялся. Ему определённо нравился этот шарлатан с его фонтаном красноречия.
- Нет, не слишком. У меня, знаете ли, тоже профессия говорильщика. Из того, что вы перечислили, ни одно ко мне не подходит.
- Очень хорошо, Эдвард. Очень хорошо. Кстати, я не шарлатан, как вы подумали. И не отпирайтесь. Вы ведь именно это подумали. Я занимаюсь лечением расстройств. Психических расстройств, Эдвард. И умею читать по физиономии. Даже, если вы привыкли и умеете скрывать ваши мысли.
Снорден поднял обе руки перед собой.
- Сдаюсь, Рик!
- Ну вот и договорились. Я не буду задавать вам больше вопросов и вы не будете мне ничего рассказывать. Всё, что нужно для решения ваших проблем я узнаю сам, когда буду изучать ваше мышление.
- Гипноз, что ли? Да и проблем, в общем-то, у меня нет. Я просто...
- Оставим это Эдвард. Проблемы есть у всех. Даже у меня. И это не гипноз, хотя несколько похоже. Вы хотите побыть женщиной?
- В каком это смысле? - насторожился Снорден.
- Нет, трахать вас никто не будет. Ха-ха! Мне нравится это слово, которое использует молодёжь. В моё время так не говорили. Мы сейчас сделаем вступительный сеанс, чтобы вам потом было легче понять мою научную лекцию. Вы согласны, Эдвард?
- Э-э-э... Я, вообще-то не за этим пришёл.
- Не отказывайтесь, Эдвард. У вас есть какой-то негатив, которому нет выхода из-за определённых блокировок в вашем мозге. Хм! Я, кажется, начал лекцию. Ну, как?
- Можно попробовать.
- Очень хорошо. Знакомы ли вы с компьютером? С интернетом?
- Ну да. В возможностях пользователя; мэйл получить и отправить, что-нибудь найти, используя поисковик.
- Прекрасно, Эдвард! Большего и не нужно. Вас не затруднит сесть вон там, в большое и странное кресло? Бояться не нужно. Это не пыточная машина средневековья. Я не Синяя Борода и не каннибал из племени Тумба-Юмба. Очень хорошо. Пожалуйста, закатите немного брюки, манжеты и задерите рубашку, оголив живот. Та-ак. Замечательно! Теперь две секунды терпения
Что-то зажужжало и на запястьях, лодыжках, животе и шее защёлкнулись металлические полосы. Снорден рванулся, выгнувшись в этом кресле, но попытка была тщетной. Раскрыл было рот, но в этот момент над его головой засветился экран, с которого смотрел профессор Рик.
- Вы, всё-таки, напугались, Эдвард. Я же сказал, что это не машина для пыток. Все эти обручи предназначены для крепления сенсоров и электродов на вашем теле. Это лишь прикосновение. Никаких проколов.
Эдвард почувствовал, как все полосы изнутри стали раздуваться, обхватывая его кожу еле заметным влажным касанием.
- Вы молодец, Эдвард, быстро успокоились. Сейчас мы проведём не совсем приятную операцию по укреплению датчиков напротив сердца. За экраном вы в зеркале увидите как это делается. Не бойтесь, это не змея. Не раздевать же мне вас.
В зеркале Снорден увидел, как гибкий прут скользнул ему под рубашку и, словно чьи-то губы поцеловали его грудь в нескольких местах.
- Ну вот, основная часть закончена. Теперь, Эдвард, под вашей правой рукой есть опора, похожая на компьютерную мышку. Следите за экраном и по команде меняйте положение, угол, температуру всех поддержек вашего тела, чтобы получить наиболее комфортное положение. Справа на экране вы видите шкалу. Чем ближе она покажет значение 100%, тем лучше, а я, пока приготовлю шлем.
- Эдвард! Проснитесь! Вы не за этим сюда пришли.
Снорден открыл глаза.
- Простите Рик, я действительно заснул.
- И не удивительно. Шкала, которую я называю шкалой удовольствия, показывает 98,3%. Такую точность в этом кресле не получал никто до вас. Сейчас мы слегка намочим голову и наденем шлем. Мокрая голова - это единственное неудобство этой машины. В лабораториях в похожих опытах выстригают волосы. Та-ак... Закройте глаза, Эдвард. Мы начинаем.
В глазах замелькали пятна. Они сталкивались, накладывались друг на друга, исчезали в каком-то успокоительном ритме. Затем этот ритм стал перерастать в новое чувство возбуждения от поцелуев в шею, грудь, живот. Палец стал щекотать между ног и, наконец это произошло. Ритмично подрагивало тело от толчков снизу. Все чувства Снордена обострились от движения внутри. Возбуждение нарастало и, взвизгнув от пальцев, надавивших сбоку от грудей,....
Снорден проснулся. Он только что был женщиной!
- Закончим на этом, Эдвард. Полежите, успокойтесь, а я уберу электроды. Освободились захваты. Полукровать сама вернулась в положение кресла и он встал, ошеломлённый случившимся.
- Вы курите, Эдвард? Нет. Тогда могу предложить только сладкие напитки. Я противник алкоголя. Располагайтесь поудобнее и слушайте.
- В течение последней сотни лет, может чуть меньше, произошли большие изменения в изучении функций человеческого мозга. Начав с того, что никто ничего не знал об этом сложном органе, весь научный мир вдруг бросился изучать вещи, которые наш превосходный персональный биологический компьютер способен осуществлять. И в настоящее время ещё очень далеко от завершения этого изучения, потому что мы используем лишь 5-7% возможностей нашего мозга. Это касается людей нормальных. Только гении приближаются к черте в 10%. Тем не менее, изучение продвигается успешно и в нашем распоряжении давно уже есть схема расположения в нашем мозге центров контроля функций организма, зон, ответственных за аналитику, удовольствие, креатив, и тому подобное. Мы знаем, что обширная электрическая активность мозга провоцирует неисчислимые типы излучений в определённом диапазоне частот, которые, в свою очередь, активируют отдельные нейроны и группы нейронов на выброс определённых химических субстанций, которые и контролируют наше эмоциональное состояние, наши чувства, которые, опять таки, в свою очередь, воздействуют на электрическую активность мозга. Круг замкнулся.
Эти субстанции или передатчики, ну как проводники, циркулируют по всем частям всей нервной системы и могут воздействовать на специфические участки с совершенно различным результатом. Известны более пятидесяти таких проводников, но самых важных всего семь: допамин, серотонин, ацетилхолин, норадреналин, глутамин, сицефалин и эндорфин.
Я вас не утомляю, Эдвард?
- Нет, что вы! Очень интересно. Я слышал, что у влюблённых и сумасшедших одинаково низкий уровень серотонина.
- Совершенно верно. Но не это главное. Главное то, что процентное содержание каждого проводника в этом супе, который бродит по нашим нервам, нейронам и мозгу в целом и есть наше внутреннее программирование. Все могут учиться, но одни это делают лучше других. Все могут запоминать, но одни могут запоминать больше, чем другие или быстрее. Все могут заниматься спортом, но чемпион только один.
- То есть, этот суп есть ни что иное, как персональный код нашего компьютера? - Снорден показал на лоб.
- Так оно и есть.
- И если мы можем изменить этот код...
- ...или переписать его заново, - подхватил профессор, - То мы встанем на путь программирования отдельного индивидуума.
- Что и произошло в конечном счёте со мной?
- Не совсем так, Эдвард. Не совсем так. Но вы верно понимаете направление. С вашего разрешения, я продолжу. До сих пор в распоряжении учёных были только два метода исследования: вживление электродов в мозг или воздействие звуковыми волнами. Мозг отказывается воспринимать другие частотные диапазоны и, или просто погибает при высоких частотах, или даёт команду на уничтожение всего организма при низких. Теоретически есть и третий путь воздействия. Это непосредственный впрыск ингредиентов этого супа в кастрюлю. Но он никогда не будет реализован по причине того, что никто не знает сколько, чего и самое главное куда.
- Значит, в этом замкнутом круге есть только две точки, на которые научилась воздействовать наука?
- Вот это и есть то зерно истины, которое я хотел донести до вас.
- И гениальный профессор Рик знает про третью точку этого круга?
- Про гениальность мы поговорим когда-нибудь потом. В науке, Эдвард, особенно в экспериментальной науке, есть понятие: случайное совпадение факторов. Давным-давно, когда я занимался в лаборатории по изучению воздействия звуковых волн на мозг, мы обнаружили, что мозг всегда отвечает одинаково на это воздействие...
- Взрывается, - пошутил Снорден.
- Нет. Резонирует. Звук есть ничто иное, как волны определённой частоты. Причём, слышимой частоты, которая у каждого индивидуума или животного имеет персональный диапазон. И мозг отвечает на воздействие звуком, возбуждением определённых долей мозга, зон или центров. А дальше происходит то, о чём я уже говорил в начале.
- Но этот процесс начинается, всё-таки, после того, как человек услышит этот звук?
- А вот и нет! Глухие тоже способны воспринимать звуковые частоты непосредственно мозгом. Но я отклоняюсь в сторону. Так вот, после открытия резонирования появилось много новых направлений в исследованиях. Одни из них уводили в тупик, другие превратились в самостоятельные области науки. И медицины. Я был тогда молодым и амбициозным. Мне хотелось самостоятельности и знаменитости. Любой ценой. Мне пришла в голову мысль раскачать в резонанс не весь мозг, не его участки и, даже, не группы нейронов. А сами молекулы проводников. То есть, грубо говоря, заставить плескаться отдельные компоненты жидкостей в этой кастрюле. И тогда же у меня мелькнула идея соединить это воздействие на молекулярном уровне с какой-нибудь записью активности мозга. Энцефалограмма появилась позже. К счастью, эта идея лишь мелькнула, а не захватила меня полностью. Иначе я до сих пор был бы ассистентом в каком-нибудь исследовательском центре. Убив множество белых мышей всякого рода промышленными излучателями, я понял, что мне не хватает технических знаний. Микроволновых печей тогда ещё не было. По крайней мере я этого не знал. Я оставил медицину, науку и снова сел за парту. Освоив радиоэлектронику и оптические генераторы, я несколько лет поработал с военными в области радиорелейной и оптической связи и скоро понял, в какую сторону нужно двигаться в исследованиях мозга. Став специалистом в двух, казалось бы далёких областях, я быстро приближался к желаемому результату. Пожалуй, хватит. Вам незачем знать всяческие технические подробности машины и процессов, ею вызываемых. Вы видели, скорее чувствовали результат её работы. Вон то, что вы принимаете за отдельный аппарат, это - шлем, который был у вас на голове. Если бы не та мощная подставка, удерживающая его, он бы своим весом почти две сотни килограммов переломил бы вам шею. Так вот, этот шлем - сильно усовершенствованная микроволновая печь вкупе со сканером, магнитофоном, пишущем на проволоку, и многими другими мудрёными для вас названиями.
- И что я теперь должен делать?
- Идти домой, Эдвард. Уже поздно, а мне ещё нужно вкалывать и проглотить целую кучу медикаментов. В следующий раз вы сами назначите время визита. Мне понравилось как вы прошли временной тест. Другие посетители приходят на четверть часа раньше и тупо топчутся в приёмной, озираясь на голые стены. Вы обратили внимание что, там нет ни кресел, ни журналов? Как коллега вы, Эдвард - безупречны. Дисциплинированны, здоровы, общительны и с большими возможностями сообразительности. У меня нет пациентов, у меня есть коллеги, с которыми я осуществляю индивидуальные проекты по урегулированию психологических функций.
Снорден усмехнулся. После того вечера прошло больше месяца, прежде чем он позвонил. Зато, за тот месяц, он четырежды посетил салон мамаши Вонг, что было значительным событием в его жизни. Воспоминание его мимолётной "женской жизни" сделало его более внимательным при акте. Теперь он уже не смотрел вовнутрь себя, стараясь получить максимальное удовольствие. Подогревая партнёршу и колыхая задом на ней, он старался обнаружить признаки, что ей нравится и, когда это удавалось, получал двойное удовлетворение.
- У меня не стоит, - заявил он жене в ответ на вопрос, собирается ли он исполнять свой долг.
- Я так и знала, что придётся жить с инвалидом.
- Заведи себе любовника, - усмехнулся Снорден, поднимаясь в свой кабинет, совмещённый со спальней, чтобы позвонить дочери.
- Любовника! Ты в своём уме? Чтобы моё имя трепали по всем углам, словно кличку последней шлюхи!
Дьявольщина! Словарь надо поглядеть. Какие там синонимы у слова "последний"? Снорден включил свет и подошёл к стеллажу, заставленному серьёзными и толстыми книгами, протянул руку и указательным пальцем за угол переплёт, на котором было написано "Полный словарь" и наклонил книгу к себе. Постоял, подумал, наморщив лоб и, резким толчком ладони вогнал её на место, словно загоняя обойму в пистолет. Вернулся к столу, склонился, вытянул нижний ящик и вынул из него завёрнутый в полотенце пистолет. Выщелкнул обойму и большим пальцем повыпихивал на ладонь четыре патрона. Какой из них мог быть его последним?
Снорден протянул руку с ключами к дверце автомобиля.
- А сейчас дяденька позволит нам покататься на его красивой машине, - раздалось совсем рядом.
Повернув голову, он увидел направленный на него пистолет. За чёрной, невероятно большой дырой ствола маячили две фигуры. Это было слишком неосторожно подойти так близко к бывшему деревенскому парню, умеющему дать сдачи и владеющему доброй дюжиной пистолетов и револьверов известных фирм. Бросок ключей в физиономию, выворот пистолета из руки и пинок в пах слились в одно движение. Не делая паузы, Снорден отпрянул в сторону и нанёс удар тыльной частью рукоятки пистолета по затылку фигуры, пролетавшей мимо него с вытянутой вперёд рукой и блестевшим в ней лезвием. Вытащил обойму, положил её в карман, повернул оружие выбрасывателем к себе и оттянул резко затвор. На грудь вылетел патрон. Он был в стволе!
Снорден обеими руками поймал скатывающуюся по нему, несущую смерть штучку и сунул одновременно патрон и пистолет в разные карманы пальто. Оглянулся по сторонам и с силой пнул несколько раз каждое лежащее тело. Видели б меня мои коллеги! Вернувшись в контору он профессионально почистил оружие, записал на листок календаря серийный номер, который был спилен на боковине, зато остался на внутренней части рукоятки и, завернув в полотенце, оставил лежать в ящике стола.
Сейчас этот пистолет лежал перед ним. Снорден заново зарядил обойму, вставил в рукоятку, передёрнул затвор, досылая патрон, придержал большим пальцем курок, нажал на спуск и медленно отпустил курок вперёд. Затем отпустил нажатый спусковой крючок и, поддев большим пальцем флажок, поставил на предохранитель. Подбросил несколько раз пистолет на ладони и сунул его в карман.
Подошёл к зеркалу и посмотрел на отражение. На него в упор глядел незнакомый тип с тонкой линией сжатых губ и перекатывающимися по обеим сторонам желваками.
Это был последний сеанс!
- Ну как, Рик? Удалось найти у меня в голове что-то мешающее жить?
- И да и нет, Эдвард. Вы - очень интересный тип. И, пожалуй, нам больше нет необходимости проводить сеансы. У вас всё нормально и будет ещё нормальнее. Разумеется, что я не пытаюсь порвать наши отношения. Вы всегда вольны приходить ко мне в гости, когда вам этого захочется. Ну, а пока вам пора.
Снорден смотрел в зеркало и бешенство его переполняло. Он вспомнил!
- Мама! Я хочу есть.
Он подошёл к кровати, на которой была мать и посмотрел на незнакомого мужчину, лежащего на его матери.
- Он не расскажет?
- Нет, он ещё маленький и ничего не понимает, - мать повернула голову, - Возьми на столе хлеб с маслом, макни его в сахар и съешь. Скоро придёт папа и мы будем обедать.
Снорден решительно уселся на своё кресло, вытащил из кармана пистолет, достал из ящика стола полотенце и стал медленно разбирать оружие, протирая каждую деталь. Разобрав, он проделал это и с каждым патроном, вытаскивая их из обоймы. Затем надел перчатки и, по-новой, собрал оружие, поставив его на боевой взвод. Повернул предохранитель, ухватился за пистолет обеими руками и упёр с силой ствол в лоб над переносицей.
Покусал задумчиво губу, затем, словно поняв, что надо делать, встал, снял плащ с вешалки, надел, застегнул на все пуговицы и положил пистолет в правый карман плаща.
Вышел из кабинета, погасил свет в приёмной и медленно, без стука, прикрыл входную дверь. Сев в автомобиль он, не спеша, доехал до знакомого дома, нащупал в кармане ключ от входной двери, зашёл и, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице до двери. Дверь в квартиру была приоткрыта. Снорден зашёл, проверил, что дверь не защёлкнется, если её прикрыть и, в несколько шагов, оказался возле входа в комнату. Вытащил пистолет, снимая его с предохранителя ещё в кармане, открыл дверь и вскинул руку, прицеливаясь в знакомую голову, выглядывающую поверх спинки кресла.
- Не делайте этого, Эдвард!
Кресло повернулось и на него смотрели глаза профессора.
- Не делайте этого! Как адвокат, вы должны дать мне последнее слово.
Рик откинулся на спинку кресла, отталкиваясь от приделанного к креслу столика одной рукой.
- Присаживайтесь, Эдвард. Хотя нет. Вас не затруднит подойти к моему столу и ударить вон той статуэткой по крышке. Там, под стеклом, вы увидите три поворотных выключателя. Поверните их до упора вправо. Не бойтесь, Эдвард! Ничего не случится. Я вас никогда не обманывал. Этим вы включите зарядку мощных конденсаторов, которые сделают короткое замыкание, когда вы закроете за собой дверь, уходя отсюда. Потом в лаборатории случится пожар, который уничтожит все документы и аппараты. Очень хорошо! Да вы присаживайтесь! Пистолет можете положить куда вам покажется удобней.
Я должен извиниться перед вами, Эдвард. Я использовал вас в своих целях. Дело в том, что моя болезнь прогрессирует и пора задуматься об уходе из этой жизни. Перебирая своих пациентов, я искал человека, у которого есть незарегистрированное оружие. Я нашёл его у вас.
С собой я заберу и созданную мной машину. Я сам боюсь того, что я сделал. Это, Эдвард, универсальное оружие, которое по своей мощи может превзойти всё, что создало человечество до сих пор. Представьте себе, как можно запрограммировать целую толпу, целый город или, даже, страну на какое-нибудь действие. Суицид, нападение, просто какая-нибудь сумасшедшая идея нашего или другого правительства или мафии. И все, попавшие на перепрограммирование, стройными колоннами пойдут, поползут, побегут выполнять действие, заложенное им в голову.
- Да, но..., - начал было Снорден, но Рик не дал ему продолжить.
- Да, да, Эдвард. Вы хотите сказать, что каждому тогда на голову нужно будет надеть шлем. Не нужны никакие шлемы. Уже ведутся исследования и разработки по бесконтактному воздействию на людей. Пока на уровне - разогнать толпу или сделать их неспособными к сопротивлению. Но это всё пока. Как только кому-то придёт в голову мысль о возможности программирования, это будет сделано тотчас же.
Я не буду утомлять вас, Эдвард, лекцией по политическому устройству мира. Миром правят монстры. Нет я не про размеры. Как раз наоборот: именно самые злобные, вороватые, человеконенавистнические политики ростом не отличаются. Но в головах их нет и следов гуманизма. Им любая идея о возможности убивать безнаказанно кажется сладкой, как дым кадила в церкви. Я так решил и я так сделаю. Я не дам никому возможности пользоваться моим изобретением.
Вы, Эдвард, совершенно ни при чём. Уже завтра вы забудете всё, что было у нас с вами до этого. Все ваши личные и семейные секреты и проблемы останутся только с вами. А сейчас, возьмите свой пистолет, вложите мне его в руку и поднесите к моему виску. Нажать я смогу сам.