Аннотация: Она просто хотела быть такой же, как все...
Волосы были еще мокрыми. Подобно черным блестящим змейкам, они скользили по белоснежной коже, покрытой множеством багровых ссадин, и, когда холодные, словно лед, капли соскальзывали с длинных прядей, падая на незажившие ранки, девочка-ворон шипела от боли, чувствуя, как по щекам катятся обжигающие слезы.
Она сидела на холодном кафельном полу общественного душа, сжавшись в комок в углу душевой кабинки, прислушиваясь к тихому биению своего сердца и убаюкивая себя какими-то нелепыми детскими мечтами о будущем, в котором нет места горю. Ее расположенные под лопатками черные крылья, блестевшие так, будто их смазали подсолнечным маслом, слабо трепетали.
Девочка пошевелила плечами, разминая затекшие конечности. С трудом поднявшись на ноги, она, прихрамывая, вышла из кабинки, направившись к шкафчикам, где школьники обычно хранили одежду. Возле ее шкафчика валялись какие-то почерневшие тряпки, в которых девочка-ворон с трудом признала свою школьную форму. Шмыгнув носом, она собрала грязные куски ткани, выбросила их в мусорную корзину, затем достала из шкафчика темно-синий спортивный костюм и незамедлительно натянула его на свое худощавое тело.
Прихватив чудом уцелевшие сумку и учебники, девочка-ворон вышла в коридор. Он был пуст, что вызвало у девочки вздох облегчения: ей не хотелось снова наткнуться на своих мучителей.
В класс она вошла под гогот своих одноклассников. Вжав голову в плечи, она тенью проскользнула к парте, за которой сидела, и опустилась на стул. Ее взгляд скользнул по деревянной поверхности стола, исчерченной нецензурными словами и неприличными рисунками.
Но девочка-ворон даже бровью не повела.
Девочка-ворон привыкла.
Разложив мокрые, набухшие от воды тетрадки на парте, девочка-ворон украдкой взглянула на группу весело болтающих одноклассниц. За их спинами виднелись длинные белые крылья, украшенные изящными, филигранными цепочками, позвякивающими от малейшего движения. Сердце девочки-ворона обожгло жгучей завистью. Как же ей хотелось иметь белоснежные, как первый снег, крылья. Тогда бы никто не унижал ее, не избивал только за то, что она отличалась от других. Только за то, что она посмела родиться с черными крыльями. О, как хотелось девочке-ворону стать частичкой этого неведомого ей мира, ворота которого были заперты в тот момент, когда она появилась на свет, когда криком своим возвестила о своем прибытии в этот мрачный жестокий мир.
Девочка-ворон, наверное, опять бы расплакалась, если бы не прозвенел звонок на урок, и в класс не зашла учительница: высокая женщина с хищным выражением лица. Ее взгляд тут же переметнулся в сторону девочки. Губы искривились.
- Рэйвен, позволь узнать, где твоя форма?
Девочка-ворон встрепенулась, подняла на учительницу затравленный взгляд.
- Я запачкала ее, - солгала девочка-ворон.
Учительница поджала губы, презрительно взглянула на девочку-ворона.
- Иди домой, - холодно произнесла учительница, - И не вздумай возвращаться без формы.
Девочка-ворон подскочила на месте и начала собираться. Закинув сырые учебники в сумку, она быстрым шагом направилась к выходу, но не успела дойти до двери, как споткнулась на ровном месте и рухнула на пол. По классу пронесся хохот. Украдкой смахнув навернувшиеся жгучие слезы, девочка-ворон поднялась на ноги и выскочила в коридор, чувствуя, как пунцовеют от стыда щеки, а в груди жжет каленым железом.
Успокоившись, она вышла во двор школы и побрела к воротам, что вели на шумные, пропитанные запахами свежеприготовленной жирной еды, нечистот, цветов и яблонь, улочки города, которые девочка-ворон так любила. Среди сновавшей мимо толпы она была неприметным цветком, который попросту не замечали. А для девочки-ворона не было ничего столь желанного, как минута покоя, пусть даже и среди толпы, которую ненавидела и, в то же время, частью которой так жаждала стать.
Девочка-ворон бродила по городу долго, допоздна, пока не почувствовала боль в ступнях ног. Только тогда она пошла домой, пробираясь темными извилистыми улочками к месту своего жительства. И уже практически у самого дома ее вдруг окликнул смутно знакомый голос:
- Рэйвен!
Девочка-ворон повернула голову, приметив четыре высокие мужские фигуры. Лица их хищно ощерились, в глазах светилось вожделение.
Девочка испуганно отшатнулась, когда рука одного из парней опустилась ей на плечо. Обладателя этой руки она узнала сразу: это был ее сосед, живущий в доме напротив.
- Не желаешь прогуляться? - спросил он.
- Я не могу, - сиплым от страха голосом, проговорила она, - Меня дома ждут.
- А мы недолго.
- Нет, - девочка-ворон попятилась, но пальцы соседа крепко сжали ее запястье, - Отпусти! Я закричу.
Но слова никак не подействовали на парня, и девочка-ворон уже собралась было действительно закричать, как вдруг почувствовала прикосновение к коже холодного металла. Мысли в панике заметались в черепной коробке; по спине девочки пробежали ледяные пальцы страха.
- Если закричишь, будет больно, - юноша не угрожал, а предупреждал, отчего девочке-ворону стало лишь страшнее.
Больше она не помнила ничего. Ни то, как ее затащили на старый заброшенный склад, ни то, что произошло дальше. Осталась лишь всеобъемлющая боль, что проникала в каждую клетку ее тела и разрывала изнутри на части.
Девочка плакала, когда чьи-то горячие пальцы ласкали ее обнаженное, беззащитное тело. И умирала вновь и вновь. Медленно и мучительно, пока в душе не наступила тишина, и пустота не заполонила разум.
***
Ее крылья облетели, как красно-оранжевые кроны деревьев поздней осенью. Холодный бетонный пол устилал тонкий слой потускневших черных перьев. Под лопатками девочки зияли отвратительные раны, из которых сочилась ярко-алая кровь, стекающая по бледной коже, на пол.
Она больше не плакала. В ее глазах даже не было живого блеска.