Лиэлли : другие произведения.

Проклятье Посейдона

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это обычная легенда. Легенда о любви. Мой вариант греческих мифов. Даже не так. Мой собственный греческий миф. Почему люди так боятся всего, что не похоже на них, что выходит за рамки обычного? Эта легенда рассказывает о том, что происходит, когда люди бывают слепы. Но как исправить ошибку? Когда Пандора открыла ящик... На землю вырвались все болезни, грехи и пороки, по сей день преследующие людей за любопытство. Но на самом дне ящика осталась... Надежда.
  Легенда оживает...
  
   В Критском море, близ материка, в беспорядке разбросано множество островов: Сифнос, Парос, Наксос, Аморгос, Анафи, Калимнос, Милос... Каждый из них имеет свою историю. Есть предположения, что эти островки образовываются, когда Посейдон, великий морской властитель, гневается. И с каждым разом, возникают новые острова.
   Есть среди них один... Вечно юный и прекрасный своим цветущим великолепием. Вероятно, этот остров и в самом деле заколдованный. Вероятно, благословил его сам Посейдон и Деметра, благодетельница плодородия и покровительница всего живого и растущего. Назывался этот остров Астипалея. Небольшой, в форме песочных часов. Имеющий две большие бухты с обеих сторон, что и создавало видимость этих самых песочных часов. Здесь всегда было солнечно. Всегда цвели деревья и растения. Мир, тишина, покой и благодать. Этот остров благословили сами боги.
   И поселил на Астипалее Посейдон сына своего Ладона, морского дракона. Был он мудр, могущественен, по-своему прекрасен и величественен. Огромное тело, покрытое блестящей стальной чешуей, свитый в кольца длинный изящный хвост, острые костяные шипы на хребте, большая голова с такими же шипами, увенчивающими его голову, словно морская корона, кожистые крылья за гибкой спиной, мощные когтистые лапы... И золотые глаза, таящие в себе мудрость многих веков. Одно слово - дракон.
   Ладон знал многое, видел то, чего не видел еще ни один человек. Ладон был драконом, а значит, являлся воплощением мудрости.
  Посейдон поселил своего сына на уединенном райском острове, потому что знал, что каким бы мудрым и прекрасным не был Ладон, люди не примут его. Если узнают о его существовании, то обязательно попытаются уничтожить.
   И хотя Ладон был мудрым существом, он был также и наивным в то время. Он умолял отца разрешить ему покинуть остров, ему хотелось повидать мир. И Посейдон был вынужден отпустить его, даровав способность превращаться в человека. Конечно, ничего хорошего из этого не вышло. Искренне желавший поделиться своими знаниями с людьми, показавшимися ему такими дружелюбными и милыми существами, Ладон сильно обжегся. Однажды приняв свой истинный облик среди людей, он потерял их расположение. В облике человека он был прекрасен, в облике же дракона он показался им самым отвратительным и страшным существом на свете. Они захотели уничтожить его. Они пришли в ужас.
   И вот нашелся среди них герой. Отважный и смелый, любимец народа... Ладон никому не хотел причинять зла. Но он был вынужден защищаться. Тот герой сильно ранил его, найдя уязвимое место в непрошибаемой броне. Он сумел поразить морского дракона в самое сердце... И Ладон взмолился своему отцу, прося защиты. Разгневался Посейдон. Он обрушил на материк все свои силы. Три дня и три ночи продолжалось землетрясение, и со временем оно не утихло. Бог забрал своего сына обратно на остров Астипалею, чтобы там сумел он залечить свои жестокие раны. Люди пришли в еще больший ужас, понимая, что совершили огромную ошибку. Дабы умилостивить морского бога, они принесли ему дары и жертвы, но ничто не смогло утихомирить разгневанного отца. Тогда люди воздвигли ему храм на берегу моря и попросили совета у Дельфийского Оракула. Оракул предрек, что Посейдон успокоится только тогда, когда люди попросят прощения у его сына.
   Они так и сделали. Они прислали на Астипалею всевозможные богатства и дары, короны, золото, жемчуг, фрукты, еду, и самых красивых девушек, каких смогли найти. Сто невинных дев отправились на остров в жертву Ладону.
   Но дракон больше не доверял людям. Он скинул в море все присланные несметные богатства. Потопил пришедшие корабли. Рана в его груди еще ныла, напоминая о том, как коварны и жестоки смертные, к которым он пришел с открытой душой.
  Всех девушек он отправил обратно домой, пощадив их. Но людей не простил.
   И продолжала сотрясаться земля, атакуемая морскими волнами. Бушевал морской владыка Посейдон. И пришли к людям бедствия. Не было улова. Морским жителям стало нечем питаться. Нечем торговать. Прибрежные страны обеднели.
   Настало Темное Время.
  
  
  
  
  Часть первая
  
  В дни листопада, дождя и ненастья,
  В век глупой пошлости и обмана
  Кто вы: посланники ада ли, рая?
  В мир наш прилетели нежданно.
  
  Плакали травы, росой умываясь.
  Небо рыдало уныло и томно,
  Чуть опасаясь незваных пришельцев,
  Но все равно поманило драконов.
  
  Клены теряли намокшие крылья.
  Люди достоинство с честью теряли.
  Вы же, по-царски уверенно-страстно,
  Крылья навстречу ветрам расправляли.
  
  Смелостью вашей любуется Месяц.
  В мужестве вашем и благородстве
  Очень озябшее в этот ноябрь
  Греет лучи утомленное Солнце.
  
  Люди стреляют в драконов из лука.
  Люди боятся, люди не знают:
  Есть что-то выше ничтожности, сплетен.
  Люди драконов не понимают.
  
  Как же болит и немыслимо ноет
  Сердце дракона в груди человечьей...
  Тягу к полету кто вытравить сможет?
  Крылья порою так давят на плечи.
  
  Кто-то там, сверху, от них отвернулся.
  И разбрелись по Земле невесомо,
  Спрятав под плащ свои алые крылья,
  Гордые, верные люди-драконы.
  Глава 1
  
   Бедствия, голод и войны обрушились на прибрежные страны. Страшная участь за одну единственную совершенную ошибку постигла их. И ничем не могли умилостивить люди своего морского властителя. Плач, стоны и крики не умолкали на земле. Ослабели морские жители, острова стали погружаться на дно и пробуждались спящие вулканы, поднимались со дна морского страшные чудовища. Соседи из центра материка нападали на прибрежные страны, покоряя и завоевывая их, чтобы расширить свои собственные владения. Никакими словами не описать ужас людей. Даже небо над берегом потемнело, казалось, будто все боги отвернулись от несчастных смертных. Но разозлился всего лишь один. Могущественный владыка Посейдон. На берегах ему поклонялось большинство людей, почитая его больше, чем остальных богов, ибо от Посейдона зависело их счастье и благополучие. Но теперь, когда отвернулся от них морской владыка, люди растерялись. Они молили других богов, приносили им жертвы и воздаяния, но ничто не могло помочь им в их бедствии. Страшно наказывал колебатель земли своих подданных за обиду своего сына. Отчаяние постигло их, ужас поглотил и страх преследовал и днем, и ночью. Страшно было оказаться в немилости у своего бога, и люди познали свою ошибку. Но было поздно.
   Но все же... Надежда умирает последней.
   Утекло много времени с тех пор, как постигла ужасная кара морского бога жителей островов и прибрежных государств. Никто больше никогда не видел Ладона. И никто не знал, где искать остров Астипалею. Все герои, которые отправлялись на поиски этого сказочного острова, пропали без вести. История о том, как поразил морского дракона в самое сердце неизвестный герой, передавалась из уст в уста на протяжении многих лет. Она не раз перевиралась, не раз изменялась и обрастала все большим количеством новых подробностей, далеких от правды. Превратилась она в миф, в легенду. Люди привыкли жить в нищете и голоде, уже не помня, что послужило причиной их бедствию.
   А Ладона прозвали в народе Проклятьем Посейдона.
  
   Грозил погрузиться под воду славный остров Сифнос - маленькое цветущее государство. С каждым днем сгущались над ним тучи все больше. Ветер крепчал. Шторма обуяли море и не утихали. Все предрекало конец Сифноса. Пришла его пора погибать, как погибли многие маленькие острова до него.
   Уже многие люди покинули остров и отправились на большой материк, желая избежать страшной участи. И в это ненастное время родился у царицы Лавритионы прекрасный сын от быстрокрылого бога ветров - Эола. И прозвали этого ребенка Келей, что означает "благословение ветров". К шестнадцати годам юноша расцвел. Стал он прекрасен той самой красотой, о которой обычно говорят: "Если был бы я солнцем - я замедлил бы свой бег, чтобы посмотреть на него. Если был бы я луной - я закрылся б ночными облаками от стыда за свое сияние...". Темные кудри спускались до плеч, ясные светлые глаза, казалось бы, сияли нефритом, узкий стан можно было обвить одной рукой, а ноги его были длинны и быстры. Он был весел и игрив, как весенний морской ветерок. Он был легок характером и вежлив со всеми - от своего отчима, сифносского царя Форкия, и до дряхлого нищего на улицах города. Был он тих и мил, послушен и прилежен. Почитал свою мать, уважал отчима. Исправно возносил дары в храме своего отца Эола. И за это любили его все жители островного государства. Его знал каждый, начиная с самого богатого и зажиточного человека на острове, и заканчивая несчастной дворнягой, ютившейся в темных закоулках.
   - Мать, - произнес он как-то, сидя в тронном зале на своем привычном месте подле трона и наигрывая на миниатюрной золотой арфе. - Небо за окном сгущается с каждым днем все сильнее... Почему владыка Посейдон гневается на нас?
   Царица Сифноса горько вздохнула, тоже посмотрев в окно.
   - Никто не знает, сынок, - ответила она. - Но есть легенда... Что давным-давно один герой ранил морского дракона в самое сердце, почти поразив его насмерть. Дракон тот был сыном Посейдона. И с тех пор гневается на людей колебатель земли, и мы не ведаем прощенья. - Последние слова она почти прошептала.
   - А где же сейчас находится морской дракон? Тот герой убил его? - таким же шепотом спросил Келей, и в это время за окном грянул сердитый гром, и забушевало сильнее Критское море.
   - По легенде он вернулся на свой сказочный остров Астипалею, - отвечала царица Лавритиона грустно. - Но, кажется мне, что все это - лишь сказки.
   Юноша задумчиво начал перебирать струны своей золотой арфы. Тихая нежная мелодия полилась из-под его пальцев и, казалось, даже море за окном утихло, чтобы послушать эту дивную музыку.
   - Я слышал, много героев погибло, разыскивая Астипалею, - произнес Келей.
   - Это так, - пожала плечами Лавритиона. - Но даже если Ладон и существовал когда-то, он давно уже должен быть мертв.
   - Почему ты так думаешь? - спросил ее сын.
   - Потому что с той поры прошло много лет. Знаешь ли ты, сколько мы уже живем в этой тьме? Скоро и Сифнос погрузится под воду, подобно другим островам до него... - голос царицы был печален и дрожал. Но был он смиренным и скорбным, словно уже примирилась она с участью своего царства.
   Это обеспокоило юношу.
   - Но ведь можем мы что-то сделать? - пылко возразил он.
   - Что мы можем? - отозвалась Лавритиона едва слышно. - Боги отвернулись от нас. Мы обречены.
  Глава 2
  
   Слова матери запали юноше в душу. Стал он тревожен и беспокоен. Тяжелые думы обуяли его ясную голову. Нефритовые глаза затуманились нелегкими мыслями. Печально было смотреть Келею на свою погибающую родину. Никогда не видел он славных времен Сифноса. Не видел, как цвело маленькое государство, как веселы, сыты и довольны были его жители. Он родился уже в Темное Время. Но хотел он лучшего для этого острова. Скоро должен был юноша стать царем, но что достанется ему в наследство, если остров канет под темные морские воды?
   Да, печально было Келею смотреть на скорую гибель Сифноса. Но еще печальнее ему было видеть грусть, не сходившую со светлого лика его матери ни днем, ни ночью. Ему казалось несправедливым, что люди должны страдать неизвестно за что. Все чаще уходил он в храм, построенный на отвесной скале и скрытый от чужих глаз густой листвой. Храм отца своего, юного бога ветров - легкокрылого Эола. Сидя на мраморных ступенях у заветного алтаря, окруженный благовониями и запахами фимиама, струившегося из курильниц по обе стороны от алтаря, Келей задумчиво перебирал струны своей маленькой золотой арфы, с которой он никогда не расставался.
   Своего настоящего отца он не видел ни разу. И хотя не редкость было увидеть в это время героев и монстров настоящего бога, все же ни разу не доводилось юноше хоть одним глазом взглянуть на Эола. Он не получал от него посланий и благословения. И ничем бог ветров не выказывал того, что знает о своем сыне. Но Келей не отчаивался. Он все равно почитал своего отца, уважал его и был бы благодарен хотя бы за одну короткую встречу...
   Эол не был тем богом, которому поклоняются многие люди. Эолу поклонялись только моряки, прося попутного ветра в море. И Келей сам присматривал за храмом своего отца, каждый раз принося с собой свежие цветы и зажигая благовония. Жил здесь в храме старый нищий. Каждый раз, когда юноша приходил сюда, он подолгу разговаривал с ним, потому что был старик тот мудр и знал много всего интересного. Он давал ему хорошие советы, и не раз они помогали Келею в жизни. В благодарность юноша приносил ему еду.
   Вот и в этот раз, едва заструилась по воздуху грустная мелодия золотой арфы, вышел из тени старый Эфокл и сел рядом с юношей. Его борода была нечесаной и густой, спускаясь до самой груди. Одет он был в какие-то лохмотья, а во рту не хватало зубов. Он был похож на старого закаленного моряка, время которого уже прошло. Обветренная кожа, сухие потрескавшиеся губы, шершавые мозолистые ладони...
   - Здравствуй, Келей, - прокряхтел старик, с трудом опускаясь на ступени и постанывая от боли в спине. - Пришел-таки? Погода вон она как разыгралась... Того и гляди, ветром снесет и в море утащит...
   Юноша усмехнулся и ударил по струнам, наигрывая теперь веселую мелодию, чтобы поднять старику настроение.
   - Не утащит. Эфокл, я принес тебе каравай свежего хлеба, кефальского вина и фрукты. Вот, возьми, они в сумке, - он протянул нищему свою сумку, в которой обычно приносил ему пищу.
   - Спасибо, спасибо, сынок, - благодарно усмехаясь в густую бороду, ответил старик и взял сумку.
   - Эфокл, я хотел тебя спросить... Ты так много знаешь. Ответь мне, почему владыка Посейдон гневается на прибрежных и островных жителей?
   Старик прищурил свои необыкновенно серые глаза, похожие на грозовое небо, что со старостью совсем не затуманились, надкусил румяное яблоко и отломил ломоть хлеба. Он жевал так долго и так тщательно, что Келей уже почти потерял терпение, думая, что тот не собирается отвечать на его вопрос. Но Эфокл все же ответил через десять минут:
   - Это старая легенда, Келей. Старая морская легенда. Неужто ты, морской житель, ни разу не слышал о ней?
   - Ни разу, - юноша со вздохом покачал головой, в последний раз коснулся струн своей арфы и отложил ее в сторону.
   - Это очень удивительно, ибо каждый островной или прибрежный житель вскормлен на ней.
   - Так расскажи же мне! - пылко воскликнул Келей. - Я так хочу узнать! Пожалуйста, расскажи во всех подробностях, все, что ты знаешь.
   Эфокл снова прищурил свои удивительно серые глаза и задумчиво пожевал хлеб. Отпил из фляжки немного вина. Он все делал с продуманной тщательностью и тягучей медлительностью, что порой ужасно раздражало сифносского принца.
   - Ну так и быть, сынок, я расскажу. Легенда эта уходит своими корнями в седую древность. Никто не знает, кто является матерью морского дракона, но всем точно известно, что отец его сам владыка морей и океанов - Посейдон. Когда родился морской дракон, Посейдон поселил его на сказочном цветущем острове - Астипалее. Знаешь, там живут прекрасные нимфы, которые целый день играют в прятки, устраивают для Ладона лесные сценки и представления, чтобы ему не было скучно. Наяды напевают ему колыбельную. Там он был окружен заботой и любовью. Низшие лесные и водные божества не боялись его истинной сущности. Думается мне, что дриады, музы и нимфы его любили. Но Ладону все равно было скучно на своем райском острове. Он хотел повидать мир. Хотел познакомиться с другими существами. Сблизиться с людьми и добиться их дружбы. Отец предупреждал его, что люди его убьют. Но Ладон все равно желал явить себя миру. Тогда Посейдон даровал ему способность превращаться в человека. И в человеческом обличии был морской дракон прекраснее любого смертного. Но не нужно было юному дракону, чтобы люди любили его таким. Хотел он, чтобы они признали его в его истинной сущности. И явил он им свой настоящий облик. Разумеется, смертные пришли в ужас. Нашелся среди них герой, который сразился с ним. И жестоко ранил в самое сердце. Вот тогда-то и разгневался Посейдон. Сына своего он забрал обратно на остров Астипалею, а на смертных обрушил свой гнев, который и по сей день сотрясает землю, нагоняя на людей страх и ужас. Видишь, как живем мы сейчас? Темное Время продолжается. Проклятье Посейдона настигло нас и не отпускает.
   - Но, Эфокл... Неужели никто из людей не сумел умилостивить Посейдона? - спросил юноша.
   - Думаешь, они не пытались? - старик снова отпил вина из фляги. - Все без толку. Они посылали на остров Ладона дары, несметные богатства и даже принесли ему в жертву сотню прекрасных девственниц. И что в итоге? Астипалея окружена кладбищем погибших кораблей. Сирены охраняют остров. Девы были отосланы Ладоном обратно, но, наверное, погибли в море во время шторма. А все сокровища покоятся на морском дне. И с тех пор никто больше не сумел найти Астипалею.
   - Я бы... я бы, наверное, тоже попросил Посейдона скрыть свой остров от людских глаз, если бы был на месте Ладона, - задумчиво произнес Келей.
   - Да неужели? - Эфокл усмехнулся, доедая свой хлеб и запивая его вином. - Почему же?
   - Люди ведь жестоко ранили его в сердце не только физически, - ответил юноша. - Но и душевно. Ведь он к ним обратился с открытой душой. Наивно полагая, что они встретят его с распростертыми объятиями. Он хотел лишь поделиться с ними своими знаниями, а они... Знаешь, Эфокл, мне стыдно за человеческий род. Порою люди бывают так глупы...
   - Келей, не зарекаешься ли ты?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты ведь наполовину бог, не так ли? Стоит ли так высокомерно говорить о людях...
   - Эфокл, ты меня не понял, - юноша даже привстал от негодования. - Я лишь хотел сказать, что люди были неправы по отношению к Ладону и нанесли ему очень серьезную обиду.
   - То есть все наши страдания сейчас, Темное Время, Проклятье Посейдона - все это бремя мы несем справедливо, это ты хочешь сказать, юный мой принц? - серые глаза старика снова прищурились.
   Келей в отчаянии закусил губу.
   - Эфокл... если следовать легенде, то да, я так считаю. Конечно, мы уже достаточно долго несем это тяжкое бремя, и, думается мне, сполна расплатились за свою ошибку. Но все же и Ладона понять можно... Ведь по сути он был в то время наивным и добрым существом, разве я не прав?
   - За такую прямолинейность могут и голову снести, - добродушно усмехнулся старик. - Будь у тебя возможность искупить перед ним вину человечества, что бы ты сделал?
   Келей снова сел на мраморные ступеньки и задумчиво погладил струны своей арфы.
   - Я бы попытался найти остров Астипалею. И попросил бы у Ладона прощения.
   - Думаешь, это бы помогло?
   - Не знаю, - вздохнул юноша. - Вряд ли. Но я бы сделал все, что в моих силах, чтобы он хотя бы выслушал меня, прежде чем убить или отослать обратно.
   - Келей, - протянул Эфокл задумчиво. - Ты либо отважен и смел. Либо глуп сверх всякой меры.
  Глава 3
  
   После разговора со стариком Келей стал еще задумчивее. Вопрос Эфокла не выходил из его головы: "Будь у тебя возможность искупить перед ним вину человечества, что бы ты сделал?" - снова и снова раздавался его голос в голове.
   И все чаще и чаще Келей задумывался над тем, есть ли способ найти Астипалею.
   "Если кто и знает, так это Эфокл", - решил юноша наконец. И через неделю пошел снова навестить храм своего отца.
   Он пришел под вечер, принеся с собой как обычно пищу в сумке.
   - Эфокл! - позвал он звонко, и его голос разнесся под сводами храма, эхом отдаваясь от его стен.
   Вдруг вспыхнул сам собой огонь в медных жаровнях, осветив собой все вокруг, и в воздухе разлился аромат фимиама.
   - Эфокл? - удивленно позвал юноша, замерев на месте и глядя на это чудо.
   Статуя Эола посередине вдруг словно ожила. Или это блики от огня в жаровнях создавали такое впечатление? Но тени на мраморном лике бога ветров двигались так плавно, оживляя каменные черты, что Келей подумал, будто Эол сейчас сойдет со своего постамента и улыбнется ему. Таким живым он вдруг ему показался, как никогда.
   - Отец? - неуверенно произнес юноша, глядя на мраморную статую бога.
   В тени, за статуей, сверкнули серые глаза, похожие на хмурое весеннее небо.
   - Эфокл, это ты? Выходи уже, я еду тебе принес, - нетерпеливо произнес Келей. Эти игры ему не нравились.
   Послышался тихий смех, и из тени вышел прекрасный юноша. Он казался не старше самого Келея и был так же красив, как и сам принц. Его кудрявые волосы были коротки и ниспадали ему на глаза, тело стройное, подобно тополю, а ноги длинные и быстрые. Он двигался плавно и изящно, словно танцуя на каждом шагу, и, казалось, его ноги не касаются пола, а воздух сам несет его. Одежды на нем практически не было. Лишь бедра прикрывала белая юбка, подпоясанная коричневым кожаным ремнем. За спиной его торчал колчан со стрелами, но лука нигде не было видно. Грудь перетягивали такие же кожаные ремни, как и пояс. А за спиной Келей мог видеть очертания прозрачных крыльев, таких легких и едва видимых, но таких огромных и невесомых. Казалось, они могли накрыть собой весь мир, и в то же время они были такими маленькими, когда покоились вот так за его спиной.
   Келей растерялся лишь на мгновение. Но заглянув в серые грозовые глаза, сразу понял, кто стоит перед ним.
   Все эти годы он разговаривал вовсе не с Эфоклом, старым мудрым пьянчугой. Он беседовал с собственным отцом. Никогда Эол не забывал его. Он всегда был рядом. Просто Келей об этом догадаться не мог. Вот почему Эфокл столько знал, ведь был он странствующим ветром. Вот почему глаза его казались ему такими молодыми и живыми, и не верилось, что он уже стар.
   Перед Келеем стоял его собственный отец - юный игривый бог ветров, озорной Эол. И он казался ему не старше его самого. Такой же шестнадцатилетний юноша.
   - Отец, - прошептал Келей.
   Бог улыбнулся сияющей теплой улыбкой, и юноше показалось, будто его обласкал свежий морской ветерок.
   - Здравствуй, сын мой, - произнес Эол, и голос его показался Келею самым прекрасным, звонким и молодым, какой он когда-либо слышал.
   Келей упал перед ним на колени, выронив из рук свою маленькую арфу и сумку с фруктами, хлебом и вином. Только сейчас понял он, к чему задавал вчера все эти вопросы старик Эфокл. Так отец проверял его.
   - Отец, - повторил он благоговейно.
   - Келей, - сказал бог, - я знаю, зачем ты пришел сюда. Но мне так не хочется давать тебе ответ на твой вопрос.
   Юноша молчал, не в силах вымолвить ни слова.
   - Я вижу твое будущее. Ты все же пойдешь искать Астипалею, - почти прошептал Эол. - Не хотелось бы мне тебя отпускать туда, но твоя судьба только в твоих руках. Помни об этом.
   - Ты расскажешь мне, где найти остров? - тихо спросил Келей. - Ведь ты был там и видел Ладона, не так ли? Он жив, он существует! Ты бываешь везде, ты видишь все, ты ведаешь обо всем, что происходит на земле, ты ведь вольный ветер!
   Эол слабо улыбнулся. Восхищение сына льстило ему, но все же он не желал раскрывать ему того, что он знал. Но он должен был, потому что если бы не поведал того, что знал, то его сын наделал бы кучу ошибок и, возможно, погиб зря.
   Он подошел к нему и, ласково коснувшись его плеч, поднял на ноги. Келей ощутил на своем лбу едва ощутимый невесомый поцелуй отца.
   - Келей, я расскажу тебе, как найти остров. Но это будет трудно.
   - Я готов пойти на все, только бы найти Ладона и поговорить с ним! - пылко заявил юноша.
   Эол вздохнул.
   - Отчего же ты так жаждешь найти морского дракона? - спросил он.
   - Чтобы вымолить прощение. Я не хочу, чтобы Сифнос погрузился под воду. Не хочу видеть свою мать такой грустной. Я хочу, чтобы моя родина снова зацвела! - горячо ответил Келей.
   Эол отошел от него на шаг и задумчиво проговорил:
   - Что же... Кто ищет, тот всегда найдет, сын мой, - он взмахнул рукой, и Келей смог увидеть возникшее в воздухе видение.
   Райский остров, полный птичьих трелей, журчания бесконечных прозрачных ручейков, звонкого смеха дриад и мелодичного пения наяд, зелени вечноцветущих деревьев и благоухания пышных цветов. С двух сторон он был словно вогнутый, отчего создавалось впечатление, что он имеет форму песочных часов. Келей затаил дыхание, понимая, что сейчас увидит Ладона.
   Но Эол взмахнул рукой, и видение исчезло.
   - Так выглядит Астипалея, - произнес он спокойно. - Раньше Астипалея находилась на границе Критского и Эгейского морей. Но с тех пор остров постоянно перемещался, поэтому никто из искавших найти его не мог. С той поры утекло много времени. Больше никто не ищет Астипалею, и остров вернулся в свое исходное положение. Следуй за рассветом. Всегда ориентируйся только на рассвет. Туда, где встает солнце, - на восток. Как только отчалишь от берега, ты будешь плыть ровно неделю. На исходе седьмого дня, когда Гелиос* пронесется по небу и взойдет солнце, ты увидишь на горизонте этот остров. Но будь осторожен, я очень тебя прошу, ибо охраняют тот остров сирены**. Так же твой корабль может навечно остаться на кладбище погибших кораблей, что раскинулось вдоль острова. Остерегайся их острых остовов. Там оживают даже мертвецы.
   Келей вздохнул.
   - Я знаю, что надо делать. Я только одного боюсь... Я не знаю, что скажу Ладону при встрече.
   Эол улыбнулся своей лучезарной светлой улыбкой.
   - Я думаю, что сердце тебе подскажет, сын мой.
   Было странно слышать от этого молодого красавца "сын мой", но Келей не забывал, что Эол был не таким уж и юным...
   Меж тем бог ветров посмотрел на него с легкой грустью и сказал:
   - Будь осторожен, Келей.
   И исчез.
   Юноша ощутил только легкое дуновение свежего ветра, словно Эол обратился в ветерок и улетучился в окно.
  
  
  
   Гелиос*, Гелий (др. греч. Ηλιοζ или Ηέλιος) - в самом имени которого заключено сияние, блеск, полыхание солнечного огня, принадлежал поколению титанов, считаясь сыном титанов Гипериона и Тейи, братом богини Луны Селены и утренней зари - Эос. Эллинский бог солнца - это древнейшее доолимпийское божество, своей стихийной силой дарующее жизнь и наказывающее слепотой преступников. Находясь высоко в небе, Гелиос видит дела богов и людей, чаще всего дурные. Гелиоса "всевидящего" призывают в свидетели и мстители. Это он сообщил Деметре, что Персефону похитил Аид.
  
   Сирены** - В греческой мифологии полудевы - полуптицы, хищные красавицы с головой и телом прекрасной женщины и с когтистыми птичьими лапами, унаследовавшие от матери-музы (Мельпомены или Терпсихоры) божественный голос, а от отца (Ахелоя, бога пресных вод) дикий и злобный нрав. Число их колеблется от двух-трех до целого множества. Они обитают на скалах, усеянных костями и высохшей кожей их жертв, которых Сирены заманивают пением, сводящим всех живых существ с ума.
  Глава 4
  
   Келей загорелся отправиться в путь сейчас же. Он прибежал во дворец, в спальню матери и уселся подле ее ног. Лавритиона запустила пальцы в густые каштановые волосы сына и улыбнулась. У нее глаза радовались, когда она смотрела на него. Он был так красив, что просто дух захватывало. И вместе с тем, он был таким хорошим и достойным сыном, что лучше она себе и пожелать бы не могла.
   - Что случилось, сын мой? - ласково вопросила она.
   - Мама, я только что разговаривал со своим отцом! - выпалил Келей, сияя от счастья. Он просто светился энтузиазмом.
   - Что? - пальцы Лавритионы замерли в его волосах. - С Эолом?
   - Да! Он сказал мне... что я могу отправиться на Астипалею и поговорить с Ладоном и...
   - Келей! - оборвала его женщина. - Что ты такое говоришь? Какая Астипалея? Все это миф, легенда, как ты не понимаешь?
   Юноша вскочил на ноги. Его нефритовые глаза горели от нетерпения.
   - Нет, это все правда, мама, как ты не понимаешь? Я знаю... Я сам видел Астипалею! Эол показал мне! И я так хочу... Так хочу поговорить с Ладоном и вымолить у него прощение! И тогда Сифнос не погрузится под воду! Нет, я не допущу, чтобы его постигла та же участь, что и остальные острова до него!
   Лавритиона царственно подняла руку, пресекая поток его слов.
   - Келей, ты несешь чепуху. Даже если морской дракон существует, он не станет тебя слушать, а сразу же сожрет. Это чудовище, ты разве не понимаешь? Это одно из детей Посейдона! Дети богов не бывают человечными, если они не рождены от смертных! А Ладон - дракон!
   - Откуда тебе знать, каков он на самом деле? Он не может быть злым, я в это верю! - пылко возразил юноша со всей свойственной его возрасту непосредственностью и твердой непоколебимой уверенностью в своих словах.
   - Келей! - Лавритиона повысила голос. - Я никуда тебя не отпущу. Ты просто безрассудно погибнешь.
   - Я знаю, что смогу! Сам бог ветров напутствовал меня, мама! Я знаю, отец не даст меня в обиду и будет помогать мне в пути.
   Тогда царица попробовала другую тактику:
   - Келей, ну подумай, мой мальчик, сколько славных героев погибло, пытаясь найти этот проклятый остров! - она встала со своего высокого массивного кресла и подошла к сыну, взяв его лицо в свои ладони. - А ты ведь совсем юн, ты погибнешь в самом начале пути!
   - Мой отец - бог, а они полубогами не были! - возразил Келей.
   - Ах, Келей, Келей! - мать зарыдала. - Пощади мои материнские чувства! Я знаю, ты погибнешь, если отправишься в этот поиск! Останься лучше дома...
   Келей обхватил ее за плечи и пристально заглянул в ее карие глаза.
   - Мама, ты что, не понимаешь? Не будет скоро дома! Ты ведь знаешь это! Я хочу добиться хотя бы одного единственного шанса, чтобы наше государство смогло выжить! Ты же сама видишь, что жители покидают остров один за другим! Ты должна отпустить меня. Это наш единственный шанс.
   - Но почему ты так уверен, что сможешь уговорить Ладона, и что ты вообще найдешь этот проклятый остров?
   - Я знаю, как до него добраться. Отец рассказал мне. А когда я доберусь... Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Ладон выслушал меня, - произнес Келей так, что не поверить ему было сложно.
   И Лавритиона вынуждена была сдаться под напором его аргументов.
  
   Отчим Келея, Форкий, снарядил для пасынка корабль. Небольшой, рассчитанный на быстроту и маневренность. Корабль, который явно не годился для войны. Но Келей не жаловался. Именно такой ему и нужен был. Он отобрал всего десять человек. Самых отчаянных, тех, кому жить уже было не для чего, тех, у кого не было родных, тех, кто сам вызвался. Десять добровольцев.
   Вместе с ними Келей поднял паруса и отчалил от берега через несколько дней. Его мать Лавритиона стояла на берегу в черном платье, зловеще развевающемся на ветру, и махала ему таким же черным платком. Словно уже одела по сыну траур.
   Келей вздохнул и отошел на корму корабля. Он сел у борта и вытащил из заплечного походного мешка свою миниатюрную золотую двенадцатиструнную арфу. Чем дальше отплывали они от берега, тем громче раздавалась быстрая веселая мелодия. Келей хотел взбодрить свою команду в начале их неизвестного и опасного пути. Он запел, и морской ветер подхватил его звонкий, сильный, уверенный голос, разнося его далеко над морем. Гребля пошла дружнее, и люди на веслах подхватили его песню.
   Кто-то верно подметил, что похож сейчас сын Эола на Орфея*. Только улыбнулся на это замечание Келей, и продолжил играть на своей арфе.
   Они плыли два дня без каких-либо препятствий, но чем дальше удалялись они от родного берега, тем сильнее бушевало грозное море. Корабль вступил во владения Посейдона, и морскому богу это не нравилось. В это Темное Время ни один корабль не отваживался заплыть так далеко в море. И никакие жертвоприношения не помогали обрести удачу в темных морских водах, пока гневался владыка Посейдон.
   На третий день море разбушевалось так, что они едва не сбились с курса. Морские воды потемнели. Гроза пронзала небо раз за разом и день превратился в ночь. Гремел гром, сотрясая землю и воду. Гигантские волны накрывали легкий корабль, грозя потопить его. Отважные моряки намокли с ног до головы, а Келей все продолжал наигрывать на арфе, поддерживая их дух. И мелодия, льющаяся из-под его пальцев, становилась все громче, перекрывая даже вой ветра. Песня помогала гребцам, и они не отчаивались, молча гребя на восток. Ветер крепчал, волны неистовствовали, молнии рассекали небо.
   Но шторм не оказался единственной проблемой храброй команды. Где-то вдалеке остроглазый Келей заметил огромный хребет морского чудовища, которое на одно короткое мгновение высветила молния, а затем он снова скрылся под водой.
   - Там морской змей! - крикнул Келей, прервав игру на арфе.
   Моряки помрачнели. Вот теперь их приключение действительно началось.
  
   Орфей* - величайший из когда-либо живших поэтов и музыкантов, сын фракийского речного бога Эагра и музы Каллиопы.
  Глава 5
  
   С этого момента всем приходилось быть настороже. Однако погода никак не способствовала путникам. Было так темно, хотя стоял день, и только гроза могла служить источником света. Увидеть хоть что-либо в этой темени было невозможно. Люди налегали на весла как могли, но сражаться с разбушевавшейся стихией было выше их сил. Корабль швыряло из стороны в сторону, волны налетали раз за разом, ветер срывал паруса, завывая, словно раненый волк, и ослепительные вспышки пронзали темное мрачное небо через каждые десять секунд.
   Тьма, холод и ветер обрушились на несчастных путников, словно желая отвратить их от избранного пути. Но Келей не отчаивался.
   - Рано или поздно эта буря должна хоть немного утихнуть! - кричал он, стараясь перекрыть своим голосом зловещие завывания ветра. - Держитесь крепче!
   И, стиснув зубы и покрепче перехватив весла, моряки, не жалуясь, гребли и гребли, сами не зная куда.
   И наконец ветер сдался. Буря действительно немного утихла. Небо прояснилось так, что даже стало видно звезды. Волны уже не бушевали и не свирепствовали, оставив на время отважных путников в покое. Все вздохнули с облегчением. И как оказалось - зря. Посейдон уготовил им еще один сюрприз. Неожиданно заметили люди несущуюся к ним под водной гладью громадную тень. Разрезая темные морские воды острым плавником, плыл к ним устрашающий морской змей.
   - Приготовить гарпуны! - закричал Келей.
   Его команда вооружилась, приготовившись отражать нападение чудовища. Змей кружил вокруг их корабля. В длину он достигал более десяти метров, толщиной своей мог поспорить и с их кораблем. Разверзая огромную пасть, полную острых зубов, он издавал угрожающий рокот, похожий на рокот морских волн. Люди распределились по периметру корабля, чтобы змей не смог застать их врасплох. Синяя блестящая чешуя словно сияла, отражаясь от поверхности морской воды, огромный плавник своей тенью заграждал саму луну. Одним лишь своим видом это чудовище могло обратить в бегство самого отважного героя. Путники готовы были отчаяться, но... Келей ударил по струнам, и зазвучала, полилась дивная мелодия, услаждая слух и вселяя в сердца людей отвагу и мужество.
   Неожиданно небо перестало казаться таким хмурым и мрачным. Море больше не таило в своих темных водах зловещую опасность. А змей не казался таким угрожающе большим и непобедимым.
   Издав боевой клич, один из гребцов запустил гарпун в чешуйчатое тело чудовища. Однако копье отскочило от него, словно рикошетом. Атака лишь только разозлила его, и змей, развернувшись, отплыл на некоторое расстояние. А затем вернулся и со всей силы врезался в корабль, едва не перевернув его. Один из гребцов свалился в воду, прямо в пасть чудовища. С криком исчез в ней их товарищ.
   Разозлились люди и принялись кидать в чудовище копье за копьем, но оборвал их Келей:
   - Не бросайте гарпуны! Вы лишь напрасно потратите оружие!
   Люди послушались его.
   - Надо найти его уязвимое место! - продолжал он, а меж тем, пальцы его, словно ожившие своей жизнью, все быстрее и быстрее перебирали золотые струны арфы, извлекая из нее быструю боевую мелодию, не дававшую опуститься боевому духу гребцов.
   Развернувшись прочь, чудовище снова разогналось, чтобы вернуться и с еще большей силой удариться о корабль. Оно неслось на людей с огромной скоростью, разрезая воду плавником, и разинув огромную пасть, ощерившуюся сотней острых клыков.
   И тут Келея осенило.
   - Пасть! Цельтесь ему в пасть! - крикнул он своим людям.
   Тут же шесть или семь гарпунов полетело в зловонную яму. Два из них достигли цели, вырвав из глотки змея злобный вой. Чернильная в свете луны кровь полилась в морскую воду, смешиваясь с темнотой. Чудовище неистово забило хвостом, сотрясая воду и создавая огромные волны. Разъяренный рев взвился к небесам, заставляя содрогаться отважных путников.
   - Еще! - дал команду Келей, продолжая так же неистово наигрывать на своем волшебном инструменте.
   Моряки прицелились и снова швырнули свои гарпуны. Еще три копья вонзилось в разверстую пасть. Одно из них умудрилось попасть в верхнее небо, пронзив голову чудовища прямо между глаз. Забившись в предсмертных конвульсиях, змей замер в последний раз и затих. Его тело стало медленно опускаться под воду, окутываемое тьмой.
   Люди вздохнули с облегчением, утирая со лба выступивший пот.
   - Посейдон разгневается, - со страхом проговорил кто-то.
   - Посейдон гневается уже много лет! - отрезал юный принц, поднявшись на корме. - Налегайте на весла. Чем дальше мы уйдем, тем лучше. Если посчастливится, мы встретим по дороге остров. Нам нужны пресная вода и еда. Нужно так же починить корабль и достать новое оружие.
   Все с ним, конечно же, согласились и беспрекословно сели за весла.
   Итак, первое испытание было пройдено. Но рано было радоваться этой маленькой победе, ибо впереди, на пути к Астипалее, их ждали еще более опасные препятствия.
  
   Всю ночь гребли путники без устали, подбадриваемые песнями Келея. Словно Орфей, он поддерживал дух своих людей, не давая опускаться их рукам и головам. Они не жаловались, не стенали и не негодовали, гребя на восток. И вот на рассвете, невдалеке по левому борту, показалась земля.
   - Астипалея! - крикнул кто-то, но Келей возразил:
   - Это не Астипалея. Мы плывем лишь третий день. Вероятно, это какой-нибудь другой остров, который Посейдон еще не затопил. Давайте причалим к нему.
   Через час они уже высадились на берегу небольшого острова.
   - Я пойду искать пресную воду, а вы пока найдите материал для починки корабля, - распорядился Келей. - Мы не пробудем здесь долго. К полудню мы уже должны отчалить.
   Все принялись за работу, а юноша углубился в лес. Раздвигая густые ветви, глядя по сторонам, вскоре набрел он на небольшую поляну с весело звенящим ручейком.
   Келей опустился на колени, протянув руку к хрустальной воде. Едва коснувшись ее, он кое-что вспомнил и отстранился. Конечно же, в этом ручейке живет наяда или какой-нибудь речной дух. Невежливо без спросу пользоваться его водой.
   Он сел и заиграл на своей арфе, выбрав на этот раз медленную, нежную, текучую и плавную мелодию. Она гармонично вплелась в веселый звон прозрачного ручейка, переливаясь лучистыми трелями и звучными нотками. Виртуозно и увлеченно перебирал юный принц Сифноса золотые струны, извлекая из них дивные по красоте своей звуки. И вот, через некоторое время показалась над чистой водой прозрачная головка прекрасной наяды. Келей и виду не подал, что заметил ее, продолжая играть на арфе. Совсем осмелела наяда и выплыла из воды, устроившись на берегу рядом с юношей и глядя на него сияющими лучистыми глазами цвета дождя. Выглядела она как обыкновенная девушка, только была во много раз красивее. Прозрачные одежды струились по ее хрупкому телу, ясное миниатюрное личико сияло свежестью и чистотой. Весь ее облик дышал невинностью и хрупкостью. Была она текуча и плавна в своих движениях, как вода. Плавно перетекало каждое ее движение из одного в другое, а лицо было подвижным и выразительным.
   Затихли последние ноты чудной мелодии, растворившись в воздухе. Келей повернулся к наяде и улыбнулся ей.
   - Госпожа, - произнес он учтиво. - Я хотел бы испросить у вас разрешения...
   Застенчиво улыбнулась речная девушка, и осторожно коснулась руки юноши.
   Когда она заговорила, то плавная ее речь сливалась с журчанием ручейка, и почти невозможно было расслышать в ней человеческие слова из всего этого слитного звучания. А голос ее был таким же чистым, звонким и текучим, как и все в ее облике.
   - Сын Эола, - произнесла она приветливо. - Не ожидала, что увижу когда-либо смертного ребенка олимпийца на этом острове. Видно, ты очень устал и команда твоя нуждается в отдыхе. Ты можешь взять мою воду, а за чудесную песню твою сделаю я тебе подарок.
   Наяда протянула ему свою маленькую узенькую ладошку, и прямо из нее дивный вырос цветок. Была это роза, прозрачная и переливающаяся в лучах солнца. Она сверкала своими мягкими лепестками и журчала, словно благоухая. Глаза Келея расширились от восторга и удивления.
   - Знаешь, что это? Это Асфоделия, - прожурчала наяда. - Цветок забвения с полей владыки царства мертвых, Аида. Не спрашивай, как он оказался у речной наяды, но я дарю его тебе, так как мне он без надобности.
   Наяда протянула ему дивный цветок, и Келей осторожно и бережно обхватил пальцами тонкий текущий стебель. В тот же миг роза затвердела от его прикосновения, и неожиданно юноша почувствовал ее тепло. Взяв цветок в руки, Келей с удивлением заметил, как от того места, где стебля коснулись его пальцы, роза становится золотой. Золото растекалось по всему стеблю, по прозрачным водяным листьям, поглощая нежные журчащие лепестки и достигая самой сердцевины цветка. И уже через минуту в руках у Келея была золотая роза. Но что было еще удивительнее, на ощупь она оставалась такой же живой, прохладной и мягкой, как вода.
   Подняв на наяду нефритовые глаза, полные восторга, юноша широко улыбнулся:
   - Спасибо тебе, госпожа, я никогда не забуду...
   Договорить он не успел. Наяда звонко хихикнула и подалась вперед:
   - Не нужно меня помнить. Лучше подари мне свой поцелуй, прекрасный сын Эола!
   Не успел Келей что-либо сказать, как почувствовал на своих губах прохладу и свежесть поцелуя речной девушки. Ему показалось, словно он приник к живительному источнику после долгих скитаний по жаркой пустыне. Не знал он, сколько это длилось, может секунду, а может час. Когда открыл он глаза, наяда улыбнулась ему и скользнула в воду, медленно растворившись в ней. И вскоре от нее остались только плавные круги на гладкой поверхности ручья.
  Глава 6
  
   Набрав воды в меховые бурдюки, которые он принес с собой, Келей умылся чистой водой, напился и вернулся на берег. Его люди уже успели починить корабль, да и ущерб, нанесенный змеем, был не очень велик. Они заделали выбоину в борту и теперь отдыхали. Несколько человек ушли на охоту и вернулись вскоре с добычей. Дух в команде сразу поднялся. На сытые желудки потеря их казалась не такой великой. Они помолились богам за погибшего товарища и воздвигли для него небольшой курган в память. Ну а после, поев и отдохнув, команда снова загрузилась в корабль и отчалила от берега.
   О своей удивительной встрече с наядой ручья Келей никому не сказал, а розу спрятал в свою заплечную сумку.
   Море было на удивление тихим и оттого казалось еще более зловещим, чем обычно. Ничего хорошего это затишье перед бурей предвещать не могло. Снова они плыли весь день до самого вечера, но никаких чудовищ на пути им не повстречалось. До самой ночи держалась хорошая погода, что было удивительно для Темного Времени. Но с наступлением темноты, когда Никта* вступила в свои права, снова на море разыгрался шторм. Буря швыряла корабль на протяжении всей ночи, нисколько не щадя путников. А Келей снова наигрывал на своей арфе, подбадривая свою команду. Но все же той ночью лишились они еще одного своего верного товарища. Буря швырнула его из корабля за борт, и канул он в бездну. Такой была их плата за еще один день пути.
   Под утро они почти выбились из сил, но с курса не сбились. Когда Гелиос пронесся по небу, и взошло ведомое им солнце, они по-прежнему плыли на восток. Шторм утих, ветер улегся, и даже солнце не казалось таким воспаленным, как раньше. В это Темное Время оно каждый день восходило на свое небесное ложе, но не сияло, одаривая лучами всю землю. Оно казалось каким-то грязным покрасневшим нарывом на темном полотне неба. Но сегодня его слабые лучи пробивались сквозь темные тучи, и это немного приободрило путников. Дарило надежду...
   Буйный ночной ветер сменился на тихий нежный бриз, не хлеставший, но ласкавший лица уставших людей. Он надул их истерзанные паруса, и некоторое время гребцы смогли отдохнуть. А мелодия Келея успокаивала их умы и сердца.
   Так проплыли они еще два дня, борясь со свирепой морской стихией по ночам и немного отдыхая днем. После того нападения морского змея, как это ни странно, больше не было никаких атак, но это вовсе не означало, что им наконец-то сопутствовала удача. Это только настораживало, потому что означало, что впереди их ждут еще более опасные препятствия.
   И вот на рассвете седьмого дня их подозрения и опасения подтвердились. Прямо по курсу на горизонте нарисовался огромный остров, частично скрытый от их глаз туманами. Яркая зелень, цветущая растительность и птицы, летающие над ним, даже отсюда бросались в глаза, доказывая лишний раз правдивость мифа о сказочном природном богатстве Астипалеи. Только над этим островом не нависали тучи, только его не атаковали свирепые волны. Там царила тишь, покой и благодать. И даже с такого расстояния слышны были птичьи трели и шумы водопадов.
   - Это он! - закричал кто-то радостно и Келей тоже не сумел сдержать улыбки.
   Они добрались! Добрались! Нашли сказочный остров!
   Повеселели люди и дружнее загребли к виднеющейся вдалеке земле. И чем ближе они подплывали, тем сильнее слышались птичьи трели, такие прекрасные и такие плавные. Они погружали сознание в сонное состояние, позволяли расслабиться и увидеть воплощение своей мечты. На лицах путников появилось мечтательное блаженное выражение. Они уже не гребли - корабль сам, словно влекомый чудесными песнями, плыл им навстречу. Келей и сам почти подпал под это состояние, но на задворках его сознания маячили предостережения его отца.
   "...Но будь осторожен, я очень тебя прошу, ибо охраняют тот остров сирены".
   Они вплыли в тихую бухту, что была по левую сторону от острова. Их глазам предстало страшное зрелище: сотни скелетов затонувших кораблей наполовину выглядывали из воды. Некоторые были так стары, что доски их сгнили, и трухлявым пеплом обрушивались в воду целыми кусками. То тут, то там слышались тихие всплески от упавшей в воду доски.
   Меж тем дивная многоголосая песня все сильнее звучала в ушах людей. Она обрела звучность, силу и объем, пробираясь в самую голову и извлекая наружу самые тайные их желания.
   Принц Сифноса вздрогнул, увидев прямо перед собой свою мать. Она улыбалась ему, звала и протягивала руки.
   "Оглянись, сын мой, - говорила она. - Ты видишь это? Ты это сделал".
   Она провела рукой куда-то в сторону, и юноша увидел цветущий остров Сифнос, счастливых довольных жителей и впервые за много лет тихое ясное небо.
   Келей из последних сил встряхнул головой, собирая остатки своей воли, и туман, застилавший его глаза, нехотя рассеялся.
   - Очнитесь! Это все чары сирен! - крикнул он, тряся за плечо одного гребца, который сидел к нему ближе всех.
   Но моряки не слышали его. Воля людей порою бывает ужасно слаба, и тем легче заставить их поддаться их тайным желаниям. Как могли они отказаться от собственной мечты, когда она была так близко? Ну вот же, протяни лишь руку! Какое прекрасное пение... Какие неземной красоты лица, выглядывающие из воды. Какой мелодичный смех! Разве в их силах отказаться от этой ожившей мечты? О нет...
   Келей в отчаянии метался от одного моряка к другому, пытаясь привести их в сознание, но, увы, все его усилия были напрасны. Еще несколько минут - и они погибнут, врезавшись в острые остовы старых кораблей, почивших здесь сотни лет назад. Вот уже совсем близко кладбище затонувших кораблей, и спастись не было никакой возможности.
   Тогда он отцепил от пояса свою золотую двенадцатиструнную арфу и решительно ударил по струнам. И заискрилась, полилась по воздуху громкая мелодия, перекрывая собой зов чаровниц-сирен. Музыкальный смех превратился в злобные крики, как только моряки начали приходить в себя. Дивная мелодия звенящих колокольчиков стихла, а Келей присоединил к музыке своей арфы еще и свой собственный голос. Сильный, высокий и звонкий, он взвился к самым небесам, заглушая пение сирен. Гребцы схватились за весла, и в самый последний момент им удалось развернуть корабль и избежать столкновения со скелетами погибших судов.
   Келей продолжал петь, а сирены в негодовании умолкли. Но лишь на мгновение. Вскоре моряки стали замечать лица прекрасных девушек совсем рядом с бортом своего корабля. Они смеялись, улыбались и манили.
   - Не поддавайтесь их чарам! Вы погибнете! - крикнул Келей, и в это же мгновение один из гребцов подался вперед за борт, влекомый прекрасным личиком сирены, обещавшей ему поцелуй.
   И сирена поцеловала его, да только был то поцелуй смерти. Не прошло и мгновения, как человек захлебнулся и упал за борт уже без чувств. Тут же его подхватили водяные когтистые руки, увлекая на самое каменистое дно, а через мгновение окрасилась вода в зловещий красный цвет.
   Келей вздрогнул от этого зрелища, но игры не прекратил. Все быстрее и быстрее перебирали его ловкие пальцы тонкие золотые струны. Охотно арфа служила своему хозяину, исправно повествуя о прекрасных далеких краях и отважных героях. Только Келей мог заставить ее петь так, что сердце обливалось слезами. Только принц Сифноса мог извлечь из нее такие звуки, что даже дерево пустилось бы в пляс. Разила та арфа трелями любви похлеще, чем даже стрелы Амура. Даже наяды и дриады влюблялись в юношу, едва заслышав дивные его песни.
   Моряки взялись за весла, стараясь поскорее миновать это кладбище затонувших кораблей. Ужасное место, охраняемое сиренами и духами погибших.
   Еще двоих людей потеряла отважная команда, пустившаяся в это нелегкое путешествие, но некогда было скорбеть по погибшим. Келей поклялся, что обязательно помолится за них богам и воздвигнет для них могильный курган.
   Видят сирены, не берут команду их прекрасные песни о далеких мечтах и несбыточных желаниях. Тогда, в ярости, приняли они свой истинный облик. Прямо над кормой корабля взвились в воздух две ужасные гарпии. За спинами их водяные струились крылья, прекрасные лица исказились в отвратительном оскале, волосы водопадом струились в море, а дальше пояса у них была одна лишь вода.
   - Не пройдешь, сын Эола! - многоголосым голосом проговорила одна из них и протянула когтистую руку, чтобы схватить юношу. Но Келей отскочил, ударив по струнам своей арфы - и длинная острая густая мелодия взвилась в воздух, ударив страшную деву в грудь. Она рассыпалась брызгами, заискрившимися на солнце, издав напоследок лишь отчаянный вопль.
   Никогда не носил с собой меча принц Сифноса. Оружием ему служила его арфа. И этот музыкальный инструмент был сильнее и опаснее любого боевого меча. Потому что золотую эту двенадцатиструнную арфу подарил ему в день его рождения сам Эол. Не знал об этом Келей, но бог положил арфу ему в колыбель в тот день, когда он родился.
   Вторая сирена нырнула в море и ушла под воду. В ярости за гибель сестры, она вынырнула у левого борта, ухватила за плечи одного из гребцов и утащила его с собой под воду. Послышался издевательский смех. Моряки в испуге побросали свои весла, и неуправляемый корабль врезался-таки в остов одного наполовину затонувшего судна.
   Их осталось только пятеро, включая самого принца. От сильного толчка, потрясшего их корабль, еще один человек свалился в воду и тут же пал жертвой злобных дев-гарпий.
   - Возьмитесь же за весла! - крикнул Келей. - Нам нужно выровнять корабль!
   Никто его не слушал. Ослепленные страхом и ужасом, люди заметались по кораблю, а один из них сам кинулся за борт в припадке сумасшествия. Его постигла та же самая участь, что и других, и через минуту вода вновь окрасилась в багряно-алый цвет.
   Келей в отчаянии заиграл на арфе, пытаясь заставить оставшихся двоих людей делать то, что он велел. Его отважная команда таяла прямо на глазах. Еще несколько мгновений и он останется совсем один. Нет, он не даст погибнуть и этим двоим. Его пальцы быстро-быстро порхали по струнам его арфы, и песня принца на этот раз была полна отчаяния и печали. Может быть поэтому он не сумел внушить людям свою волю. Сирены вокруг корабля выпрыгивали из воды, издевательски смеясь ему в лицо, они толкали корабль вперед, прямо на длинный и острый остов какого-то мощного боевого судна, которое еще не рассыпалось прахом от долгого времени. Келей понял, что погибнет, если не предпримет что-то сию же минуту.
   Он прошептал молитву своему отцу и богине мудрости светлоокой Афине Палладе, моля ее внушить ему мудрости и смелости, и еще раз ударил по струнам своей арфы, направляя боевые мелодии в двух сирен, что кружили вокруг его корабля. Они рассыпались солнечными брызгами, но это было не большой победой, потому что этих страшных дев-людоедок здесь было предостаточно. В ответ они схватили одного гребца, увлекая его за собой в воздух на своих водяных крыльях. В полете сирена подарила ему свой поцелуй смерти, глядя при этом на Келея насмешливым красноречивым взглядом. Дернулся мужчина в ее объятиях, воздуха ему не хватало, и он захлебнулся. В ту же секунду к сирене подлетели ее сестры и разорвали моряка на части своими сильными острыми когтями.
   Увидев это, Келей разозлился. Он вновь ударил по струнам своей арфы, убив одну сирену мгновенно, но вторая увернулась от его звучной мелодии.
   - Фиест! - крикнул он оставшемуся моряку. - Держись за мной, слышишь?
   Обезумевшими от страха глазами, мужчина смотрел на крылатых чудовищ, но все же кивнул и метнулся к принцу.
   - Смотри, вон за скалами уже виднеется берег, нам бы только добраться до него! - крикнул ему юноша. - Сейчас, прыгай на тот корабль!
   Вдвоем они перепрыгнули на остов судна, в которое врезались, и по нему перебежали на палубу. Сирены неистово взвыли, злобно кружа в воде, но достать их не могли. Келей не переставал наигрывать на арфе быструю мелодию, шепча про себя молитвы всем богам.
   - Нам бы только добраться до берега, - бормотал он. - О, пожалуйста, волоокая Афина, помоги!
   Они перебирались по камням и кораблям, перепрыгивая через трухлявые доски, и берег казался таким близким...
   - Ну еще чуть-чуть! - шептал Келей.
  Глава 7
  
   Видимо, их молитвы все же были услышаны, потому что они сумели добраться до берега целыми и невредимыми. Келей обрадовался, когда увидел, как стремительно летевшую на них сирену вдруг хлестнул резкий порывистый ветер, нанизав ее прямо на остов корабля. Она хлынула потоком воды в море.
   - Отец, - пробормотал Келей с облегчением.
   Ласковый ветерок коснулся его лица и легонько подтолкнул в спину, словно подгоняя.
   "Мы доберемся", - понял юноша, и через пять минут ноги его коснулись твердой поверхности земли, почувствовав прикосновение мягкой шелковистой травы.
   В ту же секунду сирены-людоедки неистово взвыли. И в вое их слышались ярость и гнев, но на суше сделать что-либо отважным путникам они уже не могли.
   Фиест рухнул на траву, целуя землю с таким рвением, словно увидел прекрасную девушку. Губы его без устали бормотали молитвы всем богам в беспорядке.
   - Живы, живы! - шептал он, словно заклинание.
   Келей отвернулся от него, чтобы посмотреть, куда они попали. Легкий ветерок кружил вокруг него, лаская и ободряя.
   - Спасибо, отец, - прошептал юноша с улыбкой.
   Куда ни кинь взгляд - всюду распростерта благодатная цветущая земля. Небольшие горы, шумные высокие водопады, буйная зелень ветвистых деревьев, сочные радужные цвета пышных растений, речушки и озера, ручейки и леса, поляны и цветы... И множество духов. В воздухе прямо витало их присутствие, и Келей ощущал на себе сотни, тысячи любопытных взглядов. Дриады, музы, наяды... Речные, лесные духи - все они затихли, увидев чужеземцев, которых здесь отродясь не было.
   - Фиест, пойдем, - позвал Келей.
   Его спутник с трудом поднялся на ноги и пошел за ним.
   Келей, совершенно очарованный представшим его глазам зрелищем, вертел головой из стороны в сторону, без устали пытаясь обхватить взглядом радующие глаз цветные пейзажи. Вот, они все же сделали это. Они добрались. Теперь нужно только найти Ладона и...
   И тут впервые за долгое время юного принца Сифноса охватил страх. Ведь по легенде... Ладон, он был мудрым и древним существом. Что же Келей ему скажет? Он даже еще не подумал над своей будущей речью. Что он скажет, что будет делать?
   - Отец! - взмолился юноша. - Помоги.
   Эол возник прямо перед ним из ниоткуда. Словно соткался из воздуха. Улыбнувшись юноше, он подошел и обхватил его лицо ладонями.
   - Келей, сын мой, успокойся, - произнес бог. - Все, что тебе надо знать, это одно: не смотри ни при каких обстоятельствах в глаза Ладона. Если ты посмотришь в глаза древнего существа, а именно в глаза дракона, - ты пропадешь. Тебе нужно вынудить его принять свое человеческое обличие. Если ты сможешь это сделать, у тебя будет больше шансов на то, чтобы уговорить его.
   - А если он даже слушать меня не захочет? - пробормотал Келей, опуская глаза. - Просто сожрет или убьет...
   Эол рассмеялся.
   - Келей, драконы не едят человечину. Это ниже их достоинства и претит им. Противоречит их принципам. Ладон может отослать тебя обратно и все. Убивать тебя он не станет.
   - Почему ты так уверен? Он мог измениться за это время, - возразил Келей несмело.
   Эол лишь фыркнул и отошел от него.
   - Поверь мне. Просто поверь.
   - Ты ведь с ним общался, да? - догадался Келей. - Ты с ним говорил!
   Эол повернулся к нему спиной, и его призрачные крылья распростерлись над ним в одно мгновение, отбрасывая тень на землю. На секунду Келею показалось, будто огромная туча загородила от него солнце.
   - Ладон живет в самом центре острова. Я советую тебе отдохнуть эту ночь, прежде чем отправляться к нему, - вместо ответа произнес он.
   Взмахнув своими гигантскими крыльями, бог ветра взлетел в небо, растворяясь в воздухе. Келея обдало таким сильным порывом ветра, что он чуть не свалился с ног.
   "И помни, не смотри ему в глаза" - неожиданно раздался в его голове голос отца.
   Юноша вздохнул и обернулся, чтобы посмотреть на реакцию Фиеста. Но его спутник словно и не видел тут никого, кроме Келея. Он по-прежнему угрюмо осматривался вокруг.
   - Эй, Фиест, разве ты не видел тут никого? - удивленно спросил принц.
   - Никого я тут не видел, - проворчал мужчина устало, - кроме этих бестий...
   Келей понял, что его отец сделал так, чтобы другой смертный не заметил его присутствия.
   Они шли еще какое-то время, углубившись в лес, и вскоре обнаружили приятную лесную полянку с кустами, унизанными вкусными сочными ягодами, и чистой прозрачной речушкой.
   - Давай сделаем тут привал, Фиест, - сказал юноша.
   Спутник его возражать не стал. Он без слов повалился на землю и тут же уснул.
   Келей же почему-то нисколько не чувствовал усталости. Пока Фиест спал, он воздвиг девять небольших холмов в честь погибших товарищей и насобирал веток для погребального костра. Помолившись богам за души покойников, он сел и заиграл на арфе, прося лесных духов разрешить ему развести здесь погребальный костер. Пока он играл, как и следовало ожидать, дриады осмелели, и их озорные смеющиеся лица выглянули прямо из стволов деревьев. Они с удовольствием слушали его, а самые смелые вышли из своих деревьев и затанцевали вокруг юноши. Речная наяда тоже уселась на бережку, болтая в воде своими стройными ножками и улыбаясь.
   Все девушки были как на подбор прекрасны и милы. У дриад, лесных духов, были длинные зеленые волосы и короткие туники, достающие им лишь до середины бедер. На головах венки из цветов и листьев. Они закружились вокруг юноши в хороводе, смеясь и подпевая.
   Когда в воздухе растворилась последняя нота дивной мелодии, дриады разбили свой круг и рассеялись по лесу, но Келей все равно чувствовал на себе их любопытные взгляды. Осталось лишь несколько.
   Они уселись вокруг него, а одна, видимо, самая смелая, подсела к нему близко-близко, почти вплотную и хихикнула. Намотав на пальчик каштановый локон юноши, она улыбнулась.
   - Мягкие какие! Как у девушки! - заявила дриада звонким голоском.
   Келей прямо-таки смутился и опустил взгляд нефритовых глаз.
   - Смущается, смотрите, какой застенчивый! - захихикали дриады.
   Греческие мифы говорят, что музы и лесные духи застенчивы и стеснительны. Не верьте им, ибо на самом деле это довольно-таки смелые и развратные особы.
   Они сузили свой кружок, почти облепив юношу, а остальные несмело выглядывали из-за деревьев и листвы.
   "Не обидит, - слышался вокруг их шепот. - Он совсем не страшный! У него нет оружия!"
   "А какой вежливый!" - говорили другие.
   Вряд ли кто-то из греков просил у лесных духов разрешения испить их воды или взять их веток для костра. Но таким уж был Келей.
   - Как тебя зовут? - спросила дриада, накручивая на палец прядь его волос.
   - Келей, сын Эола, - смиренно отвечал юноша.
   Девушки снова захихикали.
   "Полубог! Полубог!" - слышалось отовсюду.
   - А кто твой спутник? А он не страшный?
   - А откуда вы?
   - А как вы сюда попали?
   - А почему сирены не съели вас?
   - А все ли такие же красивые там, откуда ты пришел?
   Сотни вопросов посыпались на Келея, как только дриады поняли, что он совсем не опасен. Они совсем осмелели, и теперь на полянке сидело более двадцати или даже тридцати лесных духов, глядя на юношу любопытными зелеными глазами. В то время как они все смелели, Келей же наоборот все робел. Он совсем съежился под столь пристальными и бесстыжими взглядами, и, подтянув ноги к груди, уткнулся носом в свои колени.
   Его застенчивость совсем очаровала лесных дев, и они просто обнаглели, задавая кучу самых пикантных вопросов и в то же время, таких по-детски наивных!
   - Келей, какое красивое имя! - шептали они.
   И этот мелодичный смех, похожий на перезвон колокольчиков... Он просто оглушал.
   Несколько дриад скрылось в лесу и вскоре они вернулись, положив у ног юноши вкусные сочные плоды и огромные листы, полные спелых ягод. Даже наяда выбралась на берег и вынесла ему кувшинку, наполненную чистой прозрачной водой.
   - Спасибо вам, госпожа, - пробормотал Келей, с благодарностью принимая из ее тонких прозрачных рук кувшинку и стараясь не расплескать воду.
   Девушки заахали. Ну надо же! До чего вежливый! Называет госпожой...
   - Сыграй нам еще! - наперебой попросили они. - Спой, прекрасный юноша!
   Келей взял в руки арфу и тронул струны. Они нежно запели, повествуя о любви златокудрого сребролукого светозарого Феб-Аполлона* к прекрасной юной нимфе Дафне**, дочери речного бога Пенея. Дриады заслушались и даже глаза прикрыли от удовольствия. Келей порадовал их своей песней, и они были очарованы не хуже всех тех моряков, что подпали под чары сирен.
  
   Аполло́н* (др.-греч. Ἀπόλλων), Феб (др.-греч. Φοῖβος, "лучезарный") - в греческой мифологии златокудрый, сребролукий бог - охранитель стад, света (солнечный свет символизировался его золотыми стрелами), наук и искусств, бог-врачеватель, предводитель и покровитель муз (за что его называли Мусагет (Μουσηγέτης)), дорог, путников и мореходов, предсказатель будущего, также Аполлон очищал людей, совершавших убийство. Олицетворял Солнце.
  
   Дафна** (греч. daphne - "лавр") - в древнегреческой мифологии - нимфа, дочь богини земли Геи и речного бога Пенея. Дафна дала обет целомудрия, а шаловливый Эрот поразил Аполлона золотой стрелой, и он влюбился в нимфу (согласно одной из версий мифа, другая стрела со свинцовым наконечником поразила Дафну, и холодность свинца послужила причиной ее безбрачия). Аполлон пытался преследовать Дафну, но та обратилась к отцу с мольбой о помощи, и Пеней обратил ее в лавровое дерево.
  Глава 8
  
   Долго играл Келей. Так долго, как никогда еще в жизни. Даже его пальцы уже устали, а неугомонные дриады просили еще и еще. Он перебрал уже все известные ему легенды и баллады обо всех богах, которых знал, и наконец взмолился:
   - Можно я немного отдохну?
   Дриады заохали. Пододвинули ему поближе еду, принесли откуда-то еще больше всякой всячины и чуть ли не совали ему в рот плоды и ягоды. Проснулся Фиест, накормили и его тоже. Мужчина подумал, что он умер и очнулся в раю. Часть лесных девушек переметнулась к нему, начиная донимать теперь уже Фиеста. Только бедный парень, ошалевший от такого избытка внимания стольких прекрасных девушек, еще не знал, во что он вляпался. Келей вздохнул с облегчением, когда половина его слушательниц поспешила ублажить его спутника, а его самого оставила, наконец, в покое. Он спокойно поужинал и лег на траву, чтобы отдохнуть. Та дриада, что самая первая подошла к нему, его не оставила. Она уселась в изголовье и положила голову юноши себе на колени, с видимым удовольствием перебирая его густые кудрявые волосы.
   Она запела, убаюкивая его, но Келею не спалось.
   - Скажи, как тебя зовут? - попросил он.
   Дриада взглянула на него с удивлением. Видимо раньше ее никто о таком не спрашивал.
   - Мирра, - ответила она. - Это значит, "душистая смола".
   Келей улыбнулся слегка.
   - Мирра, расскажи мне о Ладоне? - снова попросил он.
   Девушка нахмурила зеленые бровки-шнурочки, и выпрямилась.
   - О господине... - пробормотала она неохотно. - А что ты о нем хочешь знать?
   "Господин? - промелькнуло в голове у Келея. - Значит, он здесь все же хозяин... В таком случае, вероятно, ему уже доложили, что на его острове двое чужезмцев".
   Келей вздохнул. Лежать на коленях дриады было все равно, что на мягкой подстилке изо мха.
   - Ну... какой он?
   Зеленые глаза девушки, что по цвету своему могли сравниться лишь с сочной яркой листвой деревьев, затуманились любовью.
   - Наш господин добрый, щедрый и ласковый, - почти промурлыкала она. - Он мудрее всех на свете, и он столько всего знает! Каждый вечер он рассказывает нам сказки, красивые истории и разные баллады.
   - Он... Вы его совсем не боитесь? - спросил Келей.
   Мирра взглянула на него таким взглядом, словно он сказал, что Греция находится в Азии или, например, что повелителем Олимпа всегда был Аид.
   - Конечно же нет! - сказала она. - Мы все его очень любим.
   - Я ведь первый человек, которого ты видишь? - поинтересовался тогда Келей.
   Дриада кивнула.
   - А как ты думаешь... Твой господин... Что он сделает, когда увидит меня?
   Мирра задумалась на минуту. Она так долго молчала, что юноша решил, что она уже и не ответит.
   - Не знаю, - наконец честно призналась она. - Нас он любит, а как отнесется к чужеземцам - понятия не имею. Но, думаю, он полюбит тебя так же, как и я! - тут же наивно заявила она и захихикала.
  Келей только вздохнул в ответ, прикусив нижнюю губу. Ну да, конечно. Если не швырнет куда подальше со всеми его просьбами и мольбами.
   - Он добрый и хороший! - словно угадав его мысли, настойчиво говорила Мирра, по-детски уверенная в своей правоте. - Он тебя не тронет.
   "Интересно, она была тогда, когда Ладон затопил все корабли и отправил сто девушек на верную гибель в море? - подумал принц Сифноса. - А затонувшие корабли она видела?"
   - Нас ведь он любит... - продолжала Мирра, перебирая его каштановые волосы.
  Келей не стал с ней спорить. Конечно, Ладон будет любить своих дриад и муз, вечных спутниц и благодетельниц. Единственных, кто любит его самого. Но вот его он точно пошлет обратно... А то и куда подальше да пострашнее...
   - Ладно, - пробормотал юноша. - Я посплю немного...
   - А я разбужу тебя утром! - оптимистично пообещала Мирра и, склонившись, легонько чмокнула в губы.
   Келей не протестовал. К такому обращению со стороны природных духов он уже привык.
   Хорошо, хоть сатиров еще ни разу не встречал...
  Глава 9
  
   На следующее утро Мирра, как и обещала, разбудила его. Поцелуем. Речная наяда снова принесла ему кувшинку с водой, а дриады - свежие фрукты.
   "Интересно, чем Ладон питается? - подумал голодный Келей. - Они и его фруктами кормят?"
   - Мирра! - позвал ее юноша. - Вы отведете меня к своему господину?
   Дриада задумалась лишь на секунду, а затем кивнула своей хорошенькой зеленой головкой.
   - Но этот останется здесь, - она указала на Фиеста.
   Ни Келей, ни уж тем более сам Фиест возражать не стали. Мужчина уже нахватался страху, так что теперь он вовсе не был против того, чтобы немного понежиться на солнышке в обществе лесных прелестниц.
   И Келей отправился вглубь острова в сопровождении своих новых спутниц - дриад. Муз он пока не видел, но те, видимо, обитали в центре Астипалеи со своим господином и на берега не выходили.
   Примерно через час хихиканья, перешептыванья и смеха они, наконец, вышли в небольшую цветущую долину, уютно обрамленную горами, скалами и деревьями. В одной из таких скал зияла огромная дыра пещеры.
   "Вот где живет Ладон", - с каким-то благоговением подумал Келей, нерешительно ступая по мягкой изумрудной траве.
   Деревья расступились перед ними, и юноша глазам своим не поверил. Перед ним распростиралась уединенная долина. И всюду, куда ни кинь взгляд, сновали лесные духи, музы и наяды. Их было десятки, сотни. Нет, тысячи. И в самом центре долины высился огромный дворец из хрусталя, изумрудов, сапфиров и рубинов. Сверкающий на солнце, прекрасный во всем своем роскошном великолепии, он не был построен человеческими руками. Он был воздвигнут самими богами. Хрупкие резные башни были увиты виноградными лозами и побегами зеленого плюща. Деревья, растения и ручейки словно тянулись к этому величественному строению. Его не касалась рука человека. Его построили лесные духи для своего господина. Хрустальные двери были раскрыты нараспашку. Туда и сюда сновали сотни прекрасных девушек. Это были дриады, наяды и музы, они то входили, то выходили из дворца, с блюдами, полными роскошных спелых фруктов, огромными листьями папоротника и других природных богатств. Келей ощутил жгучее желание войти внутрь и посмотреть, каков этот дивный дворец изнутри.
   - Это дом нашего господина, - озвучила его мысли Мирра, глядя на хрустальный дворец.
   - Выходит, он живет здесь в человеческом обличии? - осторожно спросил Келей, оценивающе глядя на миниатюрный в некотором роде дверной проем. Для обычного человека он был достаточно велик, но дракон туда бы точно не влез.
   - Редко, этим домом больше пользуемся мы, лесные духи, но иногда господин заходит туда, чтобы разделить с нами трапезу, - ответила дриада.
   - А сейчас он... - Келей взглянул на темную пещеру, виднеющуюся в скале на высоте десяти метров от земли.
   - Да, в своей пещере, спит. Днем господин часто отдыхает, - сообщила дриада.
   - А когда он проснется?
   - Вечером. А ты пока можешь прогуляться по долине. Я покажу тебе тут все.
   Келей кивнул, переведя взгляд на удивительное зрелище. Он никогда не видел столько девушек сразу в одном месте. Здесь практически негде было яблоку упасть. Прямо напротив пещеры стояла огромная импровизированная сцена: дриады воздвигли здесь деревянные настилы, колонами служили гигантские вековые деревья, а занавесом - длинные толстые лианы с растущими на них большими яркими кувшинками. Эти кувшинки могли выдержать его самого! Декорации на сцене были самыми настоящими, с десяток лесных девушек кружили на сцене, воздвигая их. Одна дриада плавно двигала рукой, словно дирижер, взмахивающий палочкой, и прямо из деревянных настилов вырастали красивые кусты с яркими цветами. Другая же занималась стеной из виноградных лоз, третья - наяда - создавала прямо на сцене небольшое озерцо.
   Рядом со сценой кружили музы, горячо обсуждая что-то между собой и пылко жестикулируя. Одна из них даже упала в обморок, но, правда, тут же встала, и кивнула своей подруге, стоявшей рядом. Словно говорила: "Теперь попробуй ты". Та так и сделала, пафосно приложив руку ко лбу и красиво грохнувшись в обморок. Ее подхватили и поставили на ноги. Остальные музы захлопали. Потом Келей заметил, как одна из них взмахнула рукой, и туника на ней сменилась на мужскую. К ней подбежали дриады и принялись гримировать, пытаясь сделать из нее мужчину.
   - Они готовятся к вечернему представлению для господина, - пояснила Мирра. - Сегодня мы хотим порадовать его историей о том, как Аполлон домогался Дафны. - Она хитро прищурилась.
   Келей смутился немного. Видимо, уже все на этом острове знали, что он вчера играл для дриад.
   Прямо на его глазах к стайке муз подбежала зеленоволосая девушка и, хихикая, замахала руками. Потом побежала быстро-быстро, и внезапно превратилась в оливковое деревце. У Келея чуть челюсть не упала. Ее руки так стремительно обращались в оливковые ветви, а ноги соединились в ствол, что он даже подумал, может быть, ему показалось, и не было никакой дриады. Но тут деревце снова превратилось в девушку, и дриада с торжеством в глазах обернулась к музам. Те опять замахали руками и заспорили.
   - Это Калиопа, - сказала Мирра. - Она хочет играть Дафну, но музы считают, что лесные духи не способны на актерское мастерство. Но зато Калиопа только что наглядно продемонстрировала им, что музы никогда не смогут вот так вот по-настоящему превратиться в дерево, как Дафна.
   Келей только кивнул, не в силах выдавить из себя и слова. Он отвел взгляд от сцены на долину. То тут, то там были разбросаны маленькие компании из дриад, которые устроили пикник прямо на траве. На подстилке изо мха лежали огромные листья-чаши, полные всякой вкуснятины. Единственное - мяса Келей нигде так и не увидел. Между девушками свободно расхаживали животные, лениво потягиваясь и зевая. Они ели прямо с их рук. Львы, леопарды, ягуары, волки, лисы... А вместе с ними - зайцы, антилопы, олени и другие. Хищники и травоядные мирно сидели бок о бок, даже не обращая друг на друга внимания.
   - В этой долине охота запрещена. Когда котятки проголодаются, они уходят из долины, чтобы поискать еду по своему вкусу, - пояснила Мирра, ласково погладив по косматой голове огромного льва-альбиноса, проходящего мимо.
   Келей опять только кивнул, во все глаза глядя на эти чудеса. В самом деле, Астипалею можно было назвать первозданным раем.
  Неподалеку со скал с грохотом обрушивался в огромное проточное озеро гигантский водопад. Возле этого озера устроили свой лагерь наяды. Они воздвигли там свой собственный маленький дворец. И он был прекрасен, сверкая на солнце не хуже изумрудов, рубинов и сапфиров. Стены струились в воду, он журчал и переливался, а над ним протянулась красивая семицветная радуга. Речные девушки плескались и хихикали, строя там свою собственную водяную сцену, и они явно старались обойти дриад в этом умении. Водяные колонны журчали, постамент из речных камней бы украшен речными ракушками и стеклышками, которые отражали радугу, озаряя всю долину разноцветными огоньками, отчего создавалось такое впечатление, словно сотни красных, синих, зеленых и желтых зайчиков бегают по земле и скалам. Впрочем, так оно и было.
   Все это являло собой самое незабываемое зрелище, какое Келей когда-либо видел. Это можно было охарактеризовать только двумя словами. Чудесно. Великолепно.
  Глава 10
  
   Но все это меркло по сравнению с тем, что Келей увидел вечером.
   До самого вечера он бродил по долине среди муз, дриад, наяд и животных, без устали наблюдая за всеми этими чудесами. Его накормили, напоили сладким ягодным сиропом и чистой родниковой водой. Он-таки удовлетворил свое любопытство относительно пищевого рациона Ладона. Мирра рассказала ему, что если их господин проголодается, он тоже улетает из долины, потому что правило, действующее на здешних хищников, распространялось и на него самого.
   И чем ближе наступал вечер, тем страшнее было Келею. Нет, он не боялся дракона. Он боялся встречи с ним, потому что Ладон, до сих пор живший для него только в легендах, теперь оказался существующим на самом деле. Более того, он был здешним королем! Все, все на этом острове принадлежало ему. И сам остров тоже. И все его жители его любили. Ему вспомнились слова Эола: "Знаешь, там живут прекрасные нимфы, которые целый день играют в прятки, устраивают для Ладона лесные сценки и представления, чтобы ему не было скучно. Наяды напевают ему колыбельную. Там он был окружен заботой и любовью. Низшие лесные и водные божества не боялись его истинной сущности. Думается мне, что дриады, музы и нимфы его любили". Так оно и было.
   И вот небо потемнело, на землю опустились сумерки. Солнце склонилось к горизонту. Все обитательницы долины засуетились, сцена была приведена в порядок. Прямо перед пещерой расстелили огромное травяное покрывало, на которое дриады и наяды принялись накладывать еду. Они принесли множество листов, кувшинок и папоротников, которые служили тарелками. А в них лежали гигантские плоды каких-то ярких сочных фруктов и ягод. Чего тут только не было! Еда пестрела так, что рябило в глазах. В самый центр этого импровизированного стола с десяток дриад с трудом притащили огромную кувшинку, чьи края завернулись по одному лишь мановению руки одной из них, чтобы оттуда не вытекла ярко-красная густая жидкость, на всю долину издававшая аромат клубники.
   "Просто невероятно!" - с восхищением подумал Келей, неотрывно наблюдая за действиями девушек.
   Но вот в какой-то момент все стихло. Умолкла музыка леса, звонкое хихиканье, смех и веселье. Наяды перестали плескаться, и даже водопад, казалось, притих. Из темной пещеры вырвался мощный порыв горячего ветра. Это было дыхание дракона. Послышался шорох.
   Келей оглянулся, почему-то ожидая увидеть на прекрасных лицах девушек испуг, но все они были радостными. Предвкушающими. Светились любовью. Все, что они только что сделали, - было сотворено ими с любовью, заботой и искренним желанием угодить своему господину.
   Камни задрожали. Келей во все глаза смотрел на темный вход пещеры, затаив дыхание. Он чувствовал, что вот-вот и у него подогнутся ноги.
  И вот, одновременно с последним угасающим лучом заката из своей пещеры выбрался дракон. Солнце словно вспыхнуло, освещая его гигантскую фигуру, и несколько долгих минут Келей мог видеть хозяина Астипалеи во всей своей красе.
   Он был большим. Огромным. Намного больше того змея. Каждый зубец его костяной короны в длину достигал более двух метров. Гибкое длинное тело, заканчивающееся изящным хвостом, а два больших холма за его спиной позволяли лишь догадываться о размахе и величине его крыльев. Огромную голову украшала корона из пяти длинных шипов, служивших ему одновременно и красивым украшением, и словно бы защитным шлемом. Такие же шипы, но чуточку поменьше, громоздились на его спине. Мощное туловище держали четыре гигантских лапы, обрамленных здоровенными когтями. Все его тело покрывала белая чешуя, такая мелкая и гладкая, что не была заметна. Она отливала на солнце всеми цветами радуги, и закат отражался от нее, ослепляя Келея. Весь облик дракона дышал такой мощью, величием и грацией, что Келей ощутил непреодолимое желание опуститься перед ним на колени и склонить голову в знак покорности.
   Но более всего поражали глаза дракона.
   Большие, словно озера, наполненные золотой водой с маленьким островками посередине. Вертикальные узкие зрачки, как у змеи, они не вызывали того же отвращения. Золото его глаз просто завораживало. Затягивало. Зачаровывало. В них Келей увидел мудрость прожитых веков, безграничную доброту и... Боль.
   Келей не мог долго смотреть в эти глаза. Он отвел свой взгляд, но было уже поздно. Дракон всегда знает, кто смотрит ему в глаза. Секунду или вечность, но он знает.
   Золотые глаза прищурились. Келей ощутил на себе их взгляд всей кожей и даже зажмурился от сладкого страха. Сейчас его либо вышвырнут из долины до самого берега, либо...
   Ах, Зевс всемогущий, помоги!
   - Господин! Господин Ладон! - услышал юноша со всех сторон звонкие голоса девушек.
   А потом они запели, приветствуя его. Тысячи мелодичных голосов сплелись в один - мощный, высокий и протяжный.
   Келей не осмеливался поднимать головы, чувствуя на себе немигающий взгляд дракона все те десять минут, что они пели. Это была такая мука...
   Величественно возвышался Ладон над всей долиной, стоя неподвижно, словно каменное изваяние. Обрамленный последним светом угасающего солнца, он был как будто заключен в золотой ореол. При взгляде на него в голову приходило лишь одно единственное слово - "царь".
   Едва голосок последней дриады умолк, наступила тишина. Все заметили, на кого устремлен золотой взгляд Ладона, и теперь замолкли, ожидая реакции своего хозяина.
   И Ладон заговорил.
  Глава 11
  
   Голос его был звучным, глубоким, грудным. Немного низким. Слегка хрипловатым. И бархатным. Словно обволакивающим. Лишь Келей услышал его первые слова, у него действительно подогнулись колени, и он чуть не упал на траву. От этого низкого хриплого голоса дрожь пробегала по телу, потому что, слыша его, каждый понимал, что с ним говорит истинный царь. Король, владыка, властелин! Величественный и могучий.
   - Смертный. Что ты здесь делаешь? Никто не может найти этот остров, -холодно проговорил Ладон, и слово "смертный" прозвучало в его устах столь презрительно и ядовито, что Келей вздрогнул.
   Ему ужасно хотелось поднять глаза и посмотреть на дракона, но он не смел.
   - Господин, - усилием воли заставив свой голос не дрожать, произнес юноша. - Позвольте мне поговорить с вами. Дайте мне хотя бы десять минут!
   Ладон прилег на своей скале, обернув хвост вокруг себя, словно кошка, и вытянул передние лапы перед собой. Царственным жестом подняв голову, он посмотрел на юношу сверху вниз прищуренным взглядом.
   - Почему я должен давать тебе эти десять минут?
   Такого вопроса Келей никак не ожидал. Он вышел вперед, отделившись от толпы дриад и муз, и поднял голову, забыв все предостережения отца. Его нефритовые глаза встретились с золотыми глазами Ладона, и почти в то же мгновение он ощутил, как его воля тает, растворяется в жестком величественном взгляде дракона. Тело стало словно ватное, ноги подкосились, и он, стиснув зубы, обнаружил, что стоит перед драконом на коленях, а Ладон наблюдает за ним так холодно и отчужденно, словно все происходящее с ним воспринималось им, как само собой разумеющееся. Впрочем, наверное, так оно и было. Глубоко вздохнув, юноша отвел взгляд, но это действие далось ему очень нелегко. Сглотнув, он тихо произнес:
   - Потому что я потерял почти всех своих товарищей, только чтобы добраться до тебя. Я заплатил их жизнями, чтобы сейчас стоять перед тобой. И я хочу иметь шанс хотя бы сказать тебе цель своего прихода, прежде чем ты меня прогонишь. Чтобы смерть их не была напрасной. Я прошу лишь десять минут твоего времени, а взамен хочу преподнести тебе дар.
   Золотисто-медовые глаза Ладона прищурились еще больше, и он слегка привстал на лапах, словно в удивлении.
   - Что ты, смертный, можешь предложить мне? - проговорил он через минуту. Голос его был по-прежнему холоден, но, по крайней мере, в нем не чувствовалось презрения. - Я отверг дары всех твоих предшественников. Почему же ты уверен, что я приму твой?
   - Хотя бы посмотри, мой господин, - пробормотал Келей, снимая с плеч свой мешок и извлекая из него наружу розу наяды. Она заиграла всеми цветами радуги в лучах солнца, и отовсюду послышался дружный вздох восхищения. Музы пребывали в восторге.
   - Асофделия, господин! - шептали они. - Неужели это асфоделия?
   Келей протянул розу вверх, чтобы дракон смог рассмотреть ее во всем ее великолепии. Стало так тихо... словно на кладбище.
   И тут огромная тень накрыла юношу с ног до головы. Это когтистая лапа Ладона протянулась к нему, чтобы взять цветок. Келей с трудом поборол желание съежиться и убежать.
   Очень осторожно Ладон когтями подцепил цветок и подтянул его к себе. Он некоторое время пристально рассматривал асфоделию с задумчивым видом, словно решая, оставить ее или нет. Затем, положив лапу с цветком на другую лапу, снова перевел взгляд на юношу.
   - У тебя есть пять минут, - произнес он спокойно.
   Тогда Келей отцепил от своего пояса арфу и, глядя Ладону в грудь, не осмеливаясь поднять взгляд выше, произнес:
   - Позволь мне выиграть еще немножко времени, мой господин.
   Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и тронул золотые струны.
   Он играл так, как никогда еще в жизни. Так, словно от этого зависела его жизнь. Волшебная мелодия струилась из-под его пальцев, взлетая к небесам, окутывая всех присутствующих здесь, и трогая за душу. Ладон закрыл глаза, прислушиваясь. Он ценил искусство и таланты, и не мог не восхититься игрой юноши.
   Едва смолкла последняя нота, он открыл свои золотые глаза. Понять, о чем он думает, было невозможно. Даже его глаза ничего не выражали.
   - Я тебя слушаю, - произнес он, наконец.
   Келей вздохнул с облегчением. Переведя дух, он осторожно начал:
   - Мой господин, ты знаешь, что творится в мире?
   Он помолчал, ожидая, пока дракон ответит, но Ладон молчал. Тогда юноша продолжил:
   - Твой отец, владыка Посейдон, гневается на нас. Я знаю, люди виноваты перед тобой... - Келей осекся, увидев, как сощурились глаза дракона, но набравшись мужества, продолжил: - И все же мы уже достаточно долго несем бремя наказания. Острова уходят под воду, спящие вулканы пробуждаются, улова нет, просыпаются древние морские чудовища... Мы не в силах справиться со всеми этими бедствиями. Пророчество дельфийского оракула все еще не сбылось, люди не получили твоего прощения. Я знаю, мы и не заслуживаем, но умоляю тебя, сжалься над ними. А взамен... Взамен я сделаю все, что ты захочешь! Если таково будет твое желание, я останусь на твоем острове и стану твоим рабом. Только прости смертных за нанесенную ими тебе обиду! Я... я буду вечность играть для тебя на своей арфе!
   Ладон перевел взгляд на цветок. Казалось, он был абсолютно безэмоционален и равнодушен к происходящему. Он вертел его в своих когтях, с удивительной легкостью, и цветок нисколько не страдал от его движений.
   - Это и все твои аргументы? - спросил он так же холодно.
   Келей, по-прежнему стоящий перед ним на коленях, снова глубоко вздохнул.
   - Мой господин. Порою одна добровольно отданная душа может стоить дороже всего человечества, - ответил он со спокойным достоинством.
   Это заставило Ладона вновь перевести на него взгляд.
   Келею отчаянно хотелось заглянуть в его глаза, чтобы понять, о чем он думает, но недавний опыт удерживал его от этого глупого поступка. То ощущение... оно было несравнимо ни с чем. Да, ему казалось, что его волю пригвоздило к земле, что она растворилась в воле этого древнего мудрого существа, но это было... было как будто желанно. Это не причиняло никакого унижения. Это казалось так... словно так и должно быть. Даже более того... ему самому хотелось подчиниться Ладону. И только теперь Келей понял, что имел в виду его отец, когда говорил "Не смотри ни при каких обстоятельствах в глаза Ладона. Если ты посмотришь в глаза древнего существа, а именно в глаза дракона, - ты пропадешь".
   Ладон тяжело поднялся на все четыре лапы, поведя плечами, словно разминая затекшие мышцы, и сошел со своей скалы так легко и грациозно, словно не был размером с гору.
   Келей попятился, чтобы дракон ненароком не наступил на него. А Ладон разлегся на поляне возле разостланной для него импровизированной скатерти. Он наклонил голову и начал пить из огромной кувшинки. Келей отвел взгляд себе под ноги, отстраненно думая о том, как же долго дриады готовили этот клубничный сироп для дракона и сколько же клубники они истратили на это питье.
   Опустошив всю чашу, дракон проткнул один гигантский ярко-зеленый плод своим когтем и закинул себе в пасть. Затем, наконец, соизволил посмотреть на юношу своими золотыми глазами. Теперь в каждом его движении и даже в гордой посадке головы сквозила ленивая грация. Словно он немного устал.
   - Что ты знаешь о том, что произошло тогда? - спросил Ладон, внимательно глядя на него, и от этого пристального взгляда у Келея просто замирало сердце.
   - Я... немного, господин, - пробормотал он. - Мифы не повествуют всех подробностей и...
   - Мифы? - Ладон поднял голову, и голос его теперь звучал на несколько октав выше, в нем чувствовался гнев.
   - Прошло много лет с тех пор, как... как это случилось, - ответил юноша, осмелившись немного поднять голову. - Посейдон гневается уже несколько веков...
   Глаза дракона расширились, и он опустил лапу на землю с таким грохотом, что земля сотряслась. Дриады со страху прижались друг к другу, удивленно глядя на него. Видимо, они не часто видели своего господина в гневе.
   - Несколько веков? - повторил Ладон рычащим голосом.
   - Да, мой господин, - ответил Келей, не понимая, в чем дело.
   Дракон сокрушенно помотал головой, глядя перед собой все еще расширенными глазами, словно он не мог поверить словам юноши.
   - Не может быть, - наконец произнес он.
   - Но все именно так, Ладон! - громко возразил Келей, подняв голову и прямо взглянув на него, рискуя снова оказаться в плену золотых глаз. - Уже много лет человечество страдает от стихийных бедствий, что насылает на нас Посейдон.
   - Совсем недавно я отослал ваши корабли, - сказал дракон гневно. - Не могло пройти столько времени.
   - Ты дракон! - Келей разозлился. - Для тебя время течет гораздо медленнее! А люди страдают так долго, что событие твоего сражения уже превратилась в миф! Очнись, открой свои глаза! Из-за тебя люди скоро совсем вымрут!
  Ладон едва слышно зарычал. Но Келея уже было не остановить.
   - Ты ведь не злой! Ты не можешь желать людям смерти! Прости их! Они обречены столько лет мучиться от голода и войн, но ты можешь лишить их всех этих страданий одним лишь словом!
  Ладон отвернулся.
   - Нет, - произнес он спокойно и беспрекословно.
  Глава 12
  
   Келей от негодования даже топнул ногой.
   - Нет?! Нет?! - повторил он неверяще. - И это ты мне говоришь? Думаешь, я перетерпел столько бедствий, потерял столько товарищей, только чтобы услышать это слово?! Нет, ты ошибаешься, Ладон! Ты не можешь мне отказать, Аид тебя побери!
   Дракон повернул к нему свою огромную голову и посмотрел сверху вниз жестким царственным взглядом, просто обливая презрением с ног до головы.
   - Почему я вообще должен все это слушать? Почему бы мне просто не вышвырнуть тебя отсюда? - проревел он.
   - Потому что я не позволю тебе этого сделать! - пылко воскликнул юноша. - Я не хочу, чтобы мой остров погибал только по твоей прихоти! Я люблю свою родину, я люблю свою мать! Почему же они должны погибать? Знаешь, сколько славных жителей на Сифносе, которые обречены на верную гибель? Послушай, ты не можешь сказать мне "нет"! - Он затих на целую минуту, стараясь совладать со своими чувствами и проглотить ком, вставший в горле. Келей понимал, что в его глазах стоят слезы, но он не стыдился их. Медленно опустившись на одно колено, он преклонил и второе, и тихо, едва слышно произнес. - Пожалуйста, Ладон. Это в твоих силах...
  Золотой взгляд дракона по-прежнему был холоден и спокоен. В нем не промелькнуло ни одной эмоции.
   - Допустим, я сделаю то, что ты хочешь, - протянул он задумчиво. - Что я получу взамен? Ты предлагаешь себя. Но что ты можешь? У меня уже предостаточно тех, кто может усладить мои эстетические чувства. Музы устраивают для меня представления. Дриады танцуют. Наяды поют. К чему мне нужен еще один певец? А рабы мне не нужны.
   Келей с облегчением перевел дух. По крайней мере, Ладон согласился хотя бы рассмотреть его просьбу.
   - Я... - он растерялся на мгновение. Опустив глаза, юноша смиренно произнес: - Я не знаю. Но я... я могу предложить свою верность и преданность. Это все, что у меня есть.
   Дракон приподнялся на лапах, немного потоптавшись на месте, так, словно кошка, точившая свои когти о ткань, и снова прилег. Некоторое время Ладон задумчиво чертил что-то на земле своим длинным острым когтем, а потом бесцветным голосом произнес:
   - Неделя, смертный.
   - Что? - Келей с надеждой поднял голову.
   - Это твой срок. Сможешь переубедить меня, и я дам тебе мое прощение.
   Келей ушам своим не верил. Он сумел лишь пробормотать:
   - Спасибо, мой господин.
   Ладон снова отпил из чаши-кувшинки и поднялся. Он расправил свои огромные крылья, и они распростерлись над всей долиной так, что загородили даже солнце. Взмахнув ими один раз, он оттолкнулся от земли и взлетел. Через секунду Келей уже не мог его видеть. Ошеломленный его мощью и силой, он мог только стоять и смотреть на небо.
  Дриады меж тем шептались, глядя на принца с удивлением. Они явно не понимали в чем дело и почему хозяин разозлился. Привыкли видеть его все время добрым, белым и пушистым...
   Келей рухнул на траву с облегчением. Встреча состоялась. И он добился хоть чего-то. У него есть время. А за это время... он должен сделать все возможное и невозможное, что в его силах, чтобы убедить Ладона простить его. После такого долгого напряжения нашла пустота. Он поверить не мог, что разговаривал с драконом в таком тоне. Что накричал на него! Удивительно, что Ладон еще не отослал его. Наверное, будь Келей сам на его месте, он бы и мокрого места от себя не оставил.
   А теперь... что он может сделать, чем может быть полезен, чтобы Ладон согласился на его сделку? Юноша измождено растянулся на траве, прямо там, где и стоял. Он ощутил ужасную усталость. От одного лишь разговора с Ладоном. Он вытягивал из него все духовные силы и эмоции. Ну что сказать? Дракон... теперь, когда он вернется...
   - Мирра! А куда он полетел? - спросил Келей.
   Дриада пожала плечами.
   - На охоту. Он всегда, когда просыпается, летит первым делом на охоту.
   - И когда вернется?
   - К полуночи.
   Келей кивнул и закрыл глаза. А пока он немного поспит...
  
  ***
  
  
   Когда юноша проснулся, на темном звездном небе ярко светила полная луна. Дриады суетились, а музы в последний раз репетировали свою сценку. Ладон должен был вот-вот вернуться с охоты. Когда небо закрыла огромная тень, Келей не сразу догадался, что это он. Дракон шумно приземлился в центре поляны, прямо напротив сцены. Травяную скатерть уже убрали. Скрестив передние лапы, Ладон улегся на траве и положил на них голову. Даже лежа вот так, спокойно и неподвижно, словно каменное изваяние, он являл собой самое великолепное и величественное зрелище, какое Келей когда-либо видел. Пространство между драконом и сценой мигом очистилось. Музы забежали за занавес из лиан и кувшинок. Наяды на озере откуда-то достали множество больших разноцветных стеклышек и теперь расставили их так, что разноцветные огоньки светили на сцену, освещая всю поляну, отражая лунный свет и водное сияние. Так, что теперь в долине было светло, как днем. Занавес раздвинулся и первое действие началось.
   Келей подумал, что это самое невероятное событие, при котором он когда-либо присутствовал. Все происходящее казалось ему таким нереальным. Каким-то волшебством. Вот он, лежит во всем своем великолепии и царственном величии дракона, глядя на сцену пристальным задумчивым взглядом. И вместо того, чтобы смотреть туда же, на сцену, где Аполлон пытался обнять убегающую от него музу Дафну, Келей неотрывно смотрел на Ладона, не в силах не восхищаться его обликом. Гордой посадкой его головы, королевской осанкой, взглядом властелина. Он просто дышал мощью и могуществом. Его облик зачаровывал не меньше, чем взгляд золотых глаз.
   - Видимо, тебе эта легенда неинтересна? - услышал вдруг Келей спокойный глубокий голос дракона. Ладон по-прежнему смотрел на сцену, но даже головы не повернул к юноше, когда говорил с ним.
   - Нет, конечно же, интересна, мой господин, - пробормотал он, смущенно отводя взгляд, и только теперь осознав, что вот уже десять минут неприлично пялится на дракона.
   - Я не рассказывал им этой легенды, - произнес Ладон.
   - Это... это я. Я вчера спел им, - признался Келей.
   - Хм.
   Ладон прикрыл свои глаза и чуть наклонил голову, словно прислушиваясь.
   - Господин... - начал Келей нерешительно. - Я хочу спросить... Могу я спросить?
   - Можешь.
   - Тогда... что произошло тогда? - глубоко вдохнув, выпалил юноша. - Люди пересказывали друг другу эту легенду так долго... что правда давно уже стерлась из их памяти. Но ты ведь помнишь ее. Расскажи мне.
   Дракон тихо со свистом выдохнул. Невозможно было понять, недоволен ли он таким вопросом или же разгневан.
   - Нет, - снова произнес он.
   Келей огорченно поджал губы. Слышать от этого древнего могучего существа два раза подряд отказ, было как-то... неприятно. Он ощутил разочарование. Он хотел бы услышать "да". Но настаивать не осмелился. Вздохнув, Келей посмотрел в сторону озера. Там наяды веселились и смеялись, оттуда доносился их звонкий смех. Представление муз их совсем не интересовало.
   И каким же образом он сможет за эту неделю убедить Ладона дать людям свое прощение? Он и сам этого еще не знал...
  Глава 13
  
   Всю ночь веселились музы, дриады и наяды. После полуночи к ним присоединились новые девушки - хариты, лемнеиды, орестиады, ольсеиды и даже парочка нереид приплыли из моря по рекам.* И тут началось такое веселье... смех слышался отовсюду. Хоть уши затыкай. Брызги, пляски, пение, хороводы... Сам Дионис позавидовал бы такому шумному празднику. И в центре всей этой вакханалии возлежал на шелковой изумрудной траве величественный дракон. Нимфы водили вокруг него хороводы, пели и плясали, а под утро расселись кружком и попросили рассказать очередную сказку. Как у Ладона до сих пор за все эти годы не кончился запас историй - известно одному Гермесу. Но он поднял голову, улыбнулся своим вечным спутницам одними лишь глазами и пустился в долгий рассказ.
   Его голос убаюкивал, обволакивал и усыплял. Он журчал, тек, слова плавно сливались друг с другом под аккомпанемент шума водопада. Келей сам не заметил, как пододвинулся поближе и заслушался. Если бы его наутро спросили, о чем повествовал Ладон, он бы и не вспомнил.
   Разбрелись нимфы только под утро. Удивительно, но долина опустела в один миг. Девушки просто словно растаяли в воздухе. Только что смеялись, и вдруг все стихло. И озеро умолкло, наяды скрылись под водой. Не осталось никого. Даже животные ушли, скрывшись в лесу. Ушла и Мирра, оставив Келея наедине с Ладоном. Дракон же поднялся со своего места и лениво потянулся.
   - Можешь спать в доме, - сказал Ладон, поводя плечами, словно сгоняя с себя сонливость.
   - Хорошо, мой господин, - кивнул Келей и направился к удивительному дворцу. Ему только что ясно дали понять, что представление закончено.
   Он дошел до самых дверей, все еще распахнутых настежь, и обернулся, чтобы посмотреть, что будет делать Ладон. Пойдет ли он спать, или улетит куда-нибудь?
   Но дракон не сделал ни того, ни другого. Вместо этого, на его глазах Ладон вдруг поднялся на все четыре лапы, во весь свой могучий рост, выпрямился, вскинул голову, обратив ее к полному диску луны, и закрыл свои золотистые глаза. Весь его облик вдруг засветился золотым сиянием - это был ослепительный сгусток света. Он разрастался до тех пор, пока Келей не перестал видеть за ним самого дракона, освещая все вокруг. Стало светло, как днем.
   Через минуту этот ослепительный шар стал таким же образом медленно уменьшаться. И он уменьшался, пока не достиг размеров обычного человека. Келей во всей глаза смотрел на это чудо. Затем золотистое сияние точно так же начало исчезать. Оно таяло, становясь все меньше, и наконец впиталось в грудь человека. На месте дракона теперь стоял человек. Обычный в своем роде человек. Издалека Келей не мог рассмотреть его черты, да и Ладон стоял к нему спиной. На нем теперь были только белые штаны, выше пояса дракон оставался обнаженным. На запястьях сверкали золотые обручи. А на груди висел маленький кулон в виде серебристой раковины. Именно туда и втянулось золотое сияние. Волосы у мужчины были тоже белыми и длинными, как грива. Они доставали ему до самой поясницы и выглядели так, словно их не расчесывали долго время, но от того лишь еще более украшали его облик. Чуть приподнятые на затылке, они стояли ершиком, а дальше шли прямым водопадом. Плечи были широкими... могучими. И вообще он был необычайно высок для человека. Келей не мог утверждать с уверенностью, но в нем точно было два метра. Широкая грудь, прямой стан, узкие бедра, длинные сильные ноги. Легенда не врала. В образе человека Ладон был еще прекраснее. И от того, что он принял этот облик, его величие и могущественность нисколько не утерялись. Он по-прежнему производил впечатление силы, мощи, власти, величия и уверенности в себе. Царственная посадка головы, величавая осанка - все это сохранилось и в человеческом обличии. И, пожалуй, Келей мог бы сказать, что человеком он впечатлял даже больше, чем драконом. И это притом, что Ладон стоял от него на довольно большом расстоянии.
   Юноша ощутил жгучее желание подойти поближе, чтобы рассмотреть его лицо, увидеть его вблизи своими глазами. Но он подавил в себе это желание, понимая, что если Ладон отослал его спать, то, вероятно, он хочет насладиться уединением. Келей наблюдал за тем, как Ладон поводит плечами, подняв голову, словно разминая затекшее тело. Глаза его все еще были закрыты. Он решительно встряхнул головой, и его белоснежные волосы всколыхнулись. Ладон повернулся вполоборота, и Келей заметил блеск золотистых глаз, пристально посмотревших на него. Ладон передернул плечами, но ничего не сказал. Он просто развернулся и направился вглубь леса.
  Келей смотрел, как дракон уходит до тех пор, пока тот не скрылся за деревьями. Затем он глубоко вдохнул, только сейчас осознав, что все это время не дышал. Он вцепился в дверь с такой силой, что побелели костяшки пальцев и руки затекли. С трудом разжав пальцы, юноша рухнул на колени. Голова кружилась. Подумать только, что он сейчас видел! Дракон... Человек... Ладон! Так быстро... Все произошло так быстро... О боги!
   Келей схватился за голову, пытаясь унять головокружение. Только что он видел зрелище, от которого у него просто захватило дух. С трудом поднявшись на ноги, не без помощи двери, он направился внутрь дворца. Он был в таком состоянии, что даже не видел, куда он вошел, и не заметил, каков дом Ладона изнутри. Открыв первую попавшуюся комнату, юноша упал на кровать и тут же уснул. Точнее, почти потерял сознание. Последним, что он запомнил, было ощущение мягкой травы, щекочущей его лицо, запах луговых цветов и близкий стрекот ночных цикад. Словно он уснул не в доме, а под открытым небом.
  
   Нимфы* - в греческой мифологии божества природы, ее живительных и плодоносных сил в образе прекрасных девушек. Самые древние - мелиады - родились из капель крови оскопленного Урана. Различают нимф водных (океаниды, нереиды, наяды), озер и болот (лимнады), гор (орестиады), рощ (альсеиды), деревьев (дриады, гамадриады) и т. д.
  Глава 14
  
   Наутро юношу разбудила Мирра. Он сел на кровати и огляделся, все еще не понимая, где находится. В огромные окна без стекол бил свет. Они были обрамлены травяными занавесками, что-то наподобие тех лиан с кувшинками, из которых был сделан занавес. Келей лежал на огромной деревянной кровати, устланной теплыми простынями из мягкой травы, накрытый шерстяным одеялом. Рядом с кроватью стоял стол, на котором были разложены кувшинки с фруктами и сиропом. На полу лежал ковер из мха. В окно свободно влетал свежий бриз. В комнате не было ничего, что могло быть построено человеческими руками. Келей понимал, что находится в доме, но в то же время ему казалось, будто он сидит на природе.
   Мирра весело щебетала, пока он завтракал. Когда он вышел на улицу, его встретило то же самое зрелище, что и вчера. Повсюду сновали нимфы, смеясь и веселясь. И как они не устают? Ладона же нигде не было. Видимо, он опять спал, потому что из пещеры изредка долетало его тихое дыхание.
   Келей нашел себе местечко на камнях у водопада. Единственное место, где было сравнительно тихо. Рев водопада перекрывал шум веселья нимф. Да и наяды здесь не плескались. Он достал арфу и тихонько заиграл на ней грустную мелодию. Он вспоминал то, что видел вчера, и никак не мог в это поверить. Неужели он видел Ладона-человека? Отец сказал, что если он хочет добиться того, ради чего приехал, то ему нужно вынудить превратиться дракона в человека... А вчера он видел это могущественное волшебство собственными глазами. И сейчас Ладон снова превратился в дракона? Келей с трудом поборол жгучее желание пойти в его пещеру и взглянуть на него хоть одним глазком.
   Он маялся целый день, ожидая его прихода. И вот, к вечеру Ладон вышел из своей пещеры. И все повторилось. Нимфы встретили его радостной песней, напоили его, а затем он улетел поужинать. После этого он вернулся и началось ночное представление. Сегодня музы поставили сценку о том, как Афина и Посейдон спорили, кому достанется город Афины. Келей смотрел на все это отстраненно. Он все искал повод, чтобы заговорить с Ладоном, но дракон был так неразговорчив. Он ничем не дал понять, что видел вчера, как юноша за ним подглядывал. Да и, похоже, ему было откровенно все равно.
   Таким образом прошло еще два дня. Келей был в отчаянии. Его срок таял на глазах. А Ладон нисколько не собирался облегчать ему задачу и идти навстречу. Даже более того: он, кажется, избегал юноши. Это угнетало Келея. Он не знал, что ему делать. Оставалось всего четыре дня...
   И вот, на исходе третьего дня, юноша решился проследить за драконом. Куда Ладон уходит каждую ночь в человеческом облике? Зачем ему нужно сначала стать человеком, а потом куда-то идти? После того, как веселье нимф окончилось, и Ладон рассказал свою сказку, Келей не ушел спать. Он подождал, пока Ладон скроется за деревьями, а потом побежал за ним, прячась за кустами и камнями. Он старался сделаться как можно незаметнее, хотя и понимал, что дракон легко может вычислить его. Однако Ладон не спеша шел впереди. Его спина бледнела в лунном свете, служа Келею проводником. Белые волосы плавно покачивались при ходьбе. А на руках сверкали золотые обручи. Юноша сгорал от желания увидеть лицо Ладона, но сейчас это было невозможно. Он ждал.
   Они шли в совершенно противоположную сторону той, откуда пришел Келей и Фиест. Келей о своем спутнике совершенно забыл за всеми этими чудесами. Он следовал за Ладоном, дрожа от волнения и легкого страха. Страха, что дракон обнаружит его и отправит обратно, не позволив увидеть, куда он направляется. Но Ладон, к счастью, ничего не замечал. Они шли долго, до самого рассвета, и вот, когда первый луч солнца осветил все вокруг, они, наконец, вышли к берегу моря. Это была бухта по другую сторону острова. И здесь не было никаких кораблей. Берег был чистым. Море шумным прибоем накатывало на песок, оставляя после себя пену.
   Келей притаился за прибрежными валунами, а Ладон остановился у самой воды, несколько минут любуясь восходящим солнцем. Затем он осторожно вошел в воду. Медленно он входил в море до тех пор, пока его голова не скрылась под водой. Келей затаил дыхание. Он ждал, пока Ладон появится, но прошла минута, за ней вторая, потом час, а Ладона все не было. Юноша мог бы подумать, что он захлебнулся, если бы не знал, что Ладон - сын Посейдона и морской дракон.
   Наконец, еще через четверть часа Ладон вышел из моря. И Келей смог увидеть его лицо! В первое мгновение он был просто ослеплен. Оно было бледным, а кожа казалась тонкой, словно пергамент. Черты лица были правильными и тонкими, даже изящными, почти как у девушки, но на этом сходство заканчивалось. Губы у дракона были узкими и суровыми. А глаза... оставались такими же. С человеческого лица на Келея смотрели глаза дракона. Такие же золотые, с вертикальными зрачками. Это поражало и восхищало больше всего. Но когда Келей опустил взгляд чуть ниже, то увидел страшную картину. На груди дракона, там, где должно было быть сердце, словно перечеркивая, шел широкий страшный шрам. Он выглядел так, словно затянулся совсем недавно. Он был бледным и оттого казался еще ужаснее.
   Но что было еще более странным... Белые легкие штаны, в которые был одет Ладон, оставались сухими, не смотря на то, что он провел в воде без малого полтора часа. Как и его волосы. В них сияли капельки морской воды, но все же они были сухими.
   - Выходи, сын Эола, - произнес Ладон неожиданно, даже не глядя на валуны, за которыми прятался Келей.
   У юноши подогнулись ноги, но он вышел из-за своего укрытия.
   - Прости меня, Ладон, - пробормотал он, смиренно опуская взгляд. - Я только хотел... Я просто... Ты все время окружен своими нимфами, а я...
   Ладон перевел на него взгляд своих золотых глаз с узкими вертикальными зрачками, заставив юношу вздрогнуть.
   - У меня осталось всего четыре дня... - беспомощно вздохнул Келей. - Прости. Я поддался отчаянию.
   Ладон по-прежнему ничего не говорил, лишь смотрел на него пристально.
   - Почему ты так стараешься? - неожиданно спросил он. - Ради Сифноса? Ради матери? Ради своих жителей?
   - Ради всех людей побережья и островов,- выдохнул юноша.
   Золотые глаза слегка прищурились.
   - Самопожертвование, - констатировал дракон. - Как это благородно. И взамен ты готов отдать себя в вечное рабство мне?
   - Да.
   - И ты нисколько меня не боишься? - глаза Ладона прищурились еще больше.
   Келей помедлил с ответом.
   - С моей стороны было бы очень глупо не бояться тебя, Ладон, - прошептал он. - Но сейчас это не имеет значения, боюсь я тебя или нет. Я уже сделал свой выбор.
   - Неужели? - теперь бархатистый хриплый голос дракона был насмешливым. Он опустил взгляд, глядя на свои бледные руки, и поправил золотые обручи на запястьях. Даже в этом человеческом облике Келей не мог понять, о чем он думает. На лице дракона по-прежнему не отражалось ни одной эмоции.
   - Ладон, о чем ты думаешь сейчас, глядя на меня? - вырвалось у Келея прежде, чем он сумел подумать, что говорит. Точнее, он подумал... Но не ожидал, что у него хватит смелости задать этот вопрос.
   Ладон поднял голову и посмотрел на него. Минуту он молчал, и это молчание чуть не довело Келея до сумасшествия.
   - Я думаю, что ты очень отважный, упрямый и благородный смертный, - произнес он спокойным безэмоциональным голосом.
   Келей осторожно приблизился на несколько шагов, глядя на шрам на его груди.
   - Это сделал он... - прошептал юноша. - Тот... тот человек. Он ранил тебя.
   Ладон молчал, холодно наблюдая за ним. Этот взгляд заставлял колени юноши подгибаться, а его волю таять. Он хотел съежиться, убежать, но упорно делал вперед шаг за шагом. До тех пор, пока не оказался перед Ладоном совсем близко на расстоянии вытянутой руки. Он протянул руку и осторожно коснулся его бледной груди, пальцем проведя по длинному прямому шраму.
   Ладон от этого прикосновения едва ощутимо вздрогнул, но не отстранился. Стоял все так же прямо, глядя на него сверху вниз своими золотыми глазами.
   Келей ощутил, что еще секунда, и он упадет на колени. Что за черт? Он не мог стоять в присутствии Ладона. Его все время пригибало к земле. Так велика был его мощь, сила и власть. Его аура дракона.
   С тихим вздохом Келей подчинился этому ужасному сильному желанию и позволил, наконец, своим ногам подогнуться. Он опустился на колени и медленно поднял голову, чтобы взглянуть на Ладона. Он смотрел на него ничего не выражающим, немигающим взглядом. Трудно было понять, испытывает ли он презрение или же ему попросту все равно. Но, наверное, Ладон осознавал всю свою мощь, так что он понимал, что в его присутствии любой упадет на колени.
   Келей неожиданно ощутил не менее жгучее желание изгнать безразличие из этих золотистых глаз. Он решительно взял правую руку Ладона в свою ладонь и поднес к своим губам.
   - Позволь мне остаться? - попросил он шепотом. - Дай мне шанс доказать, что не все люди такие плохие. Позволь показать, что мы ошибались. Позволь мне... загладить нашу вину?
   Он ожидал услышать что угодно, даже отказ, но вместо этого Ладон вдруг спокойно заметил:
   - Тебя тогда еще на свете не было. Почему ты так стремишься загладить чужую вину? Почему именно ты отчитываешься за грехи других?
   Келей смущенно опустил взгляд. Ответ крутился на кончике его языка, но он не осмеливался его озвучить. Но Ладон молчал, вынуждая его говорить.
   - Я... - он глубоко вдохнул и слегка дрожащим голосом произнес: - Я хотел увидеть тебя. Своими глазами. Хотел поверить в то, что ты не миф, что ты существуешь на самом деле.
  
  Глава 15
  
  - Ты убедился в этом. Что теперь? - насмешливо спросил Ладон, все еще глядя на него сверху вниз.
  - И теперь я хочу остаться. - Едва слышно ответил Келей.
  Дракон забрал у него свою руку и направился обратно.
  - Посмотрим. - Бросил он через плечо.
  Келей остался один на берегу моря. Ветер трепал подол его короткой туники, его непослушные каштановые кудри.
  Он еще немного побыл на берегу, все еще ощущая на своих пальцах тепло бледной кожи Ладона. Только спустя четверть часа он отправился обратно. Солнце уже поднялось достаточно высоко. Лес проснулся. Запели птицы. Келей только сейчас ощутил, как он устал и изможден. Как и всегда, после разговора с Ладоном он ощущал себя выжатым, словно лимон. Юноша едва переставлял ноги. Он не добрался до долины. Решив немного отдохнуть на полпути, Келей прилег под дерево, да так и уснул.
  Когда он проснулся, то к его удивлению солнце уже клонилось к горизонту. Неужели он проспал весь день? Келей сел и потянулся. Он ощутил голод. Интересно, проснулся ли уже Ладон? Или еще нет? Не скучно ли ему жить на острове в окружении его нимф? Все же, его занятия довольно однообразны.
  Юноша уже хотел было пойти поискать еды, но увидел рядом с собой лист с кучей фруктов. К своему вегетарианскому пайку он уже привык. Все же, он не знал, где нимфы находят эти фрукты, они были очень питательны и порою успешно заменяли мясо. Он принялся есть, думая, что, судя по тому, как о нем хорошо позаботились, то, вероятно, нимфы знают где он, и беспокоиться не будут. Доев, Келей поднялся, чтобы поискать ручеек. Его одолевала жажда. Вскоре он набрел на небольшой источник. Прозрачная родниковая вода стекала в небольшое озерцо, в диаметре достигавшее всего метра. Оно было обрамлено камнями и цветами. А вода в нем была такой чистой и прозрачной... От нее веяло свежестью и прохладой.
  Келей прилег на камни, чтобы зачерпнуть воды, но тут она забулькала, и из середины озерца поднялась маленькая девушка. Совсем молодая наяда. Красивая, живая, подвижная, как и все наяды. Она уселась прямо на воде, перебирая пальцами свои текучие волосы, и посмотрела на юношу игривым взглядом.
  - Келей, - сказала она. - Тебе интересно знать, что ждет тебя в будущем?
  Юноша уперся руками в камни, чтобы не потерять равновесия и посмотрел на нимфу удивленно.
  - Будущее? - повторил он тихо.
  Наяда кивнула, тихо хихикнув.
  - О, я видела твое будущее! Оно такое... - она зажмурилась. - Интересное... Хочешь посмотреть то, что видела я? Думаю, тебе понравится!
  - Откуда ты можешь знать, что ждет меня в будущем?
  - Я - наяда Источника Истины. Его еще называют Источником Прозрения. Я его хранительница. И если ты хочешь знать, какое твое будущее, то тебе стоит обратиться ко мне.
  - А Ладон об этом источнике знает? - тут же спросил Келей.
  - Разумеется, знает.
  - Он приходил сюда? Смотрел?
  - Извини, но я не могу раскрывать тебе таких подробностей, - чопорно ответила маленькая наяда. - Эта информация строго засекречена, потому что это личное дело каждого. Смотри и уходи.
  Келей прикусил нижнюю губу, раздумывая. Тихо вздохнув, он кивнул.
  - Показывай. Я готов.
  - Очень хорошо! - обрадовалась наяда, звонко хихикнув.
  Она коснулась миниатюрным пальчиком поверхности воды, и та пошла кругами. Прозрачная картина зарябила, явив взору абсолютно другое.
  Келей еще ниже склонил голову, завороженный увиденным.
  Сотни маленьких серебристых вспышек озарили поверхность родника, и в каждой такой вспышке Келей видел отрывки из своего будущего. Вот дворец Ладона. Какая-то комната. Огромное окно, ветер влетающий в него, колышет занавеси. Солнце ярко светит. И он сам спит на кровати. В другой вспышке он увидел Ладона. Человека. Он улыбался, и эта улыбка была самым запоминающимся зрелищем, какое он когда-либо видел в жизни.
  Нимфы, пляски, хороводы, веселый смех... Все это он зацепил краешком глаза.
  А потом... Он перевел взгляд на другую вспышку. Там сплелись в страстных объятиях два гибких тела. Одно бледное и почти светящееся, а другое... Другое было его собственным. Жаркие протяжные стоны, приглушенные всхлипы, руки, жадно обнимающие мужчину с белоснежными, подобно облакам, волосами...
  Нефритовые глаза изумленно расширились, когда Келей понял, что видит себя и Ладона. Щеки загорелись лихорадочным румянцем. К горлу подкатил ком. Из груди вырвался неопределенный звук.
  Он с трудом отвел взгляд к другой вспышке. Но следующая сцена поразила его еще больше. Вот стоит Ладон перед ним. Он сам сидит на кровати в его дворце. Ладон держит его за руку, целуя ее так же, как и он сам вчера целовал его руку. И его бледные губы шепчут: "люблю..."
  А потом все эти вспышки стали одинаковыми. Показывающими одну и ту же картину. Сцену страсти. Сцену лихорадочных объятий. Громких стонов. Тихих всхлипов. Ноги, обвивающие узкий бледный торс. И каждое движение, каждое прикосновение, каждый поцелуй, пронизанный этим словом...
  Люблю. Люблю. Люблю.
  Келей отцепил пальцы от камней, обнаружив, что поранил ладони об острые края, и теперь его кожа рассечена и из нее течет кровь. Он буквально отвалился от этих камней, упав на траву. Лоб покрылся испариной, щеки лихорадочно горели. И все тело тоже. Он расширенными глазами смотрел на наяду, не в силах вымолвить ни слова.
  Наконец, с трудом проглотив ком в горле, юноша прохрипел сдавленным голосом:
  - Что... что это? Что это было?
  Он осторожно перевел взгляд на поверхность воды, но она уже снова была гладкой и прозрачной. Никаких серебристых вспышек.
  - Разве это мое будущее?
  Серые глаза наяды смеялись озорными смешинками.
  - Это лишь его возможная вариация, сын Эола. Твое будущее зависит от тебя. Если ты примешь верное решение, то сможешь насладиться своим... прекрасным будущим, которое только что я тебе поведала. Если нет, то ты вернешься на Сифнос. А может быть, погибнешь. - Она передернула плечиками.
  - Там... то что ты показала... Неужели это правда? - прошептал одними губами Келей.
  - Истинная. Это ведь Источник Истины, - кивнула наяда.
  - Но... как такое возможно? - пробормотал он.
  Наяда звонко рассмеялась.
  - Неужели не знаешь? А такой взрослый мальчик... Таких как ты, в Спарте очень любят... Показать, как?
  Келей снова сглотнул и отвел глаза.
  - Нет. Не стоит, госпожа... - пробормотал он.
  - Итак... Келей, следующий ход твой.
  Звонкий смех и тихий всплеск. Наяда исчезла.
  Глава 16
  
  На ватных ногах Келей вернулся в долину. Ноги его не держали и он не шел, а брел. Вероятно, он бы заблудился, если бы мог, но лес расступался перед ним, словно указывая дорогу. Наверное, нимфы помогали ему. Он вернулся одновременно с Ладоном. Тот только что прилетел с охоты. Мельком глянув на юношу, дракон тут же отвернулся.
  - Погулял? - бросил он небрежно и улегся в центре поляны.
  Келей смущенно отвел глаза. У него вдруг создалось такое впечатление, словно Ладон знает, что он был у Источника Истины, и что он видел.
  - Я... да... - пробормотал он сдавленно. Келей все еще не мог прийти в себя после увиденного.
  Снова началась сценка, а потом веселье муз. Но Келей не смотрел. Он ушел к водопаду, оставив Ладона одного наслаждаться театром его нимф, а сам сел на камнях и взял свою арфу. Сколько он себя помнил, он всегда играл на арфе. Когда ему было грустно, когда ему хотелось поделиться своей радостью, когда он был задумчив, когда ему хотелось петь и плясать - он брался за арфу. И в этот раз он совершенно не помнил, что играл. Все его чувства находились в беспорядке, душа пребывала в смятении. И все его душевное состояние изливалось в его игре. Такая медленная и нежная мелодия разлилась над долиной, что даже музы на несколько минут прекратили свою сценку, чтобы послушать. А юноша не замечал никого и ничего. Он просто играл, а мысли его витали где-то в совершенно другом месте.
  Как такое могло случиться, что... Что Ладон полюбил его? Что они вместе... лежали на кровати? И не просто лежали? Келей не понимал. У него и мыслей таких не было, так почему же его действия привели к тому, что он увидел в том источнике?
  Он обернулся, неожиданно осознав, что Ладон смотрит на него своим немигающим пристальным тяжелым взглядом. И тут же опустил глаза, продолжая играть и ощущать на себе взгляд его золотых глаз. Тем временем к нему подскочила Мирра.
  - Келей! - она уселась рядом на камнях, расправляя свою юбку из огромных зеленых листьев. - Ты сегодня играешь как никогда. Что случилось?
  Юноша прикусил губу, раздумывая, стоит ли ему рассказывать или нет.
  - Мирра, ты знаешь что-нибудь об Источнике Истины?
  Зеленые глаза дриады подозрительно заблестели, и она хмыкнула.
  - И что ты видел? - поинтересовалась она.
  - Я... ничего, я просто спросил. Я сегодня наткнулся в лесу на этот источник.
  - На левой стороне острова или на правой?
  - На противоположной той, откуда мы пришли.
  Дриада звонко расхохоталась.
  - О боже...
  - Что смешного? - Келей удивленно посмотрел на нее.
  - Расскажи мне, что ты видел.
  - Не могу. - Он смущенно отвел взгляд.
  Мирра пожала плечами.
  - Знай, что на правой стороне Астипалеи находится Источник Тайных Желаний. А на левой, там, где я тебя встретила, Источник Истины. Но хранительница Источника Желаний, Алтея, постоянно выдает свой родник за Источник Истины, надувая всех, кого может. Ты видел не свое будущее, Келей. Ты видел лишь свои потаенные желания.
  У юноши просто отвисла челюсть. Он изумленно таращился на дриаду, не в силах вымолвить ни слова.
  - Потаенные... желания?.. - наконец выговорил он слабым голосом.
  - Именно. - Мирра кивнула с довольным видом.
  - Нет... нет... Этого не может быть! - Келей отчаянно затряс головой.
  - Послушай, не огорчайся так. Неужели твои желания так страшны? Алтея такая плутовка. Она могла их немного подкорректировать.
  - Что сделать?
  - Ну... приукрасить. Она берет маленькие зачатки в душе человека, и раздувает их в огромное желание. - Мирра развела руками в стороны, словно показывая размеры этого желания.
  - То есть... Это на самом деле не мои желания? - с облегчением выдохнул Келей.
  Дриада затрясла головой.
  - Твои, твои. Просто пока еще не оформленные. Не ясно выраженные. Ты еще сам о них не догадываешься, понимаешь?
  Келей устало откинулся назад, на нагретый за день камень, положив арфу рядом с собой, и закрыл глаза. Это было еще хуже. Одно дело знать, что тебя ждет в будущем любовь к дракону. Но совсем другое - хотеть этой любви. Неужели это было его желанием? Неужели он хотел, чтобы Ладон любил его? Неужели он хотел бы чувствовать его объятия и поцелуи? Он открыл глаза и посмотрел вниз, туда, где дракон лежал, подобрав под себя все четыре лапы, словно сытая кошка, и щурился, глядя на сцену.
  - Мирра... А ты помнишь, что случилось с господином тогда? Несколько веков назад? - спросил Келей едва слышно. - Когда его ранили?
  Дриада покачала головой.
  - Ничего об этом не знаю. - Как-то уж слишком быстро ответила она.
  Келей не стал настаивать.
  - А Ладон... Он когда-нибудь любил? - спросил он почти шепотом.
  Мирра задумалась на несколько мгновений, а потом все же ответила:
  - Да, Келей. Ладон любил людей.
  - Любил... людей? - прошептал он.
  - Да. Как Прометей, знаешь? Его тянуло к людям. Тянуло всем его существом. Он желал поделиться с ними своими знаниями, своей мудростью, своими сказками. Смертные завораживали его. Они живут так мало, но в этом их счастье. Они как свечка - мимолетное, но яркое. Затухают от любого порыва ветра. Но именно из-за их короткой жизни они так прекрасны. В этом заключается их великолепие и притягательность для Ладона. Он хотел сблизиться с ними. Он хотел познать их. Он желал стать одним из них. Но... его отвергли.
  Келей отстраненно подумал, что для того, кто хранит тайну, дриада слишком разговорчива.
  - Он... сильно страдал? - спросил он едва слышно.
  - Он до сих пор страдает, - ответила Мирра, поднимаясь с камней. - Ну ладно, я и так тебе уже много рассказала. Мне пора. А ты посиди... подумай над своими дальнейшими поступками, сын Эола. - Она насмешливо взглянула на него, словно все знала о его тайных желаниях, и легко перепрыгивая с камня на камень, начала спускаться вниз.
  Глава 17
  
  Почти всю ночь Келей просидел на камнях у водопада, тихонько тренькая на струнах своей арфы, чтобы никому не мешать. Он сидел и думал, что же ему делать дальше. В голове по-прежнему вертелись последние слова плутовки Алтеи: "Итак... Келей, следующий ход твой".
  Пару раз дриады приносили ему фрукты, чтобы он смог подкрепиться. Келей поел. Скоро должен был заняться рассвет. Это был уже пятый день. У него осталось всего два дня. Два дня...
  Глубоко вздохнув, Келей задумчиво нахмурил брови. Тайные желания, да? Откуда у него могли возникнуть такие тайные желания? Мирра сказала, что это лишь зачатки... Это Алтея сделала их такими большими. Но даже если только зачатки... Привлекал его Ладон, как... как... мужчина? Юноша нахмурился еще больше, вспоминая его лицо, его тело, его походку, его осанку, его манеры и умение держать себя. И его золотые глаза...
  - Несомненно... - вздохнул он. - Привлекает.
  Он должен был признать, что это правда. Но если так подумать... Встреть он Ладона, как человека, скажем, где-нибудь на улицах своего города, он бы тоже им залюбовался. Ладон был прекрасен, к чему это отрицать? Если бы он шел один и без охраны, его бы непременно похитили и продали за оооочень большую цену какому-нибудь любителю прекрасных экзотических рабов. Красивых мужчин в Греции очень ценили. Причем ценили все. И женщины, и сами мужчины...
  И Келей не раз позволял себе любоваться каким-нибудь широкоплечим мужественным незнакомцем. А если совсем уж на чистоту, то и его самого не раз пытались зажать где-нибудь в уголке. Но только принц Сифноса был слишком изворотлив и увертлив, чтобы дело зашло дальше целомудренных поцелуев. Иногда он мог позволить какому-нибудь отважному воину украсть у него поцелуй, но не более. Келею не претили ни мужчины, ни женщины. Но честно сказать, любовные утехи никогда не являлись для него чем-то центральным в его жизни. Его больше интересовали книги, разговоры с Эфоклом, прогулки по острову, он любил гулять на городском рынке, чтобы посмотреть на разные диковинки.
  А сейчас... Сейчас все обстояло иначе. У него нет возможности почитать книги. Нет возможности погулять на городском рынке. Но зато у него есть отличная возможность вдоволь любоваться неземной красотой одного древнего и могущественного дракона.
  Келей тяжело вздохнул. Ладон до сих пор страдает от того, что люди отвергли его, и поэтому сейчас он не желает сближаться ни с одним человеческим существом. Но как завоевать его доверие? Как показать, что он будет верен ему и никогда не предаст?
  Та наяда... Ну что за Источник Тайных Желаний?
  - Какая чушь, - пробормотал Келей в искреннем отчаянии и даже вскочил с камней. - Источник Тайных Желаний, да? Да я даже не думал об этом, пока она мне не показала...
  Он тяжело вздохнул в очередной раз и сел обратно. Только сейчас до него дошло, что все уже стихло, и первый луч рассвета коснулся земли. Неужели он просидел тут всю ночь, терзаясь этими крамольными мыслями? Сейчас Ладон примет свой человеческий облик и уйдет на морской берег... Начинается шестой день.
  - Нет! - воскликнул юноша. - Аид, нет. Сегодня же я должен что-то предпринять или...
  Решительно спрыгнув с камней, Келей поспешил к дракону, который уже поднялся со своего места, принимая свой человеческий облик. За несколько ночей подглядывания, Келей так и не устал смотреть на это дивное зрелище. Он и сейчас остановился как вкопанный, во все глаза глядя на это чудесное превращение. И когда перед ним вновь стоял Ладон-человек, юноша нерешительно приблизился.
  - Ладон? - пробормотал он смущенно.
  Дракон неторопливо обернулся. Келею показалось, будто в его необыкновенных золотых глазах пляшут насмешливые искорки. Но, наверное, только показалось... Он встряхнул головой, и попытался собраться с мыслями, чтобы набраться смелости попросить. Ладон стоял молча, и ждал, пока он снова заговорит.
  - Можно мне пойти с тобой? - едва слышно спросил юноша.
  Минуту дракон молчал, глядя на него непроницаемым взглядом. И когда он, наконец, собрался ответить, Келей зажмурился, не в силах услышать отказ в третий раз, и выпалил:
  - Только, пожалуйста, не прогоняй меня спать! Я хочу пойти с тобой. Я буду сидеть тихо и ждать тебя на берегу. Разреши мне пойти с тобой! - проговорив это, он тут же пожалел, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее. Ну почему, почему в присутствии Ладона он ведет себя как маленький мальчишка?! Он не побоялся сирен и морского змея, а просто сказать слово рядом с этим драконом ему труднее, чем втолкнуть камень на гору! Что, что было такого в Ладоне, что заставляло Келея казаться самому себе смешным и глупым?
  Глубоко вздохнув, он расправил плечи и медленно с надеждой поднял на него свои зеленые глаза. Он не знал, что сейчас в них отражается, что прочел Ладон, но взгляд дракона неожиданно стал таким задумчивым. Белая бровь поползла вверх, словно в насмешливом удивлении, и затем он едва заметно кивнул.
  Келей выдохнул с облегчением. Он уже почти не замечал той силы, что пригибала его к земле в присутствии Ладона. Он шагал чуть позади него, неосознанно любуясь мускулистой спиной и длинными непослушными волосами. Да уж, облик Ладона был до неприличия экзотическим, с этими его варварскими золотыми браслетами, белыми штанами и длинными белоснежными волосами... Келей словил себя на мысли, что пытается себе представить ту цифру, которую заплатили бы за него работорговцы. А словив, покраснел до самых кончиков ушей. И в ту же секунду Ладон обернулся к нему и будничным тоном осведомился:
  - Что-то не так?
  У Келея задрожали губы. Как? Как он узнал? Он что, мысли читает? Или у него глаза на затылке? Впрочем... что с него взять? Он ведь дракон, как-никак!
  - Все... все нормально, - с трудом выдавил он, поспешно опуская взгляд.
  Ладон остановился, и некоторое время пристально смотрел на него.
  - Келей.
  Юноша удивленно вскинул голову. Впервые Ладон назвал его по имени. Не "смертный" и не "сын Эола". А Келей. В груди что-то потеплело. Юноша робко заглянул в золотые глаза, на время забыв о предостережениях отца. И тут же об этом пожалел, почувствовав, как у него снова подкашиваются ноги. И он бы упал, если бы Ладон не подхватил его под локоть. Келей удивленно посмотрел на него. Обычно дракону было все равно, стоит ли он перед ним на коленях или на ногах. Он просто продолжал сверлить его пристальным ничего не выражающим взглядом. Но сегодня все было иначе...
  - Ч-что? - прошептал он, чувствуя, что ноги его дрожат, и все же не в силах оторвать взгляда от золота его глаз. Вертикальные узкие зрачки просто завораживали его.
  - Сколько тебе лет? - неожиданно спросил дракон.
  Келей такого вопроса совсем не ожидал. Он растерянно смотрел на него, не замечая, что практически висит на его руке, а Ладон, без особых усилий, легко удерживает весь его вес одной лишь рукой.
  - Шестнадцать... - смущенно ответил Келей. - Мне будет семнадцать через месяц.
  - Шестнадцать. - Задумчиво повторил дракон, глядя не на юношу, а куда-то перед собой. Затем, словно очнувшись, легко повел плечами, и снова посмотрел ему в глаза. - Идти можешь?
  Келей отскочил от него, как ошпаренный, горячо кивая.
  - Да... конечно... Я могу сам идти, - произнес он, только сейчас обнаружив, что был так близко к дракону, и что тот прикасался к нему.
  Легкая усмешка приподняла правый уголок чувственных губ дракона, и он отвернулся, напоследок сверкнув на юношу своими золотыми глазами. И у Келея вновь возникло ощущение, что уже вся Астипалея знает о его тайных желаниях. А уж Ладон и подавно.
  Он молча последовал за драконом на дрожащих ногах. Кожу жгло в том месте, где ее касались сильные пальцы Ладона. Впервые за много лет у Келея было состояние, близкое к банальной истерике. Он готов был расплакаться, лишь бы узнать, какие мысли вертятся в голове дракона, когда он вот так насмешливо смотрит на него своими невероятными золотистыми глазами.
  И почему Ладон так действует на него?!
  
  
  
  
  Глава 18
  
  Они шли час. Астипалея была сравнительно маленьким островом, если подумать. Чтобы обойти весь остров, вполне хватило бы и нескольких часов. Они вышли на морской берег.
  - Опоздал. - Произнес Ладон обычным своим бесстрастным голосом.
  - Опоздал? - переспросил Келей.
  - Солнце уже высоко.
  Юноша щурясь взглянул на ослепительный солнечный диск, не совсем понимая, в чем дело. А потом до него дошло. Обычно ведь Ладон всегда приходит сюда, когда рассвет должен был вот-вот заняться. Он что, приходит на берег только, чтобы полюбоваться на рассвет? Хотя... вполне вероятно, что да.
  Не говоря ни слова, Ладон как обычно вошел в воду. И шел до тех пор, пока над его головой не сомкнулось море. Келей сел на песок и стал ждать. Куда уходит Ладон? Каково там, в море? Что он там делает? Наверное, он ходит в гости к своему отцу? Или же просто гуляет по морскому дну...
  Юноша бы многое отдал, чтобы узнать, зачем Ладон уходит в море.
  За всеми этими мыслями он не заметил, как уснул, свернувшись в клубочек, подтянув колени к груди. Солнце уже поднялось довольно высоко, но еще не сошла утренняя свежесть. И ветер, легкий морской бриз, ласкал кожу. Прохладно.
  Проснулся Келей от того, что почувствовал рядом с собой тепло. Он слегка приподнял ресницы, и увидел обнаженную грудь. Ладона. И шрам. Который снова поразил его до глубины души. Он был ужасен. Келей осторожно приоткрыл глаза еще немного, обнаружив чуть выше волевой подбородок. Губы. Нос. И глаза. Которые внимательно смотрели на него.
  Он смутился и тут же опустил взгляд. Пролежал так несколько минут, но по-прежнему ощущал, как Ладон смотрит на него. С интересом. Внимательно. Пристально. Не как раньше, словно перед ним было какое-то насекомое. Иначе. Келей бы не смог с уверенностью сказать, что он видел во взгляде Ладона, но это было определенно лучше, чем то, что он видел раньше.
  Наконец не выдержав, он резко сел, взметнув маленький вихрь золотого песка, и посмотрел на дракона в ответ.
  - Что? Почему ты так на меня смотришь? - спросил он едва слышно.
  - Пытаюсь понять, о чем ты думаешь, - отозвался Ладон спокойно. Он лежал на спине, заложив руки за голову. Его белоснежные волосы создавали ослепительный контраст с золотом песка, по которому они так живописно разметались.
  Келей опустил взгляд ниже, не удержавшись. Вот он, дракон. Лежал перед ним во всей своей человеческой и в то же время неземной красе, спокойно, по своему обыкновению, абсолютно неподвижно. Лишь грудь едва заметно вздымалась от его дыхания. И взгляд. Пристальный, немигающий. Драконы вообще никогда не мигают. Им нет в этом необходимости. Красивое лицо, обрамленное белоснежными волосами. Белые брови, белые пушистые ресницы... Никогда бы Келей не подумал, что его могут так сильно привлекать пепельные блондины. Но цвет его волос словно указывал на мудрость прожитых им веков. Он вовсе не казался седым. Снежные волосы вкупе с молодым красивым лицом... Это было потрясающее зрелище. А если прибавить к этому мускулистое жилистое литое тело, словно выточенное из белого мрамора... Рот сам собой наполнялся слюной. А в свете солнечных лучей это бледное мраморное тело казалось таким золотым... Красиво. Незабываемо. Впечатляюще.
  Келей знал, что сам он считается на Сифносе одним из самых прекрасных юношей, но по сравнению с Ладоном... Он казался сам себе каким-то заморышем.
  Сглотнув, юноша отвел глаза.
  - Наверное, ты знаешь, о чем я думаю, - не удержавшись, пробормотал он и тут же залился ярким румянцем. Ну вот всегда так! Он сначала говорил, а потом думал! Что за сизифово* наказание!
  Келей практически ощущал, как губы Ладона поднимаются в усмешке, а в золотых глазах пляшут насмешливые искорки. Это еще больше вгоняло его в краску. Он представил себе эти совершенные бледные губы, словно вырезанные из слоновой кости, как они улыбаются, как они приподнимаются в усмешке, или как они целуют...
  Юноша спрятал голову в своих коленях, подтянув их к груди, чтобы скрыть свое яркое смущение, которое так выразительно выдавало его со всеми потрохами. Он проклинал свою нежную бледную кожу, на которой были заметны любые пятна, шрамы, синяки или ушибы, которая служила ему причиной всех его конфузных ситуаций. Каждый раз, когда он смущался, это так ярко отражалось на его лице. Румянец заливал его от самой шеи и до корней волос.
  - Наверное, - безмятежно согласился дракон, убив его окончательно.
  Келей был готов провалиться под землю. Сейчас он проклинал ту наяду всеми словами, мысленно придумал ей самые ужасные кары, утопил ее в реке Стикс, изжарил в жертвенном огне Аида, и наслал на нее стимфалийских птиц, лернейскую гидру, немейского льва и вообще всех чудовищ, каких только знал. Если бы не она... О, Аид, если бы не она, он бы никогда не обратил внимания на красоту Ладона! Ну... с этой точки зрения. И вообще, у него и в мыслях не было... Какие, к Аиду, тайные желания?! Это не его желания, нет, нет и еще раз нет!
  Келей сам не заметил, как крепко стиснул кулаки. Порезы на его ладонях от тех камней все еще не зажили. И сейчас снова открылись, закровоточив. Он понял, что что-то горячее течет по его рукам, только тогда, когда пальцы Ладона обожгли его кожу на запястье. Ему даже показалось, что там остались следы. Воспаленные красные пятна, по форме напоминающие его пальцы, ожоги, клеймо... Там, где его касался дракон.
  - Камни бывают довольно острыми, если их крепко сжимать, - невозмутимо заметил Ладон, осторожно разгибая его пальцы, один за другим, причем без особого труда.
  Келей неохотно поднял голову. Его каштановые кудри разметались по плечам в растрепанном беспорядке. Усилием воли он заставил свои губы не дрожать и довольно-таки мужественно встретил взгляд золотых глаз дракона. Руки его задрожали от легких едва уловимых прикосновений Ладона. Вот как бывает, если внушить человеку, что он что-то хочет. Он ведь совсем об этом не думал, правда? Но после тех картин в роднике, он только об этом теперь и думает. Хотя ему бы такое даже и в голову не пришло!
  Проклятая наяда.
  - Прости... - несчастным голосом произнес Келей. - Это все та наяда... Алтея... Я ведь совсем...
  В его голове снова всплыла эта жаркая сцена, бросившая его тело в дрожь и обдавшая горячей волной. Его собственные всхлипы, стоны, бессвязные крики...
  Келей поджал губы, сдерживая беспомощный звук, рвущийся наружу. Близкое присутствие Ладона отнюдь не способствовало его самоконтролю, который и так был ничтожно слаб. Он попытался забрать у дракона свою руку. От его пальцев по коже мурашки разбегались, а тело начинало дрожать само по себе.
  "Это все самовнушение. Иллюзия, - твердил Келей сам себе. - Это не мои желания. Это всего лишь дурацкие картинки, которые наяда показала мне".
  У него просто зачесались ладони, так отчаянно ему хотелось взять в руки свою привычную родную арфу, и найти успокоение в холодном золотом металле и натянутых упругих струнах. Вместо этого он непроизвольно сжал пальцы Ладона, скользившие по его ладони.
  - Ты испачкаешься в моей крови, - пробормотал юноша, отводя взгляд в сторону, не в силах выносить насмешливые огоньки в глазах Ладона.
  "Аид бы тебя побрал! - мысленно выругался он. - Ты знаешь! Да, ты знаешь обо всем, что происходит на этом треклятом острове, не так ли, самовлюбленный дракон? И ты отлично знаешь, о чем я сейчас думаю и что чувствую!"
  Будто для того, чтобы еще больше смутить его или поиздеваться, Ладон поднес его руку к своему лицу и провел прохладным языком вдоль всей его ладони, слизывая горячие капельки крови. Если бы Келей сейчас стоял, он бы просто рухнул на землю. Изумрудные глаза широко распахнулись, рот слегка приоткрылся в беззвучном протесте. На мгновение ему показалось, словно его ладонь обдало прохладной водой. Ничего удивительного, учитывая, что Ладон был морским существом и сыном своего отца Посейдона.
  Он смотрел, как дракон спокойно облизывает сначала одну его ладонь, а затем вторую, при этом глядя на него насмешливо, и, пожалуй, даже с озорными огоньками в золотых глазах.
  Эти минуты были самыми длинными в жизни юноши. А сердце его стучало так, что его, наверное, слышал даже Ладон. Келей не в силах был отнять у него свои руки, да он бы и не посмел.
  И когда Ладон, наконец, сам отпустил его, юноша едва не потерял сознание. Он машинально потер свои ладони, желая избавиться от этих волнующих мурашек, и только сейчас заметил, что никаких порезов на его коже теперь и в помине нет. Его глаза расширились еще больше. Он поджал губы, только сейчас осознав, как ловко дракон поиздевался над его ощущениями. Не чувствами, а именно ощущениями. Заставил думать Аид знает что, а сам... Он просто залечил его порезы. Правда... языком, но... результата это не отменяет. Келей поднес руки к глазам. Ладони были абсолютно чистыми. Мало того, исчезли даже те легкие царапины, которые он иногда получал от струн своей арфы.
  Юноша обескуражено посмотрел на дракона, не зная, что и сказать.
  - Спасибо? - неуверенно произнес он с полувопросительной интонацией.
  Ладон обнажил белоснежные зубы в насмешливой улыбке. Как это ни странно, но сейчас он вовсе не казался холодным, отчужденным и безэмоциональным. Он был таким близким и... живым...
  Его ответ выбил почву у Келея из-под ног.
  - Мне это было в удовольствие, - отозвался он.
  Келей судорожно вздохнул. Ладон говорил так мало, но, Зевс! Как красноречиво! За него говорили его золотые глаза. Такие выразительные и живые. Он мог сказать что угодно одним лишь взглядом или... прикосновением.
  - Пожалуйста... - пробормотал юноша, отводя глаза. Он и сам не знал, чего просил. Остановиться, перестать так проникновенно на него смотреть, продолжить, или...
  О, боги, он не знал.
  - Пожалуйста, что? - насмешливо поинтересовался Ладон, явно провоцируя его.
  
  Сизиф* (точнее Сисиф, др.-греч. Σίσυφος) - в древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти (в Аиде) приговорённый богами вкатывать на гору тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, каждый раз скатывался вниз.
  Отсюда выражения "сизифов труд", "сизифов камень", означающие тяжёлую, бесконечную и безрезультатную работу и муки.
  Глава 19
  
  Келей торопливо отстранился. Узкое, словно выточенное из белого камня, лицо Ладона было слишком близко. Дракон, словно с любопытством, подался вперед, внимательно заглядывая ему в глаза. Сглотнув, юноша попытался неуклюже перевести тему:
  - Зачем ты уходишь в море? - он откинулся назад, упершись ладонями в песок, только бы не быть так близко к этим волнующим бледным губам, которые так соблазнительно над ним усмехались и так бесстрастно произносили слова.
  Ладон слегка поднял голову, сразу становясь как-то выше и еще более могущественнее, чем есть. Он расправил плечи и выпрямился. Насмешливо сверкнув своими звериными глазами, он чуть искривил губы в усмешке, словно говоря, что принимает условия его игры, и лениво ответил:
  - Я морское существо, Келей. Вода мне необходима. Каждый день. Мне вообще полагается жить в море, а не на острове.
  - Ааааа... - протянул юноша, кивнув. Мысли его разбегались. - А ты... когда-нибудь ходил к Источнику Истины? - спросил он прежде, чем успел подумать. Опять.
  Белая бровь насмешливо поползла вверх.
  - Допустим.
  - И что ты там видел?
  - Свои тайные желания. - С усмешкой ответил Ладон, все так же пристально глядя на него.
  Келей поджал губы. Теперь ему никогда не избавиться от этих насмешек. Как же это неприятно, когда такое древнее и мудрое существо так бессовестно над тобой издевается! Впрочем, в этом облике Ладон вовсе не походил на древнего и мудрого. Скорее на... Хм. На наложника для любовных утех.
  Поймав себя на этой мысли, юноша снова покраснел до кончиков ушей. Еще хуже ему сделалось от той мысли, что он краснеет автоматически под взглядом этих золотых глаз. Если раньше он просто тушевался, потому что Ладон значительно превосходил его по силе, мощи и уму, то сейчас он смущался еще и от того, что он так... красив.
  - Будь я одетым, я, наверное, уже был сейчас голым, - задумчиво произнес Ладон, наблюдая за ним с искренним интересом.
  "Камешек в мой огород, - огорченно подумал Келей. - Кажется, все мои мысли отражаются на моем лице".
  - Но ты и так почти голый, - пробормотал он и тут же пожалел, что сказал это, услышав смешок.
  - Тоже необходимость, - однако серьезно ответил Ладон. - При трансформации иметь на себе лишнюю одежду крайне хлопотно.
  - Понятно, - все так же тупо повторил Келей. - Откуда ты знаешь столько сказок и легенд, если провел на острове почти всю свою жизнь? Я понимаю, ты древнее и мудрое существо и все такое, но...
  Неожиданно он услышал смех Ладона. Невероятно, но тот смеялся. Искренне, громко, раскатисто. Откинув назад белоснежную гриву. Вместе с губами смеялись и золотистые глаза.
  - Древнее и мудрое? - повторил он сквозь смех. - Мне всего лишь три века от силы. Для дракона такой возраст ничтожно мал. По сравнению с Пифоном*, например, я еще очень молод.
  - Да, конечно... - пробормотал Келей. - Всего три века... Чего там...
  - Все что я рассказываю сейчас своим нимфам, я знаю из тех времен, когда путешествовал по земле среди людей, - соизволил, наконец, пояснить Ладон.
  - И тебе никогда не скучно на этом острове? - не удержался от вопроса юноша.
  Ладон пожал плечами.
  - И одиноко? - вырвалось у Келея опять.
  - Временами. - Неожиданно искренне ответил дракон.
  Он поднялся со своего места и отряхнулся от песка. Не оглядываясь, дракон направился в лес. Возле деревьев он остановился и обернулся.
  - Что же, сын Эола, - насмешливо произнес он. - У тебя осталось полтора дня. Что будешь делать?
  Подмигнув ему, он скрылся за деревьями.
  Келей скрипнул зубами, и упал на песок. Может, не стоило хотеть узнать Ладона поближе? Нарвался...
  Никакой он не мудрый. Он садист!
  
  Он снова задержался, не желая идти вместе с драконом. Выносить его насмешки было выше его психики. На обратном пути он снова проходил мимо этого чертового родника. Невольно замедлил шаг, глядя на Источник. Ну нет! Чтобы потом над ним смеялась вся Астипалея?! Еще чего! Одного раза ему вполне хватило! Снова туда смотреть он не собирался. Нет... Не собирался...
  И обнаружил себя снова сидящим на камнях и глядящим в чистую прозрачную воду.
  - Эй! - позвал он. - Алтея, да? Может, выйдешь?
  Вода забулькала, и наяда показалась над ее поверхностью.
  - Ты меня обманула! - с ходу обвинил Келей. - Зачем ты это сделала? Зачем...
  - "Я готов. Показывай!" - неожиданно передразнила нимфа. - Твои слова! Вот я и показала! Какие ко мне претензии, ну?
  Келей смутился, отведя взгляд. Ну вообщем-то... Она права.
  - Но зачем ты сказала, что это Колодец Истины?
  - Источник! - оскорблено поправила наяда. - Ну подумаешь, ну приврала немного. Что тут такого? Тебе же будет лучше! Сходишь к Источнику Истины, что на другой стороне Астипалеи, и увидишь то же самое!
  - Не верю.
  - Так проверь! - нимфа оскорблено надула хорошенькие губки. - И вообще! Чем тебе твое "будущее" не понравилось, м?
  Келей отвернулся, поджав губы.
  Наяда склонила головку на бок, помолчала с минуту, а потом догадливо воскликнула:
  - Ага! Значит, наоборот, понравилось! Видишь, я не так уж и бесполезна! Иногда мое вранье идет на пользу!
  - Какая польза? - сдавленно простонал юноша. - Ты поставила меня в дурацкое положение, да еще и разболтала всей Астипалее!
  Тут уж настал черед наяды смущаться.
  - Ну подумаешь... ну сказала только дриаде терновника...
  Которая, по секрету, была самой болтливой из дриад.
  - Ну хватит с меня. - Келей поднялся с камней и решительно зашагал прочь.
  - А зачем пришел тогда? Хочешь, снова покажу? - крикнула ему вдогонку наяда.
  Юноша на секунду остановился, но потом махнул рукой и скрылся за деревьями.
  - Ну не хочешь, как хочешь... - проворчала маленькая водяная нимфа. - Мое дело предложить...
  Она вздохнула и скрылась под водой.
  
  
  Пифон* или Питон (др.-греч. Πύθων от πύθω "гноить") - в древнегреческой мифологии дракон, охранявший вход в Дельфийское прорицалище до занятия его Аполлоном и считавшийся сыном Геи (вариант - Геры).
  
  Глава 20
  
  Вернулся Келей через час после Ладона. Но на этот раз спать в его дом он не пошел. Последняя издевка дракона у него из головы никак не выходила. Полтора дня у него есть. Ага. Вот ведь садист аидов! Юноша никогда бы не подумал, что дракон, древний, могущественный, мудрый, добрый, израненный, страдающий, и... может быть таким... Противным? Выводящим из себя? Ладон пожалуй даже был немного высокомерным. Он смотрел так, словно осознавал всю свою власть над ним. Впрочем... Наверное, так оно и есть?
  Ну ничего. Он еще покажет, как над ним издеваться.
  Так думал Келей, пыхтя и кряхтя, пока взбирался по камням на скалу Ладона, чтобы добраться до его пещеры. Он смог это сделать только когда солнце было уже в зените. Долина наполнилась нимфами самым волшебным образом. Только что не было, и тут вдруг объявились. Они удивленно наблюдали за ним некоторое время, но остановить не пытались. Забравшись на скалу, Келей устало рухнул на камни и закрыл глаза, щурясь от солнечного света. Из пещеры доносилось мирное дыхание спящего дракона. Келей собрался с силами и, поднявшись, направился внутрь, прижимаясь к стенке пещеры, чтобы его не снесло мощным потоком воздуха. Постепенно его глаза привыкли к полумраку, и он сумел различить громадные очертания драконьего тела.
  "А ну как сейчас проснется еще?" - подумал он про себя с легким волнением, но тут же постарался успокоиться.
  Ну проснется и проснется. Не съест же...
  Он подошел вплотную к дракону, и осторожно протянул руку. Здесь в полумраке чешуйчатая шкура Ладона распространяла лунное сияние. Казалось, он спал так безмятежно. И светился бледным холодным светом. Рядом, в расщелину между камнями, была воткнута неувядающая асфоделия, тоже светившаяся золотистым сиянием. Келей мельком отметил это, и вернулся к разглядыванию дракона. Никогда еще он не видел его так близко.
  Он дрожащей рукой провел по чешуйчатой коже, - она казалась гладкой и холодной на ощупь. Приятной. Дракон спал, согнув перед собой обе лапы и положив голову на правую. Между его головой и левой лапой образовалась небольшая уютная ложбинка. Юноша, не долго думая, осторожно переступил через левую лапу Ладона и опустился в эту ложбинку. Такое маленькое местечко... И тут тепло, потому что дыхание Ладона хорошо обогревало тесное пространство пещеры. Келей устроился в этом маленьком уютном местечке и положил голову на лапу дракона. Почти тут же его сморило. Он не знал почему, вроде бы и не устал, но уснул он моментально, едва его голова коснулась драконьей лапы.
  Почти тут же в темноте вдруг засветились два больших огонька. Ладон лениво приоткрыл свои золотистые глаза и чуть-чуть повернул голову. Его дыхание стало тише. Он повернул голову в другую сторону и тоже уснул.
  
  Келей засыпал в объятиях дракона, а проснулся в объятиях человека. Как Ладон сумел так незаметно для него, с ним в руках, обратиться, для него оставалось загадкой. Однако первым ощущением, сразу после того, как он открыл глаза, было ощущение тепла. Даже жара. Его прижимали к груди. И к чьей, догадаться было не сложно. Келей открыл глаза и тут же закрыл, издав какой-то сдавленный звук. Собственно, на что он рассчитывал, когда направлялся в пещеру Ладона? Вот и нарвался...
  - Что ты здесь делаешь? - поинтересовался дракон, пристально разглядывая его в полутьме светящимися желтыми глазами со звериными зрачками.
  - Хотел твою комнату посмотреть. - Пробормотал юноша, по-прежнему отказываясь открывать глаза. Он полулежал в его объятиях, прижатый к обнаженной горячей груди дракона, и слышал, как бьется его сердце.
  Легкая кривая усмешка коснулась губ Ладона и он посмотрел на выход из пещеры.
  - И не страшно было? - поинтересовался он каким-то неопределенным голосом.
  - Страшно? - переспросил Келей и тут же покачал головой. - Вовсе нет.
  - Ладно, я переформулирую. Не противно? - он хмыкнул с легким презрением в голосе.
  - Противно? - совсем тихо пробормотал юноша.
  - Прижиматься ко мне в облике дракона, - охотно разъяснил Ладон, снова глядя на него насмешливым взглядом. Только теперь в этом взгляде не плясали озорные искорки. Они были мрачными и неулыбающимися. Даже зловещими.
  Келей, не понимая в чем дело, робко коснулся пальцами его руки.
  - Не понимаю, о чем ты говоришь. - Прошептал он, опуская взгляд и неосознанно водя пальцем по его руке, чертя какие-то непонятные символы и затейливые узоры.
  Ладон резко перехватил его руку, взяв за запястье. Келей поморщился, когда ощутил на своей чувствительной коже обжигающие стальные пальцы дракона.
  - В самом деле, не понимаешь? - Ладон почти цедил слова. - О, мы так стараемся ради спасения своего ненаглядного острова... - Он драматично закатил глаза.
  - Ладон... - робко начал юноша.
  - Я просто восхищен. - Неожиданно заявил дракон. - Ты у нас оказывается, такой смелый мальчишка... Не побоялся даже войти в пещеру страшного отвратительного дракона.
  Келей поджал губы, наконец, догадавшись, в чем дело.
  - Ты вовсе не страшный и не отвратительный, - прошептал он, осторожно поднимая голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
  Близость горячего тела, жаркое дыхание, пристальный взгляд золотистых глаз, насмешливый тон... Все это пробуждало в его мыслях воспоминания о тех сценах из родника, лишний раз ставя его в неловкое положение. Юноша почувствовал, что ему самому становится жарко. Странно, но если в облике дракона кожа Ладона была холодна, как и полагается морскому существу, то в облике человека он был горячее огня.
  - Не нужно заблуждаться на мой счет. - Ладон неожиданно спихнул его со своих колен, отстранившись с таким видом, словно он брезговал его прикосновениями. - И впредь тебе больше не стоит сюда заходить. Это только моя пещера. - Слово "моя" он выделил.
  Келей глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь и отчаянное сердцебиение.
  - Ты больше... никогда не поверишь, да? - прошептал он, глядя на него снизу вверх своими огромными нефритовыми глазами. - Слишком... глубоко... тебя ранили.
  Он подтянулся и осторожно провел пальцем по длинному прямому шраму, ужасным росчерком пересекшим его грудь.
  Ладон не стал отстраняться, но и взгляд его не потеплел. Он смотрел на него свысока, хотя сейчас, сидя, был немногим выше его. Однако, он умудрялся даже в таком положении быть высоким и устрашающим. Он не отвечал на его вопрос. Его узкие суровые губы были сжаты в холодном молчании. Он снова смотрел на него так, как в первый день его прибытия. Почему-то такой взгляд легкой болью отозвался в сердце Келея и в этот момент он поклялся себе, что заставит Ладона смеяться вновь в его присутствии.
  Неужели он сделал ошибку, забравшись к нему в пещеру?
  Он сделал глубокий вздох, и едва слышно произнес:
  - Дай мне шанс, Ладон.
  - Я дал тебе ровно неделю. Тебе недостаточно? - теперь дракон почти рычал.
  Такой контраст между ним на морском берегу и сейчас...
  Точеные аристократические ноздри гневно раздувались, золотые глаза яростно сверкали, и даже накаленный воздух, казалось бы, дрожал от его гнева. Еще немного и начнет сотрясаться пол пещеры. Может Ладон и становился меньше в этом облике, но сила его отнюдь никуда не исчезала.
  - Ты дал мне срок, - прошептал юноша. - А это совсем не то же, что и шанс. Я лишь хочу узнать тебя ближе.
  - Куда уж ближе? - намеренно с холодной насмешкой произнес дракон, вскинув белую бровь, словно желая унизить и задеть юношу.
  Келея вогнало в краску. Хорошо, что в темноте этого было не видно... Но не для дракона. Юноша мысленно застонал про себя.
  - Ладон, поверь, я не обману! - пылко поклялся он, по инерции схватив его за руку.
  - Почему я должен тебе верить? - холодно произнес дракон и Келей выругался про себя. Вечно он задает такие каверзные вопросы, которые начинаются со слов "почему?"! Это раздражало.
  Он вздохнул и опустил взгляд.
  - Раньше ты бы не спросил. - Прошептал он. - Ты бы поверил. Но ты потерял эту доверчивость к людям.
  - Интересно, почему бы это? - ядовито отозвался Ладон, резко выхватывая у него свою руку. - Все, хватит. Выходи отсюда. Тебе нечего делать в пещере дракона.
  - Перестань строить из себя злодея! - разозлился юноша, снова хватая его за руку. - Ты не такой! Ну что тебе стоит поверить мне здесь? На Астипалее? Мне? Что я могу тебе сделать? По сравнению с тобой я маленький, ничтожно слабый и абсолютно беспомощный! Тебе ничего не стоит дать мне этот треклятый шанс!
  - Твоим шансом стало время, - отрезал дракон, собираясь подняться с земли, чтобы самому уйти, раз уж он не хочет.
  Келей упрямо сжал губы и крепче схватил его за руку, дернув на себя. От неожиданности золотистые глаза расширились, и Ладон не успел вовремя среагировать, он упал на землю, прямо на юношу, упершись руками по обе стороны от него. Келей смущенно прикрыл глаза, стараясь скрыть краску, залившую его щеки, но отступать не собирался. Он крепко схватил запястья Ладона по обе стороны от своей головы, чтобы не дать ему отстраниться, и подался вперед. Теперь он знал, зачем та наяда показала ему его "тайные желания". Кажется, это был единственный способ завоевать доверие Ладона.
  "Отвратительный, говоришь? - подумал Келей, глядя на бледные узкие губы, которые сейчас были сурово сжаты. - Страшный? Ну это мы еще посмотрим..."
  Ладон не сопротивлялся и не пытался отстраниться. Все в том же холодном молчании он наблюдал за тем, как юноша приподнимается на локтях, чтобы достать до его лица. Он наблюдал за приближением его губ из-под полуприкрытых век с легким отчужденным выражением на лице, явно не собираясь принимать в этом никакого участия. Он просто ждал. Келей мог испугаться этого выражения. Мог пасть духом. Мог отчаяться. Мог сдаться. Мог потерять надежду.
  Ладон просто наблюдал. И ждал.
  Часть вторая
  
  Скрыть
  Золотистый взгляд.
  Когти на зелёном,
  В слове - сладкий яд.
  Время для драконов.
  Тишина - одна,
  Нет светлей и лучше.
  Тишина решит -
  Солнце или тучи.
  
  Очертил зрачки,
  Прокудрявил брови,
  Чёрные очки,
  Губы наготове.
  Тихо целовать,
  Тихо улыбаться.
  Время умирать,
  Время воскрешаться.
  
  Драконы - не люди,
  Драконы - как птицы.
  Счастливее будем,
  Сумей воплотиться!
  
  Драконы - не люди,
  Драконы - как птицы.
  Счастливее будем,
  Сумей воплотиться!
  
  Он - как фараон:
  Чёткие движенья.
  Поднебесный трон,
  Звёздные мгновенья.
  С ним одна лишь тишь,
  С ним - все говоренья.
  Жди, когда молчишь,
  Жди с благоговеньем...
  
  Драконы - не люди,
  Драконы - как птицы.
  Счастливее будем,
  Сумей воплотиться!
  
  Драконы - не люди,
  Драконы - как птицы.
  Счастливее будем,
  Сумей воплотиться!
  
  Глава 21
  
  Юноша смущенно перевел взгляд на его глаза, пытаясь уловить в них одобрение или... Он не хотел об этом думать. Конечно, вряд ли после его поцелуя дракон растает, но попытаться все же стоит? Он скользнул ладонями по рукам Ладона, нерешительно остановился на его плечах, и затем, все же обвил руками его шею, тем самым заставляя дракона наклониться к нему.
  "Я сотру это бесстрастное выражение с твоего лица", - упрямо подумал он, прежде чем прильнуть своими губами к губам Ладона.
  И тут же все мысли выбило из его головы. Словно смыло весенним ливнем. Губы Ладона, такие суровые и неприступные на вид... Но такие горячие и нежные на ощупь. А на вкус... Келей пока еще не осмеливался сделать что-то большее, чем просто прижиматься к его губам, привыкая к этому ощущению. Конечно, он уже целовался с мужчинами. И с женщинами тоже. Но не с драконом...
  Поначалу они были по-прежнему сжаты. Ладон не собирался облегчать ему ни секунды. Но, набравшись смелости, Келей высунул кончик языка и робко прошелся им вдоль его губ. Обычно, когда он так делал с теми... другими своими ухажерами, они сходили с ума. И потом он едва уносил ноги, не совсем понимая, что раздразнил их до чертиков. Но он лишь почувствовал, что губы Ладона слегка расслабляются, и не более того. В отчаянии Келей осторожно скользнул языком между ними. У него было достаточно опыта, чтобы заставить мужчину гореть от страсти. Но как можно было заставить гореть от страсти морского дракона? Он не знал... Хотя... если те картинки из родника правдивы, это возможно. Надо лишь немного постараться.
  И Келей постарался. Крепко обхватив дракона за шею, он сначала несмело прильнул к его губам, но по мере того, как они расслаблялись, он становился все более раскрепощенным в своих действиях. И, наконец, добился своего. Губы Ладона приоткрылись, словно сдаваясь, позволяя юноше углубить поцелуй, позволяя взять этот самый шанс...
  Его язычок осторожно скользнул в жаркий рот дракона, коснулся несмело его языка, и тут же стыдливо отскочил.
  Келей немного отстранился, облизнув свои губы, чувствуя на них вкус губ Ладона, и прикрыл глаза. Стыдно признаться, но он хотел большего. Прямо сейчас. Он никогда не позволял себе заходить дальше поцелуев с кем-либо, как бы сильно этот кто-то ему ни нравился. Но сейчас... Сейчас ведь можно немножко... Совсем немножко.
  Он захватил в рот нижнюю губу Ладона, облизывая ее, и плотнее прижался всем телом к его горячему телу. После такого даже холодный морской дракон вряд ли смог бы устоять. Но Ладон лишь слегка выдохнул. Он позволил увлечь себя вниз, слившись с телом юноши, и, наконец, его горячий рот сам накрыл нежные губы юноши. Влажный жаркий язык проник внутрь его рта, властно, уверенно, по-хозяйски, исследуя, попутно лаская и вызывая дрожь во всем теле. Келей не сумел сдержать стона, и сдавленный всхлип был поглощен нетерпеливыми губами дракона. У юноши кружилась голова. Если бы он не лежал, он бы уже трижды упал на землю. Тело дрожало и пылало и только сейчас он сумел проникнуться увиденным в Источнике Тайных Желаний до глубины души. Его руки неистово сжимали шею дракона, пальцы зарылись в белоснежные волосы, спутывая их, сжимая, притягивая его голову еще ближе к себе.
  Никогда еще поцелуй не был так сладок для принца Сифноса.
  Он уже не сдерживал своих стонов, ощущая, как горячее требовательное тело прижимает его к земле. Он не ощущал ни острых маленьких камней, впивавшихся ему в спину, ни холодного пола пещеры. Только жар тела Ладона и его глубокий поцелуй. Каждая его клеточка дрожала от внезапно нахлынувшего желания, тихие всхлипы бесконтрольно срывались с вспухших от поцелуев губ, и тут же поглощались горячим ртом дракона. И только сейчас юноша осознал, что те картины из родника были лишь слабым отголоском того, что он чувствовал сейчас.
  Ноги Келея сами собой неосознанно разошлись в стороны, открывая Ладону свободный доступ к его телу. Он обхватил коленями его бедра, словно не желая отпускать. Воздуха не хватало, и тело сгорало в сладком огне. Своем собственном и в жаре Ладона. Дракон всегда был горяч, но в эти минуты особенно. И хотя юноша задыхался, он ни за что бы не разомкнул рук, чтобы глотнуть спасительную толику раскаленного воздуха. Сколько дракон терзал его губы, он не знал, потому что потерял счет времени. Сам же Ладон, будучи существом морским, без труда мог обходиться без воздуха долгоe время.
  И Келей бы умер счастливой смертью, но все же Ладон оторвался от его рта с явной неохотой.
  Некоторое время золотые глаза пристально смотрели в изумрудные, что-то выискивая, читая в них. И Келей не смел разорвать этого контакта. Он весь горел. От стыда, смущения, волнения и жаркого желания, волной разлившегося по его телу.
  Ладон чуть приподнял голову, нависая над ним. Уголок его губ пополз вверх, в привычной уже усмешке. Слегка издевательской... но теплой одновременно.
  - Еще один день. - Сказал он низким хриплым голосом и легко поднялся с пола, оставив юношу лежать, разгоряченного, желающего, ждущего.
  Келей стыдливо сдвинул вместе ноги и закрыл глаза руками. Он ожидал хлестких насмешливых слов со стороны дракона, но тот вышел из пещеры, а через пять минут солнце застила огромная тень его крыльев. Минутная трансформация.
  Ладон улетел на охоту.
  Келей с трудом сел, все еще дрожа. Он тронул пальцами свои губы и обнаружил, что они распухли и горят. Никогда еще он не целовался так долго, жарко и страстно. Он почти задохнулся. Но не смотря на все свое смущение и легкий стыд за такое распутное поведение, он ни о чем не жалел. Машинально облизнув саднящие губы, он ощутил на них вкус Ладона и задрожал еще больше. Возбуждение накатывало волна за волной.
  Конечно, этот поцелуй нельзя было сравнить с предыдущими его поцелуями, но все же... Другие его ухажеры были такими же пылкими, нетерпеливыми и страстными. Но Ладон... Стоило ли списывать эффект от его ласк на его природную сущность? Он ведь был драконом. Пусть и морским. Но драконы от природы горячи, порывисты и страстны. Какими бы они не были - морскими или огненными. Ведь недаром кожа Ладона в человеческом обличье всегда была такой горячей?
  Келей обессилено прислонился спиной к прохладному камню, в котором торчала асфоделия. Легче не стало. Он закрыл глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение, тяжелое, словно после долгой пробежки, дыхание, и жаркий бег крови в жилах. Морской дракон оказался чересчур горячим...
  Это было больше, чем мог вынести смертный юноша. Это был всего лишь поцелуй. Один единственный, долгий, сладкий, страстный, горячий поцелуй... А что будет, если он попробует зайти дальше? Он просто сгорит?
  Келей тяжело дышал, положив руку на согнутое колено. Он весь вспотел.
  Пока Ладон на охоте ему стоило бы сходить искупаться. Это бы освежило его и он сумел бы собраться с мыслями. И нужно, наконец, проведать Фиеста.
  Келей поднялся на дрожащих ногах и добрел до выхода из пещеры, держась за стену. Не самый лучший вариант начинать спуск на нетрезвую голову. Именно нетрезвую. Юноша был абсолютно пьян.
  Страстью и раскаленным жаром морского дракона.
  Глава 22
  
  Он с трудом выбрался из долины и, отойдя немного, нашел тихое уединенное местечко с чистым голубым прудом. Скинув тунику, Келей забрался в манящую воду. Наяды этого пруда не было, видимо хозяйка сейчас пировала в долине вместе с остальными. Тем лучше. Сейчас он не был в настроении играть на арфе, чтобы просить разрешения искупаться здесь. Ему срочно требовалась освободительная прохлада. С наслаждением прикрыв глаза, юноша с головой погрузился под воду. Ощущение чистой прохладной воды, со всех сторон ласкающей тело, было настолько блаженным после жаркого раскаленного воздуха пещеры и горячего тела Ладона, что он чуть не потерял сознание.
  Кстати о птичках.
  Келей устало прилег на воде, открыв глаза и глядя на чистое ясное небо. О чем он думал, когда решил поцеловать Ладона? С издевательской ухмылкой юноша вспомнил свои же собственные мысли: как он сумеет разбудить страсть в морском драконе?
  Как? Да он разбудил спящий вулкан! Это оказалось на самом деле достаточно легко! И страшно... Что он натворил?
  Келей ощутил, как жар приливает к его щекам. Снова. Он лишь вздохнул.
  Ну, по крайней мере он сумел выпросить у Ладона еще один день. Что же, если этот упрямый дракон не желает давать ему шанс, то его шансом станет время. Итак, теперь у него остался не один день, а два. Но они тоже быстро закончатся...
  Еще один тяжелый вздох.
  Келей поежился, представив себе, каким образом он может упросить дракона дать ему еще немножко времени. Он даже прикусил нижнюю губу и тут же поморщился от легкого неприятного ощущения. Его истерзанные губы все еще саднили. Нет, еще одного такого "уговора" он не сможет выдержать! Как бы ни хотел...
  Сжав зубы, юноша резко встряхнул головой. Что за мысли? Теперь он терзается ими даже еще больше, чем после того, как увидел те картинки, что ему показала Алтея.
  И снова легкий вздох.
  - Ну разве так можно... - простонал он почти жалобно, с неохотой выбираясь из воды.
  Натянув на мокрое не высохшее тело свою белую тунику, Келей встряхнул головой, разбрызгивая хрустальные капельки с мокрых каштановых волос, и направился в ту сторону, где оставил Фиеста.
  "Как теперь смотреть в глаза Ладону без смущения? - терзал он сам себя. И тут же ругал: - Ну что я, девица какая-нибудь? Если бы любого другого юношу поцеловал такой же красивый мужчина, уж он бы вряд ли смущался..."
  Келей фыркнул. Пожалуй, он был единственным настолько стыдливым и добродетельным юношей, из всех кого он знал. Вот если бы на его месте оказался его лучший друг Аластор, уж он бы не растерялся и точно затащил бы Ладона в постель...
  От этой мысли юноша скривился. Почему-то она вызвала у него... Ревность? Он раздраженно поджал губы. Ну вот, он уже и ревновать будет? Ну нет... Ладон этого не дождется. Будь он хоть трижды прекрасен, как полдень в саду Гесперид, он не станет его ревновать! Тем более к собственному другу...
  Тут Келей понял, что забил свою голову абсолютной чушью и покраснел.
  - Идиот... - пробормотал он сам себе.
  О чем он, к Аиду, вообще думает?! Он тут с важной миссией... А он...
  - Стой!
  От неожиданности Келей замер, глядя на словно выросшую из-под земли дриаду, преградившую ему путь. Высокая, стройная, словно ивовый прут, с бледно-зеленой кожей... И красивая, как и все природные духи.
  - Ты куда направился, сын Эола? - прищурилась дриада.
  - Э-ээ... Я... к Фиесту, а что? - озадаченно пробормотал Келей.
  - Нельзя.
  - Почему это? - искренне возмутился он. - Я должен его проведать!
  - Ничего ты ему не должен. Тебе к нему нельзя, он потенциально опасен.
  - Чего?
  - Свихнулся он! - резко бросила дриада.
  - То есть как это? - растерялся Келей.
  - Вот так это. - Она развела руками. - Не ходи к нему. - И втянулась в землю, словно ее и не было.
  Келей остался стоять с открытым ртом. Она, значит, действительно перед ним как из-под земли выросла.
  Он покачал головой и пошел дальше. Фиеста он нашел быстро. Тот лежал на поляне, там же, где они и расстались, с совершенно осоловелым взглядом и глупой улыбкой на губах. Он протягивал руки, словно пытался кого-то поймать и что-то бормотал себе под нос.
  - Ну иди... иди же сюда, моя красавица! - шептал он.
  Келей наблюдал за ним несколько минут, а потом чертыхнулся.
  - Глупые нимфы! - выругался он.
  Ну вот зачем, скажите на милость, природным духам было сводить здорового крепкого мужика с ума? Ему небось только одно и мерещится...
  - Фиест! - он подошел к мужчине и потряс его за плечо. - Очнись, друг!
  Но тот посмотрел на него совершенно пьяными глазами и вдруг схватил, явно собираясь поцеловать. Келей резко вырвался, толкнув его в грудь.
  - Фиест! - закричал он. - Да очнись же уже! Хватит валять дурака!
  - Бесполезно. - Услышал он вдруг голос Мирры.
  Дриада сидела на пеньке, с притворной грустью глядя на сошедшего с ума мужчину.
  - Почему?
  - Рассудок ему уже не вернуть. Над ним наши хорошо постарались.
  - Да зачем?! - разозлился Келей. - Я надеялся, вы о нем позаботитесь так же хорошо, как и обо мне! Зачем с ума-то было сводить! Он же ничего плохого не сделал!
  - Затем, что он мешает! - отрезала Мирра и легко спрыгнула с пенька.
  - Кому он мешает? - юноша сурово поджал губы. - Это было не очень-то гостеприимно с вашей стороны, лесные нимфы.
  - Чего сразу лесные? - возмутилась Мирра. - Тут наяды тоже участие принимали! Нечего всю вину на нас сваливать. И вообще, твой друг тебе больше не понадобится. А теперь возвращайся к Ла... в долину.
  - Ну-ну, договаривай! - взвился юноша. - К кому? К Ладону? Я вам что, объект для изучения?! Что вы тут на меня, как на подопытного кролика всем островом пялитесь и смеетесь? И Ладон вместе с вами?! Извращенцы аидовы!
  Келей круто развернулся и гневно зашагал прочь, совсем забыв о Фиесте.
  - Куда ты, красавица, не уходи! - крикнул ему напоследок мужчина.
  
  Келей не вернулся в долину. Он пошел сразу на морской берег, ожидая увидеть там Ладона. Хотя, дракон должен был прийти только к рассвету, а сейчас едва за полночь перевалило. Он был рассержен и неспокоен. Эти дриады, такие сплетницы! И Ладон все знает от них! Все! Тут негде скрыться, ни капельки уединения!
  Он устало опустился на песок, прислонившись спиной к нагретому за день камню. Ночь была прохладной, и тонкая белая туника его едва согревала. Он поежился от холода и вздохнул, глядя на звездное небо. Хотелось отвлечься от всех этих мыслей. А еще хотелось... есть. И... Ладона бы под бок. Он горячий.
  Поймав себя на этой мысли, Келей автоматически покраснел и тут же разозлился на себя. Ну что за наказание? Ладон играется с ним, как с новой игрушкой... Смущает, вгоняет в краску, издевается, как хочет... И совсем не воспринимает всерьез! Что хочет, то и творит... И все же... Несмотря на все это, Келей понимал, что его тянет к дракону, как мотылька на огонь. Ему хотелось видеть его каждую минуту хотя бы для одного того, чтобы любоваться им, как какой-нибудь греческой скульптурой. Только Ладон не был камнем. Наоборот, он был живым, горячим и...
  Келей встряхнул головой. В последнее время все его мысли занимал только Ладон. Он совсем перестал думать о Сифносе, о матери, о жителях своего острова, и абсолютно забыл, зачем он здесь. Все это вытеснили из его головы мысли о горячих губах, насмешливых золотистых глазах, бледном прекрасном лице и совершенном теле. Едва он об этом подумал, как его мысли потекли не в том направлении. Он снова вспомнил поцелуй в пещере, тело бросило в легкую дрожь, и Келей обнаружил, что был бы не прочь снова оказаться прижатым к полу горячим и сильным телом.
  Он упрямо сжал зубы, пытаясь отогнать от себя эти мысли, потому что от них у него наступала совершенно естественная реакция. Разве можно возбуждаться от одной только мысли о золотых глазах и чувственных узких губах? Его тело говорило, что можно.
  Он глухо застонал и стукнул кулаком по песку, взметнув вихрь золотистой радуги.
  - Это несправедливо, - прошептал он. - Почему только Ладон так действует на меня?
  Наверное, он сам к нему ничего не испытывает. Наверное, он просто играет с ним. Наверное, ему здесь скучно и он обрадовался новой возможности поразвлечься с неопытным зеленым мальчишкой.
  Келей устало опустил голову на колени, подтянув их к груди. Даже мысли о Ладоне морально ужасно изматывали его. Быть с ним, думать о нем, целовать его... Было выше сил обычного смертного. И вряд ли в этом виновата его драконья сущность. Скорее... Таким уж он был "человеком".
  Он приплыл сюда, преодолев столько препятствий и ожидая чего угодно. Он был готов ко всему, к пыткам, к мольбам, к унижениям, даже к смерти! Но то, с чем ему пришлось столкнуться... Он понятия не имел, как справиться с той безудержной страстью, с тем желанием и постыдным вожделением, что вызывал в нем один лишь вид Ладона. И не было для него различия между его обличиями. Что в облике дракона, что в облике человека, он вызывал в нем восхищение, желание, восторг и страсть. И именно это юношу пугало больше всего... Неужели он самовольно станет рабом на этом острове? Не по необходимости, а по собственному желанию?..
  Чтобы отвлечься от этих не легких мыслей, юноша растянулся на теплом песке, ласкаемый легким ночным бризом, и попытался отыскать на темном бархатном небе какое-нибудь созвездие. Кассиопею или Андромеду, или... Дракона.
  - Что за напасть, - пробормотал юноша, бессильно закрывая глаза и переворачиваясь на бок.
  Глава 23
  
  Наверное он задремал, потому что увидел странный сон. Лицо Ладона на фоне темного звездного неба было так близко. Он мог разглядеть даже смешливые искорки в золотистых глазах. И каждую черточку чувственных губ.
  "Какой прекрасный сон", - подумалось ему. А поскольку это был всего лишь сон, Келей автоматически потянулся к этим восхитительным губам, желая снова ощутить их вкус хотя бы во сне. Руки, словно зажили собственной жизнью, они потянулись и обвили бледную высокую шею, зарываясь в длинные белые волосы. Без особого удивления юноша заметил как губы, которые он тянулся поцеловать, искривились в привычной уже ему усмешке. Да, немного издевательской. Может даже самодовольной. Но по-своему теплой и... уже ставшей такой родной. Невозможно было обижаться на эту кривую усмешку, хотелось лишь стереть ее поцелуем. Или почувствовать своими губами. Узкие изящные ладони юноши скользнули по широким бледным плечам, с восхищением гладя бархатную кожу, которая, казалось, сияла в лунном свете. Без сомнения, что во сне, что наяву, Ладон был самым прекрасным мужчиной, из всех, что Келею доводилось видеть. Он с наслаждением прильнул к его губам, ощущая уже знакомую волнующую дрожь, пробежавшуюся легкой волной по его телу. Сейчас в этом волшебном сне она была желанна.
  Келей слегка приоткрыл свои губы, словно приглашая. Тут можно не смущаться. Можно наслаждаться без стыда. Можно закрыть глаза и просто отдаться своим ощущениям. Ладон из сна был таким живым... И таким же горячим, как наяву. Это будоражило, заставляя кровь Келея быстрее бежать по венам, а сердце стучать в два раза сильнее.
  И во сне и наяву Ладон влиял на него одинаково сильно. И в одинаковом направлении...
  "Ну чего же ты ждешь?" - хотелось сказать ему, когда Ладон вопреки его ожиданиям не принял его приглашения.
  Он приподнял ресницы, робко заглянув в золотые глаза. Они смеялись. Так откровенно и так явно, что Келей слегка отстранился. Что-то уж больно этот сон смахивал на реальность.
  Ладон лежал на нем, упершись коленом в землю и руками по обе стороны от его головы, почти как тогда, в пещере. Его волосы рассыпались по плечам, и отгораживали их от остального мира белоснежной завесой. Это было так волнующе.
  "Пусть. Пусть он смеется, сколько душе угодно, - подумал Келей. - Только пусть поцелует..."
  Он нерешительно провел пальцем по соблазнительным губам, неотрывно глядя на них. Почти с мольбой заглянул в смеющиеся золотые глаза. Пусть, это ведь всего лишь сон. Здесь можно все. И он был готов выпрашивать поцелуи Ладона, только бы ощутить их своими губами.
  Дракон вдруг улыбнулся, чуть вскидывая белую бровь, и приподнял голову.
  "Скажи", - прошептали его бледные губы.
  "Что сказать?" - смущенно пробормотал Келей.
  "Свое тайное желание".
  Очередная насмешливая ухмылка. Золото смеющихся глаз. И дурманящая близость горячего крепкого тела.
  Что ему стоит высказать свое тайное желание? Да и никакое оно уже не тайное. Когда о нем знает вся Астипалея...
  Тогда Келей закрыл глаза и едва слышно произнес:
  - Поцелуй меня.
  - Только поцеловать? - насмешливый бархатистый голос ласкал слух.
  Келей не ответил, просто потянувшись к нему. И в следующую секунду этот усмехающийся горячий рот накрыл его губы, принося облегчение и посылая дрожь жарких волн по его телу. Властный язык дракона снова ворвался в его рот, словно завоевывая и штурмуя. Но что ему было завоевывать? Сейчас Келей готов был отдать добровольно все, что ему принадлежало и самого себя с руками и ногами.
  Его руки обвились вокруг шеи Ладона, он охотно раскрыл губы ему навстречу, с наслаждением отдаваясь ему. Для сна ощущения были чересчур уж реальными. Но разве можно было на это жаловаться? Он не в силах был отстраниться, оторваться от этого сильного горячего тела, умелых властных губ и таких желанных объятий. И снова он был готов задохнуться от этого страстного поцелуя, умереть в объятиях Ладона. Пожалуй, из всех смертей, который он бы себе выбрал, это была самая прекрасная и восхитительная. И даже во сне он не мог сдержать тихих стонов.
  Дракон отстранился прежде, чем Келей совсем потерял голову.
  - Можешь ведь, когда захочешь, - с ухмылкой заметил он.
  Зеленые глаза широко распахнулись. Руки по-прежнему обвивали шею Ладона, губы снова распухли, но лишь немножко.
  - Могу что? - тихо пробормотал Келей, с ужасающей быстротой возвращаясь в реальный мир и с не менее ужасающей ясностью понимая, что он давно уже не спит.
  - Уговаривать, - сказал дракон, откидываясь на песок и упираясь в него руками позади себя. Золотые браслеты отражали лунный свет, ослепляя юношу.
  - Что ты имеешь в виду? - выдохнул Келей, тоже садясь рядом и прикладывая руку к пылающему лбу. Кожа горела, голова кружилась. Наверное, ему уже было пора привыкать к этим ощущениям.
  - Один поцелуй - один день, - с насмешкой пояснил Ладон. - Только что ты выпросил у меня еще один.
  - Это плата за время? - сдавленно произнес юноша, стараясь не смотреть на него.
  - Можешь называть это так.
  - А если я хочу неделю? - набравшись смелости, спросил Келей и вскинул голову, встретив пронзительный лукавый взгляд золотых глаз.
  Губы Ладона дрогнули, и затем, откинув голову, он расхохотался. Юноша смутился, и тут же отвел глаза. Отсмеявшись, дракон взял его за подбородок, заставляя посмотреть на него.
  - Сам подумай, поцелуй - день. Что бы ты дал за неделю?
  Келей покраснел еще сильнее, ни на секунду не питая иллюзий относительно того, что же он может дать.
  - Семь поцелуев? - пробормотал он, стараясь отвести взгляд.
  Ладон ухмыльнулся.
  - И это тоже, - согласился он, и, наклонившись, быстро прильнул к пухлым губам юноши на одно короткое мгновение. Келея бросило в жар. - Хочешь получить неделю? - почти промурлыкал он. - К чему мелочиться, Келей... Можешь взять сразу месяц или... м-мм... год?
  Юноша опустил голову, отчаянно краснея.
  - Я не шлюха, - прошептал он. - И я не стану продавать себя за твое время.
  - За свое, - поправил Ладон, все тем же мурлыкающим голосом.
  На это Келею нечего было ответить.
  - Пожалуйста, перестань играть со мной, - почти неслышно произнес он.
  - Я с тобой нисколько не играю. - Бровь Ладона изящно поползла вверх. - Я лишь делаю то, что ты хочешь.
  - Я не хочу! - вскинулся Келей, вздернув подбородок и дерзко встречая взгляд золотых глаз. - Не хочу так... - прошептал он. - Это как... как сделка.
  - Мы играем по тобой же установленным правилам. - Ладон выпрямился, насмешливо глядя на него своим немигающим пристальным взглядом.
  Келей никогда не мог выдерживать этот взгляд слишком долго. И сейчас он отвел глаза. Губы его слегка дрожали. Он опустил голову на колени, беспомощно подтянув их к груди, словно желая защититься от этого пристального взгляда дракона.
  - Тогда... я хочу пересмотреть их, - дрожащим голосом произнес он.
  - Новая сделка? - белая бровь взлетела еще выше, почти исчезая под пепельной челкой.
  - Нет! - Келей поднял голову и робко пододвинулся к нему поближе. - Послушай, если бы не та наяда... Клянусь, мне бы и в голову не пришло! - горячо зашептал он. - Прости меня...
  - А мне бы пришло. - Весело хмыкнул Ладон. - И исход был бы таким же. Так что извиняться тебе не за что.
  Келей ошеломленно уставился на него. Он считал, что Ладон просто играет с ним, давая то, чего он хочет. Может ему самому никогда и не хотелось целовать его, и он просто дает Келею желаемое? Ведь ни в первый раз, ни во второй, он не проявлял инициативы... Что на этот раз? Очередная игра?
  Видя этот изумленный взгляд нефритовых глаз, Ладон усмехнулся еще шире и неожиданно резко подался вперед, так быстро, что Келей испугался, но отстраниться не успел.
  - Ты себя в зеркале видел? - поинтересовался дракон низким бархатистым голосом.
  Юноша сглотнул, не имея сил отстраниться и отвернуться. Взгляд Ладона удерживал его на месте. Он понял, что попался в ловушку. Золотые глаза ловко поймали его. Он ощутил, как моментально слабеет его воля, тает, растворяется в золоте его глаз. Его собственное "я" тихо исчезло, оставив после себя лишь одинокое страстное желание подчиниться.
  Он видел, как бледная изящная рука, увитая золотым обручем, поднимается. Как длинные аристократические пальцы осторожно берут его каштановый локон, мягко наматывая его в колечки. Как золотые глаза слегка сощуриваются, словно бы от удовольствия. Дракон поднес каштановую прядь к своему лицу и вдохнул ее запах. Тонкий, давно уже смешавшийся с запахами моря и листвы, аромат. Но чувствительные ноздри дракона легко улавливали его, отделяя от других природных запахов.
  - Знаешь, чем от тебя пахнет? - все тем же низким, сводящим с ума голосом, произнес он.
  У Келея хватило сил только на то, чтобы едва заметно покачать головой.
  - Солнцем. Морем. Ветром. Травой. Водой. Мятой. Фруктами. И... - он на секунду задумался, снова втягивая в себя запах его волос и прикрывая глаза. - И, пожалуй... Апельсинами. Апельсинами больше всего.
  Келей пораженно смотрел на него. Неужели Ладон чует столько неуловимых запахов сразу? А апельсины? Это были его любимые фрукты, которыми он объедался с детства, и здесь, на острове, он ими просто упивался.
  А дракон на его глазах, улыбаясь, приложил каштановый локон к своим губам, слегка целуя, и не торопясь отпускать.
  - Ты пахнешь не так, как другие смертные. - Произнес он, глядя на него из-под полуприкрытых век.
  - А как? - прошептал Келей, по-прежнему прикованный к этим золотым глазам с узкими вертикальными щелками вместо зрачков.
  - Как? - Ладон помедлил, прежде чем ответить. - Как... ребенок. Ты... хм... Чист. Душой.
  Келей затаил дыхание.
  - Если ты это знаешь... - шепнул он. - Почему так не хочешь мне поверить?
  Зря он это сказал. Дракон тут же отстранился и поднялся на ноги, направившись к морю. Рассвет уже занимался.
  - Поспи еще немного, - сказал он, прежде чем скрыться под водой.
  
  
  
  Глава 24
  
  В ожидании Ладона Келей снова уснул. Проснулся только от ощущения того, что его куда-то несут. Он осторожно приподнял неестественно пушистые для юноши ресницы и наткнулся на обнаженную грудь. Горячо. Снова. И... уже привычно, да... Он опять закрыл глаза, прижавшись щекой прямо к шраму, перечеркнувшему сердце. Ритмичные пружинистые бесшумные шаги убаюкивали. Но спать уже не хотелось. Так же осторожно, словно украдкой Келей приподнял руку и прижал ладонь к груди дракона. На ее фоне она казалась такой маленькой и беспомощной... Совсем детской.
  Он с удовольствием ощущал горячую чуть влажную кожу. При ходьбе его щека слегка терлась о грудь Ладона, и юноша с трудом преодолевал желание повернуть голову и коснуться ее губами. Слизнуть соленую морскую влагу с белоснежной кожи. А запах его тела просто дурманил, забиваясь в ноздри и искушая, лишь усложняя ему задачу. Ах, совсем чуть-чуть повернуть голову. Хотя бы коснуться губами... Он не заметит... Или заметит? Конечно, заметит!
  Келей поджал губы, сопротивляясь этому желанию, но искушение было слишком сильно. Идти до долины было ровно полтора часа. Он украдкой приподнял ресницы, чтобы понять, где они находятся. Они ненамного удалились от берега. Идти еще как минимум час. И что же... весь час ему бороться со своим желанием, будучи прижатым к этому сильному жаркому телу? Да он проиграет, даже не начав бой! Может быть, сделать вид, что уже проснулся? Попроситься на землю?
  Ах, нет! Сделать это было выше его сил, когда у него появилась такая великолепная возможность быть рядом с Ладоном без всяких предлогов, делая вид, что спит, и не краснеть так отчаянно. Не удержавшись, Келей легонько потерся щекой о его грудь, сильнее прижав ладонь к жаркой коже. Интересно... какова температура его тела? У обычного человека она колеблется между тридцатью пятью и тридцатью семью градусами... А у Ладона она явно выше сорока! Будь он человеком, сгорел бы уже давно. Но какой... горячий! Келею казалось, словно он прислонился к печке. Хотя может быть, он преувеличивал, принимая свой собственный жар за жар дракона?
  Так он размышлял, комфортно устроившись в руках Ладона и наслаждаясь его объятиями. Он не устанет? Нести его все полтора часа? Прошло уже минут десять, Келей прислушивался к дыханию Ладона, но оно оставалось ровным и легким, а шаг его - ритмичным и пружинистым.
  Еще пять минут такой сладкой пытки. Келей старался глотать воздух мелкими порциями через рот, чтобы не искушаться лишний раз запахом его тела. Не помогало. Абсолютно нет. Как хорошо, что можно спрятать пылающее лицо за густыми каштановыми волосами, достающими до плеч. О, Зевс, будь он проклят, если еще раз уснет на берегу, ожидая этого дракона! В таком случае, Келей с легким стыдом понял, что ему придется быть проклятым еще много-много раз, потому что он готов был снова и снова переносить эту сладкую пытку.
  Облизнув пересохшие губы, юноша плотно сомкнул веки. Слишком озабоченный собственными ощущениями, он совсем забыл, что Ладон дракон. Он не устанет. Он не собьется с дыхания. И он замечает все. И учащенное сердцебиение, и быстрый бег крови в жилах, и жар румянца, играющего на щеках, и лихорадочные жесты, и юркий язычок, мелькнувший на пересохших губах, и дрожащую ладонь на своей груди...
  Но Ладон молчал, ничем себя не выдавая. Лишь на чувственных губах играла легкая улыбка, которой Келей не мог увидеть. Ладон молча наслаждался тем впечатлением, той реакцией, которые производил на юношу. Он не собирался предпринимать никаких шагов. Он прекрасно знал, что рано или поздно Келей устанет сопротивляться своему желанию. Он прекрасно знал, какие чувства в нем вызывает, и даже лишнее подтверждение в виде картинок из Источника Тайных Желаний, ему не требовались, чтобы понять, как отчаянно его хотят. У дракона было достаточно практики, чтобы убедиться и укорениться в собственной сексуальности. И даже парочка веков на этом треклятом острове не могли стереть из его памяти жарких ночей, полных такого огня, какого не было даже у него.
  Еще пара-тройка дней, и этот малыш сам придет к нему, прося взять его. И даже ничего не потребует взамен. Наоборот, пообещает. Еще несколько таких глубоких взглядов, еще всего один страстный поцелуй, и он будет принадлежать ему и телом, и душой.
  Вот о чем думал Ладон, неся юношу обратно в долину.
  И он совсем не удивился, ощутив легкий робкий поцелуй на своей груди. Словно взятый украдкой. Усмешка стала чуть шире. Ему нравилось играть с этим мальчиком. Нравилась его искренность, прямота, забавляло смущение, и очаровывал жаркий румянец, переодически вспыхивающий на нежных щеках. Его руки не дрогнули, держа юношу, шаг не сбился, дыхание не участилось, когда он ощутил нетерпеливые жаркие губы на своей влажной коже. Не стоит спугивать его. Только не сейчас, когда они оба могут наслаждаться этим маленьким притворством. Он будет делать вид, что думает, будто бы юноша спит. А Келей будет делать вид, будто спит, набравшись смелости и прикасаясь к нему так украдко, так мимолетно, так нежно и так робко.
  Цветущая юность, первые вздохи страсти, удивление в нефритовых глазах, смущение, играющее на нежной коже, дрожь первого желания, робкие прикосновения, несмелые поцелуи, пожар во всем теле... Ладон наслаждался своей властью над этим мальчишкой, он не мог этого отрицать. О да, легенды нисколько не врут, говоря, что чудовища обожают девственниц. И морской дракон вовсе не был исключением. Что как ни девственная чистота, очаровательное смущение и стыдливое осознание собственного вожделения, может так сильно возбуждать? Он много чего перепробовал, когда еще ходил по земле, наслаждаясь той свободой, что дал ему отец, но девственники стали его слабостью. Сломать стыдливую оболочку, заставить смотреть в свои золотые глаза и пить очаровательный смущенный взгляд, не давая ему спрятаться, впитывать жаркий румянец, целовать восхитительно робкие губы, срывать цветок нежной невинности... Это было самым экстатическим, самым возбуждающим и самым восхитительным ощущением из всех, что только испытывал морской дракон.
  И после двух веков принужденного затворничества, он не намеревался отказывать себе в этом роскошном удовольствии - освежить в древней памяти украдкие ласки, робкие прикосновения и несмелые поцелуи чистого нетронутого юного тела. Больше всего Ладон любил раскрывать чужие тайные желания, учить не стыдиться их, учить раскрепощаться, учить любить... Редко можно встретить столь скромного, целомудренного и стыдливого юношу, как Келей, принц Сифноса.
  Ничто не возбуждало его так, как яркий румянец, мгновенно вспыхивающий на щеках, как темное смущение, сгущающееся в по-детски невинных глазах, как стыдливые отчаянные попытки скрыть безумное запретное вожделение. Вожделение к нему.
  И сейчас, неся в своих руках это дивное, восхитительное в своей добродетели и целомудрии, сокровище, дракон просто упивался его смущением. Он готов был сделать круг, чтобы обойти весь остров, только бы не выпускать Келея из рук. Играть, чувствовать жаркий расплавленный азарт, струящийся по венам, легкое щекочущее возбуждение по всему телу, предвкушение очередной восхитительной игры... О боги, как это было сладко. Хотя бы ради одного этого стоило стать смертным, стоило променять свою нескончаемую жизнь на одну короткую яркую незабываемую вспышку человеческой жизни... Ах... Но и драконом быть ему совсем не претило. Наивные юноши Греции слетались на его внешность, как мотыльки на яркое пламя. Впрочем, путешествуя по земле, Ладон своей экзотической красотой привлекал не только зеленых юнцов, но и опытных бывалых вояк... Он не отказывался ни от чего. Он испробовал все, что могли дать ему люди за тот короткий срок, прежде чем Посейдон забрал его на Астипалею. Он впитывал любое знание как губка. И он мог с уверенностью сказать, что опыт телесной любви был самым лучшим из всего, что он видел и слышал, живя среди смертных.
  Игра, легкая, незабываемая. Флирт, ни к чему не обязывающий, сладкий. Усмешка, наглая, возбуждающая. Золотой взгляд, призывный, посылающий мурашки по всему телу. Прикосновение, единственное и неповторимое. Жест, незаметный, но откровенный. Приглашение, играющее на губах в виде обольстительной порочной улыбки. О да, он в совершенстве овладел этим древним, как мир, искусством. Искусством любить, вить веревки из человека одной лишь улыбкой. Заставлять подчиняться малейшему твоему желанию. Несомненно, ему ничего не стоило словить взгляд вожделенного им юноши, чтобы растворить в себе его волю, заставить упасть к его ногам и умолять о его любви. Но это было и вполовину не так интересно, как возможность немного поиграть, пуская в ход все чары своей человеческой оболочки, которой его наградил отец. О, это было незабываемо, сладко, восхитительно, вкусно...
  И сейчас Ладон наслаждался этой игрой в кошки-мышки с принцем Сифноса.
  Немного ласки - немного насмешки.
  Один поцелуй - один холодный взгляд.
  Одно прикосновение - одна наглая ухмылка.
  Одной рукой дать - другой забрать.
  И привязать. Навеки.
  Глава 25
  
  - Я могу идти... - прошептал Келей едва слышно.
  - Хочешь, чтобы я отпустил? - насмешливый голос где-то сверху мягко ввинтился в уши. Издевка. Снова.
  Молчание в ответ. Да и что мог ответить на это Келей? Лгать он не умел. Нет, он не хотел, чтобы Ладон его отпускал.
  Спрятать лицо на его груди. Скрыть пылающие жаром детского смущения щеки. Облизнуть пересохшие губы. И скользнуть ладонью по обнаженной груди. Прислушаться к ровному биению могучего сердца. Закусить губу, чтобы не поцеловать снова. Крепко стиснуть зубы, не выпуская на волю язык, жаждущий ощутить солоноватый, возбуждающий вкус пота, смешанного с морской влагой. Бессильно сжать кулаки. Тщетно попытаться уровнять бушующее дыхание. Сдержать легкий стон беспомощности. Не поднимать головы. Не смотреть в насмешливые золотые глаза. Не просить поцеловать снова. Не просить... прикоснуться. Молча пытаться унять жар требующего тела, разбуженного умелым поцелуем дракона. Скрывать до последнего отчаянную мольбу в зеленых глазах.
  Не просить. Не просить. Не просить.
  Скольких усилий стоило Келею выполнять все эти действия, находясь в надежных сильных объятиях дракона! Знать, что он насмешливо наблюдает за ним, и молча кусать губы от досады на свое предательское тело. Знать, что он знает, чего ему сейчас хочется, и молчать, хотя и с трудом. Знать, что он ждет его просьбы, и все равно молчать, упрямо сцепив зубы.
  Не просить. Не просить. Не просить.
  О, Артемида, покровительница целомудрия и защитница добродетели, давшая обет безбрачия, юная богиня охоты! Помоги ему. Ради всего святого, помоги удержаться от соблазна. И почему, почему этот несносный дракон так восхитителен в своем человеческом воплощении? Почему так возбуждает его насмешливый взгляд и издевательская кривая ухмылка? Почему, вместо того, чтобы ударить его, стирая эту похабную ухмылку, ему хочется поцеловать ее? Почему вообще он испытывает это запретное желание? Нет, влечение к мужчине в Греции не грех. Это принимается как данность, как нечто, само собой разумеющееся. Но все-таки, для него это было чем-то запретным. Одно дело - украдкий поцелуй, насилу сорванный с его губ в темном уголке каким-нибудь мужественным воином. И совсем другое - самому испытывать это жаркое желание, жидким огнем разливающееся по его венам, смешиваясь с кровью, с мыслями, мутя рассудок...
  Но что было еще более возмутительным для его невинного юного ума... Это было далеко не только желание, вожделение и страсть. Если бы ко всему этому не примешивалось восхищение... Желание видеть его каждую минуту, знать, о чем Ладон думает, прикасаться к нему, только чтобы ощущать его присутствие...
  Молчание между ними не было напрягающим. Оно было наполнено предвкушением. Один знал, что вскоре сдастся. Другой знал, что скоро получит желаемое. И при этом, второму не нужно было особо утруждаться для того, чтобы добиться этого самого желаемого.
  Но, странно, осознание того, что его силы уже на пределе, что сопротивляться нет смысла, что уже совсем скоро он добровольно придет и все же попросит, не приносило Келею горького чувства унижения. Он тоже предвкушал...
  Кусая губы от досады в тщетной попытке сдержать желание поцеловать Ладона опять, а потом еще раз, и снова, снова, снова... Келей сжимал кулаки и жмурился, злобно издеваясь над самим собой. Мазохист. Он упивался собственной беспомощностью перед влечением к дракону. Насмешничал сам над собой, словно насмешек Ладона ему не хватало.
  Ах, этот терпкий запах мужского пота, смешанного с морской влагой, дразнил ноздри, обоняние, рассудок...
  Голова закружилась. Нет, он не был еще настолько силен, чтобы провести на руках у объекта своего первого вожделения полтора часа, и не сдаться настойчивым уговорам своего тела.
  - Пусти... - выдохнул Келей едва слышно.
  - Уже? - очередная издевательская усмешка.
  - Я сам пойду.
  - Неужели проснулся?
  Скрипнув зубами, юноша уперся руками в широкую грудь, такую твердую, что если бы не знание того, что под ладонями живая плоть, то он бы подумал, будто это сталь, обтянутая бархатом.
  - Пусти же, - шепнул он из последних сил.
  Легкое издевательски-небрежное пожатие широких плеч. Ладон разжимает руки, позволяя изящному, хрупкому, юному телу соскользнуть на землю. Ни капли того сожаления в его глазах, что он испытывал внутри. Драконья собственническая сущность отчаянно сопротивлялась этому действию. Как можно выпускать сокровище из рук? Как можно добровольно позволить ему уйти? Догнать, схватить, не отпускать, сторожить, держать в плену, если понадобится! Но не отпускать ни за что на свете.
  Келей не знал, что в эту самую секунду руки дракона чуть ли не дрожат от усилий. Ладон боролся сам с собой, шел наперекор своей природе. Ибо, как и каждый дракон, был он жаден и алчен до сокровищ, которые казались ему бесценными. Ему стоило огромных усилий сдержаться и позволить вожделенному телу выскользнуть из его рук.
  Келей этого не знал. Он сам дрожал, как осиновый лист, только далеко не от холода. Не знал он и того, что был опасно близок от того, чтобы оказаться поваленным на траву и...
  На ватных ногах, юноша с облегчением прислонился к стволу первого попавшегося дерева и впервые за этот час задышал нормально, не глотая воздух мелкими порциями, чтобы лишний раз не поддаваться искушению. Спасительный свежий воздух... Пот выступил на его лбу. Подумать только, его словно на печке покатали! Как же жарко...
  Ладон наблюдал за ним ничего не выражающим, почти безразличным взглядом. Его бледное лицо было непроницаемым. Снова ничего не прочесть. Впрочем, как и всегда. Келей не замечал, что его ладони сжаты в кулаки, слишком занятый собственными ощущениями. Он не мог знать и того, что прямо сейчас, в эти мгновения, Ладон борется со своей сущностью, требовавшей от него взять то, что он хочет без всяких игр и разговоров. Дракон внутри, сдерживаемый чарами Поседойна, рвал и метал, жадно глядя на юношу из золотых глаз человека.
  "Возьми. Возьми. Возьми. Чего ты медлишь?!" - стучало в висках у Ладона. Он сжал губы и, отвернувшись, молча направился дальше.
  Келей неохотно оторвался от дерева и поспешил за ним. Он догнал его и хотел положить руку ему на плечо, но прежде, чем он это сделал, Ладон с быстротой молнии обернулся и схватил его за тонкое запястье так, что юноша поморщился от легкой боли.
  Он растерянно заглянул в глаза Ладона. Что с ним? Только что сжимал в объятиях, нес на руках почти нежно, насмешничал в обычной своей манере... А сейчас так резко изменился! Что опять он сделал не так? Почему Ладон так переменчив? Почему в одну минуту он почти ласков, добродушен и приветлив, и даже готов шутить, а в другую - он мрачный незнакомец, опасный и устрашающий? Истинный дракон, которого надо бояться.
  Одной рукой давать - другой забирать.
  В прищуренных глазах Ладона, золотых, налившихся угрожающей свинцовой тяжестью, читалась ярость. Там бушевала золотая буря, глаза его потемнели, а губы были сурово сжаты.
  Келей, оглушенный такой резкой переменой, отшатнулся, растерянно, почти испуганно, глядя на него.
  - Ладон?.. - прошептал он беззвучно.
  - Никогда больше не дотрагивайся до меня без предупреждения. - Холодный голос резал по ушам.
  - Но я всего лишь...
  - Ради своей же безопасности, - опасно мягким голосом промурлыкал дракон. - А иначе... рискуешь оказаться на траве с расставленными ногами.
  Намеренная грубость отнюдь не испугала Келея. Он смущенно покраснел, но взгляда не отвел.
  Ладон перевел взгляд на его запястье, которое по-прежнему стискивал стальной хваткой. Сделав над собой видимое усилие, он с трудом и неохотой разжал пальцы, позволяя запястью Келея высвободиться из этой мертвой хватки. Повернулся и, как ни в чем не бывало, пошел дальше.
  Келей поморщился, посмотрев на свою нежную кожу, на которой теперь четко выделялись четыре красных следа, которые горели даже сейчас, после того, как дракон его уже отпустил.
  Он вздохнул и молча последовал за Ладоном.
  "На траве... с расставленными ногами..." - юноша встряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Стыдно признавать, но он находил эту перспективу далеко не устрашающей. Но Ладон как всегда просто издевался над ним. Конечно, он не всерьез. Может он и находит его привлекательным, но это вовсе не значит, что он так же хочет...
  Юноша быстро облизнул снова пересохшие губы. Опять эти крамольные мысли!
  Он намеренно замедлил шаг, давая Ладону возможность оторваться от него.
  Иногда он так уставал бороться с этим огнем, проснувшимся внутри него, что ему просто хотелось плюнуть, поймать дракона где-нибудь в укромном местечке и заставить...
  Он боялся собственных мыслей. С каких пор он так жаждал чужих ласк, объятий, поцелуев и не только?
  И тут Келей с легкой дрожью ужаса и возбуждения понял, что те картинки из родника оказались пророческими. Источник Тайных Желаний, да? А может все-таки Источник Истины? Ведь половина того, что он видел - сбылась. И скоро сбудется вторая...
  А как насчет... любви?
  "Я люблю тебя", - прошептали бледные губы.
  Келей вздрогнул от этого воспоминания. А вот это было лишь... его тайным желанием.
  Ладон никогда не полюбит его. Никогда.
  
  Глава 26
  
  Когда Келей, наконец, дошел до долины, солнце уже почти поднялось. Ладон кажется уже юркнул в свою пещеру и благополучно уснул. Втайне юноша удивлялся тому, как много спит морской дракон. Весь день, до самого вечера... Честно говоря, он бы и сам тут на стену лез, если бы просидел на этом острове так долго. Он дошел до дома и снова забрался в первую попавшуюся постель. Голова кружилась, а ноги едва его держали. Одна минута наедине с Ладоном - и головокружение обеспечено. Час - дрожь в ногах. И не только в ногах... Полтора же - жар и бессонница.
  Келей свалился на мягкую душистую постель, пахнущую полевыми цветами, и закрыл глаза. Уснуть он не мог. Лежа на спине и пялясь в потолок, он лениво размышлял. Быть с Ладоном... трудно. Он упрямый. Он вредный. Он жестокий порою. Он выматывает. Он... возбуждает. Возможно ли найти с ним общий язык? Вряд ли... Но как бы хотелось. Что, ну вот что он может сделать, чтобы завоевать его доверие? Что, прийти к нему и добровольно сдаться? И что? Он тогда снова насмешливо вскинет свою треклятую бровь, изогнет губы в ухмылке и с таким видом, словно делает одолжение... Возьмет его. А дальше что? А дальше он скажет: "О, как мы стараемся ради блага своего маленького островочка!"
  Юноша скрипнул зубами. Нет, это определенно не вариант. Господи, уж лучше бы Ладон был жадным алчным страшным драконом, питавшимся человечиной, озлобленным и обиженным на весь мир. А не этаким сексуальным самоуверенным спартанцем...
  Он обнял подушку, набитую свежей травой, и глубоко вдохнул пряный аромат. Через некоторое время он с неудовольствием подловил себя на том, что хотел бы иметь Ладона здесь под боком. Пускай будет горячо. И от температуры его тела и от собственного желания. Но зато он будет рядом.
  Теперь уже Келей не винил Алтею за то, что она показала ему его тайные желания. Он долго размышлял и пришел к выводу, что рано или поздно он, наверное, сам бы дотумкал, как же Ладон хорош и захотел бы... И без всяких там извращенных картинок... Но с другой стороны... Хотелось бы, чтобы каждая из них стала правдой.
  А способа воплотить их в жизнь, все эти свои тайные желания, он не мог найти. Ну разве этот упрямый дракон поверит ему? Ни на грош. Одну минуту он ласков с ним, другую щерится и скалится, словно дикий зверь. Целует - и тут же хлещет ядовитыми словами. Это что, приручение такое кнутом и пряником? Но зачем? Келей не понимал мотивов дракона. И, похоже, понять их ему было не суждено.
  Со вздохом он, наконец, сумел уснуть.
  Далеко после заката, измученный внутренними переживаниями и неудовлетворенным желанием, Келей проснулся. Первым, что он ощутил, было чувство голода. Оно заставило его подняться и выйти из дома. Там на улице творилось что-то непонятное. Вместо привычной травяной скатерти для дракона, перед сценой поставили длинный стол, украшенный вегетарианской пищей. Он пестрел и радовал глаз. Келей уже привык к извечному смеху, звеневшему в долине и днем и ночью. На сцене давно уже разворачивались какие-то события. Ладон, в облике человека, сидел в центре стола, пил вино, окруженный своими верными нимфами. Они хихикали, льнули к нему, кружили вокруг, танцевали и подливали вина. Одна дриада сидела у него на коленях, строила глазки и кормила маленькими ягодами с рук. Ладон, естественно от угощения и не думал отказываться. Увидев эту сцену, Келей ощутил жуткое раздражение, и что-то темное, похожее на гнев, начало подниматься в его груди.
  Он зашагал к столу, по пути встретившись с насмешливым золотым взглядом. Ладон поднял свой бокал в издевательском тосте и отпил. И вслед за этим легко подцепил губами ягоду из тонких миниатюрных пальчиков дриады, вольготно рассевшейся у него на коленях. У Келея просто потемнело в глазах от ярости. Он сам не понимал, почему так разозлился. Он подошел к столу, и несколько дриад тут же уступили ему место, пододвинув тарелку и наполнив кубок вином.
  Юноша поджал губы, стараясь не смотреть на дракона.
  Ах, так? Ну ладно, Ладон еще пожалеет о своих издевательствах! Хватит с него этих насмешек. Он одним махом выпил весь кубок, совсем забыв, что пьянеет от вина не по-детски. А ему подлили еще. И еще. И еще. Он совсем не заметил, как опьянел так, что его ноги не держали.
  Посмотрев на Ладона, Келей обнаружил, что тот все еще развлекается со своей нимфочкой. Злобно сверкнув глазами-изумрудами, Келей отшвырнул бокал прочь и решительно поднялся на ноги. Правда, он тут же зашатался, а голова закружилась похлеще, чем после пьянящих поцелуев Ладона, но он все же удержал равновесие и не свалился на траву.
  Нетвердым заплетающимся шагом, юноша направился к центру стола, где сидел дракон.
  - Тебе весело? - нарочито бодрым голосом произнес он, опасно сверкая зелеными глазами. Если бы Ладон знал его получше, он бы поостерегся. О да, нет сомнения, принц Сифноса был сущим ангелом, образцовым сыном и прекрасным юношей, но если бы кому-то удалось вывести его из его ангельского терпения... Тому бы явно не посчастливилось.
  - Как видишь, - небрежно пожал плечами Ладон. - Я просто развлекаюсь на полную катушку.
  Он издевательски ухмыльнулся, но ухмылка больше походила на оскал. Однако своей сексуальности при этом, поганец отнюдь не утерял, и даже сейчас Келей ощущал, как возбуждается от одной только этой треклятой усмешки.
  - О, даже так? - голос Келея зазвенел от ярости.
  Он окинул дриаду таким уничтожающим взглядом, что та от испуга вжалась в грудь Ладона, что, разумеется, не способствовало улучшению настроения юноши.
  Ладон почти с восхищением смотрел на него. Вряд ли Келей осознавал, насколько он прекрасен в гневе. Страсть зажглась в его изумрудных глазах, делая их темнее, подобно весенней листве. Темные каштановые кудри разметались по плечам, обрамляя нежное личико с заостренным, но упрямым подбородком. Полные, по-женски припухлые губы поджались, словно провоцируя и вызывая жгучее желания раздвинуть их языком. На точеных высоких скулах заиграли желваки. Плечи расправились, сразу становясь как-то шире. Стройный стан натянулся как пружинистая тетива тугого лука, готового вот-вот выпустить стрелу. А в восхитительных глазах застыли в ледяной ярости гнев, страсть и пьяный удалой блеск, характерный тем, кто осознает, что сейчас, в эти блаженные мгновения, может свернуть горы и перешагнуть море. И Келей сейчас думал именно так. Он не боялся навлечь на себя гнев дракона. Не смущался, словно девушка. Казалось, он твердо намеревался показать дракону, что не намерен терпеть над собой такие издевательства.
  И показал.
  Неожиданно он резко выхватил только что наполненный вином кубок из рук Ладона и выплеснул темную бордовую жидкость ему в лицо.
  - Я тоже хочу повеселиться! - прошипел Келей разъяренно.
  Шум, смех, гам и веселье тут же прекратились. Дриады застыли. Сценические действия на театральных подмостках тоже утихли.
  Все замерли, ожидая реакции своего обожаемого повелителя и господина на этот ошеломляющий вопиющий своей безрассудностью поступок.
  Глава 27
  
  Кто-то из девушек торопливо подал Ладону полотенце. Дракон молча вытер лицо и поднялся. Вино темными блестящими каплями стекало по его волосам, оставляя их сухими. Скользило по квадратным кубикам, выделяющимся на животе. И исчезало за поясом белых штанов, при этом оставляя их сухими. Взгляд Келея невольно проследил путь винных капелек, и он на секунду пожалел, что вместо них не могут скользить по этому восхитительному торсу его собственные пальцы. Вино коснулось его кожи и растаяло, словно мороженное на июльском солнце. В пьяном угаре Келей тем не менее прекрасно осознавал свой поступок. От собственной смелости захватывало дух. Дрожали ноги и кружилась голова, и невозможно было уже понять, то ли это от вина, ударившего в голову, то ли от ставшего уже привычным страстного желания, то ли от волнительного сладкого страха на реакцию Ладона, напряженной пружиной свернувшегося внизу его живота.
  Дриада, к которой он приревновал его, вскочила с колен Ладона и смешалась с толпой своих сестер.
  Келей снова поднял взгляд и посмотрел в непроницаемые золотые глаза. Он все еще гневно сжимал губы, упрямо вздернув точеный подбородок. По нему нельзя было сказать, что он боится гнева дракона. Но интуитивно Ладон прекрасно это понимал.
  В следующее мгновение он стремительно подскочил к юноше и сграбастал в охапку стальной хваткой. Келей сдавленно пискнул от неожиданности, не успев никак отреагировать. Ладон зашагал к дому, держа его в руках, словно пойманного зайчонка, и не обращая внимания на изумленные взгляды нимф. Только тогда Келей опомнился и принялся вырываться и от страха и от негодования одновременно.
  - Пусти! - прошипел он.
  Дракон даже ухом не повел, молча продолжая нести к дому. Келей принялся извиваться как уж в его руках, пытаясь выскользнуть из мертвой хватки. Он изловчился и пнул дракона ногой в бедро, только чудом не попав в самую важную его мужскую часть. Ладон даже не поморщился. Келей ничего не добился, лишь усугубления своего и без того незавидного положения. Дракон перекинул его через плечо, как мешок с картошкой и прижал ноги к своему животу, чтобы не брыкался. Келей замолотил по его спине кулаками, рыча от возмущения.
  - Ладон, пусти! Проклятье! Аид бы тебя побрал, чертов дракон! Пусти, я сказал! Поставь меня на землю!
  - Убедительнее, тогда поверю, - послышался его насмешливый голос.
  На секунду Келей ощутил облегчение, не услышав в нем гнева или раздражения. Но все же он страшился того, что Ладон сделает с ним.
  - Проклятье! - он снова ударил его по лопаткам и принялся вырываться пуще прежнего.
  - Не брыкайся, хуже будет.
  Келей на минуту затих, переводя дыхание. Висеть вниз головой было крайне неудобно. И без того жарко, а тут еще кровь прилила к мозгам. Думать стало совсем невмоготу.
  Ладон уже дотащил его до дома и вошел внутрь. Щелчок его пальцев и хрустальные двери за ними захлопнулись с громким звоном, но почему-то не разлетелись вдребезги. И тут Келей по-настоящему испугался. Почувствовав новый прилив вдохновения, он принялся извиваться так яростно, что дракону пришлось перехватить его поудобнее.
  - Пусти! Поставь меня на пол, я сказал, сейчас же! - закричал он.
  - Мечтай.
  Мурашки побежали по спине. Пленительное чувство предвкушающего страха и ноющего где-то внизу живота напряжения, завладели принцем Сифноса. Тугая спираль внутри грозила вот-вот распрямиться. В глазах потемнело, когда упершись ладонями в мощную мускулистую спину, Келей понял, что Ладон поднимается по ступенькам на верхний этаж своего дворца. Ступеньки стремительно летели перед глазами. Он сглотнул, и попытался обернуться. Пьяного запала как не бывало.
  - Ладон! - пискнул он. - Черт, пусти, ну пожалуйста...
  - Так бы и сразу, только поздно уже.
  - Ну прости! Я просто сорвался... Аид, пусти же!
  - Боишься? - Келей почти видел насмешливую ухмылку, играющую на чувственных губах дракона.
  - Нет! Пусти меня!
  - Как только, так сразу, - пообещал Ладон, и это обещание прозвучало как угроза.
  Юноша на время затих. Ладон раскрыл дверь в какую-то большую светлую комнату. С большой кроватью и огромным, почти на всю стену, окном. Без стекол, разумеется. Дыхание как-то сразу участилось, и Келей испуганно замер. Что Ладон собирается делать?
  Его швырнули на кровать. Довольно бесцеремонно, надо сказать. Келей тут же отполз в угол, забившись туда, словно крольчонок в свою норку, и посмотрел на Ладона настороженно, облизнув пересохшие от волнения губы. Как видимо, зря. Ладон проводил этот жест обжигающим взглядом, с головой выдавая свои намерения, но Келей был слишком занят своим страхом, чтобы понять, что с ним сейчас сделают.
  Дракон подошел к кровати, опустившись на нее коленом. Келей подтянул ноги к груди, бессознательно пытаясь закрыться от него. Усмешка на губах Ладона отнюдь не способствовала его расслаблению.
  - Ты... ты ч-что? - пробормотал он, глядя на него во все глаза.
  Ладон не ответил. Одно мгновение - и его бесцеремонно потянули за лодыжку. Проехав по одеялу так, что задралась туника, юноша неожиданно оказался под горячим распаленным телом дракона. Трудно сказать, что он испытал в этот момент, слишком стремительно действовал Ладон. Пытаясь опустить свою тунику, он заерзал, не подозревая о том, что лишь сильнее распаляет дракона. Все так же убийственно спокойно, без малейшей эмоции на бледном аристократическом лице, Ладон молниеносно перехватил его руки, сведя их вместе за тонкие запястья, и поднял вверх. У Келея мгновенно пересохло во рту, а губы задрожали и заныли, словно чувствуя, что сейчас их поцелуют. Он попытался свести ноги, но было уже поздно. Колено Ладона втиснулось между ними, и убрать его не представлялось никакой возможности. По телу прошла волнительная дрожь. Это было сладко... испытывать и страх и возбуждение одновременно. Тем более еще не совсем отрезвев. Келей снова облизнул сухие губы, неосознанно провоцируя Ладона.
  - Поиграть вздумал? - промурлыкал дракон, склонившись к его уху и почти касаясь его губами.
  У юноши мурашки поползли по коже от этого волнительного интимного шепота и близости восхитительных губ.
  - Пусти, - шепнул он из последних сил.
  - Скажи еще, что больше не будешь так делать. - Издевательски пропел Ладон.
  - Не буду, - тут же пообещал Келей.
  - Верю, - охотно согласился дракон.
  Юноша дернулся, пытаясь вырваться в последний раз.
  - Тогда я могу идти? - пробормотал он.
  - Я этого не обещал. Я лишь сказал, что верю. - Очередная убийственная, сводящая с ума, возбуждающая и в то же время раздражающая ухмылка. Наглая. Ухмылка победителя. Завоевателя.
  Это разозлило юношу. Он снова заерзал под ним, пытаясь выбраться, да что толку? Ладон лишь сильнее распалялся, а хватка его стальных пальцев была так сильна, что вырвать руки не представлялось никакой возможности.
  Но тут горячие губы скользнули по его шее, и Келей мгновенно затих, задохнувшись от яркого ослепительного ощущения. Он шумно глотнул воздух, задрожав так сильно, что даже дракон ощутил эту дрожь.
  Ладон торжествующе рассмеялся.
  - Кажется я нашел твое слабое место, смертный... - прошептал он. В этот раз унизительное слово прозвучало так ласково и нежно, что Келею мигом расхотелось сопротивляться. Он сглотнул, прикусив губу, чтобы не застонать.
  В следующий миг яркая вспышка едва не лишила его сознания, когда горячий настойчивый язык дракона заскользил вдоль его шеи, пройдясь за ухом. Там было особенно приятно, почти щекотно, но так возбуждающе... Прикосновение к этому заветному местечку лишало разума и воли не меньше, чем взгляд золотых глаз, ослабляло желание сопротивляться, и у Келея мигом ослабели ноги. Он бессильно обмяк, тихонько, почти жалобно застонав.
  А язык Ладона продолжал мучить его, разгоняя по телу жидкие расплавленные волны неутомимого желания и дрожи, распаляя, дразня, искушая и иссушая. Он мягко медленно скользил по его нежной коже в мучительно-сладкой пытке. Жарко стало настолько, что Келей перестал ощущать этот жар. В глазах помутнело, голова потяжелела, тело мгновенно расслабилось, оставив последние попытки сопротивления. Ноги перестали сжиматься и бессильно раздвинулись сами.
  - Так-то лучше... Ты такой чувствительный, - прошептал дракон ему на ухо и снова проделал этот мучительный маневр. Его язык скользнул за ушко, щекоча и расслабляя, вырывая сладкий протяжный стон из груди юноши.
  - Пожалуйста, нет... - пробормотал Келей, слабо шевельнувшись под ним.
  - Об этом надо было думать до того, как ты выплеснул на меня вино, - спокойно заметил Ладон.
  - Это была... ах... моя ошибка... - быстро зашептал Келей, моментально слабея от прикосновений горячего возбуждающего языка.
  Губы Ладона защекотали его шею, а затем он слегка подул на разгоряченную кожу, и Келей вздрогнул от резкой перемены тепла на прохладу. Продолжая удерживать его запястья сведенными вверху, дракон заскользил губами дальше по его груди, кончиком языка обводя ключицы. Юноша шумно вдохнул воздух, задрожав еще больше. Глаза закрывались сами собой. Ладон слегка приподнялся, отнимая у него жар своего тела, и Келей сам выгнулся ему навстречу, желая вернуть его. Он видел легкую лишь немножко насмешливую улыбку, играющую на губах дракона, но ему было уже все равно. Он совсем оставил свои попытки вырваться и теперь желал только одного - отдаться Ладону полностью и безвозвратно. Предательское тело дрожало под его горячими распаляющими поцелуями, так умело и быстро разбуженное к первой неодолимой страсти, длинные стройные ноги сами обвили узкий торс, стараясь прижать Ладона ближе. С наслаждением и сладкой дрожью легкого страха и предвкушения Келей ощутил возбуждение дракона. Тихонько застонал, и тут же губы Ладона накрыли его собственные, словно желая выпить этот нежный легкий стон экстаза и желания. Свидетельство его вожделения, его падения, его страсти, его слабости, его поражения...
  Горячий влажный язык, вопреки его ожиданиям, очень нежно скользнул в его приоткрытый покорный рот, искушая, дразня, лаская и распаляя еще больше. Келей не мог удержать стонов, которые жадный дракон поглощал один за другим, никак не в силах насытиться.
  Его вторая свободная рука скользнула вниз, прижавшись к стройному крутому бедру, обнаженному белой туникой, задранной почти до талии. Келея словно обожгло огнем, ему показалось, что к коже его приложили раскаленные щипцы. Отпечаток его ладони остался на его бедре, словно клеймо.
  Еще один стон. Долгий, протяжный, полный такого явного откровенного и неприкрытого вожделения, что Ладон мгновенно ощутил, как теряет свой твердый контроль. До этого момента он прекрасно держал себя в руках, как это ни странно, но сейчас ему захотелось прекратить эту сладкую пытку, закинуть стройные длинные ноги дивного юноши себе на плечи и овладеть им без всякой прелюдии. Но он сдержался, довольствуясь лишь жаркими прикосновениями.
  Еще рано. Только проучить. Только показать, кто здесь хозяин. Распалить. Показать истинную страсть. Немного ускорить процесс добровольной сдачи в его руки. Всего лишь... Всего лишь прелюдия. Ах, как же он любил эти игры... Долгие прятки, кошки-мышки, бессмысленный бег, всегда приводящий к одному и тому же, а затем сладкое поражение его жертвы, самовольно пришедшей к нему за его любовью.
  Какой же он был пламенный, страстный, гибкий, искренний в каждом своем движении, слове, улыбке, прикосновении и взгляде, восхитительный, пленительный, сладкий, завораживающий... Его Келей.
  Горячие губы коснулись твердого напряженного соска, туника совсем ослабла, провиснув чуть ниже груди. Пряжка сползла с плеча, так соблазнительно обнажая этот волнительный изгиб, который хотелось осыпать жаркими поцелуями... Ладон чуть сам было не застонал.
  Юноша вскрикнул от острого пронзительного ощущения, раскаленным огнем резанувшим его оголенные нервы.
  - Ах, боги! - выдохнул он, выгнувшись дугой под горячим сильным телом Ладона и тут же бессильно обмякнув.
  В следующее мгновение он едва не потерял сознание, когда дракон обвел маленькую твердую бусинку языком. Он всхлипнул, не в силах больше стонать. Горло саднило от вскриков. В глазах было так мутно и все плыло...
  - Ладон... - хрипло шепнул он.
  Дракон едва не сошел с ума, услышав этот низкий, полный откровенного вожделения шепот, так настойчиво и в то же время робко приглашающий его к куда более смелым ласкам... Словно только что Келей сам произнес: я твой. Возьми. Только не останавливайся...
  Едва слышное рычание сорвалось с его губ, он впился в истерзанный рот юноши, насилуя снова, забирая добровольно данное ему в распоряжение сокровище.
  Боги, как сладко... Опьяняющий вкус юных губ, смешанный со сладостью темного вина, невыразимо, волнительно... До боли во всем теле Ладон сейчас желал овладеть этим дивным юным телом.
  Он отстранился, дыша так же тяжело, как и сам Келей. Взгляд золотых глаз обжигал, оставляя на коже почти осязаемые следы вожделения. Снова наклонившись, дракон медленно облизнул припухшие истерзанные им сладкие губы юноши, и нехотя оторвался. Легко расцепил замок сомкнувшихся на его талии стройных крепких ног, высвободившись из таких желанных объятий. Келей сумел лишь протестующее застонать, глядя на красивое лицо Ладона из-под отяжелевших век.
  Дракон же снова надел свою непроницаемую маску, хотя Келей и понятия не имел, скольких усилий ему это стоило, и соскользнул с кровати.
  Юноша попытался что-то сказать, но язык его не слушался. Золото глаз, смешанное с такой явной безграничной страстью и вожделением говорило ему об обратном. Почему же Ладон оставляет его? В такой момент... Ах, будь он проклят!
  Обворожительная пленяющая белоснежная улыбка, обжигающий тяжелый золотой взгляд, жаркое сильное тело, только что прижимающее его к кровати...
  - А теперь? - хрипло произнес дракон. - Тебе весело?
  Развернулся и спокойно вышел из комнаты.
  Глава 28
  
  Обессиленный, сдавленный, сломанный, сокрушенный, Келей лежал на кровати, словно брошенная кукла, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Не было сил сдвинуть ноги, так развратно и вульгарно раскинувшиеся в стороны. Не было сил опустить тунику, задранную до самой талии и обнажающую молочные бедра. Не было сил пошевелиться. Он не знал, как выглядел в этот момент, и каких усилий Ладону стоило оставить его, видя в этой позе. О да, несомненно развратная, вульгарная, как у шлюхи из темных задворков, призывная, вожделеющая, она распаляла и откровенно приглашала овладеть. Но вместе с тем что-то неуловимо невинное, нежное, стыдливое, робкое и чистое присутствовало в ней. Длинные стройные крепкие ноги, раскинувшиеся в стороны, белая туника приглашающее задранная и манящая прикоснуться к этим волнительным изгибам бедер, спущенная вместе с пряжкой с плеча белая ткань, обвисающая и обнажающая узкую крепкую грудь юноши, стройная колонна шеи, распухшие губы, так и призывающие поцеловать их снова, откровенно жадные изумрудные глаза, в которых плещется вожделение, страсть и вместе с тем робость.
  Тихо всхлипнув, юноша с трудом перевернулся на бок, сжимаясь в клубочек, и закрывая глаза. Только сейчас на него накатила волна жгучего стыда за свое столь развратное поведение. Он едва сдерживал слезы, кусая и без того истерзанные губы. До боли стиснув колени, Келей сжал зубы. Как унизительно... Как жестоко... Просто отвратительно! О нет, он не жалел себя. Но ему было противно от собственного поведения. Как он мог так бесстыдно прижиматься к Ладону, как он мог обнимать его торс ногами, прижимая к себе и не давая отстраниться, как он мог так развратно громко стонать, всхлипывать от наслаждения, тянуться жаждущим ртом к его губам, извиваться под ним...
  Он с яростью ударил кулаком по ни в чем не повинной подушке.
  Взвившись с постели белым вихрем, он швырнул подушку об стену, содрал с постели покрывало и скинул на пол, тихо рыча от злости.
  - Проклятье! Черт!
  Пометавшись по комнате с полчаса, он выдохся и обессилено упал на кровать, неподвижным взглядом уставившись в потолок, проклиная все на свете, но только не Ладона. Он не мог его ненавидеть. Не мог желать ему чего-то плохого даже после такой жестокой шутки. Во всем произошедшем юноша винил только лишь себя. Так легко поддаться искушению, так быстро сдаться одолевающей его страсти, Зевс, как же он слаб! Ему было противно от самого себя.
  Он не заметил, как заснул. А когда проснулся, был уже полдень следующего дня. Последнего, который Ладон подарил ему за треклятый поцелуй. К его удивлению на полу его ждала деревянная бадья с горячей ароматной водой. По ее поверхности плавали лепестки каких-то цветов. На тумбе было заботливо оставлено полотенце и поднос с едой. О боги, там было мясо! Не искусственная замена мясистыми фруктами, а самое настоящее жаренное мясо с целой лепешкой хлеба. Такой приятный сюрприз на время заставил Келея позабыть о том, что произошло несколько часов назад. В углу рядом с кроватью лежал его заплечный мешок и золотая двеннадцатиструнная арфа. Келей почти обрадовался. Скинув с себя тунику, казалось, насквозь пропахшую запахом тела Ладона, хранящую яркие воспоминания о его обжигающих прикосновениях, он с удовольствием залез в горячую воду и тут же все тело благодарно расслабилось.
  Он закрыл глаза и чуть ли не замурлыкал от удовольствия. Он не принимал нормальную ванную с тех пор, как ушел из дома. О да, принц Сифноса был заядлым неженкой...
  Поведя плечами, юноша погрузился под воду с головой. Рядом на специально вделанной полочке лежало цветочное мыло. Все было сделано только на природных минералах и веществах. Келей с удовольствием искупался, вымыл голову и неохотно вылез из ванной. Он взял полотенце, намотав его вокруг узких бедер, и потянулся к подносу. С жадностью накинулся на нормальную еду. Съел все в один присест и запил кубком вина. И почувствовал небывалое удовлетворение. Вытащив из мешка свежую тунику, он облачился в нее и плюхнулся на кровать, снова уснув. Измотанный, усталый, но удовлетворенный. Наконец-то комфорт...
  
  Во второй раз его разбудило противное чувство тревоги. Он резко распахнул глаза и рывком сел на постели. За окном уже стемнело. Вечер. Лучи угасающего солнца проникали в комнату, окрашивая ее в золотисто-оранжевый цвет.
  - Проклятье!
  Келей вскочил с постели. Его время было на исходе. Полночь, и последний день кончится! Он облизнул вмиг пересохшие губы, похолодев от страха. Несмотря на все то, что произошло между ним и Ладоном, он все еще верил, что дракон может без зазрения совести вышвырнуть его со своего острова и отправить домой несолоно хлебавши. А после его недавнего поступка, тем более! Что ему стоит? Он холодный и расчетливый! Он чудовище, да, но абсолютно в другом смысле. Пожалуй, гораздо милосерднее с его стороны было бы сожрать его, чем вот так мучить, одной рукой приближая, а другой терзая. И так день за днем!
  Заметавшись по комнате в легком приступе паники, юноша ожесточенно закусил губу. Осталась всего пара часов, а он так и не придумал способа уговорить Ладона!
  В отчаянии, Келей замер посреди спальни, а потом метнулся за дверь.
  Ну все. Терять нечего. Предложить ему тоже нечего, кроме своего тела. Будет так унизительно сделать это после того, что произошло! Но что еще оставалось?
  Глубоко вздохнув, Келей вышел из дома и отправился на поиски хозяина Астипалеи.
  Странно, но в долине было так тихо... Сейчас должен был быть самый разгар игрищ, пьянок и веселья, но юноша не встретил ни одной нимфы. В пещере Ладона тоже не было. Келей озадаченно нахмурился. Куда подевался этот чертов дракон?
  Когда Келей пришел через два часа к берегу моря и уселся ждать его, была уже почти полночь. Он нервничал. Как же все ловко обставил этот мерзавец... Почти трахнул, а затем куда-то пропал, оставив его наедине со своими метаниями, не давая ни единого шанса на что-либо. Скрипя зубами от досады, Келей прислонился к прибрежным камням в ожидании. Это было невыносимо. Казалось, его положение совсем безвыходно. У него нет никаких козырей. Он не может разыграть ничего, кроме себя самого, но даже с ним Ладон обращается как с игрушкой. На что ему неопытный мальчишка, сгорающий от неудовлетворенного желания и страсти к нему, когда Ладон может в любой миг набрать хоть с десяток наложников, таких же молодых, красивых и даже более чем уступчивых. Ему стоит лишь щелкнуть пальцем.
  Почему так больно и обидно? Почему стыдно и противно, но не по отношению к треклятому дракону, а к самому себе? Почему он не может обвинить Ладона, а вместо этого корит себя, хотя, казалось бы, он ни в чем, ни в чем не виноват? Келей задумался. Он не жалел, что пролил на Ладона вино. Не жалел об этом своем воистину безрассудном поступке. Конечно, Ладон нашел жестокий способ проучить его, поиграв на его "тайных желаниях". Неужели настолько мстителен? Ему даже штаны стирать не пришлось! Проклятье!
  Зачем он мучает его? Зачем? Это доставляет ему извращенное удовольствие? Он соскучился по играм со смертными? Это забавляет его?
  И ведь сам он ни разу не выказал никакого чувства к нему! Келей понимал, что для Ладона он не так уж и хорош, но он знал себе цену, ведь недаром считался одним из самых прекрасных юношей Сифноса. Неужели Ладон не испытывает к нему того же? От скольких посягательств на свою честь, как со стороны женщин, так и мужчин приходилось отбиваться Келею, а для Ладона он всего лишь временная игрушка?
  Нет, это не так. Келей ведь видел, видел собственными глазами, что этот треклятый дракон хотел его! Так же, как и он. Почему же остановился? Это опять его дурацкая игра в "кнут и пряник"?
  Он обернулся, чтобы посмотреть, не идет ли Ладон. Уже занимался рассвет. Но дракона не было. Келей устало закрыл глаза, откинувшись на камень головой. Его время истекло пять часов назад. Он просидел тут всю ночь. Все потеряно. Уж Ладон не погнушается выпроводить его со своего острова любезным пинком под зад. Он уже вволю позабавился. Видимо и трахнуть его ему претит, раз он так легко остановился.
  От обиды Келей сжал кулаки и закусил губу, глядя перед собой невидящим взглядом. Так хотелось отомстить! Если бы только он мог пользоваться своей красотой, умел обольщать мужчин, как специально обученные наложники, и тогда бы он...
  Тут юноша встряхнул головой, рассыпав темные буйные кудри по плечам. Зевс, о чем он думает? Какой стыд! Такие мысли явно не пристали принцу Сифноса. Боже, до чего он докатился! Это все Ладон виноват. Вздохнув, Келей расслабился, и слегка повел плечами, снимая напряжение. Так, все, хватит об этом думать. Он болван. Ему вовсе не к чему совращать Ладона, как бы ни хотелось отомстить. Дурак набитый...
  Нужно успокоиться. Глубоко вздохнуть. И снова попытаться попросить Ладона дать свое чертово прощение. Он приплыл на этот остров с определенной целью. Больше ничего ему от этого несносного дракона не нужно. Пора приниматься за дело. Вместо того, чтобы валять дурака все это время, стоило бы придумать способ размягчить Ладона, чтобы добиться своей цели. А он тут только об одном и думает! Ну что за безответственность!
  Мысленно Келей приказал своему чертовому телу заткнуться и больше не сметь даже пикать на эту тему. Он сделал глубокий вдох, как и собирался и решительно поднялся. Нужно просто серьезно поговорить с Ладоном. Пора заканчивать эти идиотские сексуальные игры. Это все он виноват, увидел какие-то дебильные картинки в водичке и возомнил себе черт знает что. Зеленый наивный юнец.
  Неожиданно он вскочил с места, заметив, как между мелкими волнами показывается серебристая голова дракона. Келей недоуменно обернулся на лес. Вроде бы Ладон должен был оттуда появиться, а не из воды... Он что, пришел раньше?
  Еще больше юноша удивился, когда увидел, что морской дракон мокрый. Именно, мокрый. Вода стекала по его телу, скользя и лаская каждую выпуклость и впадину хрустальными каплями. Она стекала по его лицу, солнечные брызги застряли в мокрых белоснежных волосах, влажные белые штаны облепили длинные мускулистые ноги, подчеркивая их. Мокрые волосы льнули к влажной бледной коже. Это зрелище было восхитительно. Келей ощутил, как где-то внизу живота настойчиво защекотало, но постарался проигнорировать это ощущение.
  Ладон вышел на берег, ступая по золотистому песку мокрыми босыми ногами. Встряхнулся, словно пес, разбрызгивая воду. Убрал непослушные волосы назад, небрежно заправив за уши мокрые пряди. Дунул на тяжелую пепельную челку, потемневшую от воды и льнувшую ко лбу. Провел рукой по лицу, стирая воду. И приблизился к юноше.
  - Почему ты мокрый? - удивленно спросил Келей. Он привык, что никакая жидкость не может намочить Ладона. Казалось, его кожа водонепроницаемая.
  Ладон пожал плечами.
  - Не удержал контроля над телом и слишком долго пробыл в воде.
  - Долго? - растерялся он.
  - Весь день и всю ночь, - неохотно ответил он.
  Келей вздохнул.
  - Ладон... Нам надо поговорить.
  - Твое спокойствие и миролюбивость настораживают. - Произнес дракон безэмоционально, глядя на него непроницаемым взглядом.
  Теперь настала очередь Келея пожимать плечами. Он присел на камень, чувствуя, что ноги опять его не держат.
  - Я просто устал, - помедлив, произнес он.
  - Уж не от меня ли? - тень слабой насмешки скользнула по его губам, но без прежнего задора. Было видно, что Ладон устал.
  Непривычно видеть его таким, каким-то изможденным, слегка поникшим. Келею даже стало жаль его.
  - Нет... - он покачал головой.
  - О, даже так? - Ладон продолжал насмешничать скорее по привычке. - Решил попросить по-хорошему?
  - Да, - неожиданно согласился юноша, удивив дракона. - Я пришел заключить сделку.
  - Вот как? - Белая бровь стремительно поползла вверх. - Сделка. - Он кивнул с серьезным видом. - И чего же ты от меня хочешь?
  - Ты знаешь, чего я хочу. Угомони Посейдона. - Келей вздернул подбородок.
  Бровь взметнулась еще выше, исчезнув под мокрой пепельной челкой.
  - А взамен?.. - произнес он односложно.
  - А взамен получишь меня. - Келей понимал, что опять по-идиотски краснеет, но он старался не обращать на это внимания, с трудом сохраняя гордый вид, полный чувства собственного достоинства. Хотя, какое там достоинство, когда тебя чуть не оттрахали, а потом банально бросили?
  Юноша поджал губы. Да что же это... Он еще будет на Ладона обижаться за то, что тот не завершил начатое? Что за глупость! Он должен быть ему благодарен!
  - Даже так? - губы дракона дрогнули в усмешке, но не издевательской, а какой-то усталой. - Помнится, кто-то говорил, что не шлюха, чтобы продавать себя.
  - Судьба жителей побережья и островов важнее, чем моя честь, - ровно ответил Келей сухим ничего не выражающим голосом.
  Ладон вздохнул, отвернувшись от него, и даже не щурясь, посмотрел на восходящее солнце, ослепительно бьющее рассветными лучами.
  - Не хочу. - Произнес он.
  Келей поперхнулся.
  - Что?
  - Я не хочу так, - пожал плечами дракон, повторяя его же собственные слова.
  - А как? - злобно выпалил юноша, метнувшись вперед и резко развернув Ладона лицом к себе.
  Он смотрел снизу вверх на его непроницаемое лицо, яростно сверкая глазами.
  - Чего ты от меня хочешь? Чтобы я раздвинул для тебя ноги? Пожалуйста! Хоть сейчас! Может мне встать на колени и умолять взять меня? Ошейник для пущей убедительности надеть? - Келей почти рычал, а голос его дрожал от стыда, гнева и ярости.
  - Нет. - Односложно ответил Ладон, глядя на него все тем же ничего не выражающим взглядом.
  Весь запал юноши неожиданно куда-то исчез. Он устало сник и вдруг поддался вперед, прислонившись лбом к влажной груди дракона.
  - Ладон... - прошептал он.
  Сильные руки неожиданно бережно прижали его к горячему телу. Стальные пальцы, умевшие так крепко держать, что не вырваться, зарылись в густые каштановые волосы. Подбородок уперся в макушку. У Келея уже не хватало сил даже удивляться. Он тихо вздохнул и обхватил руками талию Ладона, прижавшись всем телом, как к единственному родному существу.
  - Мне... мне больше нечего тебе предложить... - хриплым шепотом сдавленно произнес он. - Пожалуйста... Я...
  Он тихонько всхлипнул, беспомощно зарывшись лицом в широкую горячую грудь дракона, пряча бессильные слезы.
  Ладон позволил ему немного поплакать, а затем осторожно приподнял его голову за подбородок. Большим пальцем стер солоноватые капельки, а последнюю поймал губами в уголке рта юноши.
  - У меня нет сил играть с тобой, - пробормотал Келей, пряча глаза. - Я слишком слаб. Прости.
  Ладон по-прежнему ничего не говорил. Склонившись к нему, он ласково прильнул к его губам. Такой контраст между грубым пламенным поцелуем и этим неожиданно нежным прикосновением... Это не было поцелуем. Обычная ласка, утешение. Что угодно, но не посягательство на его честь, не желание подчинить, не требование сдаться, не намеренная демонстрация его безграничной власти на этом острове.
  Келей не смел отстраниться. Прикосновение Ладона вызывало уже привычную дрожь, но сейчас ему было не трудно не обращать внимания на желание, теплой волной раскатывающейся по его телу. Он не было безудержно жарким и неугасимым. Просто оно присутствовало, как свидетельство его неравнодушия к Ладону.
  - Мне не нужно твое тело, - отстранившись, мягко произнес дракон. - Мне не нужен раб. И шлюха мне тоже без необходимости.
  - Тогда что? - горько прошептал Келей. - Все, что у меня есть - красивые глазки и смазливое личико. И еще певучий голос. А больше я ни на что не годен. Ну хочешь, когда я стану царем, то отдам тебе Сифнос?
  Ладон брезгливо поморщился.
  - На что мне твой остров, смертный? - произнес он без особого запала и даже без капли издевки.
  Келей сник. Действительно, на что? Глупое предложение.
  - Тогда прости. - Прошептал он, опуская голову. Еще несколько горячих капелек упало на золотистый песок и впиталось в него. - Мне больше нечего тебе предложить.
  - Тебе в самом деле так важно, что случится со всеми этими людьми? Ты так для них стараешься... Они дороги тебе? Ты ведь даже их не знаешь.
  - Это мой долг, - просто произнес Келей. - Я должен был хотя бы попытаться.
  Казалось, дракон и в самом деле не понимал, почему Келей так старается ради совсем неизвестных ему людей. Ради чего? Смертные так коварны. Так жестоки. Так глупы. Так безрассудны... Однако его все же влекло к ним, как мотылька на огонь. Он вспомнил свою страсть, свою одержимость, свое желание слиться с ними, стать одним из них, стать человеком и жить среди них. Ведь они так прекрасны в своей смертности. Короткая жизнь, но какая насыщенная, яркая... В сроке их счастье. Нужно успеть насладиться всем за тот промежуток времени, что им отведен! И как можно лучше понять и ощутить, пропитаться этим счастьем, если не стать таким же смертным? Если ради этого старался Келей, то Ладон понимал его.
  Он вздохнул и отошел от юноши на шаг. Протянул ладонь. На ней вдруг появилась маленькая золотая сережка в виде колечка из черного аметиста с маленькими изумрудами, вделанными в нее по всему периметру.
  - Надень.
  Келей изумленно посмотрел на него.
  - Что это? Зачем?
  - Считай, что это подарок.
  Келей нерешительно протянул руку и взял ослепительное, варварское в своей отделке и роскоши украшение.
  - Спасибо... - смущенно пробормотал он. - Только... мне нужно проколоть ухо.
  Ладон пожал плечами и, отвернувшись, зашагал прочь.
  - Постой! А как же моя сделка...
  - Мы ее уже заключили. - Небрежно ответил дракон, полуобернувшись через плечо. И подмигнул.
  Келей растерянно смотрел ему вслед. Затем перевел взгляд на сережку. Он догадался раскрыть ее, маленький замочек щелкнул, и на внутренней стороне, юноша увидел выгравированные золотом буквы: ЛАДОН.
  Глава 29
  
  В полдень Келей вернулся в долину. Он проголодался. Перед сценой по-прежнему стоял длинный стол. Уже заново сервированный. Келей даже нашел на нем мясные блюда. Чего это дриады так расщедрились? Они же ярые сторонницы вегетарианского образа жизни. Однако, недолго думая, юноша принялся за еду. Из пещеры Ладона доносилось могучее дыхание. Бедняга дракон так вымотался, плавая практически целые сутки...
  Но вот что странно, долина была тиха. Он нигде не видел ни одной нимфы. Наяды затихли. Келей недоуменно огляделся. И зверей тоже нет...
  - Мирра? - позвал он нерешительно.
  Дриада словно из-под земли выросла. Настороженно оглядываясь на пещеру Ладона, она подбежала к юноше и села рядом.
  - О, великий Дионис, что ты устроил? - прошипела она.
  Келей растерянно посмотрел на нее.
  - О чем ты?
  - Господин был зол, как сам Пифон! - дриада закатила глаза, изображая панический ужас.
  Келей недоверчиво нахмурился.
  - Да ну? - произнес он. - Когда это было? Мне казалось, он должен быть очень доволен собой.
  - Почему ты вообще живой? - Мирра фыркнула. - Мы думали, он тебя живьем слопает!
  - Лучше бы слопал... - пробурчал Келей, отворачиваясь и ковыряясь в своей тарелке.
  - А потом он почти выбежал, и был так зол, что все разбежались в страхе! До сих пор прячутся... Что ты с ним сделал? - Мирра с любопытством посмотрела на него.
  - Совратил, - проворчал юноша, поднеся к губам кубок с персиковым соком.
  Мирра снова фыркнула.
  - Скорее не дал! Иначе с чего бы ему быть таким взвинченным? Впервые видела, чтобы господин потерял над собой контроль. Он ушел в море еще до полночи, представляешь? И пробыл там целую ночь и весь день! Видимо, пытался охладиться...
  Дриада была болтлива, как и всегда.
  Келей мельком покосился на нее и продолжил есть, делая вид, что не заинтересован ее рассказом.
  "Я не дал? - он хмуро свел брови. - Очень смешно".
  Мирра трещала без умолку, расписывая гнев Ладона и его ярость. Конечно, она преувеличивала, но Келей ощутил легкое удовлетворение. Вот как... Значит, Ладону все же не так легко удалось оставить его там, в комнате... Это здорово подогрело его мужское самолюбие. Да-да, оно было даже у юного невинного принца Сифноса.
  - Ах да, Мирра, - вспомнив кое-что, произнес он. - Ты можешь помочь мне с одним делом?
  - Каким? - сразу же заинтересовалась дриада.
  - Мне нужно проколоть ухо... Правое.
  - Легко! - она широко улыбнулась и тут же спросила с любопытством: - А зачем?
  Келей протянул ей черную сережку.
  У девушки глаза на лоб полезли.
  - Это же... О боги! Как ты... Неужели... - она даже задохнулась, не в силах выразить свое изумление, которого Келей не особо понимал.
  Замолчав, Мирра щелкнула пальцами, и прямо из ее кожи на указательном пальчике, выросла длинная острая деревянная иголка. Она легко проколола ухо юноши, с удивительным мастерством, не причинив ни капли боли, словно только и делала, что прокалывала уши каждый день. Иголка так же исчезла, а Мирра молча сосредоточенно вдела в его ухо черную аметистовую сережку с изумрудами.
  - Они подходят к твоим глазам, - сказала она с восхищением, отступив на шаг.
  Юноша смутился, опустив глаза.
  - Ты знаешь, что означает эта сережка? - спросила дриада, внимательно глядя ему в глаза.
  Он покачал головой.
  - Ладон сказал, это подарок... Но там... его имя написано.
  Мирра вздохнула.
  - Это его знак. - Пояснила она. - Теперь ты принадлежишь ему.
  - Не понимаю...
  - Слушай, Ладон - дракон, пусть и морской. У каждого дракона есть свое сокровище, которое он ревностно стережет и днем и ночью. Он любуется на него целыми днями, не смыкая глаз, алчет его, жаждет и никогда не выпускает из рук. Огненные драконы охочи до золота и драгоценностей. Они спят на этих грудах сокровищ, отлучаясь только чтобы поесть. И если из этой груды пропадет хоть монетка, хоть бусинка, они узнают и придут в такую неистовую ярость, что похитителю мало не покажется! Драконы не могут жить без своих сокровищ. Они связаны с ними, понимаешь? Когда Ладон только родился, его отправили стеречь сад Гесперид. Он не долго пробыл там, всего пару лет. Потом ему наскучило. Это было не его сокровище. За всю свою жизнь он его так и не нашел, понимаешь? Он так долго путешествовал по земле, и все равно ничто из драгоценностей смертных ему не приглянулось. На морском дне полно затонувших кораблей с сокровищами. Но и они оставили нашего господина равнодушным. Редко бывает, чтобы дракон облюбовал себе человека и стерег его и днем, и ночью, как свое сокровище. Но ты исключение... Эта серьга означает, что теперь ты его сокровище. Его собственность. И никуда ты от него не денешься. Он не отпустит. Он будет ревниво охранять, не спуская с тебя глаз. Ты здесь останешься навеки...
  - Страшно как... - пробормотал Келей, ошеломленный таким потоком информации. - И что мне теперь делать?
  - Ничего. - Мирра пожала плечами. - Теперь ты принадлежишь ему.
  - Угу... - пробурчал юноша, снова апатично принимаясь жевать мясо. - Я знаю... Я сам так захотел.
  - Эх... ты просто еще не понимаешь... - начала было дриада, но потом передумала и замолкла, махнув рукой. - Сам все увидишь.
  Она поднялась со скамьи и исчезла, просто растаяв. Словно с травой слилась.
  Келей продолжил есть, не обратив на это внимания. Будто он не знал, что теперь принадлежит этому треклятому дракону... Какая разница? Главное, он выполнил свою миссию. А что будет дальше, уже неважно.
  Как же он ошибся! С этого момента для него изменилось все. И в первую очередь отношение к нему Ладона. Дракон просто перестал обращать на него внимание. Порою, Келею даже казалось, что он избегает его. Каждый раз он ожидал, что вот-вот Ладон заявит на него свои права господина и хозяина, но тот игнорировал его! Проходил мимо, и вообще делал вид, что никакого Келея не существует.
  Ладон почти перестал пользоваться своей человеческой личиной, разве что только в те предрассветные часы, когда уходил в море, чтобы восполнить свои природные силы. Все остальное время он оставался в своем истинном воплощении. Эта была вторая перемена. И третья... Вскоре он вообще перестал выходить на свою любимую поляну, больше не рассказывал сказок своим нимфам, и не желал смотреть никаких театральных сценок по его же рассказам. Целыми днями и ночами он лежал в пещере, либо дремля, либо просто апатично пялясь перед собой. Келей не понимал в чем дело. Ладон словно перестал быть самим собой. Он молчал, никого в свою пещеру не пускал и только изредка вылетал на охоту.
  Юноша к нему ходить не осмеливался. Он спрашивал, в чем дело у Мирры, но дриада не знала. Нимфы помрачнели, и смех и веселье в долине значительно поутихли. Не слышно было плеска на озере, не пировали дриады. Музы не кричали, споря друг с другом.
  Келей маялся. Он пробовал играть на арфе, но ему не игралось. Пробовал найти себе дело, но ничего делаться не хотелось. Очень быстро он понял, что скучает по золотистому взгляду Ладона. И даже по его издевательским насмешкам. Он подолгу рассматривал черную аметистовую сережку, сидя на камнях у водопада и вспоминая все пережитые им дни на этом острове. Промаявшись так с недельку, юноша решил, что пора, наконец, поговорить с Ладоном. Что-то он совсем притих. Может, заболел? Драконы могут болеть? Шутки ради он поинтересовался об этом у Мирры. И очень серьезно дриада ему ответила:
  - Могут, если их лишить своего сокровища.
  - То есть как это? - не понял Келей.
  - Ну если они не могут взять свое сокровище, не могут им любоваться, если его, допустим, украли, а они не могут найти его, то драконы чахнут и гаснут как свечки. Даже умирают...
  - Как можно умереть из-за груды золота? - фыркнул Келей.
  - Это сокровище, - пожала плечами Мирра.
  - Ну ладно, а Ладон тут причем? Я ведь... рядом. - Смущенно произнес Келей. - Почему же он... такой?
  Мирра посмотрела на него с легкой грустью.
  - Ты глупый смертный, Келей. - Со вздохом ответила она и задумчиво произнесла: - Если дракон добровольно отказывается от своего сокровища, это тоже может погубить его...
  И больше ничего не сказала.
  Вот тогда-то юноша и решил отправиться к дракону. Он долго размышлял над его поступками... Там на пляже. Ладон сказал, что ни раб, ни шлюха ему не нужны. Однако сделку заключить согласился. И что же теперь? Он утерял к нему весь интерес? Келей думал, что с этого момента дракон будет им пользоваться, как ему вздумается, но Ладон на него даже и не смотрел. Юноша никак не мог понять мотивации дракона. И вот на восьмой день он стянул со своей кровати в комнате шерстяное покрывало и отправился в пещеру, слегка дрожа от неизвестности. Такой Ладон его пугал и тревожил даже больше, чем тот сексуальный спартанец. Говорят, драконы хитрые и коварные существа... У них множество лиц, и они могут обмануть самого дьявола. Но Ладон не притворялся.
  Ночью Келей забрался в пещеру, ежась от холода. Он с трудом различил очертания огромного мощного драконьего тела, освещаемого тусклым сиянием асфоделии. Ладон лежал положив голову на лапы и, казалось, дремал. Юноша с тихим вздохом осторожно переступил через его левую лапу, и забрался к нему в "объятия". Прошлый раз закончился для него плачевно, и он надеялся, что в этот раз все произойдет более благополучно.
  Как оказалось - зря.
  Он и моргнуть не успел, как огромная гора вздыбилась над ним. Дракон угрожающе поднялся, сразу заняв собой все пространство пещеры. Его лапа метнулась, схватив юношу. Длинный острый коготь чуть не распорол тунику. Золотые глаза грозно сощурились. Келей сглотнул и перевел дыхание, перепугавшись от такой резкой смены положения, ведь все произошло настолько стремительно...
  - Что ты здесь забыл? - прорычал Ладон.
  У юноши возникло чувство дежавю. Он облизнул пересохшие губы, и едва слышно ответил:
  - Пришел к своему хозяину.
  Глаза Ладона сощурились еще больше. Но в следующее мгновение он фыркнул и небрежно разжал лапу, и Келей свалился на каменный пол, ушибив пару чувствительных местечек.
  - Иди отсюда, - устало проворчал дракон.
  - Почему? - запальчиво произнес Келей, набравшись храбрости. - Мирра сказала, что теперь я твое сокровище. Значит, ты мой хозяин, верно? К тому же, мы заключили сделку. Теперь я должен быть с тобой рядом.
  - Не нужно. Уходи.
  - Тебе плохо...
  Ладон не ответил, просто снова свернувшись клубком по-собачьи и отвернувшись вглубь пещеры. Теперь Келей видел только его спину, украшенную костяными шипами. Он подошел и осторожно коснулся чешуйчатой кожи.
  - Ладон... Пожалуйста, поговори со мной. Я боюсь за тебя.
  Дракон не отвечал, глядя перед собой ничего невидящим взглядом.
  Тогда Келей с трудом протиснулся между его громадным телом и стеной пещеры, чтобы оказаться перед его мордой.
  - Да что с тобой? Ты совсем скис!
  Ладон фыркнул и закрыл глаза, словно не хотел его видеть. Сейчас он как никогда был именно тем, кем и являлся. Истинным драконом. От него веяло сдержанной, спокойной, древней силой. Он был абсолютно равнодушен ко всему происходящему, даже к своему собственному "сокровищу". И казалось, что он сейчас закроет глаза и просто уснет на веки. Такое его состояние очень тревожило Келея.
  - Послушай, Ладон... Я... не хочу видеть тебя таким. Ты меня пугаешь. Пожалуйста... вернись к своим нимфам. Они тоже испуганны и тревожатся за тебя. Почему ты совершенно перестал уделять им внимание? Почему больше не...
  - Уйди, Келей. - Прорычал дракон едва слышно.
  Юноша вздрогнул.
  - Нет. - Он упрямо расстелил свое шерстяное одеяло, которое захватил из комнаты, прямо перед мордой дракона, и демонстративно уселся на него. - Не уйду, пока ты не скажешь мне, в чем дело.
  - Не провоцируй меня!
  Келей раздраженно сверкнул глазами.
  - Уж лучше выносить твой гнев, издевки и насмешки, чем твое непробиваемое равнодушие! Когда ты насмехаешься надо мной, я знаю, что ты живой и настоящий! А сейчас, когда ты смотришь сквозь меня, мне кажется, что ты действительно просто сказочный миф! Очнись же, Аид бы тебя побрал! Можешь издеваться надо мной, сколько твоей душе угодно, только не делай вид, что меня нет! В чем я провинился перед тобой?!
  Юноша уперся руками в плед, наклонившись вперед всем корпусом и заглядывая в золотые глаза дракона, которые при его словах изумленно расширялись все больше и больше.
  - Что ты сказал? - опасно тихо переспросил он.
  - Я сказал, что хочу... чтобы ты вернулся к нам. - Помедлив, Келей исправился: - Ко мне. Пожалуйста, не игнорируй меня.
  - Неужели тебе больше по душе мои "издевки и насмешки", чем тот покой, который я тебе предоставил? - прорычал Ладон, раздраженно передразнивая его.
  - Твои издевки и насмешки подтверждают, что я тебе не безразличен! - воскликнул Келей, вскакивая с места в таком же раздражении. - Мне не нужен твой идиотский покой! Не для того я заключал с тобой эту чертову сделку!
  Глаза Ладон стали похожи на маленькие озера, настолько расширились.
  - А как же твоя гордость и честь Сифносского принца? - пророкотал он ядовито. - Ты ведь так их оберегал...
  - Когда на них никто не покушается, оберегать их незачем, - парировал Келей тем же тоном, еще больше удивив дракона.
  - Даже так? - с намеком на легкую насмешку отозвался Ладон, на секунду явив прежнего себя.
  Вместо ответа юноша, нагнав на себя вид хваленой бравады, бесцеремонно забрался к нему между передних лап, в теплое уютное местечко прямо под большой головой и удобно там устроился.
  - Если ты не выйдешь, я отсюда не уйду, - заявил он безаппеляционно.
  Дракон лишь тяжело, совсем по-человечески вздохнул, осторожно свел лапы вместе, образуя для него нечто маленького домика, и накрыл своей головой, совсем спрятав юношу.
  Келей тихонько возликовал. О да, он выиграл этот раунд! Первый раз в жизни он вышел победителем из словесной схватки с Ладоном! Довольный собой, юноша уютно свернулся у него в "объятиях" клубочком. Никогда еще он не чувствовал себя так спокойно, так надежно и так безопасно, как здесь, между огромными лапами, под головой огромного устрашающего дракона.
  
  Глава 30
  
  
  Перед рассветом его разбудил холод. Он больше не чувствовал тепла драконьего тела. Заворочавшись, Келей открыл глаза. И тут же вскочил, увидев Ладона, стоявшего на выходе из пещеры и загораживавшего собой рассветные лучи. В человеческом обличии. У юноши чуть сердце не остановилось от какой-то маниакальной неописуемой радости. Он вздохнул с таким явным облегчением... Как же давно он не видел Ладона-человека. Эти семь дней казались ему целой вечностью.
  - Ладон! - позвал он, не сумев скрыть искренней радости в своем голосе.
  Дракон обернулся и слегка нахмурился.
  - Проснулся все-таки, - проворчал он.
  Келей нетерпеливо подбежал к нему, кутаясь в шерстяной плед.
  - Я пойду с тобой, - быстро проговорил он, боясь, что Ладон уйдет без него.
  Дракон не стал спорить. Подхватил его на руки, вышел из пещеры и спокойно спрыгнул с четырехметровой скалы, приземлившись по-кошачьи мягко и пружинисто. Келей от страха и пикнуть не успел, только прижался к горячему телу посильнее, тихо радуясь про себя этому надежному привычному ощущению жара и силы, исходящих от Ладона.
  Не выпуская его из рук, Ладон направился в лес, по направлению к морю. Келей прижался к его груди покрепче, молча наслаждаясь его объятиями, и не смея даже пошевелиться. Без особого удивления он понял, что безумно скучал по этим крепким объятиям. Закрыв глаза, он позволил мыслям лениво течь, убаюкиваемый тихим ритмичным шагом дракона, неторопливо пробиравшегося по лесной тропинке.
  Они в полном молчании вышли на морской берег. Здесь Ладон отпустил его на землю и все так же, не сказав ни слова, ушел в море. Вернулся на удивление быстро, всего через сорок минут. Словно боялся надолго оставлять его без присмотра. Сухой. Но все с тем же непроницаемым выражением на лице и неопределенным взглядом золотых глаз. Келей молча наблюдал за его приближением. Только сейчас он заметил, как измождено выглядит Ладон. Под глазами залегли едва заметные тени. Он казался таким усталым... и даже вроде похудел. Всего-то за неделю?
  Дракон подошел и сел рядом на песок, не говоря ни слова.
  Юноша протянул руку и осторожно тронул белые пряди. Он перебирал его волосы, и дракон не сопротивлялся, молча сидя рядом. Он не был напряжен. Он был каким-то странным...
  Келей почему-то вспомнил слова Мирры: "Если дракон добровольно отказывается от своего сокровища, это тоже может погубить его... ". И тут его вдруг осенило. Неужели Ладон затеял все это из-за него? Щадя его чувства? Он пытался таким образом показать, что Келей здесь не раб, не шлюха, а... гость и волен делать что хочет? И поэтому он не подходил к нему, не заговаривал с ним... Зевс... какой же он глупец, что не понял этого сразу! Ладон всего лишь пытался позаботиться о его... чести и гордости. Келей нахмурился. Идиотизм. Неуместный жест благородности... И к тому же! Мирра сказала, что дракон и его сокровище связаны. Если дракон добровольно отказывается от своего сокровища по каким-то одному ему известным причинам, то он зачахнет. Неужели это правда? Иначе как еще можно объяснить такой ужасный внешний вид Ладона? Зевс, ну что за глупый дракон ему достался... Проявлять благородство тогда, когда оно совершенно неуместно. Да он, не задумываясь, наступит на горло своей гордости, забудет о чести, если Ладон проявит упорство хоть немного! Неужели это не понятно?!
  Ладон неожиданно встал, и устало потянулся.
  - Пойдем обратно, - произнес он едва слышно. - Я хочу спать.
  Келей молча кивнул и пошел за ним. Дракон шел впереди своей привычной бесшумной походкой, но что-то теперь в ней неуловимо изменилось. И Келей не мог понять, что именно. Ладон был каким-то апатичным...
  Так трудно поверить в то, что сказала ему Мирра о драконах. Неужели он теперь и правда его сокровище?
  Словно в подтверждение юноша вдруг ощутил резкую обжигающую вспышку в правом ухе. Сережка будто нагрелась пламенем.
  Он поморщился от легкой боли, торопливо следуя за драконом. Что же, теперь так будет всегда? Ну нет... Келей вовсе не хотел, чтобы Ладон выглядел так, словно вот-вот свалится с ног. Ему было бы комфортнее, если бы дракон снова начал насмешничать над ним и делать всякие явные откровенные намеки. Это было, по крайней мере, куда привычнее такого вот равнодушного Ладона. И к тому же, похоже, его идиотское решение "оставить его в покое" отражалось на его здоровье. Неужели правда умрет, если, например, Келей уплывет с острова? Или исчезнет? Или его похитят? А сейчас? Дракон словно затухает, хотя Келей находится рядом с ним. Выходит, Ладону нужен не только физический контакт теперь, после того, как он нацепил на него свою сережку? Что обычно делают сокровища? Валяются в пещере своего грозного хозяина, согреваемые его могучим телом и даже пикнуть не смеют. Но это про груды золота. А он человек. И что ему делать прикажете?
  Если он что-то не предпримет немедленно, то, если следовать теории Мирры, Ладон вообще сляжет. Тупость какая, неужели все эти суеверия - правда? Что, что надо Ладону?
  Келей отчаянно закусил губы, лихорадочно ища верное решение. Ладон по-прежнему шел впереди, не обращая ни на что внимания. У него глаза вообще открыты? Ну живая сомнамбула, ей богу!
  А если... если он попробует... Попробует сам сделать первый шаг? Ну... Показать свое... свое участие? Что?
  Да что угодно! Только бы Ладон не выглядел таким усталым! Да он же бледнее чем обычно, хотя, кажется, это невозможно!
  Решившись, Келей ускорил шаг и положил руку ему на плечо, вздрогнув от собственной смелости. Воспоминания о том, как отреагировал Ладон на его прикосновение в предыдущий раз, были еще свежи в его памяти.
  Но в этот раз, дракон лишь обернулся и равнодушно посмотрел на него. Хотя... не совсем равнодушно. В глубине золотистых глаз плясал какой-то мрачный тоскливый жадный огонек. Не тот, что означал жаркое пламя страсти и вожделения. Просто создавалось такое ощущение, что Ладон видит что-то, что отчаянно хочет иметь, но не может взять. И дело не в том, что кто-то ему мешает... А в том, что он сам от этого отказался, и хотя отчаянно жалеет, взять не может по каким-то причинам.
  А в остальном, казалось, он спал на ходу. Ни единой эмоции! Причем он не намеренно прятал их. Их действительно не было!
  - Ты долго еще будешь делать вид, что тебе все равно? - прорычал Келей почти раздраженно.
  - О чем ты? - вяло отозвался дракон.
  - О том, что ты словно ходячий мертвец! Знаешь, Мирра рассказала мне... про связь. Ну... между драконом и его сокровищем.
  Ладон продолжал смотреть на него все так же апатично, никак не реагируя на это заявление. Даже бровь свою треклятую не вскинул в очередной издевательской насмешке.
  - Это правда? - нерешительно спросил юноша, заглядывая в золотые глаза. Странно, но сейчас его колени уже не подгибались под волей дракона. Это как-то зависело от этой сережки? Он мог безбоязненно смотреть в его глаза.
  - Правда. - И даже плечами не пожал. Простое подтверждение факта! Черт бы его побрал, как до него достучаться?!
  Келей гневно стиснул зубы, стараясь не показать, как его пугает такая перемена в Ладоне. Опустив глаза, краснея, он медленно произнес:
  - Поцелуй меня.
  Золотистые глаза расширились на мгновение.
  - Что? - переспросил Ладон.
  - Я сказал... Не заставляй меня повторять, проклятье! Я... - с досадой посмотрев на дракона, юноша резко шагнул вперед и, обвив руками его шею, приподнявшись на носочки, быстро прильнул к его губам, словно боялся передумать.
  Первое мгновение Ладон никак не реагировал на его поцелуй, так что Келею даже стало страшно. Вдруг, его сейчас попросту отвергнут? И что тогда? Он с отчаянием прижался к нему сильнее, забыв про свое смущение и стыд, и скользнул языком по сжатым губам Ладона, умоляя их раскрыться и ответить.
  Ему было страшно до дрожи в коленях. Вот сейчас Ладон просто оттолкнет его и...
  Но как дракон мог оттолкнуть свое сокровище, которое добровольно шло ему в руки? Уж скорее бы он сунул голову в петлю...
  В следующую секунду сильные руки прижали его к горячему телу, твердые властные губы накрыли его собственные, мгновенно перехватывая инициативу, и влажный жаркий язык ворвался в его рот. У Келея вмиг подкосились ноги, и если бы дракон не держал его, то он бы точно упал. Как же было приятно и сладко снова ощущать его властный поцелуй, если бы кто знал! Юноша сам не осознавал до этого момента, как соскучился по сильным объятиям, жарким поцелуям и обжигающим прикосновениям. Он прильнул к нему, жадно обнимая за шею, покорно раскрывая губы и отдаваясь в его власть.
  Приподняв пушистые ресницы, он увидел откровенно алчущие золотые глаза, горящие жадным неугасимым пламенем. В нем было все - страсть, вожделение, нежность, желание, власть и сила. И что-то еще... Что-то неодолимо прекрасное, волнующее, притягивающее, мягкое и проникновенное. Келей мог бы посчитать это за любовь, но эта была не любовь. Это было что-то совсем другое... Гораздо сильнее, крепче. Даже не чувство собственничества. Глядя в эти глаза, юноша вдруг ощутил, как сильно жжет его черная аметистовая сережка, буквально обжигая ухо так, что оно налилось пламенем и онемело от боли.
  Одно-единственное слово прозвучало в затуманенном сознании:
  "Мое".
  И почему-то у Келея не было никакого желания сопротивляться этому заявлению. Даже не заявлению. Простой констатации очевидного всем и каждому факта. На него поставили несмываемое вечное клеймо обладания. В это мгновение он со всей болезненной сладкой остротой ощутил эту самую могущественную связь между драконом и его сокровищем. Связь, которая была сильнее, чем любое чувство - мести ли, вожделения, страсти, ненависти и даже любви.
  Какая связь могла быть настолько могущественной, что превосходила даже любовь?
  Келей не мог представить себе всей той силы, которая стала обладать им. Которую символизировала теперь черная аметистовая серьга. Это сладкое чувство отдачи, покорности, принадлежания Ладону, и главное, желание быть его собственностью. Оно не причиняло никакого унижения, горечи или отвращения. Оно воспринималось им, как само собой разумеющееся. Оно никаким образом не затрагивало его гордости. Оно обволакивало и грело. Он принадлежал, и не кому-то, а своему дракону. Что может быть прекраснее этого?
  Если так себя чувствует груда бездушных сокровищ, веками лежащая под телом дракона, ревностно охраняемая им, оберегаемая, холимая и лелеемая, то он был готов подвергнуться той же сладкой участи. Стать предметом вечного вожделения, восхищения, неодолимой страсти, и даже... любви? Любят ли драконы свои сокровища? И если да, то как? Как какую-то драгоценную вещь, или как... Как что-то родное, что нужно оберегать от любых посягательств, от посторонних глаз?
  "Они спят на этих грудах сокровищ, отлучаясь только чтобы поесть. И если из этой груды пропадет хоть монетка, хоть бусинка, они узнают и придут в такую неистовую ярость, что похитителю мало не покажется!"
  Если дракон может узнать, что из этой огромной несметной горы сокровищ пропала всего лишь маленькая монетка, то даже представить страшно, как сильно они любят свое богатство, и как могущественна эта связь!
  Неужели... Неужели Ладон испытывает к нему то же самое? Мирра была... права?
  Взаимное обладание друг другом. Власть. Дракон не может без своего сокровища. Сокровище не может без своего дракона.
  Вот что эта была за связь. Вечная. Бессмертная. Неподвластная никаким предрассудкам, силам и поступкам.
  Единственное чувство, владеющее драконом, у которого есть свое бесценное сокровище - ревность. Извечная ревность ко всему, что так или иначе влияет на его сокровище. Земля, на которой оно лежит, пещера, в которой оно находится, и даже он сам! Слепая ненависть ко всему, что смеет посягнуть на него.
  Связь. Она наводила ужас и восхищение одновременно.
  Но он не был бездушной грудой драгоценных безделушек. А Ладон не был огненным драконом.
  Какова будет их связь?
  Глава 31
  
  - Не оставляй меня, - пробормотал Келей, задыхаясь, когда дракон, наконец, позволил ему дышать снова. - Не замыкайся снова, ладно?
  Он продолжал крепко стискивать его шею, не желая выпускать, и прятал лицо на его груди. Руки Ладона лежали на его талии, прижимая к себе. Он ничего не отвечал, и Келей не знал, о чем он думает. Потерев мочку уха, которое онемело, он поднял голову и робко заглянул в золотистые глаза.
  - Если эта связь... настолько сильна... Почему ты отказался?
  Ладон пожал плечами, словно не хотел отвечать.
  - Уже не имеет значения, - наконец произнес он нехотя.
  Взял за руку и настойчиво потянул по тропинке. Келей покорно последовал за ним, позволяя крепко стискивать свою ладонь, так что она почти занемела. Он шел рядом, молча наслаждаясь тем, что может вот так идти с Ладоном. Между ними установилась впервые за долгое время ровная спокойная идиллия. Это не могло не радовать юношу. Он был почти счастлив.
  - Ладон... А ты правда попросил Посейдона больше не вредить людям? - нерешительно спросил он, проклиная себя за этот вопрос, но не имея сил не задать его.
  Дракон резко остановился. Обернулся.
  - Ты мне не веришь? - спросил он спокойно.
  - Верю, - прошептал Келей. - Я просто хотел убедиться.
  Ладон пожал плечами.
  - Ты можешь сам посмотреть. Через... Источник Тайных Желаний. - Тень усмешки скользнула по его губам.
  Келей поежился. Ладон был все еще каким-то не таким. Странным. Немного отчужденным.
  - Нет. Я тебе верю, - пробормотал он, пряча взгляд.
  Ладон кивнул и повернулся, продолжая путь. Ближе к полудню они уже вернулись в долину. Там было оживленно. Нимфы вернулись к своим обязанностям, стол снова пестрел разнообразием пищи. При появлении хозяина все замолкли. Мирра уже рассказала о произошедшем остальным. Келей неловко поежился под взглядами девушек, стараясь спрятаться за спину Ладона. Он знал, что сейчас дракон уйдет спать, а он останется тут один и... И подвергнется вопросам. Обычно, когда Ладон уходил в свою пещеру после возвращения из моря, нимфы окружали его, прося сыграть на арфе, просто поиграть с ними или рассказать какую-нибудь интересную историю. Но сейчас все они молчали, не смеясь и не веселясь. Просто смотрели. Келей ждал, что вот-вот Ладон оставит его все так же молча... Но вместо этого, дракон стиснул его руку и повел к своей пещере. Чтобы забраться на нее по камням у Келея уходило почти полчаса, если не больше. Ладон же преодолел этот подъем всего за каких-то пять минут, прыгая с камня на камень так легко и безбоязненно, словно был какой-то горной антилопой. И ни на секунду не утратил равновесия. Келей зажмурился. Все же он боялся свалиться вниз. Четыре метра высоты это вам не шутки. В пещере дракон принял свой истинный облик, и сразу же заполнил собой все пространство. Все так же молча, не говоря ни слова, он осторожно сграбастал Келея в охапку, уже привычно спрятав меж своих передних лап и накрыв огромной головой, и закрыл глаза. Выглядел он все еще устало, но уже значительно лучше. Юноша послушно лег, приняв удобную позу. Кажется, Ладона нисколько не заботило, хочет ли он спать или нет. Он просто без разговоров спрятал его от всего мира под собой и уснул спокойным сном.
  Келей тихонько вздохнул, лежа в темноте и прислушиваясь к равномерному могучему дыханию дракона. Он задумчиво улыбнулся, легонько проведя рукой по чешуйчатой прохладной лапе. Ладон спрятал его, словно свое сокровище, от всего мира. Не оставил как обычно одного в долине, забрал с собой. И пусть тут не очень удобно, и мелкие камешки врезаются в спину, но зато как уютно, хорошо и спокойно... Келей прижался к огромной когтистой лапе, рассеянно поглаживая чешуйчатую кожу. Надо будет перетащить сюда что-нибудь мягкое. Интересно, а может ли Ладон все время находится в человеческом обличии? Он ведь путешествовал по земле очень долгое время... Ему ведь без надобности снова становиться драконом. Зачем он это делает? Надо будет спросить у Мирры...
  Вскоре его мысли стали расплываться, и он не заметил, как сам уснул. Проснулся только к вечеру, от того, что ему было жарко. И от того, что его пристально, долго и внимательно рассматривали. Он приподнял ресницы. Ладон снова сидел в облике человека, глядя на него своим смущающим немигающим взглядом. Келей тут же почувствовал, что кровь приливает к его щекам.
  - Что? - пробормотал он. - Почему ты так на меня смотришь?
  Дракон притянул его к себе, как-то криво усмехнувшись.
  - Не могу оторваться.
  Юноша прижался к его горячей груди, чтобы скрыть смущение и волнение. Дело было в том, что Ладон сказал это так естественно и так спокойно, что не поверить ему было крайне сложно. Как там сказала Мирра?
  "У каждого дракона есть свое сокровище, которое он ревностно стережет и днем и ночью. Он любуется на него целыми днями, не смыкая глаз, алчет его, жаждет и никогда не выпускает из рук".
  Алчет его... Жаждет его... Любуется на него целыми днями, не смыкая глаз?
  Зевс всемогущий, ну неужели ему нужно воспринимать все слова Мирры буквально? Что, теперь так всегда будет?
  Келей попытался отстраниться, чтобы подняться на ноги. Все тело затекло от долгого лежания на твердой поверхности. Хотелось размять мышцы, повести плечами, потянуться... Только...
  - Ай! - его рывком усадили обратно на колени. Он даже поморщился от боли и удивленно посмотрел на Ладона. - Что?
  - Куда ты собрался? - поинтересовался дракон вкрадчиво.
  - Хотел просто потянуться... - пробормотал юноша, отворачиваясь.
  Такие перемены его все еще смущали. Поведение Ладона изменилось в корне. И раз и навсегда. Ему вдруг припомнились слова Мирры:
  "Эх... ты просто еще не понимаешь... Сам все увидишь".
  Ладон нахмурился недовольно. Как-то нервно пожал плечами. Было непривычно видеть его таким. Он был весь какой-то настороженный, словно был готов в любую минуту вскочить и куда-то бежать. И почти ни на секунду не отрывал от него золотого немного встревоженного взгляда.
  Келей робко коснулся его груди ладонью и от этого прикосновения дракон почему-то вздрогнул.
  - Ладон... Ну что с тобой? - пробормотал он, мягко отстраняясь, чтобы заглянуть в его непроницаемое лицо, на котором, казалось, жили одни только золотые глаза. Встревоженные, жадные, нежные, волнительные...
  Неужели эта маленькая аметистовая сережка могла изменить все между ними? Так быстро, бесповоротно и резко? Ладон вел себя так, словно в любую минуту на Келея собирались напасть или покуситься. Даже тогда в долине, когда они вернулись несколько часов назад, он загородил его от взглядов своих же нимф. Если это не ревность, то это помешательство. Это могло бы быть страшным, если не было бы таким сладким и опьяняющим. Келей еще раз проанализировал всю сложившуюся ситуацию. Если бы сокровища могли думать, они бы, наверное, были в восторге от того, что обладают такой безграничной властью над своим хозяином. Теперь Келей понял все, что говорила ему Мирра и о чем она его предупреждала. Ревность, ярость и слепая ненависть ко всему, что влияет на сокровище. Становилось понятным настороженное нервное поведение Ладона. Он был похож на волчицу, у которой впервые в жизни появилось потомство, которое она теперь ревностно охраняет даже от их собственного отца.
  Келей украдкой приподнял ресницы, глянув на дракона снизу вверх. Власть опьяняет... И эта сережка...
  Она дала ему безграничную власть над могущественным драконом. Но ведь он не бездушная груда драгоценных безделушек. Он умеет думать. Неужели Ладон теперь готов на все ради него? Что это, маниакальная одержимость или безграничная любовь? Скорее уж первое, потому что о любви у них и речи не шло. Даже без сережки. Да, пожалуй, все драконы настоящие маньяки, одержимые своим сокровищем.
  Вот тут-то юноша даже устыдился своих мыслей. Осознание того, что он теперь значит для Ладона и какую огромную власть имеет над ним - не просто опьяняло. Оно кружило голову так, словно он только что выпил пять кубков вина подряд.
  - Может быть, мы выйдем из пещеры? - тихо спросил он. - Я есть хочу.
  Похоже, его дракон готов был вот так днем и ночью сидеть, ревниво сжимая его в объятиях и не заботясь о том, что его ненаглядное сокровище хочет есть, пить, спать, купаться и вообще, у него имеется куча банальных человеческих потребностей. Да, в каком-то смысле быть грудой сокровищ в его положении было гораздо выгоднее. В каком-то, но не во всех...
  Ладон недовольно поморщился. Мысль о том, чтобы выпустить юношу наружу его, кажется, абсолютно не прельщала. Верно, драконы ведь не привыкли, чтобы их сокровища свободно разгуливали по улице, делая, что им вздумается, и - о, ужас! - разговаривая с кем-то! Келей даже встревожился. А ну как его голодом заморят? Пожалуй, такая ревность временами могла здорово осложнить ему жизнь. Нужно с первых же дней приучить Ладона к другому укладу их... "совместной жизни".
  Ладон был сейчас вроде бы и самим собой, вполне себе в своем уме, при здравой памяти, и в то же время, каким-то ненормальным. Он отчетливо осознавал, что Келей человек, живое существо, которое имеет свои потребности и желания. Но при этом, кажется, отнюдь не рвался позволить ему их исполнять.
  - Ну пожалуйста, - почти взмолился он. - Давай выйдем наружу? Нимфы уже соскучились по твоим рассказам. Пойдем?
  - Ладно, - неохотно согласился дракон.
  Келей вздохнул с облегчением.
  Только он рано радовался. Когда они вышли, все девушки старались на него не смотреть, потому что это Ладону категорически не нравилось. И если раньше любая из них могла запросто подойти и увлечь его в общий хоровод танцев за руку, то теперь они даже на метр к нему подойти боялись. Более того, они и Ладона старались обходить на таком же расстоянии. Но это было еще не все. Заняв свое место посреди стола напротив сцены, дракон бесцеремонно усадил юношу к себе на колени, ни о чем не спрашивая. Это уже уходило за грани понимания Келея. Он, конечно, все понимал, собственники собственникам - рознь, но не до такой же степени. К тому же сидеть так вот... в некоторой степени развратно, на виду у всех этих девушек, было для него ужасно смутительным.
  Недовольно поерзав, чтобы принять удобную позу, он уперся ладонями в горячую грудь дракона, и ровно произнес, заглянув в золотые глаза:
  - Ладон, я сам могу сидеть.
  - Я знаю. - Последовал невозмутимый ответ.
  - Тогда отпусти меня. Я сяду рядом.
  И в ответ услышал категорическое:
  - Нет.
  Келей вздохнул, закусив губу и опустив голову. М-да... Теперь он очень хорошо понимал обреченное Миррино: "Эх... ты просто еще не понимаешь... Сам все увидишь". О да, он отлично понимал. И его, как это ни странно, почти все устраивало. Но все же, Ладона надо от таких собственнических привычек отучать.
  - Это всего лишь скамейка, - пробурчал он едва слышно. - Ну а вилку я хотя бы взять могу? Или ты даже к ней меня ревновать теперь будешь?
  Казалось Ладон смутился. На секунду он взглянул на юношу более осмысленно и не так жадно. Помедлив, пододвинул к нему тарелку с едой.
  - Ешь, - милостиво позволил дракон. Но с коленей так и не спустил.
  Келею ничего не оставалось, кроме как снова испустить тяжелый вздох и приняться за еду, пока есть такая возможность.
  После сытного ужина ему захотелось искупаться, немного поиграть на арфе и повеселиться с озорницами-дриадами, с которыми он всегда танцевал и играл. Но взглянув на недовольное лицо Ладона, быстренько передумал ради сохранности здоровья некоторых зеленокожих и зеленоволосых особ. Уж к собственным-то нимфам ревновать зачем? Хотя, что уж тут о них говорить, если ему даже на скамейке самостоятельно сидеть не позволено!
  Он опять поерзал. Сидеть на коленях у Ладона было очень здорово... Если не слишком долго.
  Юноша серьезно призадумался. Нет, так дело не пойдет. Что-то он не видел, чтобы морской дракон в этом отношении слишком уж отличался от огненных, по рассказам Мирры. Надо что-то предпринять, иначе его задница точно не выдержит находиться в таком положении всю ночь напролет.
  Келей попытался осторожно соскользнуть с коленей своего "хозяина", пока тот смотрел на сцену, где музы опять что-то играли для него. В мгновение ока руки дракона сжались, водружая его обратно.
  Юноша поджал губы. Он не мог отрицать, все происходящее ему ой как нравилось! Как же, как же, столько неугасимого неусыпного внимания от объекта его столь же неугасимого желания и восхищения. Но только так нельзя. Он не игрушка, чтобы его везде с собой таскать и тискать. Хотя он сам виноват, ведь первый попросил Ладона об этом. Правда, он не знал тогда еще, чего просит... Но это уже не имело значения.
  Если уж одному ему теперь не позволено нигде ходить, сидеть и что-либо делать, то пусть этот упрямый красавчик-дракон ходит с ним.
  - Можно мне встать? - осведомился он вежливо.
  - Зачем?
  Келей поджал губы еще больше. Тупой вопрос. Может, он в туалет хочет. Нет, так дело точно не пойдет.
  - Пусти и узнаешь! - парировал он, пытаясь разжать руки Ладона. Все равно, что гору с места сдвинуть.
  Называется, напросился. Какое он имеет право теперь жаловаться, когда сам упрашивал об этом? Ну да ладно. Уж лучше пусть будет так, чем если бы Ладон ходил как зомби, который вот-вот свалится с ног.
  Не дождавшись от дракона ровным счетом никакой реакции, юноша посидел еще минуты две, а потом решил действовать хитростью.
  - Ладон, - жалобно пробормотал он. - Ну позволь мне встать... У меня и так все болит от долго лежания на холодному полу. Я хочу немного размяться. - Он прижался к нему, прильнув к широкой груди, и прошептал на ухо: - Ты же не думаешь, что я куда-то от тебя денусь?
  Губы дракона тронула такая откровенно кровожадная усмешка, что Келей даже зажмурился на мгновение от легкой тревоги.
  - Только попробуй.
  О, боги! Кажется, он серьезно влип. Ладон больше уже не был человеком. Разве что только внешне. Теперь он находился в лапах самого настоящего дракона. Ревнивого, вредного, в какой-то степени даже злобного, ворчливого, неуступчивого и... сексуального.
  Что же теперь делать?
  Глава 32
  
  ...Приподняв пушистые ресницы, Келей украдкой глянул на Ладона, лежавшего рядом и отчасти под ним. Как так получилось, что голова юноши покоилась на его груди рядом с ладонью, а нога на животе дракона, согнутая в колене? Келей буквально обвился вокруг него. Словно они уже были любовниками. И это было их обычное совместное утро. Он улыбнулся неизвестно чему и принялся бездумно чертить пальчиком круги на обнаженной груди дракона. Думая о чем-то своем, он вычерчивал непонятные узоры и символы, не замечая, что давно уже разбудил Ладона. Дракон наблюдал за ним из-под полуприкрытых век, дыша так же ровно и спокойно, как если бы спал.
  Палец Келея как бы сам собой переметнулся к бледному соску, вырисовывая теперь круги вокруг него. Он легонько потерся щекой о горячую кожу, коснулся ее губами. Может быть, он и принадлежал Ладону. Но это было двусторонним обладанием. Ведь дракон так же принадлежал ему. Это не могло не придать ему смелости в своих бездумных действиях. Сидеть у Ладона на коленях, есть чуть ли не с его рук... Прижиматься постоянно, ощущая равномерное биение могучего драконьего сердца... Чувствовать каждый волнующий изгиб и выпуклость мускулистого поджарого тела... Получать все желанное внимание, даже в большем количестве, чем хотелось бы. И находиться в постоянном состоянии возбуждения.
  Пора положить этому конец, не так ли? Уже ничего между ними не стоит. Обоюдное принадлежание. Взаимное. С согласия обеих сторон.
  А еще... Келей кое-что понял. Так легко и просто... Прямо сейчас. Он улыбнулся, целуя широкую грудь. Из чего родились его чувства? Началось ли все с тех картин в Источнике Тайных Желаний? А может быть, он разглядел в Ладоне нечто такое, что пустило ростки в его юном сердце? Зачем-то ведь он решил отправиться в это рискованное путешествие. Он хотел убедиться, что Ладон не миф. Убедился? Да... Несомненно. Даже более того, он встретил здесь человека. Человека, не дракона. Человека, которого полюбил. К чему он треплет себе нервы? Ради островных и прибрежных жителей? О, это уже давно не так, он просто заблуждался и занимался самообманом. Иначе давно бы уже уплыл. Иначе никогда бы не заключил эту чертову сделку. Иначе никогда бы не позволил желанию захлестнуть его и взять верх над его честью, гордостью, долгом, в конце концов. Он бы не позволил Ладону так издеваться над собой. Так насмешничать. Так... возбуждать? Нет, не позволил бы, если бы сам не хотел. А он хотел и еще как.
  Пора открыть глаза, да, принц Сифноса?
  Он любил Ладона.
  Скользнув губами по ключицам, Келей нерешительно высунул кончик языка и провел им по горячей чуть солоноватой на вкус коже. Как будто попробовал морской воды. Интересно, если он сейчас поцелует его за ушком так же, как и Ладон целовал его, ему будет... столь же восхитительно приятно? А если язычком провести по шее... А если... А если...
  О боги. Как же много было этих "а если". Как же много ему хотелось. Особенно теперь, когда он знал, что ничто не мешает ему завладеть тем, что он хочет. Ни сомнения, ни заблуждения, ни самообман, ни честь, ни гордость, ни Сифнос, ни мать, ни его застенчивость, ни его юность. Просто взять, без сожалений. Без угрызений совести. Без смущения. Он не девица на выданье. Он уже не несет ответственности перед множеством людей. Он несет ответственность только за самого себя. А себя он уже отдал Ладону. И черт со всем этим.
  А если...
  Бледная рука, увитая золотым обручем, резко перехватила его запястье, скользнувшее по животу дракона. Келей вздрогнул от неожиданности и поднял глаза.
  - Не слишком ли ты торопишься для того, кто совсем недавно сидел на моих коленях и краснел, как солнышко, м? - теплый бархатистый голос приятно ласкал слух. Раздражал его и без того возбужденные взвинченные рецепторы. Заставлял почувствовать себя совсем неопытным мальчишкой, но вместе с тем жаждать лишь сильнее его любви. Любви мужчины, а не ревности дракона.
  - А если для того, кто уже давно безумно тебя хочет? - тихо отозвался Келей, краснея, но не опуская глаз. - Тоже слишком тороплюсь?
  Казалось, его ответ обескуражил Ладона, но всего на мгновение. Его ладонь неспешно скользнула по руке юноши вверх, медленно двигаясь по предплечью, стройной белой шее, и, наконец, зарылась в густые каштановые волосы, мягко опрокидывая Келея на постель.
  - Нет, не слишком, - игриво согласился дракон, придерживая его голову приподнятой над подушкой за затылок.
  Слабая несмелая улыбка скользнула по губам юноши, руки поднялись и обвили шею Ладона.
  - Рад, что ты так считаешь, - пробормотал он, стараясь не обращать внимания на свое смущение.
  Игривая усмешка заиграла на губах дракона, и он склонился, словно собираясь поцеловать его.
  - Неужели мой маленький застенчивый Келей сам решился? - небрежно протянул он с намеренной ухмылкой.
  Келей почувствовал, что заливается краской сильнее, но вместе с тем вздохнул с облегчением. Его Ладон снова вернулся. Кажется. Он узнавал эту насмешку, эту небрежность, эту легкость и добродушную издевку. А как прозвучало это "мой маленький...". Он прикрыл глаза, смакуя слова, и наслаждаясь их послевкусием. Скользнул ладонями по горячей твердой груди. Погладил широкие плечи. Сам потянулся за поцелуем, все еще не открывая глаз. И почувствовал на своих губах горячие губы Ладона. Дракон легко коснулся его рта, целуя в уголок губ, а потом в другой. Откуда взялась эта неторопливая страстная нежность? Где же неистовое вожделение? Несдержанность? Грубая демонстрация власти? Губы Ладона легонько потерлись о его собственные, а потом он ощутил его горячий язык, скользнувший ему в рот. Привычно. Сладко. По-домашнему уютно... О боги. Это было именно так.
  Келей попытался прижаться к жаркому мускулистому телу, чтобы полностью ощутить его каждой своей клеточкой. Так же страстно и охотно отвечал на поцелуй, не сопротивляясь бесцеремонному, но нежному языку Ладона, по-хозяйски овладевавшему его ртом. Дракон отпустил его лишь затем, чтобы прильнуть губами к шее в том месте, где билась тоненькая жилка. Он лизнул ее, а затем приник всем ртом к нежной коже, опаляя ее своим дыханием, страстью и одержимостью. Оставляя жгучие следы своего обладания. Яркие красные пятна, что подобно бутонам роз расцветали на его коже везде, где ее касались его жаркие неистовые губы. Шея, ключицы, грудь, живот...
  Келей уже не помнил, когда начал издавать эти тихие стоны. Музыкальные, мелодичные, что так ласкали чувствительный слух дракона, возбуждая и подгоняя еще больше. Тонкие пальцы зарылись в роскошную белую гриву. Юноша не собирался сопротивляться ничему из того, что сегодня пожелает с ним сделать его господин и повелитель. Пусть это звучит пошло, развратно, банально... Но зато как сладко...
  Легкий укус, и тут же горячий язык, зализавший сладкую боль. Мутными глазами Келей посмотрел вниз, видя на своей груди красные пятнышки. Всюду. И белоснежную голову дракона, склонившуюся над его животом. Горячий язык закружил возле впадинки пупка, норовя проникнуть внутрь. Стон. Тело, выгнувшееся дугой. Еще один стон. Имя, слетевшее с распухших искусанных губ. Забытье, полудрема, волшебный сон. Нескончаемое наслаждение.
  Ладон. Ладон. Ладон. Ладон. Ладон.
  Ноги расходятся в стороны. Опаляющая ладонь, жгущая бедро под подолом туники. Неожиданный треск ткани. И фибула, удерживающая это нехитрое одеяние, со звоном отлетает на пол и стукается об стенку. Белым озерцом опадает ткань, бывшая его туникой, на пол возле кровати. Обнаженное, стройное, юное, жаркое, гибкое, страстное его тело в сильных объятиях дракона. Не убежать, не скрыться, не спрятаться.
  От его обжигающей страсти. От своего безумного желания.
  От его неистовой нежности. От своего головокружительно экстаза.
  От его золотых глаз. От своих собственных стонов.
  От его жарких прикосновений. От своей покорности.
  От его игривых улыбок. От каждого пропуска удара своего сердца.
  От его умелых губ. От своих тихих всхлипов.
  От своей любви, распустившейся в сердце подобно цветку асфоделии в мрачных тартарах Аида.
  Страстный жар чувственных губ на бедре. Скользит вдоль всей его внутренней стороны. Опаляет. Заставляет всхлипывать. Метаться по кровати. А ведь это всего лишь поцелуи. Поцелуи.
  Несмелая попытка сжать ноги. Яркий румянец, вспыхнувший на щеках. Тихий стон. Едва слышно произнесенное: "Ладон... нет...". Но тут же добровольная сдача. Крепкие ладони, удерживающие его бедра так легко и так удивительно небрежно. И губы, сомкнувшиеся на его возбужденной юной плоти. Расширившиеся изумрудные глаза. Изумленный вскрик наслаждения от острых неописуемых ощущений. Задрожавшие бедра, слабость во всем теле. Руки, бессильно сжимающие белые пряди его волос.
  Ладон поднимает голову лишь на секунду. Чтобы с насмешкой посмотреть ему в глаза. Улыбнуться развратно, похотливо, с наслаждением. Смакуя удивление в волнующей невинности огромных нефритов. Удивление, неверие и наслаждение. Облизнуться, вызывая еще больший жар на щеках юноши. Как же возбуждает это невинное детское смущение.
  Насмешливый вопрос в золотых глазах: "Еще?"
  Робкий ответ на распухших губах: "Да..."
  Снова умелый язык, водящий по возбужденному члену юноши. Тихий всхлип. Полустон, полуплач.
  - Нет... не надо... Да! Еще... О, боги!
  Бессильно сжимающиеся кулаки. Несдерживаемые уже совсем крики. Ладон знает, как сделать первый раз наиболее безболезненным. Расслабить. Показать, какое наслаждение он может подарить. И потом маленькая боль будет ничем, по сравнению с тем, что ждет его невинного Келея дальше. Искушающее обещание.
  Вскрик. Тело дугой. Серебристое семя, тут же поглощенное жадным искушенным ртом.
  Сбившееся дыхание, все еще изумленно расширенные изумруды глаз. Запоздалый стыд. Тихий робкий стон.
  И снова:
  - Ладон...
  - Это еще не все. - Вновь любимая насмешка. Вновь любимое золото смеющихся глаз. Вновь изгиб волнующих губ.
  Рука скользит по стройному бедру. Палец проводит по ямке под коленкой. Как, как? Как он находит все эти чувствительные местечки на его теле? Снова всхлип. Едва слышный. Ладон закидывает его ногу себе на плечо. Пока только левую. И Келей остается в такой беззащитной, открытой, бесстыдной позе... Он закрывает глаза, чтобы не видеть этой смущающей ошеломляющей страсти. Крепко-крепко зажмуривается. Кусает губы. А палец скользит по его бедру, подбираясь к уже снова возбужденной плоти. Медленно, дразнящее, искушающим жестом. Неторопливо, давая возможность полностью прочувствовать всю обольстительность этого движения. Легко дотрагивается до сжатой звездочки запретного отверстия в его теле, вырывая судорожный вздох из уст юноши.
  Но это все. Дракон отстраняется, сползая вниз. Поворачивает голову и целует лодыжку. Скользит по ней губами, все дальше. Снова щекочущее ощущение под коленкой. А потом на бедре.
  - Опять... - выдыхает Келей немного лишь полувопросительно, но губы Ладона не трогают его член. Скользят вниз.
  Келей запоздало пытается сдвинуть вместе ноги, но дракон мягко останавливает его, уверенно и властно придерживая за бедра.
  - Нет, пожалуйста... - бормочет юноша скорее из стыдливости, чем нежелания.
  Дракон поднимает голову.
  - Уверен? - ухмылка. Язык, скользнувший по его губам, словно дразнит.
  А затем Келей чувствует его... Там. Вздрагивает. Крепко до боли стискивает кулаки, кусая губы, чтобы не закричать.
  Влажный язык проникает прямо внутрь его.
  - Ох... - тоненький вскрик, почти мышиный писк.
  Келей тянет за длинную белую прядь. Ладон лишь поводит плечами, но не отстраняется.
  Вход в его тело судорожно сжимается, пропуская раз за разом горячий напористый язык дракона.
  Стыд жжет не меньше, чем его прикосновения. Нет сил сдвинуть ноги. Нет сил отказаться от того, что сам же затеял. Остается лишь крепко зажмуриться и сжать губы.
  Ладон, наконец, приподнимается над ним. Скользит по его телу вверх, давая почувствовать свое возбуждение. Нефритовые глаза юноши расширяются еще больше, изумленный вскрик срывается с полуоткрытых губ. Слишком большой. Слишком твердый, почти каменный. Слишком горячий, даже через ткань белых штанов. На этот раз ему почти удается сдвинуть вместе ноги. Губы дрожат. В мозгу зарождаются пугающие и в то же время желанные картинки. Немыслимо, как он войдет?
  - Страшно... - шепчет Келей, глядя в золотые глаза и обвивая шею Ладона.
  Мягкая улыбка касается чувственных губ. Дракон скользит рукой между их телами. И там, где только что побывал его язык, теперь появляется палец. Он наклоняется к его уху с аметистовой серьгой.
  - Я буду нежен... - слышит юноша его тихий шепот, подобный дуновению ветра в кронах деревьев.
  И ноги сами собой раздвигаются, словно двери после того, как сказан заветный пароль.
  Палец не без труда проникает внутрь. До конца. Глаза расширяются еще больше, хотя, кажется, больше уже некуда. Келей прикусывает нижнюю губу, сдерживая легкий стон боли. Вторжение в его тело чего-то чужого не неприятно. Оно раздражает нежные стенки. Одновременно и возбуждает, и страшит. Ведь это всего лишь палец, а Келей чувствовал что-то гораздо больше. Гораздо!
  Он сжимает зубы. Палец мягко движется в нем, давая время привыкнуть, растягивая. А потом Ладон добавляет второй. Юноша зажмуривается. Сглатывает. Крепче обнимает его шею.
  - Расслабься. - Снова тихий шепот на ухо. - Обними меня ногами. Дай больше простора.
  Послушно Келей обвивает мускулистый торс своими стройными ногами. Тут же становится легче. Угол проникновения меняется. И уже три пальца плавно скользят в нем. Уже больно. Очень.
  - Ты слишком узкий.
  В ответ тихий всхлип. Не удержавшись, Келей прикусывает кожу на мощном плече. Буквально впивается в него. Ладон даже не морщится.
  - Немного потерпи, малыш...
  Юноша отпускает его и прячет лицо на его груди. Из уголка глаза скатывается маленькая прозрачная слезинка. До чего же больно...
  - Боги... - тихое бормотание дракона.
  Он явно не ожидал. Не ожидал, насколько внутри Келея будет узко, тесно, туго, влажно, горячо и... ах, как будет сладко...
  Юноша глубоко дышит, стараясь успокоиться. Пальцы внутри него замирают, давая ему эту возможность. Почти пять минут Ладон терпеливо ждет. Келей облизывает пересохшие губы и медленно нерешительно пробует сам насадиться на его пальцы. Это движение вырывает из его горла тихий стон. Уже не боли. Удовольствия. Он откидывает голову, тяжело дыша с закрытыми глазами. Медленно расслабляется. Сжимает и разжимает внутренние мышцы и слышит судорожный вздох Ладона. Приятно. Почти сводит с ума, не так ли?
  Это всего лишь пальцы.
  Снова быстрый язычок скользит по сухим пухлым губам. Осознает ли Келей, как развратно и маняще сейчас выглядит?
  И дракон не сдерживается, начинает двигать в нем пальцами, чтобы растянуть как можно сильнее.
  - Аааах... - ноги крепче стискивают его талию.
  Неожиданно острые хоть и короткие ногти впиваются в широкие плечи, оставляя едва заметные следы. Дракон не обращает на это внимания. А юноша уже сам двигается ему навстречу.
  Неожиданно пальцы исчезают. Келей тихо всхлипывает, ощущая сосущую пустоту внутри себя. Нетерпеливо, резко двигает бедрами, словно говоря: "Ну же!" А потом вздрагивает, стискивая талию дракона. Понимает, что сейчас Ладон войдет в него.
  Он пытается расслабить свои мышцы. Раздвигает ноги пошире, отпуская торс Ладона. Впивается руками в простыню. Глубоко вздыхает и смотрит в золотистые глаза. Облизывает уже привычным жестом свои губы.
  - Давай, - шепчет едва слышно. - Я... готов.
  Ладон вместо ответа внезапно наклоняется к нему и нежно приникает к его губам, засасывая его язычок в свой горячий рот и лаская своим языком. Старается отвлечь? Получается. Голова мигом закружилась. Руки поднимаются и обвивают его шею. Тело выгибается, чтобы прильнуть к его телу. Келей неожиданно чувствует ткань его белых штанов и недовольно хмурится. Скользит пальцами за пояс, но Ладон перехватывает его руку. На секунду отстраняется. И снова возвращается. Ложится на него, меж его широко разведенных ног. И Келей с дрожью ощущает его огромную твердую плоть, прижимающуюся ко входу в его тело. Он не может не быть напряженным. Дрожь, крупная, бьет все тело. Он не в силах успокоиться. Сердце колотится в груди, как пойманная птица в золотой клетке. Он старается глубоко и медленно дышать. И ждет с замирающим дыханьем, и боится. Но ноги вместе не сводит. Закрывает глаза. А потом сам, скользнув рукой между их разгоряченными потными телами, обхватывает ладонью член Ладона и направляет в себя. Дракон медлит. Заглядывает в его глаза, и видя в них эту трогательную отчаянную решимость, проникает в него совсем чуть-чуть. Одной лишь головкой.
  - Ах, боги! - вскрикивает Келей, а потом судорожно всхлипывает.
  Нет, не больно. Но так восхитительно ужасно горячо! Стенки его пещерки послушно растягиваются под напором каменной плоти. Обволакивая ее, гостеприимно обнимая. И теперь уже у дракона вырывается судорожный вздох. Он замирает, чтобы уровнять дыхание. Он еще не полностью вошел. Только наполовину. Не замечает, как сжимают его плечи руки Келея, оставляя почти кровавые следы.
  Юноша не выдерживает. Со всхлипом, сам, насаживается полностью. Глаза, опушенные веером длинных ресниц, широко распахиваются. И вдруг тело его обмякает под Ладоном. Он словно теряет сознание. Ресницы дрожат, из уголка правого глаза скатывается маленькая слезинка. Ладон наклоняется к нему и бережно подхватывает ее губами.
  - Глупыш... - шепчет он почти с нежностью. - Зачем так поторопился?..
  Руки юноши слабо обнимают его. Он тяжело, судорожно дышит. Грудь его бурно вздымается. А потом дрожащими ногами он снова обвивает его талию, прильнув так тесно, что у Ладона перехватывает дыхание. Улыбается ласково, призывно, нежно... Облизывает губы вновь. Тянется за его поцелуем...
  И дракон жадно приникает к его устам, подобно страждущему в пустыне, набредшему на источник свежей хрустальной воды. Язык ураганом врывается в его рот, но не для того, чтобы покорить. А для того, чтобы подарить ласку.
  Келей задыхается. Упирается ладонями в его грудь, отстраняется и шепчет:
  - Двигайся...
  И дракон начинает послушно двигать бедрами, раз за разом плавно проникая в него. Это похоже на то, как если бы Келей сидел в лодке, и волна несла его, одна за другой, подхватывая на свои белоснежные гребни... Плавно, не спешно, мягко, даже нежно...
  И он благодарен Ладону.
  Обвивая его шею руками, он преданно заглядывает в золотые глаза и шепчет с ласковой кроткой улыбкой:
  - Ты знаешь... Люблю тебя.
  Глава 33
  
  Веки были ужасно тяжелыми. Не хотели открываться. Келей с трудом приподнял ресницы, тут же заморгав от солнечного света. В комнату влетал в раскрытое незашторенное окно свежий ветерок с моря. Приятно обдувал все еще разгоряченное тело. И хотя в спальне было прохладно, до сих пор стоял этот тяжелый возбуждающий запах секса. В голове было мутно. Юноша попытался пошевелиться, и все тело отозвалось мгновенной болью, особенно где-то в области поясницы, вырвав у него тихий стон. Бледная рука тут же прижала его к кровати, надавив легонько на живот. Келей вздрогнул и послушно лег снова, закрыв глаза и прислушиваясь к равномерному ритму дыхания Ладона, прижимаясь к его горячему боку. Он прокрутил в голове вчерашние события, уже ощущая, как к щекам приливает кровь. Удивительно, но он все еще мог краснеть после всего случившегося. Видимо его грозный любовник посчитал это забавным, потому что Келей услышал тихий смешок Ладона. А потом его рука осторожно откинула со лба прядь каштановых волос. Келей спрятал лицо у него на груди, перекинув через нее руку, и попытался притвориться спящим. Ладон милостиво это ему позволил и щедро сделал вид, что поверил.
  После того его собственнического поведения за ужином, Келей не раз еще боролся с его замашками дракона. Скорее из опасения, что Ладон привыкнет, чем из негодования. Куда бы он ни пошел, что бы он ни делал, Ладон всюду сопровождал его, в лучшем случае позволяя юноше вообще куда-то идти. А потом Келей привык. Смирился. Даже обрадовался. Всегда находиться с драконом, каждую минуту своего существования, - это представлялось для него наиприятнейшей перспективой. И сидеть у него на коленях, было несложно привыкнуть. И есть с ним из одной тарелки, тоже. И спать с ним - о боги, - величайшее удовольствие. Ладон внял его притворным мольбам. Не заставлял его больше спать в его пещере. Даже сам перешел в дом. И чтобы иметь возможность присматривать за своим драгоценным сокровищем, почти постоянно теперь находился в человеческом облике. Уходя в море, как и прежде, оставлял его ждать на берегу, но был там недолго, и у Келея складывалось такое впечатление, что дракон даже из-под воды за ним наблюдает. Такое неусыпное внимание ужасно льстило его самолюбию.
  Он постепенно привык к тому, что засыпает и просыпается в его объятиях. И вскоре уже даже не помнил, как раньше обходился без этого. Все больше и больше он убеждался в том, что рядом с Ладоном его держит не сделка. Хотя... Он это знал уже давно. И вообще, уже больше не было у него поводов отрицать очевидное.
  И результатом всех этих размышлений, - а времени подумать у него было даже более, чем предостаточно, - стало вчерашнее утро. После которого он вырубился на весь день и всю ночь. Никогда еще Келей так не изматывался, даже на ежегодных состязаниях в честь златокудрого Аполлона. Опытность Ладона заставила его крепко призадуматься. И он пришел к выводу, что дракон тоже не в ладушки играл, пока гулял по свету. Это вызвало у него жгучую ревность. А с другой стороны, все эти его интрижки были бог знает сколько лет назад. К кому же теперь ревновать? К тому же, он твердо знал, что один лишь владеет сердцем дракона, причем в самом прямом смысле.
  Сердцем дракона, но не Ладона...
  Он тихонько вздохнул. Он помнил, что сказал вчера. Но вспоминать, как отреагировал Ладон, у него не было сил. Да и в принципе, не имело это больше никакого значения после того, что произошло. В любом случае, он все равно никуда от него не денется. Теперь уже об аметистовой серьге с изумрудами он думал с благодарностью. Забыв, что "спит", Келей потянулся и потер мочку уха, легонько проведя по серьге пальцем почти с нежностью. Знак Ладона... Как же приятно знать, что он теперь принадлежит ему. Это было прекрасно.
  Неожиданно его руку перехватили и поднесли к горячим губам. Юноша поднял голову, почувствовав на себе жадный золотой взгляд. Несмело улыбнулся и, не сдержавшись, поцеловал Ладона в подбородок, потянувшись вперед. В ответ его обняли крепче, прижимая к себе.
  - С добрым утром, - Келей шевельнулся, проведя пальцем по его груди, и смущенно закрыл глаза.
  Ладон не ответил. Просто прижал его пальчики к своим жарким губам и больше не отпускал.
  Вернулись ощущения реальности, как бы он этого не хотел. Чувство голода захлестнуло с головой. А еще ужасно хотелось принять ванну, потому что между ног все саднило. Но покидать гостеприимные объятия не хотелось.
  Бездумно лаская ладонью горячую кожу, он просто наслаждался всеми этими ощущениями. Но нужно было встать.
  Вздохнув, Келей приподнялся, поморщившись от легкой боли. Поясницу обожгло огнем.
  - Лежи, - Ладон снова укладывает его на подушки, нависнув над ним. Длинные белые волосы щекочут лицо. Приятно.
  Келей улыбнулся слегка. Обвил руками его шею.
  - Я хотел искупаться, - пробормотал он смущенно.
  Ладон кивнул и осторожно поднял его. К удивлению юноши на полу уже ждала бадья с водой, правда она немного остыла. На столе - поднос с завтраком. Ладон опустил его в огромную бадью. Теплая вода приятно ласкала тело. Сам дракон уже был одет в свои привычные белые штаны, и пах как обычно морем и свежестью. Юноша облегченно расслабился и закрыл глаза. Открыл только когда почувствовал у своих губ прохладную ягоду винограда. Он послушно приоткрыл рот и проглотил ее, с благодарностью посмотрев на дракона. Тот сидел рядом на корточках, с тарелкой, на которой лежали спелые гроздья винограда, и с улыбкой наблюдал за ним. Он скормил ему почти целую кисть. Келей был очень голоден, но не настолько, чтобы не заметить, как удивительно заботлив сегодня Ладон.
  Он даже помог ему искупаться к его великому смущению, а потом унес в другую спальню, в деталях повторяющую предыдущую. Там на постели были свежие простыни. Поднос с едой дракон забрал с собой. Сам накормил Келея, которому было все еще непривычно видеть такое проявление заботы с его стороны. А потом юноша снова нежился в его объятиях, отогреваемый вниманием, лаской и уютом. Со вздохом прижимаясь к горячей груди, свернулся в его объятиях маленьким трогательным клубочком, прислушиваясь к биению сердца. Сегодня Ладон был такой спокойный, такой... умиротворенный. И Келею нравился такой Ладон. Словно дракон, наконец, обрел покой. Он был сегодня удивительно молчалив, но каждое его прикосновение, взгляд и загадочная улыбка, почти не сходящая с губ, говорили за него все, что Келею требовалось знать. Его прикосновения были трогательно нежны и осторожны. Взгляд горел непривычной заботой. О да, по-прежнему Келей мог видеть в них эту извечную драконью жадность, лихорадочную одержимость и страсть, но вместе с тем, в них удивительным образом сочеталась еще и нежность. А улыбка просто заводила. Все время хотелось приподняться и поцеловать ее, почувствовать своими губами. Она была загадочной, манящей, задумчивой и даже... мечтательной? В это с трудом верилось.
  За месяц его пребывания здесь Келей лично убедился в том, что вера в то, будто драконы могут показать сотни лиц, была справедлива. Он видел Ладона таким разным... Властным, могущественным, грозным, устрашающим, яростным, жадным, алчным, разгневанным, эгоистичным, жестоким, страстным, скучающим, хандрящим, болеющим, отчаявшимся... А сегодня нежным и заботливым. И, казалось, дракон нисколько не стеснялся проявления своих эмоций. Он мог с таким же успехом, легко и играючи спрятать их, да так, что ни в жизнь бы Келей не догадался, о чем он думает. Но он одинаково сильно выказывал все, что чувствует. В равной степени он проявлял свой гнев и заботу. Жадность и щедрость. Ярость и нежность. Он не был скуп как на плохое, так и на хорошее. И наверное, именно это так сильно привлекало Келея в нем. Быть жестоким и могущественным, властным и яростным - легко. Но у кого хватит духу показать свою доброту и щедрость? Ведь у сильных считается слабостью проявление таких положительных качеств. Однако Ладон нисколько не боялся проявить свою нежность. Ему было плевать, осознает ли Келей, какую власть имеет над ним. Он прекрасно знал, что юноша может воспользоваться ею. Но казалось, словно его это абсолютно не волновало. Он лишь желал показать или наоборот - не желал скрывать, - что для него значит принц Сифноса.
  И все это не могло не тронуть юное сердце Келея.
  Лениво нежась у него в руках, не испытывая желания куда-либо идти и что-то делать, Келей позволил своими мыслям течь в том направлении, в каком им заблагорассудится. А мысли его захотели вернуться ко вчерашнему утру...
  
  - Ты знаешь... Люблю тебя.
  Золотые глаза расширяются. А потом его так быстро приподнимают с постели и прижимают к горячему страстному телу, что Келей испуганно жмурится. Тихонько всхлипывает, потому что от этого движения Ладон еще глубже проникает в него. Он крепче обвивает руками бледную шею, зарываясь пальцами в пепельные волосы. До боли стискивает белоснежные пряди, оттягивая их назад, заставляя дракона отстраниться и посмотреть на него. Ладон подчиняется.
  - Я люблю тебя, - снова и снова, как заклинание повторяет юноша, без стеснения, смущения и робости.
  Не стыдно говорить о своих чувствах, когда они так очевидны и так сильны. Он хотел, чтобы Ладон знал об этом. С наслаждением он пьет этот удивленный золотой взгляд, полный ошеломленного недоверия и неподдельной нежности. Нет, дракон не говорит ему ответных слов. И даже если никогда не скажет, Келею вполне будет достаточно его драконьей всепоглощающей ревности. Ведь это означает, что Ладон его никогда не оставит, что никогда он ему не надоест, что всегда они будут вместе...
  Он почти сидит на его бедрах, ощущая, как горячо и полно внутри него. Он заполнен до отказа, и это чувство просто ослепительно прекрасно во всем своем проявлении. Теснее прижавшись к его телу, Келей прячет лицо у Ладона на шее, прильнув к ней губами. Он уже не осознает что делает. Покусывает, лижет, целует бледную кожу, не понимая, что доводит этим дракона до сумасшествия. Сам раз за разом насаживается на его жаркую плоть. Беспорядочно ерошит белые волосы. Сжимает пальчиками сильные руки, поглаживая его плечи. Стонет, выгибается дугой, кричит, страстно и искренне отдаваясь. Отдавая всего себя, без остатка. Душу, тело, чувства, эмоции, страсть, любовь... И даже смущение. Нежный румянец, цветущий на его щеках и разгорающийся все сильнее, предназначен только для него, только для Ладона. Он цепляется за него, как утопающий за спасительный круг. И грань уже так близко... Так маняще ослепительно близко.
  Он осознает, что Ладон хрипло с перебоями дышит. Что сжимает его со всей своей силой в стальных объятиях, а он хочет, чтобы было еще сильнее! Чтобы он не мог дышать! И с губ безостановочно срывается заветное любимое имя: Ладон, Ладон, Ладон...
  - Еще! О боги! Да! Только не останавливайся!
  Как удивительно сочетаются в нем эта застенчивая стыдливость и эта неподдельная искренняя страсть, жаркая несдержанность... Это сочетание сводит дракона с ума. Снова повалив юношу на кровать, он уже сам входит в него, быстро, часто, интенсивно. Ритм, рваный, жаркий, безостановочный, резкий, сводящий с ума. Выходить до конца и снова врываться, заполняя до отказа. Истинное кристально-чистое наслаждение, не смешанное более ни с какими эмоциями внезапно захлестывает оглушающей волной, словно цунами, словно землетрясение, врываясь в их души, тела, заставляя содрогаться в конвульсиях и тяжело дышать.
  Келей ощущает, как внутри него разливается горячее, обжигающее, густое семя дракона. Он обессилено обмякает и, всхлипывая, просто теряет сознание.
  Глава 34
  
  И дни потекли за днями, плавно перетекая в недели. Время на Астипалее остановилось. Келей нежился в объятиях Ладона, купался в его внимании, грелся его заботой, укутываясь в нее, словно в теплое шерстяное одеяло. Их не тяготили никакие заботы. Целыми днями валяясь где-нибудь в уединенном местечке, в прохладе тенистого дерева, они либо занимались любовью, либо просто лежали на траве, лениво переговариваясь. Однажды Ладон даже взял юношу с собой в море, показав удивительный подводный мир. Келей видел сотни разноцветных рыбок, причудливых растений, красавиц-акул, которые их обплывали стороной за несколько метров, побаиваясь Ладона даже в человеческом обличии. А когда у него перестало хватать дыхания, Ладон прильнул к его губам, через поцелуй передавая спасительный воздух. Сам он под водой чувствовал себя еще более комфортно, чем на земле. Тут все его движения приобрели еще большую изящность, плавность и грацию. Как можно двигаться так сексуально, когда вода сковывает все твои движения, делая их неуклюжими и смешными, словно ты лягушка какая-нибудь? Но у Ладона получалось, и Келей только вздыхал.
  А как-то раз он прокатил его на спине прямо над морем, почти задевая блестящую поверхность воды своими острыми когтями. Это было так захватывающе! Келей наслаждался ветром, бьющим ему в лицо, ощущением того, как его волосы колышутся позади и звуком размашисто двигающихся гигантских крыльев по бокам от себя. Не каждому удается покататься на драконе, да еще и морском! А потом Ладон ринулся вниз вдоль водопада, и юноша вцепился в его костяные шипы, жмурясь от страха и восторга. Дракон вышел из этого безумно опасного крутого пике, чуть не разбившись о воду, у самой поверхности.
  А однажды они занялись любовью прямо в заливе, ночью, когда светила полная луна, и прибой захлестывал морской берег раз за разом. Келей захлебывался и от воды, и от экстаза, в очередной раз потеряв сознание. Это было так ярко и так незабываемо...
  Он почти не вспоминал о родном доме, вся его жизнь до встречи с морским драконом казалась давнишним сном. А сейчас он жил. Именно жил. Он никогда особо не желал занять престол Сифноса, но был единственным наследником, а потому его с детства готовили к этому. Он жалел лишь о том, что не может свидеться с его нежной и кроткой матерью, которая, наверное, уже давно считает его погибшим. Ему казалось, что он пробыл на Астипалее не пару месяцев, а много-много лет... А может быть так оно в действительности и было. Слишком давно он видел свой родной дом в последний раз.
  Он никогда бы не сумел забыть эти чудесные дни, проведенные на Астипалее с Ладоном. Ленивые занятия любовью, тихие деньки, жаркие солнца и ясные луны, ласковая вода, нежность его прикосновений, любовь во взглядах, сильные руки, шелковая трава, приятно обнимающая тело, шелест листьев над головой, тихие стоны, мягкая мелодия его арфы...
  Днями и ночами они гуляли по острову, и Ладон показал Келею все свои любимые уединенные местечки - красивые маленькие бухточки и сверкающие заливы, откуда закат был виден во всем своем великолепии, тенистые милые сердцу полянки и просторные долины, крутые холмы и прохладные лощины. Он ошибался, когда думал, что Астипалею можно обойти за пару часов. Не хватило бы и пару дней. Астипалея была необъятна. Самый необыкновенный остров, какой он когда-либо видел. Маленький и огромный одновременно. Прекрасный и манящий. Таинственный остров где-то в Средиземном море...
  Головой лежа на мягкой траве, юноша лениво тренькал по струнам своей арфы, его ноги покоились на коленях Ладона, и дракон рассеянно поглаживал его по бедру большим пальцем, откинувшись обнаженной спиной на ствол дуба. Солнце клонилось к закату, и вечерняя прохлада уже подбиралась к долине. Келей наиграл для своего возлюбленного пару нежных мелодий, зная, как ценит Ладон красивые песни.
  - Ты скучаешь по дому? - поинтересовался Ладон, переведя на своего юного любовника проницательный золотой взгляд.
  - Немного... - честно ответил Келей. - Мне жаль маму, она скорее всего считает, что я погиб. Жаль, что я не могу сообщить им, что я жив, цел и невредим. И более того, доволен своей жизнью.
  Ладон казалось, удовлетворился таким его ответом и задумчиво посмотрел на плывущие облака.
  - А ты? - внезапно спросил юноша, приподнявшись на локтях и внимательно посмотрев в красивое аристократически-бледное лицо дракона.
  Ладон лениво посмотрел на него.
  - Что я?
  - Твоя жизнь. Ты мне никогда не расскажешь, как все было?
  - Почему бы тебе не поверить легенде? В конце концов, она не так уж и привирает, а лишь приукрашает изначальную правду. - Отозвался дракон все так же небрежно, но Келей видел, что взгляд его потемнел.
  - Ладон? - юноша осторожно взял его за руку.
  - М?
  - Пожалуйста.
  Один кроткий взгляд нефритовых глаз творил волшебство, это Келей уже давно обнаружил и не брезговал иногда воспользоваться столь чудодейственным средством.
  Дракон нахмурился.
  - Все не столь драматично и пафосно, как ты думаешь и как тебе рассказывали, - проворчал он.
  - Ну расскажи мне о своей жизни среди людей. Я так хочу знать!
  Ладон вздохнул, но все же начал свой длинный рассказ, и вскоре Келей уже подпал под действие чар его бархатного низкого голоса, что умел медоточить столь сладкими речами, что заворожили бы и демона, и нашептывал такие жаркие возбуждающие словечки на ушко по ночам.
  - Я ушел из сада Гесперид на рассвете своей жизни. Мне едва исполнилось сорок три года, но уже тогда я достиг своей зрелости, по крайней мере, в облике человека. Эти три года я провел в саду сладкоголосых нимф на краю света в чудесном саду Гесперид. Естественно, я не желал снова отправляться на Астипалею, где уже тогда заскучал, проведя там всего лишь сорок лет. Я сумел упросить отца моего дать мне глоток свободы. И получил дар Посейдона - вот это. - Ладон приподнял серебристую ракушку на своей груди. - Это ракушка может сдерживать мою истинную плоть и сущность. Она сделана из того же материала, что и Ящик Пандоры*, поэтому очень сильна. Мой человеческий облик вариация моей человеческой сущности. То есть если бы я не был драконом, то выглядел бы именно так. Посейдон отдал мне эту ракушку. Я проплыл по Эгейскому морю вдоль множества мелких островков и вышел на берегу Эвбеи. И отсюда началось мое путешествие. Поскольку до рассвета я должен был быть в море каждую ночь, то путешествовал в основном только вдоль берега. Я побывал в Халкиде, Акрополе и Афинах. Я даже заходил в Дельфы и побывал у Дельфийского оракула.
  - Тебе было Пророчество? - прошептал Келей, впервые перебив его.
  Ладон кивнул, но продолжил дальше, явно не собираясь распространяться на эту тему. Если ему и было какое-то Пророчество, то рассказывать о нем Келею он не собирался.
  - Через Лутраки я перешел на Пелопоннес, побывав мимоходом в прекрасном Коринфе. За это время я уже пережил немало приключений. Я понятия тогда еще не имел о обычаях и нравах людей. Я был... юным и наивным, таким как ты. Я жаждал новых впечатлений. И я получил их в таком огромном количестве, что хватит мне на всю мою бессмертную жизнь. Я ведь не знал, что у греков не бывает такой внешности, как у меня. Альбиносы - редкие люди. А поскольку в моем истинном воплощении моя чешуя белее морской пены, то и в человеческом я имел белоснежные волосы. Не раз и не два я слышал, как мое имя связывали с экзотикой. Потом, когда я поднабрал немного опыта, я понял, каким меня считают люди. И когда понял, то решил, что и от такого рода знаний не откажусь. И когда меня впервые осмелились схватить на большой дороге, ведущей из Коринфа в Миккены какие-то разбойники, я не сопротивлялся. Сбежать я всегда успею, так я думал. Меня продали работорговцам. Те в свою очередь за огромную цену передали меня царю Эгиды. Отдаленный островок, полный экзотических удовольствий. Тамошний царь был тем еще извращенцем. Вот где я и приобрел новые знания... Меня обучили как наложника. Я не сопротивлялся. С интересом следил за развитием событий. А они раскрутились очень даже... Регулярно на Эгиду нападали спартанцы, эти дикие варвары со своими обычаями и традициями, суровые прекрасные воины. К тому времени я пробыл на Эгиде уже год и стал любимчиком у тамошнего царя. И если бы не спартанцы, я бы ушел. Мне заскучалось, я решил, что уже достаточно долго просидел на одном месте. И вот когда я уже совсем решил уйти одной лунной ночью и вышел на крепостную стену, чтобы нырнуть в море, я увидел сотни огоньков вдали. Это плыли боевые ладьи спартанцев, каждая из которых включала в себя около пяти десятков воинов. Спартанцы пользовались Эгидой, забирая отсюда красивых юношей с пухлыми губками и девичьим сложением для своих постельных утех. Разумеется, им попался я. И разумеется, я не сопротивлялся, когда меня взяли в плен. В любом случае, я давно уже хотел побывать в Спарте, наслышавшись про этих воинов. Мне хотелось самому ощутить их обычаи и традиции. Что же, мне предоставили великолепную возможность. Я так ощутил эти традиции, что у меня около недели потом задница болела. В Спарте начался дележ добычи в тот же вечер, сразу после прибытия. Как у них это было принято, они сражались за право выбирать понравившегося им юношу. Мне было забавно наблюдать за этими людьми, но пробыв между ними некоторое время, я зауважал их. Сила и мощь Спарты - их оплот. И благодаря этому они процветали долгие лета. Знаешь... Не стыдно отдаваться суровому умелому воину, постигшему науку войны на своей шкуре и запечатлевшего ее на своем теле рубцами и шрамами. Чем больше их - тем почетнее воин. Меня выиграл Иокаст. - Голос Ладона на секунду пресекся, словно у него перехватило дыхание. Келей слушал внимательно и именно в этот момент ощутил, что Иокаст не просто пролетный персонаж в жизни его возлюбленного. И ощутил ревность, которую, впрочем, постарался унять, желая услышать, что было дальше. - Естественно в тот же вечер Иокаст опробовал свой "выигрыш". - Кривая ухмылка заиграла на губах дракона. - А потом... Потом пролетело несколько лет, а я и не заметил. Потому что... Потому что жизнь в Спарте захватывает тебя до самых кончиков ногтей и пробирает до глубины души. Они живут сегодняшним днем. Они привыкли сегодня пить вино и ласкать прекрасного юношу, а назавтра умереть в славном бою. Жизнь там бьет ключом, она ритмична, она - словно танец, быстрый и страстный, который затягивает и не скоро отпускает. И Иокаст сражался со мною бок о бок. Он залечивал мои раны, я залечивал его. Мы спали вместе. Я участвовал в Троянской войне. И на войне мы жили в одной палатке. Как это принято у спартанцев, мы стали друзьями, соратниками, любовниками, союзниками... - и снова Ладон замолчал, скрыв затуманенный взгляд тяжелыми веками. - Одно меня мучило. Мне претило обманывать его, ведь был я не тем, кем притворялся. С каждым днем становилось все тяжелее, и я хотел открыться ему. Мы вернулись с войны, одни из тех немногих счастливчиков, что могли вернуться к своим женам и оставить наследников для процветания Спарты. Прожив с Иокастом еще год, я не выдержал. Нарушил запрет отца и открылся ему. Темной ночью, приведя его на огромный пустырь за городом, рассказал, кто я есть на самом деле. Иокаст давно уже что-то подозревал, потому что заметил мои отлучки перед рассветом. И знаешь, что он сделал? Он высмеял меня. Сказал: "Да ладно, милый друг мой. Что ты мне сказочки рассказываешь? Я знаю, у тебя прекрасно подвешен язык, но мне-то лапшу на уши вешать не стоит...". Я разозлился. Ты же знаешь, как легко меня вывести из себя. Я принял свой истинный облик. Иокаст был потрясен. И поскольку у него не было с собой его верного меча, то он просто сбежал. И я не виню его. Я бы тоже сбежал. Я вернулся на следующий день. Думал, он поймет, ведь он... - Ладон опять замолк и только через пять минут с усилием продолжил: - Меня схватили. Едва я вступил в ворота города, как сотни мечей были приставлены к моему горлу. Спартанцы милостивы, они позволили мне выиграть право на жизнь на боевой арене. Иокаст сам вышел против меня. С мечом наготове, с тем самым мечом, которым он беспощадно разил своих врагов. Он был умелым и жестоким воином, закаленным во множестве боев. У меня не было шансов, ибо по сравнению с ним я был всего лишь юнцом. Да, за несколько лет мне доводилось и меч держать, и обучиться воинскому искусству. Но Иокаст держал меч с пяти лет, с младенческого возраста, едва оторвавшись от материнской груди, как и всякий истинный спартанец. Впрочем, я даже не собирался сопротивляться. В глазах его я прочел ту самую алчность и свирепую жестокость, что загоралась в них всякий раз, когда он вступал в бой. Он был истинным воином и мужчиной до мозга костей.
  В голосе Ладона слышалось искреннее восхищение, и в то же время горечь. Взгляд его был устремлен вдаль, он не видел перед собой успокаивающего пейзажа долины. Перед его мысленным взором мелькали воспоминания его жизни...
  - Я до последнего не верил. Я думал, что его чувства сильнее, чем ненависть к неземным тварям. Но он даже разбираться не стал. Суровый воин и патриот, отданный своей стране весь, до кончиков ногтей. Даже его любовь ко мне не могла пересилить любви к Спарте. И так поступил бы каждый истинный муж Спарты. Даже когда меч вошел в мое сердце, я не верил. Я потрясенно смотрел в его глаза, но не находил в них отклика на свой зов. Я был юн, глуп и наивен. О, я думал, что знаю его. Думал, что знаю Спарту. Думал, что уже достаточно хорошо знаю людей. Как же я ошибался! - такая неприкрытая горечь была в голосе дракона, что Келей ощутил, как на глаза его наворачиваются слезы. - И когда я лежал, поверженный... На холодном песке арены, а вокруг бушевали тысячи спартанцев, охочих до хлеба и зрелищ... Он улыбался, держа меч. Легко выпростал его из моей груди. Небрежно вытер о песок. И ушел. Я сотни раз видел, как точно так же он убивает других мужей. Точно так же он убил трех своих собратьев, сражаясь за право обладать мной, когда меня только привезли с Эгиды. И точно так же он убил на этой арене меня. - Пожав плечами, Ладон встряхнул головой, взгляд его тут же стал осмысленным. Он повернулся к Келею и закончил: - Не смотря ни на что, Иокаст был смелым мужем и воином чести. Решив, что убил меня, он не стал сжигать мое тело на погребальном костре. Он был милосерден, опустив мое тело в ладью, и сам оттолкнул ее от берега. Я помню его последние слова, которые он сказал надо мной, когда я был на грани сознания и бреда. "Морской твари место в воде". А потом отец забрал меня в свой дворец на дне моря. Подлечил немного. И снова Астипалея. Моя тюрьма. Моя обитель. Мое убежище на долгие века. И больше уже я не пытался проситься к людям.
  Ладон посмотрел на свои золотые широкие обручи, обвивающие его запястья, словно змеи. И они ответно сверкнули на его взгляд.
  - Вот мои оковы, - произнес морской дракон, сведя запястья вместе и показывая их Келею. - Добровольно и в то же время принужденно я заточен здесь.
  
  
  Ящик Пандоры.* - В древнегреческих мифах Пандора - первая женщина на земле. Создана Гефестом по приказу Зевса, смешавшим землю и воду, при участии других богов. Афина дала ей душу, а каждый из прочих по другому дару, Зевс дал ей любопытство в подарок. Сатиры принесли ее к Эпиметею вместе с чаном, который Зевс приказал никогда не открывать.
  Пандора стала женой Эпиметея, младшего брата Прометея. От мужа она узнала, что в доме есть ящик, который ни в коем случае нельзя открывать. Если нарушить запрет, весь мир и его обитателей ждут неисчислимые беды. Поддавшись любопытству, она открыла его, и беды обрушились на мир. Когда Пандора закрыла ящик, то на дне его, по воле Зевса, осталась только Надежда.
  Глава 35
  
  После рассказа своего возлюбленного Келей крепко призадумался. Даже его тонкие брови свелись к переносице, хмурясь, как небо перед дождем. Ладон посмотрел на него и рассмеялся. Как-то напряженно, но искренне.
  - У тебя такое выражение лица... - пробормотал он, все еще улыбаясь.
  - Какое? - произнес Келей хмуро. - Я не понимаю, Ладон... Не понимаю! Я слышал, слышал о спартанских варварах, но я не могу поверить! Я знаю, что они преданы и душой, и телом своей родине, что жизнь за нее положат в любую секунду, что любят красивых юношей, но... Они не могут быть так жестоки к своим любовникам и...
  Договорить Келей не успел, - Ладон банально накрыл его губы поцелуем, мгновенно выбивая из головы все мысли. Юноша простонал ему в рот, зарываясь пальцами в роскошную белую шевелюру.
  - Так... нечестно, - задыхаясь, прошептал он, чувствуя, как ладонь дракона скользит по его бедру вверх, под подол туники, обжигая кожу и возбуждая желание.
  Все еще пытаясь сопротивляться, дабы продолжить серьезный разговор, он положил свою руку поверх ладони дракона, чтобы остановить, но пальцы Ладона уверенно обхватили его уже вставшую твердую плоть. Застонав, юноша выгнулся дугой под умелыми быстро возбуждающими прикосновениями, и больше уже ни о чем думать не мог. В голове мгновенно помутилось, и остались только обжигающие поцелуи его неистового любовника, его нежная страсть, его горячий пыл и жаркие прикосновения. Жадный рот снова заставил его пролить свое семя, и Ладон не упустил ни капли. Он пил его стоны удовольствия, ласкал юное тело, только пробуждающееся к любви, наслаждался упоительными всхлипами и выражением истинного блаженства на лице юноши.
  В памяти Келея свежи еще были те дни, когда после одного взгляда в глаза Ладона у него подгибались и слабели колени, а после короткой беседы - он так выматывался эмоционально, что тут же отрубался начисто. Но после близости с драконом... Даже с чудодейственной сережкой. Даже после одного единственного раза... Келей засыпал на сутки. Слишком уж велика была сила духа Ладона. Он снова и снова поражался его мощи, власти и могуществу на этом острове.
  Ладон все верно рассчитал. И когда он входил в него, вырывая громкие крики наслаждения, и когда покусывал кожу на нежной шее, заставляя тихо всхлипывать, и когда размашисто ритмично двигался в нем... Келей в очередной раз потерял сознание, едва его семя оросило его живот, испачкав и белоснежную кожу Ладона.
  Дракон бережно уложил его на мягкую траву, утерев следы их любви подолом его туники. И сам устало откинулся на ствол дерева. Закрыл свои золотые глаза. Он был изможден морально так же, как и Келей. Рассказ о его жизни потребовал слишком много эмоций. И у него не было сил отвечать на вопросы юноши. По крайней мере не сейчас. Пусть уж лучше он спит, вымотанный любовными утехами. Образ Иокаста как живой вставал перед его глазами.
  Вот он, суровый спартанский муж, закаленный в боях мечом, сталью, кровью и жарким песком арены. Глаза черные и жаркие, словно летняя полночь. Волосы немного короткие. Достающие лишь до плеч, оттенком своим напоминающие вороново крыло или древесную смоль. Руки сильные и ловкие. Ноги длинные и быстрые. Тело грациозное и поджарое. Мускулы перекатываются под кожей, не выделяясь вычурно, но привлекая внимание и возбуждая желание почувствовать их. Спокойный, уверенный в себе, ни минуты не колеблющийся в своих мгновенных решениях. Даже если от него требовалось убить своего собственного любовника. Ни разу ни одного слова о любви. Ни одного нежного взгляда. Но жаркие ласки, сводящие с ума, неистовая нежность, пламенем вспыхивающая в обсидиановых глазах, сила и грация рук, что так уверенно и беспощадно казнили острым мечом, но так же легко и нежно могли дарить истинное наслаждение... Быть с таким мужчиной внизу - нисколько не стыдно и не унизительно. У спартанцев вообще не относятся зазорно к мужчине, который предпочитает быть пассивом в постели. Но Иокаст был не таков. Он был по-своему справедлив во всем. Он в одинаковой степени отдавал и брал. И ни с чем не сравнить то ослепительное наслаждение, когда ты врезаешься раз за разом в жаркие тесные глубины сильного и свирепого мужчины, который не стыдится отдавать свое тело, не будучи скованным дурацкими предрассудками. Их страсть была такой же обоюдоострой, как и меч, которым Иокаст разил своих врагов. Врагов Спарты. Такой же неистовой, как битва у стен великой Трои. Такой же жаркой, что и песок арены, который впитал в себя бескрайнее море крови...
  Она была безумной, всепоглощающей и без капли нежности. Это было словно наваждение, словно сумасшествие... Любил ли он его? Любил ли этого сурового спартанского мужа, опьяненного схваткой предсмертного боя, упоенного кровью своих врагов, ослепленного сталью своего меча? О да. Безумно и неистово, как и все, что есть в Спарте. Восхищение, желание, расплавленный огонь, текущий по жилам... Восторг и жар, разливающийся по телу. Морской дракон был упоен этим мужественным смертным так сильно, как только могла его бессмертная хладная сущность. И кровь его пела, бурля в жилах, когда отзывалась на каждое прикосновение Иокаста. Ладон как сейчас помнил эти жгучие ласки, почти смешанные с болью, но боль та была сладка... Ах, глаза цвета оникса затягивали не хуже, чем его собственные золотые глаза дракона. Иокаст был единственным смертным, на которого не действовала его воля, его власть и могущественная аура. Ибо сила духа смертного была настолько же сильна! И именно за это Ладон так его полюбил и так им восхищался. Этот черный сумрачный взгляд, эта хищная улыбка, эта жаркая страсть, зажигавшаяся в них... Они затягивали, они сводили его с ума. Это был самый ошеломляющий, самый сногсшибательный, самый впечатляющий смертный, какого он когда-либо видел и... имел. Всего и без остатка. И потому не стыдно было морскому дракону отдаваться ему жарко и неистово. Не стыдно подчиниться тому, кто был по силе духа, да и тела, равен ему. Он стал его болезнью, его неотступной лихорадкой, его пьянящим вином, его грезью наяву, его ночным, волшебным, сказочным кошмаром... Знаете ли, как затягивают воды черного омута, в которых таятся неведомые страсти? Как привлекает грация и опасность изящного хищника, например, тигра? Как приятно танцевать на кончике звенящей стали, на грани жизни и смерти... Примерно такие ощущения испытывал юный Ладон в постели с Иокастом, в жизни, на войне, в любви и в горе. Именно оно, упоительное, неотступное, желанное, возбуждающее... Держало его на привязи у этого смертного.
  Иокаст, истинный спартанец до мозга костей. Истинный мужчина до кончиков ногтей. Истинный любовник до жара во всем теле. Возбудить одним лишь хищным взглядом. Подарить наслаждение одним лишь жарким прикосновением. Выразить все свои чувства в одном лишь поцелуе... Не было между ними ни капли нежности. Зато было море безумной страсти.
  Но за что Ладон уважал его больше всего, так это за то, что эта самая безумная страсть не помешала Иокасту исполнить свой долг перед родиной. Его рука не дрогнула, когда он вонзил меч в бледную грудь своего любовника. Он не отвел взгляда, когда смотрел в потрясенные золотые глаза. И на устах его играла светлая улыбка. Нет, не жестокости. Сейчас, через много-много лет, Ладон думал, что может быть, таким образом, Иокаст прощался с ним? Жаркие ночи, полные свирепого неугасимого огня, поцелуи-укусы, ритмичные вторжения в потные разгоряченные тела... Ничто не остановило суровую руку спартанского мужа. Он был тверд, как кремень. И в то же время, Ладон нисколько не сомневался, что Иокаст любил его. По-своему.
  Воля. Сила. Дух. Выносливость. Грация. Ловкость. Изящность. Танец души, танец страсти. Все это воплощал в себе этот божественный восхитительный смертный...
  И наверное, Ладон втайне позволил признаться в этом самому себе, воля Иокаста была куда сильнее его собственной. Ведь он бы не смог. Не сумел бы вот так с улыбкой убить любимого человека. Иокаст не был убийцей. Но он был патриотом. Ладон даже понял и принял причины, побудившие его смертного любовника убить его. Так была устроена психология спартанских жителей. Любая опасность, даже потенциальная угроза, и уж тем более морской дракон, должна быть уничтожена. Любой ценой.
  Ладон не знал, какую цену заплатил Иокаст. Много лет не знал. А сейчас он понял.
  Он не удивился бы, если бы узнал, что Иокаст нарвался на меч в горячей битве. Сознательно искал смерти. Иокаст был справедлив. Он забрал жизнь своего возлюбленного. И отдал взамен свою. Почти двести лет прошло. Ладон ничего и никогда больше не слышал о нем. Но он был твердо уверен, что Иокаст погиб славной смертью. И знал так же, что ни он сам, ни его смертный возлюбленный, ни о чем не сожалели. Ни в жизни. Ни после смерти.
  Такова была первая любовь морского дракона. Если чудовище влюбляется... То влюбляется в истинного героя.
  Естественно, люди сложили легенды о том, чего не видели собственными глазами, приукрашивая лишними подробностями, перевирая на свой лад.
  Но Ладона уже ничто не волновало. Он удалился на уединенный остров, стал отшельником, сделал вывод из своих сумбурных беспорядочных приключений. И познал истинную мудрость во всем ее воплощении. Рано или поздно все драконы открывают ее в себе. И Ладон открыл тоже.
  Вот она: люди коварны, хитры, жестоки и беспощадны. Но в той же мере они великодушны, щедры и сильны духом. Хоть и встречаются среди них такой человек один на миллион. Но Ладон нашел этого единственного. Иокаст принадлежал ему короткий промежуток времени, ведь несколько лет - ничто для бессмертного существа.
  Ему хватило этой истины на всю жизнь. И больше он рисковать не желал. Если бы все не обернулось так, то Иокаст бы засосал его, погубил, втянул в себя. И после его смерти, нашел бы способ умертвить себя и сам дракон.
  Иокаст - его темное прошлое. Его "я", канувшее в Лету*.
  А сейчас...
  Ладон с нежностью посмотрел на красивое личико юноши, лежавшего рядом, утомленного бурным сексом. Иокаст мог выдерживать его сутки напролет. С Келея хватало одного-единственного раза. Он был такой нежный, такой наивный, такой милый, сладкий и хрупкий, его цветок с Сифноса. Истинное сокровище, которое надо оберегать, холить, лелеять, защищать и дарить тепло и ласку. Чтобы он расцвел, чтобы испускал дивный аромат любви, чтобы цвел вечно под неусыпной заботой и оком морского дракона. Если Иокаст вызывал у него жгучую страсть и безумие, то Келей - столь же жгучую нежность и желание защитить.
  - Мое... сокровище... - прошептал дракон тихо, коснувшись губами светлого лба юноши.
  
  
  Ле́та* (греч. Λήθη, "забвение") - в древнегреческой мифологии источник и одна из рек в подземном царстве Аида, река "Забвения".
  Глава 36
  
  Однажды на рассвете Ладон снова ушел в море, оставив Келея ждать его на берегу. Юноша посидел немного и решил пока найти апельсины. Он углубился в лесную чащу, в поисках апельсинового дерева и сам не заметил, как снова набрел на Источник Тайных Желаний. По губам его скользнула лукавая улыбка. Вот как. Он уже знает свои тайные желания. И почти все они сбылись. Почти. Да, Ладон все еще не сказал ему, что любит. Но это было уже и не важно. Келей и сам знал, что никуда дракон от него теперь не денется. С той же загадочной улыбкой он подошел к роднику. Интересно, остались ли у него еще какие-нибудь тайные желания? Вроде бы, все, чего он хотел, уже сбылось...
  - Алтея! - звонко позвал он.
  К его удивлению наяда не отозвалась ни с первого, ни со второго раза.
  - Алтея, это я, Келей, - снова позвал юноша. - Отзовись же!
  Ни звука в ответ. Ни плеска.
  Келей сел на камни и заглянул в хрустально-чистую воду. Его отражение смотрело на него из воды. Он протянул руку и легонько коснулся ее поверхности кончиком пальца. Тут же вода словно вспыхнула. Глаза юноши невольно расширились.
  - Что... что это? - пробормотал он.
  Вода пошла рябью. А потом заполыхала, от нее пошел жар. Келею казалось, что его лицо обожжено, но жар был лишь картинкой в воде. Постепенно он сумел различить очертания города. Словно он был сверху. Видно было суда с черными парусами, причалившие к пристани. К родной пристани... Сифнос выглядел значительно лучше, чем когда он видел его в последний раз. Все цвело, зеленело и пестрело. Город стал более оживленным... Но если приглядеться внимательнее... У Келея помутилось в глазах. По улицам его бегали люди, повсюду раздавались крики скорби и ужаса. Некоторые дома были объяты огнем. Всюду, куда ни посмотри, он мог увидеть каких-то воинов с кривыми саблями. А вот и дворец. Его дом. Его мать сидела на полу, подле трона в главном зале. А на троне его отчима восседал какой-то свирепый огромный мужчина в одних лишь черных шароварах с перекрещенными на груди кожаными ремнями. Лицо Лавритионы было скорбным и печальным. На прекрасном лице можно было отчетливо разглядеть морщины. Она словно постарела...
  Юноша облизнул враз пересохшие губы.
  - Мама... - пробормотал он потрясенно.
  На его глазах воин схватил его мать за волосы и отшвырнул по ступенькам на пол. Глаза Келея гневно расширились. Он вскочил, тяжело и бурно дыша. Его губы поджались, а ладони сжались в кулаки. Он не сразу почувствовал на своих плечах руки Ладона.
  Дракон развернул его лицом к себе, поджав губы. Видно было, что он не доволен тем, что Келей ушел с берега без предупреждения.
  - Ладон... - растерянно пробормотал юноша, виновато опуская взгляд, но тут же отвернулся к источнику, упершись руками в камни и наклонившись над водой.
  Ладон подошел ближе и взглянул на поверхность воды через его плечо.
  - Ты видишь это? - прошептал Келей. - Это правда?
  Ладон молчал долго. Целую вечность.
  - Правда? - с нажимом переспросил Келей.
  Ему вспомнились слова Ладона о том, что если он хочет увериться в его обещании угомонить Посейдона, то ему только нужно посмотреть в Источник Тайных Желаний.
  В ответ кивок. Неохотный. Вынужденный.
  - Ты знал?
  Легкое качание головой. Едва заметное. Ладон отошел на несколько шагов и скрестил руки на груди, прислонившись к стволу дерева и отвернувшись. Губы его были поджаты.
  Келей снова уставился на источник, но тот уже потух. Волшебная вода молчала. Устало упав на землю, он прислонился спиной к камням и прикрыл глаза ладонью. Что же делать? Он растерянно покачал головой. Как это могло произойти... На Сифнос никто и никогда не нападал, ведь это было маленькое мирное островное государство, правда, немного удаленное от континента...
  Он не может уплыть. Он не может оставить Ладона. И Ладон не отпустит его. А если отпустит, то ему будет плохо! Келей закусил губу. Где же его отчим? Почему он не позвал на помощь другие дружественные ему государства? Почему они не дали отпор? И кто эти варвары? Откуда они? Это ведь не спартанцы, правда? У них совершенно другие доспехи. Что же делать?
  Он закусил губу в отчаянии и украдкой посмотрел на Ладона. Дракон не видел его, отвернувшись в другую сторону. Он казался таким безразличным к происходящему...
  Келей поднялся, подошел к нему и робко коснулся его руки.
  - Ладон?.. - прошептал он.
  - Я не отпущу тебя. - Почти мгновенно отозвался Ладон, резко поворачивая к нему свою голову и жестко посмотрев в его глаза. Безразличной маски и след простыл.
  Дракон схватил его за запястье, рванув на себя, и прижал к своей груди.
  - Слышишь? Я не отпущу. - Почти прошипел он.
  Келей постарался не поморщиться от боли. Он резко со свистом выдохнул и через силу улыбнулся ему.
  - Я... знаю, - прошептал юноша, подняв свободную руку и успокаивающе коснувшись щеки Ладона.
  Ладон пристально всмотрелся в его глаза. А потом, внезапно притянув к себе за затылок, жадно впился в его губы, уже не нежно, а грубо и властно, явно демонстрируя свою власть. Келей охотно подчинился, обвив его шею свободной рукой, и покорно разжал губы, позволив Ладону творить все, что он хочет. В конце концов, задыхаясь, он с трудом отстранился от него.
  - Ты только мой, ясно? - почти прорычал дракон. Золотые глаза его вспыхнули собственническим яростным пламенем, и сквозь человеческую оболочку явственно проступила драконья сущность. Вертикальные зрачки сузились и запульсировали, а зубы оскалились.
  На миг Келею даже стало страшно, но всего лишь на миг. Он прижался к дракону всем телом и жарко зашептал ему на ухо:
  - Я знаю, знаю... - с трудом высвободив онемевшее запястье из его хватки, он обвил его шею второй рукой и на секунду прильнул губами к его рту. - Я только твой. Успокойся. Твой, - шептал он, опасаясь, как бы Ладон совсем не утерял над собой контроль.
  Дракон вздохнул и закрыл глаза. Пламя в его взгляде угасло. Он расправил плечи и бережно обнял юношу за талию, словно прося прощение за свое поведение.
  - Я не могу отпустить тебя, - прошептал он едва слышно.
  Келей ничего не ответил, лишь прижался теснее.
  - Ты можешь пойти со мной... - неуверенно пробормотал он. Этого говорить ему не стоило. Огромная ошибка, о которой он пожалел почти сразу же, в следующие мгновения. Пламя в золотых глазах угрожающе вспыхнуло с новой силой.
  Ладон резко отстранился от него, отступив на шаг. Глаза его расширились, выражая не удивление, а какое-то недоверие и ярость.
  - Пойти с тобой? - почти прорычал он. - Я не могу пойти с тобой по нескольким причинам! Первая! - он вскинул перед собой руки, демонстрируя свои золотые обручи, и злобно сверкая глазами. - И вторая! Я видеть не желаю твой народ снова!
  Келей невольно отступил на шаг. Когда Ладон злился, он становился словно выше ростом и шире в плечах. Его золотые глаза яростно сверкали, узкие ноздри гневно раздувались, а губы раздвинулись, обнажая свирепый оскал.
  - И ты отсюда не уйдешь! Ты принадлежишь только мне!
  Словно в подтверждение серьга в ухе полыхнула таким обжигающим пламенем, что Келей чуть не вскрикнул от мгновенной острой боли. Он расширенными глазами смотрел на Ладона. Впервые он видел его таким разгневанным. Сквозь человеческие черты проступила сущность дракона. Лицо стало хищным, опасным, устрашающим. Рев, вырывающийся из горла, почти оглушал. Человеческие голосовые связки не смогли бы выдержать такое напряжение. Серьга жгла так, что у Келея от боли подгибались колени. Она отражала гнев дракона, словно зеркало.
  Ладон начал терять над собой контроль. Еще немного и он совсем сорвется. Ракушка на его груди задрожала, и Келей со страхом увидел, что по ней побежала тонкая трещина. Она не выдерживала драконьего гнева. Еще немного и она лопнет, из какого бы материала ни была сделана. Может быть, Ящик Пандоры и мог удержать все человеческие пороки и болезни, но только не ярость морского дракона.
  Юноша с трудом подавил желание развернуться и броситься прочь. Вместо этого он смело шагнул вперед и осторожно взял Ладона за руки, с дрожью увидев, что на длинных аристократических пальцах, что дарили столь чистое наслаждение, проступили острые кривые когти.
  - Ладон! Ладон! Держи себя в руках! - воскликнул он. - Ты потеряешь Дар Посейдона, слышишь?
  - Мой! - ревел дракон.
  Келей понял, что сейчас он его не слышит. Он был в это мгновение именно тем, кем и являлся. Жадным, страшным, алчным, грозным драконом.
  Боги, помогите ему! Что же делать!
  В отчаянии Келей сделал единственное, что было ему доступно. Он поднялся на носочки, с удивлением осознав, что сейчас не достает Ладону даже до груди. Он действительно вырос за какие-то короткие мгновения. Обхватив его за плечи, Келей прильнул к его губам. Человеческая оболочка трещала по швам, а дракон рвался наружу, в яростном желании сохранить то, что ему принадлежало.
  "Твой, только твой", - мысленно твердил юноша, стараясь успокоить Ладона через их связь, пока отчаянно прижимался к его губам, мягко скользя по ним языком. Опасно возбуждать дракона, взвинченного донельзя, разгневанного, раззадоренного и озлобленного. Тем более, когда он находился на грани двух своих воплощений. Образ Ладона метался и волновался, зыбко колеблясь. Он весь светился тем золотым сиянием, которое предшествовало его перевоплощению. Ракушка была готова вот-вот хрустнуть и разбиться.
  Но хотя слова не дошли до сознания Ладона, прикосновения возымели эффект. В следующую секунду Келей оказался распростертым на траве. Тунику с него попросту сорвали, распоров на несколько жалких клочков. Губы оказались захвачены в зверский жестокий плен, терзаемые губами Ладона. Было почти больно, но он терпел. Сомнительно, чтобы такое вынес даже Иокаст. Вряд ли ему когда-либо приходилось иметь дело с драконом, а не с человеком.
  Золотые глаза с вертикальными зрачками пылали неугасимым пламенем ненависти и ярости. Казалось, что Ладон его сейчас просто разорвет. Руки сжали беспомощное хрупкое тело в жестоком захвате, оставляя на белоснежной коже огромные синяки. Юноша постарался максимально расслабиться. Перепуганный, взволнованный, растерявшийся, он покорно позволял дракону насиловать его. Кажется, Ладон совсем не осознавал, что делает. Келей понимал, что он сейчас не контролирует себя, и что его действия являются результатом его страха перед возможным его отплытием. Отстраненно он подумал, что если кто-то попытается забрать сокровище у дракона, то тому очень не поздоровиться. Интересно, что будет, если Ладон застанет его в объятиях другого? Другого он точно убьет. А с ним что сделает? Растерзает, чтобы никому не достался?
  - Ааах! - сдавленный стон боли вырвался из его горла, когда дракон вошел в него без подготовки, сильно, мощно и яростно. Доказывая свое право на обладание им.
  Келей упрямо закусил губу до крови и больше не позволил вырваться ни звуку из своей груди. Он только до боли сжимал бледные плечи Ладона, впиваясь в них со всей силой и сдерживая слезы. Было зверски больно. Больнее, чем даже в первый раз. Как же это ужасно, когда тебя берут против воли, силой, грубо, намеренно с жестокостью. Но он терпел и не жаловался, понимая, что Ладон просто ослеплен своей драконьей алчностью. Если он ревновал его даже к скамейке или вилке, что говорить о возможном отплытии? Конечно, он взбесился и озверел. Отпустить его с острова на родину... Позволить вернуться к людям... Немыслимо! Об этом невозможно было даже и думать.
  Дракон никогда, никогда не отпустит свое сокровище по собственной воле.
  Юноша вскрикнул от боли, чувствуя, что его просто раздирает изнутри. Если Ладон сейчас же не успокоится... О боги, даже страшно подумать, что произойдет. Только бы ракушка продержалась еще немного. Зевс, помоги ему!
  Он прижался к Ладону всем своим хрупким телом, сжимая ногами его бедра. Когда он брал его с нежностью, с желанием, с любовью... Не стыдно было всхлипывать от удовольствия, стонать и кричать в экстазе. Но не сейчас, когда его просто насилуют. Он не позволит ни звуку вырваться из его горла. Облизнув пересохшие губы, юноша крепче обвил руками шею своего возлюбленного. Трудно унять ярость взбешенного разозленного дракона, чье сокровище грозится его покинуть. О, лучше бы он молчал! Почему Ладон не мог пробыть в воде еще немного? Теперь он будет опасаться, что Келей покинет его. Он будет начеку, он не успокоится!
  - Больно, - прошептал он едва слышно, кусая губы и учащенно дыша. Что-то горячее потекло по бедрам. Кровь.
  Дракон двигался мощно, быстро и ни на секунду не сбивался с темпа. От его тела исходил такой раскаленный жар, что Келей весь покрылся бисеринками пота. Еще немного и его жар погубит их обоих...
  А потом ослепительный взрыв. Внутри словно растеклась раскаленная лава. Келей обмяк под горячим телом, выпустив плечи Ладона из своей хватки. В голове помутилось, голова словно взорвалась. Между ногами стало так нестерпимо горячо, что он просто потерял сознание.
  Глава 37
  
  Солнце ярко било в глаза. Свежий ветерок ласкал пылающее лицо. Юноша заморгал, и открыл глаза, автоматически шаря рукой по постели. Едва он попытался шевельнуться, привстать, как сразу же застонал от жуткой боли. Между ног все горело так, что это было почти нестерпимо. На нем была свежая туника, и если бы не боль, то он мог бы сказать, что чувствует себя свежим и бодрым. Он повернул голову, только сейчас заметив Ладона, сидевшего на широком подоконнике, согнув одну ногу в колене и положив на нее руку, а другую свесив на пол. Золотые обручи издевательски сверкали и переливались на солнце, словно подмигивая юноше. На его стон боли дракон никак не отреагировал. Даже головы не повернул.
  - Ладон? - пробормотал Келей, облизнув сухие губы. Во рту было сухо и неприятно, а язык терся о небо, словно наждачная бумага.
  Он медленно обернулся и посмотрел на него. Сегодня лицо дракона было безэмоциональным. Он мастерски скрывал свои эмоции, когда того желал. Золотые глаза смотрели отстраненно. Келей перевел взгляд на ракушку. Та снова была в порядке, каким-то чудодейственным образом починившись.
  Келей ждал, что он заговорит, скажет хоть что-нибудь, поинтересуется его самочувствием, в конце концов, но Ладон молчал, глядя на него своим жутким немигающим и ничего не выражающим взглядом. Тогда юноша отвернулся.
  - Я пить хочу.
  Дракон молча поднялся и подал ему с тумбочки кубок с апельсиновым соком.
  Келей жадно приник к кубку, мимолетно коснувшись бледных пальцев.
  - Ты так и будешь молчать? - спросил он через несколько минут.
  Снова непроницаемый взгляд.
  - А ты хочешь, чтобы я что-то говорил? - легкое пожатие плеч. Почти небрежное.
  Поведение Ладона отчетливо говорило, что ему все равно, что происходит с Келеем и как он себя чувствует. Но юноша слишком хорошо его знал, чтобы думать, что это так. Он приподнялся на локтях, игнорируя жгучую боль, яростно нахлынувшую на все, что было ниже пояса. Чувствовал он себя отвратительно.
  - Да, Аид бы тебя побрал! - почти рявкнул юноша. - Ты снова корчишь из себя холодного ублюдка? Это уже не смешно, знаешь? Совсем закостенел за несколько веков, да? Что, никаких развлечений больше нет? Ты хотя бы за свои поступки отвечать-то можешь? Что ты снова в себе замыкаешься?!
  Келей злобно рванулся и резко сел, стиснув зубы. Сжал кулаки. Сейчас ему как никогда хотелось врезать по этому красивому аристократическому лицу. Его бесило. Бесило то, что Ладон снова предпочел скрыть от него свои чувства, как тогда, когда пытался защитить его честь и гордость, спрятавшись в пещере. Ну почему, почему он все время пытается замкнуться и пережить боль сам?! Что за упрямый осел!
  - Ну что ты молчишь?! - прорычал он снова. - Мучаешься угрызениями совести? Знаешь, не стоит! Как-нибудь без тебя переживу! Как показывать, кто у нас тут сильный и могучий, так ты первый, черт бы тебя побрал! А как проявить хоть немного участия, так ты даже пальцем не пошевелишь! Знаешь что? Меня бесит твоя скрытность!
  Видя, что не может добиться от своего любовника никакой реакции, Келей злобно чертыхнулся и начал сыпать ругательствами. Ладон снова надел свою холодную оболочку.
  - Уйди! - произнес он, в конце концов, и устало махнул рукой, с облегчением откидываясь на подушку. - Придешь, когда немного оттаешь.
  Ладон молча вышел, тихонько притворив за собой дверь.
  - Придурок, - проворчал Келей сердито. - Что за идиот!
  Он злобно ударил кулаком в подушку. Бесит, бесит, бесит! Как до него достучаться?! Ну почему он не понимает, что он теперь не один? Почему опять прячется в себе? Келей никогда не ощущал себя таким разъяренным и злым. Ему хотелось расцарапать в кровь красивое бледное лицо, испинать его, искусать и швырнуть об дерево. Он ненавидел подобного рода упрямство. Ох, мы такие бедные, строим из себя мученика, потому что, видите ли, мы изнасиловали невинного мальчишку! Ах, как нас мучают угрызения совести! Надо сделать морду кирпичом и делать вид, будто ничего не произошло. Надо казаться ублюдком, чтобы Келей разозлился, наорал на нас, и мы почувствовали себя лучше. Может он расщедрится и долбанет нас по морде кулаком.
  - Да лучше бы снова изнасиловал, гад! - проорал он яростно.
  Что эта маленькая боль по сравнению с его ослиным упрямством? Ничто! Он может сотни раз перетерпеть ее, это гораздо предпочтительнее, чем терпеть его непрошибаемую идиотскую толстокожесть.
  "Ну и катись ты ко всем чертям, сволочь! - скрипя зубами, думал юноша. - Ну погоди, я встану на ноги, я тебе задам!"
  Он, правда, не представлял, как будет делать это, но сейчас это было неважно. Около часу Келей маялся по постели, придумывая разные пытки для своего возлюбленного. Неужели ему придется каждый раз терпеть эти его молчаливые угрызения совести? Ладон неуравновешенный, это и дураку ясно. Он не может и не умеет держать под контролем свой чертов драконий темперамент. Но каждый раз после очередного взрыва наблюдать его напускную холодную отчужденность, только потому что этот козел чувствует себя виноватым? Ну нет, он не собирался этого терпеть. Это уже эгоистично, Ладон так не думает?! Лучше бы подошел, обнял ласково, утешил, заставил забыться в поцелуях, нежными ласками смыл следы своего насилия и подарил бы новые воспоминания, которые стерли бы старые. Вновь бы приручил его тело, заставив его забыть грубое обхождение. А он...
  Это совсем не по-мужски.
  Устав терзать себя подобными мыслями, Келей потянулся к подносу, оставленному на тумбочке, и съел все, что там лежало. Ел сердито и быстро, словно срывая свою злость на ни в чем неповинной еде. Ладон зашел вечером, но юноша был все еще зол. Со злорадством подумал, что пусть так дальше и мучается, а он еще и добавит. Раз ума не хватает...
  Намеренно демонстративно не заметив вошедшего дракона, Келей сделал вид, что сладко спит, подложив под себя подушку и перевернувшись на живот. Он постарался дышать ровно и неторопливо, как спящий. Ладон повелся, как это ни странно. Может, был чересчур поглощен своей виной?
  Осторожно и неслышно присев на край кровати, он с нежностью откинул прядку каштановых волос с его щеки, задев ее костяшками пальцев. Келей даже не слышал его дыхания. Наверное теперь вообще к нему не прикоснется. Упрямый дракон. Он сам не заметил, как затаил дыхание, чувствуя на себе внимательный золотой взгляд. Конечно же, это его выдало с головой.
  - Ты не спишь. - Констатировал Ладон.
  Келей вздохнул и открыл глаза. Осторожно перевернулся на спину, быстро схватив за руку Ладона, который уже собирался вставать, чтобы уйти.
  - Не сплю. - Согласился он коротко.
  Дракон снова нацепил свою дебильную маску и попытался отстраниться. Но Келей держал крепко.
  - Это глупо, ты не находишь? - вкрадчиво поинтересовался юноша.
  Что-то в его голосе заставило насторожиться Ладона. Он внимательно посмотрел на него.
  - Что именно? - осторожно спросил он.
  - Твоя игра в страдающего виной. - Келей демонстративно фыркнул. - От такого тебя у меня зубы сводит, знаешь? От такого тебя я готов уплыть с острова!
  Вот тут-то он и добился ожидаемой реакции. Его так молниеносно сграбастали с кровати и прижали к себе, что Келей и пикнуть не успел. Он только ощутил жар драконьей груди и с облегчением вздохнул. Так бы и сразу...
  - Только попробуй! - угрожающе прошипел Ладон.
  - И попробую... - почти промурлыкал юноша, с маниакальным наслаждением провоцируя своего ненаглядного и рискуя снова быть изнасилованным.
  Его схватили за предплечья и хорошенько встряхнули.
  - Я убью тебя, - пообещал Ладон.
  - Только медленно, чтобы я успел все хорошенько прочувствовать, - нефритовые глаза сверкали озорными смешинками и откровенно смеялись над ним.
  Ладон непонимающе посмотрел на него, и только через минуту до него дошло, что юноша просто провоцирует его, ловко лишив его безразличной маски.
  Тогда он бережно положил его обратно на кровать и отошел на шаг.
  - Снова нарываешься, - произнес почти холодно.
  - Почему бы и нет? - Келей развалился на кровати в соблазнительной позе. - Может, мне понравилось? Может, я чертов мазохист? Не хочешь еще раз изнасиловать?
  Золотые глаза на секунду расширились, и юноша мысленно возликовал. Все же он сумел заставить Ладона высунуть морду из его чертовой непрошибаемой брони.
  - Глупости говоришь. - Несколько растерянно произнес он, запуская пальцы в волосы. Келей обожал этот жест, выдающий его возлюбленного с головой. Он говорил о том, что Ладон выбит из колеи, что растерян, что не знает, что делать. Белые волосы встали ершиком еще больше, и он ощутил жгучее желание самому запустить в них руку и вдохнуть запах моря.
  - Может, мне снова пригрозить тебе уйти с Астипалеи? - юноша быстро облизнул сухие губы, поражаясь тому, как далеко может зайти. Как будто задница не болела. Он явно заразился безумием от своего любовника.
  - Ты... не сможешь, - охрипшим голосом пробормотал Ладон, из последних сил удерживая свое хладнокровие. - У тебя нет корабля.
  Келей чуть не расхохотался. Бедняга дракон совсем, должно быть, обезумел, раз воспринимает его угрозы всерьез.
  - Я найду способ. - Издевательски пообещал он, наслаждаясь своей кратковременной властью над этим упрямым ослом и точно копируя его тон. Он еще отлично помнил, как дракон издевался над ним в первые дни.
  - Даже если ты попадешь домой, что ты сделаешь? - прорычал Ладон. - Ты не сможешь в одиночку победить целую армию! Один в поле не воин.
  - Ну тогда... - Келей притворно вздохнул. - Что же поделаешь? Видно, придется мне умереть бесславной смертью.
  - Нет! Я тебя туда не отпущу! - Ладон судорожно сжал кулаки и стиснул зубы, разъяренно сверкая золотом своих глаз.
  Келей вообще ощутил себя на седьмых небесах. Он даже рискнул зайти еще дальше.
  - А может быть, тот здоровенный воин, что сидел на троне моего отца, возьмет меня в плен и...
  В следующее мгновение его с силой прижали к кровати и заткнули болтливый ротик зверским собственническим поцелуем. Келей обвил руками шею Ладона и приоткрыл губы, впуская внутрь желанный язык. Почти с минуту Ладон терзал его, доказывая свое право на обладание им, а потом видимо опомнился и отстранился.
  - Ты и шагу не сделаешь из этой комнаты, - хрипло проговорил он, жадно глядя на него.
  - О, так я теперь еще и под домашним арестом? - промурлыкал юноша, без ножа убивая своего ненаглядного. - А ты останешься здесь со мной, приглядывать, как бы я не сбежал?
  До Ладона наконец дошло, что его попросту провоцируют и внутренне забавляются. Он сердито отскочил от юноши, отводя взгляд. Его ловко выманили из его кокона, в который он так глубоко завернулся.
  - Останусь, - едва слышно произнес он, отводя глаза.
  - Иди сюда, - Келей медленно сел на кровати, поминутно морщась от боли, и похлопал по одеялу рядом с собой. - Если ты так боишься, что меня там украдут или убьют... Ты мог бы сам пойти со мной, Ладон. - Уже серьезно произнес он.
  - Нет.
  - Ты боишься? - осторожно спросил юноша.
  Дракон подошел и сел рядом. Вздохнув, он неохотно посмотрел на него.
  - Я пробовал, - признался он. - Я сумел отлететь от берега только на десять метров. Дальше меня отталкивает назад незримая стена. Я пытался и под водой. Ничего не вышло.
  - Это тебя не удержит, - прошептал Келей. - Не верю, чтобы такого могущественного дракона как ты могли удержать какие-то браслеты.
  - Это не просто браслеты. - Ладон покачал головой.
  - Хочешь сказать, что они тоже сделаны из того же материала, что и Ящик Пандоры?
  - Нет, их создал мой отец. Они... сделаны из воды. Как это ни странно, но морское существо может удержать только вода. И они скреплены моей Клятвой... - последние слова он почти прошептал. - Я добровольно пообещал, что никогда не покину этого острова. На водах... реки Стикс*.
  - Я... знаешь... Я не могу оставить свою мать в беде. Они... Наверное, они убили отчима. Ладон, я не хочу оставлять их так. Я должен им помочь. Не знаю как, как угодно, но только моя мать не должна терпеть подобного унижения, пойми.
  Ладон понял. Он знал, как греки почитают своих матерей. Мать - это святое. Никогда нельзя отворачиваться от своей плоти и крови, что породила тебя. Иначе Гера** разгневается, и будут преследовать тебя всю жизнь всякие несчастья и неудачи.
  Он поднялся с постели и отошел к окну, повернувшись спиной к юноше. Долго молчал, глядя не щурясь на ослепляющий солнечный диск. Глубоко вздохнув, повернулся снова. Келей видел, как сжимались и разжимались его кулаки, а на лице отражалась внутренняя борьба с самим собой.
  Потом Ладон вдруг стремительно подошел к нему и подхватил на руки. Он вышел из комнаты, неся его на руках и бережно прижимая к своей груди.
  - Куда мы, Ладон? - юноша доверчиво прижался к нему.
  Дракон не ответил. Он вынес его из дома и положил на траву возле озера, в котором обычно плескались наяды.
  - Подожди меня здесь.
  Развернулся и пошел в свою пещеру. Вернулся через десять минут, неся с собой асфоделию. Келей наблюдал за ним с непонимающим выражением лица. Ладон же вошел в воду по пояс и коснулся ее поверхности пальцем. Затем закрутил воронку, которая быстро разрослась через несколько минут. Он сделал какой-то непонятный жест и сложил ладони вместе. Вода расступилась на мгновение, затем снова сошлась и образовала нечто вроде маленького вакуума. Тогда Ладон взял асфоделию и погрузил ее в самый центр этого вакуума. На глазах юноши роза растаяла, оставив после себя золотистое сияние. Вода засеребрилась.
  Дракон подошел к нему и подхватил на руки. Келей уцепился за его шею.
  - Что ты делаешь? - испуганно пробормотал он. - Что это?
  - Немного моей магии, - коротко отозвался дракон.
  Нефритовые глаза изумленно расширились. Он не знал, что драконы еще и колдовать умеют. Ладон тем временем погрузил его в этот вакуум, и юноша почувствовал тепло, пробирающее его до самого сердца. Стало так легко, приятно. Вода щекотала, ласкала. Боль ниже спины мгновенно улеглась. Ему на память пришел тот случай, когда Ладон языком залечил его порезы на ладонях. Это тоже часть его способностей? Он закрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением. Как ни странно, он не задыхался в воде.
  Через несколько минут вакуум рассеялся и упал в воду брызгами. Келей тоже грохнулся, только в руки к своему дракону. Ладон вышел на берег и осторожно поставил его на ноги.
  - Слушай меня внимательно, - произнес он ничего не выражающим голосом. - Сейчас ты вознесешь молитвы своему отцу и попросишь попутного ветра. Принеси ему жертву. Затем найди своего сумасшедшего друга. И приходи к тому берегу, где живут сирены, я буду ждать вас обоих там, понял?
  - Зачем все это, Ладон? Ты что, собираешься отпустить меня? Я же... Я...
  - Молчи, пока я не передумал, - процедил дракон. - И последнее.
  Он неожиданно рванул Келея на себя и жадно прильнул к его губам, целуя так, словно делал это в последний раз, словно... прощался. У юноши сжалось сердце. Он не ожидал, не ожидал, что Ладон согласится! Он думал, что его драконья сущность никогда не позволит ему отпустить его. Неужели в нем просыпался человек?..
  Так же внезапно отпустив юношу, Ладон снял со своей шеи цепочку с ракушкой и быстро накинул ее ему на голову. В ту же секунду его образ заколыхался, заволновался и размылся. Келей поспешно отскочил. Золотое сияние окружило всю его фигуру. И уже через несколько минут перед ним стоял дракон.
  Глянув на юношу в последний раз пронзительным золотым взглядом, Ладон тяжело взмахнул крыльями и оторвался от земли, сбив Келея с ног мощным порывом ветра.
  
  Стикс* - река в Аиде. Гефест, когда ковал меч Давна, закалял его в водах Стикса. По Гесиоду, река Стикс составляла десятую часть всего потока, проникавшего через мрак в подземное царство, где в Стикс впадал Коцит; остальные девять частей потока окружали своими извивами землю и море. Поэты упоминают также Стигийские болота в Аиде.
  Ге́ра** (др.-греч. Ἥρα, микен. e-ra возм. "охранительница, госпожа") - в древнегреческой мифологии богиня, покровительница брака, охраняющая мать во время родов. Одна из 12 Олимпийских божеств, верховная богиня, супруга Зевса.
  Глава 38
  
  Келей недоуменно смотрел на ракушку в своих руках. На ощупь она была холодной и твердой. Зачем Ладон отдал ему ее? Он спрятал ее под тунику и поспешно огляделся в поисках того, что можно принести в жертву своему отцу. Он никогда еще не приносил ему жертв, потому что не было необходимости. Он ведь не моряк. В конце концов, Келей решил, что Эолу должны прийтись по вкусу фрукты с Астипалеи. Он разыскал Мирру и попросил ее набрать полный поднос всякой всячины. Затем развел большой костер, встал перед ним на колени и кинул все, что было на подносе в жертвенное пламя.
  - Отец мой, прими мои дары, - прошептал юноша. - Помоги мне вернуться домой. Я прошу у тебя попутного ветра.
  Огонь приветственно вспыхнул и взвился к небесам. Эол принял жертву своего сына. Ласковый ветерок взъерошил его каштановые кудри и ободряюще похлопал по спине. Келей несмело улыбнулся. Затем попросил у Мирры привести Фиеста. За то время, что он провел с Ладоном, его спутник был под опекой дриад. Они конечно творили что хотели... Но присматривали за ним исправно. Кормили, поили, купали и развлекали. Так что нашел он его в лучшем виде. И после того, как все, что велел Ладон, было исполнено, Келей повел Фиеста на берег, прихватив с собой еды. Там, где они спасались от сирен бегством.
  Сейчас на берегу не раздавалось их восхитительного пения. Они затихли, притаились за камнями. Солнечные брызги тянулись к солнцу, море ласково лизало песочный берег. Прождав полчаса, Келей и Фиест, наконец, увидели Ладона. Дракон летел прямо на них. Келей на секунду даже испугался, что он сейчас их раздавит. Фиест, как это не странно, нисколько не струсил. Только таращился, как будто увидел восьмое чудо света. Ладон пролетел прямо над ними, подхватив их обоих в свои когтистые лапы. Келей и пикнуть не успел. Судорожно схватившись за его коготь, он затаив дыхание, смотрел, как под ним проносится сверкающая поверхность моря. Он даже мог увидеть в ней свое отражение. Ладон летел так низко...
  Через пять минут дракон не очень-то бережно опустил их на палубу корабля. Келей огляделся. Корабль был в довольно хорошем состоянии. Видимо Ладон долго и придирчиво выбирал судно, которое доставило бы его драгоценное сокровище в целости и сохранности. Обвив хвостом носовую часть корабля, дракон взмахнул крыльями и потянул. Судно неторопливо последовало за ним. Оно было маленьким, компактным и быстроходным. Пролетев небольшое расстояние Ладон внезапно остановился. Так резко и быстро, словно натолкнулся на незримую стену. Отлетев немного назад, он нырнул в воду, взвив к небу огромный фонтан брызг. Через минуту его голова, украшенная костяной короной, показалась над морской поверхностью.
  - Эол принял твою жертву? - спросил он все тем же безэмоциональным голосом.
  Келей кивнул. У него поперек горла стоял ком, такой большой, что он говорить ничего не мог.
  - Когда прибудешь на Сифнос, не наделай глупостей, смертный, - произнес Ладон. - Советую тебе собрать своих воинов и попробовать дать достойный отпор захватчикам. У вас есть войско?
  - Отец располагает примерно сотней, - прошептал юноша. - А захватчиков гораздо больше...
  - Будь это сотня спартанцев... - пробормотал Ладон. - В любом случае, с сотней воинов ты сможешь выкрасть свою мать и не дать обесчестить ее. Удачи.
  Он скрылся под водой, а в следующую секунду корабль потряс мощный толчок, от которого он едва не перевернулся. По инерции судно пролетело по волнам несколько метров, а потом паруса его надул сильный ветер.
  - Ладон! - прокричал Келей, перевесившись за борт. Ветер откидывал его волосы назад, играя с ними. - Я вернусь, клянусь тебе! Только жди меня!
  "Сохрани ракушку, Келей, - раздался в его голове любимый бархатистый голос. - Я сам за ней вернусь".
  
  
  Если от Сифноса до Астипалеи Келей и его команда добиралась почти полмесяца, то назад они доплыли всего за четыре дня и четыре ночи. Эол без устали гнал их небольшое суденышко, ни на минуту не сбиваясь с темпа. Келей чувствовал себя прекрасно. У него больше ничего не болело, наоборот, он ощущал себя бодрым и готовым на подвиги. Если бы не одно "но". Душу поедала тоска. Едва он покинул пределы дивного острова, как все стало таким далеким... Образы, воспоминания, они размылись и стали зыбкими. Как будто все это было волшебным сном. И только облик его возлюбленного не утерял красок. Как живой, хозяин Астипалеи стоял перед его глазами, улыбающийся, нежный, родной...
  Фиест же, покинув остров, снова пришел в себя. Его расспросы раздражали юношу.
  Вскоре стала заметна огромная перемена: небо над морем было солнечным и ясным, летали с криками чайки, а само море было тихим и спокойным. Посейдон сдержал свое обещание.
  Келей никак не мог выкинуть из головы последние слова Ладона: "Сохрани ракушку. Я сам за ней вернусь". Он прокручивал их в своих мыслях раз за разом, желая понять их значение. Неужели Ладон что-то задумал? Он так и знал, что дракон никогда бы не отпустил его так просто. Значит, он придет? Но как? Его ведь удерживают браслеты... Эти проклятые обручи!
  Келей крепко сжал ракушку на своей груди и закрыл глаза.
  "Я сохраню ее", - подумал он.
  На пятый день корабль причалил к пристани. На пристани никого не было, она никем не охранялась. Это казалось странным, учитывая, что царь всегда оставлял здесь несколько охранников. Едва ступив на родную землю, Келей поразился тому, как она изменилась. Все цвело буйным пышным сочно-зеленым цветом. Глаза разбегались от такого изобилия. Неужели всего за какой-то месяц все успело так зацвести? Но вместе с процветанием острова стали заметны и следы насилия. Повсюду валялись разбросанные корзины из-под товаров, прилавки были пусты. Прибрежный рынок казался безмолвным и тихим, хотя здесь всегда царил оживленный людской гомон.
  Под деревом Келей заметил двух воинов, одетых в черные шаровары с перетянутыми поперек груди кожаными ремнями. Видно было, что они крепко напились. От них за километр несло перегаром. Келей с презрением отвернулся от них.
  - Что здесь произошло? - потрясенно спросил Фиест.
  Келей вкратце ему все рассказал.
  Фиест нахмурился. Не успел юноша что-либо сказать, как он решительно подошел к двум иноземным воинам и перерезал им глотки своим кинжалом.
  - Нам нужно пробраться во дворец, - произнес принц. - Давай сделаем так. Ты найдешь наших воинов, а я проберусь во дворец и попробую что-нибудь узнать.
  Фиест кивнул. Они разошлись, и Келей поспешил по тайной тропинке домой. Он вырос на этом острове и знал его так же хорошо, как и собственное тело. Знал все тайные тропы, обходные дорожки и лазейки. Всюду, где бы он не проходил, он видел тела захватчиков. Похоже, недавно здесь прошелся славный пир. Вот только где же жители? Когда он добрался до дворца, то обнаружил, что он так же тих, как и весь город. Встретить бы хоть одно знакомое лицо... Но он не видел никого, кто был бы ему знаком прежде.
  Прячась за гобеленами и колоннами, Келей пробрался в покои матери. По дороге только проскользнул мимо комнаты, в которой играли в кости парочка воинов, другие валялись рядом. Там стоял ужасный перегар. На лавочке лежал какой-то юноша. Совершенно обнаженный. И похоже он был без сознания. Келей гневно сжал кулаки. Вот ведь мерзости! Они отымели этого парнишку всем стадом, сволочи!
  К его облегчению Лавритиона лежала на своей постели. Вблизи она показалась юноше еще старее, чем тогда, в источнике. Ни капли той царственности и гордости в ее взгляде, что были прежде. Она смотрела в потолок глазами пустыми и мертвыми.
  - Мама? - Келей подошел к ней. - Мама, это я, Келей, твой сын!
  Женщина резко села на кровати. Красота ее увяла, как цветок с приходом осени.
  - Ты не Келей, - произнесла она холодно. - Мой сын давно уже мертв.
  - Что значит, давно уже мертв? - юноша присел перед ней на колени и схватил ее холодные тонкие руки в свои ладони. - Вот он я, живой и невредимый! Я нашел Астипалею, я отговорил Ладона! А ты мне не верила!
  - Но какой ценой? - с горечью прошептала Лавритиона. - Он убил тебя. - Она ласково провела пальцами по его щеке, глядя каким-то обезумевшим взглядом, каким смотрят на призраки своих близких.
  Келей отшатнулся.
  - Очнись, очнись же! - он затряс мать за плечи. - Я живой, мама! Я не умер!
  - Почти три года я оплакивала тебя! - вскричала Лавритиона, вскакивая с постели. - А теперь ты ко мне являешься из царства мрачного Аида и смеешь издеваться?! Мало мне несчастий? Муж мой мертв, царство захвачено, а сама я вот-вот стану женой какого-то дикого варвара!
  - Три года? Мама, о чем ты говоришь? - прошептал юноша потрясенно. - Меня не было всего лишь месяц. Три декады* и один день, мама!
  - Нет, нет... - зароптала женщина, падая на колени и обливаясь слезами. - Уходи, призрак, мой сын мертв!
  Келей попятился к двери. И пятился до тех пор, пока не наткнулся на нее, а потом выскочил из комнаты, как ошпаренный. Его мать сошла с ума, точно сошла с ума! О боги, что же здесь произошло?
  Он решил, что нужно найти кого-нибудь из старых слуг, чтобы разузнать все. Какие еще три года? Всего месяц! Надо найти... Фебу, да. Озорная молоденькая служанка, что все норовила затащить его в постель. Он прокрался на кухню. Обычно в кухне всегда было оживленно, поварихи заигрывали со служками, стоял гомон, шум и смех, слышался грохот кастрюль и звон посуды. Но сейчас там было невероятно тихо. Тогда юноша решил пойти прямо в спальню к Фебе. Он знал, где она живет. Во дворце было специальное крыло, отведенное для слуг. Повсюду в коридорах он встречал напившихся варваров. А проходя мимо залы, вообще изумился. Воины спали прямо за длинным столом, лицом в тарелках. Где был тот здоровенный мужик, которого Келей видел в источнике, он пока еще не знал. К его облегчению Феба сидела на стуле у зеркала в своей комнате.
  - Феба! - он встал в дверном проеме, негромко позвав ее.
  Девушка выронила гребенку, которой расчесывала свои волосы, увидев отражение принца в зеркале. Глаза ее расширились, и она резко обернулась. И тут Келей заметил разницу. На него смотрела не девушка, но женщина. Зрелая, во всем своем цвету. Он ошеломленно затих.
  Феба оказалась порасторопнее его матери. Подскочив к своему господину, она втянула его в свою коморку и заперла дверь. А затем упала ему в ноги.
  - Господин мой! - из красивых глаз полились слезы. - Но как же так-то?.. - Голос ее был жалобен, она тихонько всхлипывала, глядя на него. - Мы все думали, что вы мертвы...
  Келей сел рядом с ней на корточки и осторожно приподнял за плечи.
  - Феба, Феба... - зашептал он. - Ну успокойся. Вот он я, живой и невредимый. Расскажи мне, что произошло?
  Служанка прильнула к нему, продолжая судорожно всхлипывать.
  - Когда вы ушли... Мы все думали, что все, вы пропали, погибли, как все остальные герои. Но потом прошел год, и все вдруг изменилось! Мы заметили, что природа успокоилась, море больше не бушевало. Воцарился хрупкий мир. А потом все наладилось, к нам приходили вести с континента. Хорошие вести. Только матушка ваша горевала, говорила, что мир ей такой ценой не нужен, раз пришлось заплатить вашей жизнью. Царь Форкий разозлился, ведь нового наследника ему взять негде. Он послал за вами корабли, но вас нигде не нашли. Потом прошел год, дела на острове наладились. Жители вернулись в город. А царица Лавритиона словно с ума сошла, совсем обезумела, заперлась в своей спальне и не выходила оттуда. И вот недавно на наш остров напал Дардан. Мы слышали, он таким же образом завоевал еще несколько островов. Уже месяц он здесь пирует и разоряет наше государство со своими воинами. Жители заперлись в своих домах, им позволено выходить только ночью, на утеху его воинам и ему. Всех красивых девушек и юношей забрали во дворец, с ними тут развлекаются, как хотят. А Дардан грозится уничтожить Сифнос, если царица не выйдет за него! О, мой господин, вам нельзя здесь находиться, если Дардан вас увидит...
  Феба обмякла в его руках, уткнувшись лицом ему в грудь.
  - Вы же так красив... - она подняла на него заплаканные глаза. - Дардан сделает вас своим наложником!
  - Пусть только попробует, - Келей хмыкнул.
  Феба робко коснулась его щеки дрожащими пальцами.
  - Мой господин... А вы ни капли не изменились... Все так же красив, и даже не повзрослели!
  Юноша мягко взял ее руку в свою и улыбнулся.
  - Феба, я найду способ освободить вас. Клянусь. А пока расскажи мне, как обстоят дела в государстве. Где мой отчим? Где все воины?
  - Воинов убили, - прошептала Феба, снова начиная плакать. - А отчим ваш тоже мертв. Дардан сам его убил!
  Келей поджал губы. Все было именно так, как он и предполагал.
  - Нам неоткуда ждать помощи, - задумчиво произнес он. - Вряд ли другие островные государства придут нам на выручку. Мы должны переправить жителей на континент.
  - Но, мой господин, это же ваш остров! Неужели вы оставите родную землю на поругание проклятым варварам? Вы теперь законный правитель!
  Келей ласково поладил ее по голове.
  - Я не смогу остаться здесь, Феба, - произнес он мягко. - Я больше не принадлежу этому острову. Я попытаюсь помочь чем смогу, и спасу свою мать от бесчестья. Я видел на пристани множество кораблей. Днем нужно попытаться переправить жителей на них и отправить их на континент.
  - Днем?
  - Сейчас тут тихо, как на кладбище. Я не видел нигде охраны. Это наш шанс.
  - Нас не так уж и много, - пробормотала Феба, все еще всхлипывая. - Хватит и трех кораблей. Все кто мог, уже сбежали.
  - Вот и замечательно. Где Дардан?
  - Он спит сейчас в покоях царя с тремя наложниками, - прошептала служанка. - Всех красивых юношей он забирает себе.
  - А что, девушки ему претят? - поинтересовался Келей хмуро, с легкой издевкой.
  Феба посмотрела на него почти с испугом. Раньше она никогда не видела принца Сифноса таким. Не слышала от него столь мрачного тона. Может она ошиблась, и он все же повзрослел? В нем чувствовалась мужественность и решимость. А мрачный огонек в глазах... А эти сурово поджатые губы... А этот издевательский тон! Где он был? Чему научился? Что делал? Трудно было поверить, что он сумел найти Ладона, даже после такого очевидного доказательства, как наступившее затишье.
  - Все время, что он здесь, он берет к себе в постель только юношей, - ответила Феба, смиренно опуская глаза.
  - Хм.
  Келей задумчиво отошел от нее и сел на кровать. В голове его начал прорисовываться смутный план. Только бы Ладон не узнал... Узнает - живьем закопает. И даже разбираться не станет. Он с легкой улыбкой вспомнил последнее напутствие своего возлюбленного: "Когда прибудешь на Сифнос, не наделай глупостей, смертный". А Келей не сомневался, что Ладон придет за ним. Никакие оковы не удержат дракона, идущего за своим сокровищем. Он даже нарушит свою Клятву. Ради него, ради Келея.
  А потому юноша нисколько не опасался ни за свою жизнь, ни за свою участь. Он знал, что скоро помощь придет.
  
  Декада* - период времени длительностью в 10 дней, десятидневка, третья часть месяца.
  Глава 39
  
  - Феба, как Дардан отбирает себе наложников? - спросил Келей, повернувшись к окну, и глядя перед собой невидящим взглядом. В голове его уже совсем созрел и укоренился отчаянный план. Только бы у него достало сноровки и времени.
  - Вечером, мой господин, во дворец приводят новых юношей и девушек, которых отбирают среди жителей на главной площади. А затем их выстраивают в главной зале перед троном, и Дардан выбирает тех, кто ему понравился, остальных же отдает своим воинам позабавиться. Господин мой, что вы задумали?
  - Когда юношей и девушек приведут во дворец, отведи меня к ним. Я встану в конце цепочки. Дардан ведь не знает, что у царицы был сын?
  - Нет, он об этом понятия не имеет.
  Келей кивнул.
  - Отлично. До вечера еще далеко. Я пойду в храм своего отца и буду ждать там. Принеси мне туда еды, я ужасно голоден. И смотри же, никому не говори, что я вернулся. Пусть все остается втайне. Скажи только остальным, чтобы готовились к отплытию в ближайшие дни.
  Феба подползла к нему на коленях и обняла его ноги.
  - Но мой господин! Вы не можете исполнить то, что задумали! Вы не можете отдать свое тело на поругание Дардану! Ведь вы королевский сын!
  Келей ласково погладил девушку по голове. Кажется, Феба ни на секунду не сомневалась, что Дардан выберет его за ужином. Он внутренне хмыкнул.
  - Что ты, Феба, я и не собирался, - возразил он спокойно.
  - Но как же... Вы не знаете Дардана! После него юноши измождены так, словно на них поля вспахивали вместо быков. - Феба застенчиво покраснела.
  Келей искривил губы в усмешке. Уж вряд ли ее Дардан мог тягаться с Ладоном. К тому же, он в любом случае не позволит этому варвару притронуться к себе. Иначе потом ему не поздоровится, даже если к тому времени Дардан будет уже мертв. Да и сам он не мог позволить кому-либо прикасаться к нему. Он принадлежал только Ладону.
  - Он хороший воин? - осведомился юноша.
  Феба вздохнула.
  - Он искусный воин, мой господин. Но подлый. И не гнушается пользоваться нечестными приемами в бою. Так он победил царя Форкия, а ваш отчим, как известно, умелый воин.
  Келей кивнул снова и поднялся.
  - Я пошел в храм. Вернется Фиест, скажи ему, где я. Я буду ждать тебя.
  Феба со слезами на глазах проводила его до двери, а потом умчалась на кухню за едой для господина.
  
  Вечером Келей, сопровождаемый Фебой, вернулся во дворец и примкнул к цепочке юношей и девушек. Юношей было пять, девушек две. Он стал восьмым в этой колонне. Несколько варваров шли впереди и несколько сзади, замыкая ее. Феба выступила из-за угла перед ними и чарующе улыбнулась.
  - Мальчики, - промурлыкала она. - У меня небольшой подарочек для нашего господина... Келей, поди сюда.
  Принц Сифноса выступил из-за угла и встал рядом с девушкой.
  - Это мой брат. - Заявила Феба, следуя "легенде", которую они вместе сочинили по дороге из храма.
  - Женщина! - взревел один из них, видимо заместитель главаря. Он стремительно подошел к юноше и взял его лицо за подбородок, поднеся факел, чтобы рассмотреть его получше. - И ты прятала от нас эту красавицу целых три декады?!
  - Я берегла его для господина Дардана, - отозвалась Феба, скромно потупившись.
  Келея тут же взяли под конвой. Их проводили в тронную залу, и юноша бегло осмотрел всю обстановку. Зала была ярко освещена, за столом сидели воины Дардана, а между ними сновали дворцовые служанки и смазливые мальчишки, набранные с городских улиц. В конце концов, взгляд его остановился на массивной фигуре, восседавшей на троне его отчима. Дардан был огромным крепко сбитым мужчиной, довольно-таки широким в кости, с массивной тяжелой челюстью и крупными чертами лица, не лишенными однако привлекательности. Его волосы были черными с синим отливом, а глаза сверкали морской синевой. Келей оценил его с внутренней ухмылкой. Интересно, Иокаст был таким же? Ну хоть немножко?
  - Эй, Дардан, наша кошечка Феба припасла для тебя лакомый кусочек, - заявил тот воин, что осматривал его.
  Келей притворно смущенно опустил голову. Всю его стеснительность Ладон уже успел выветрить за этот месяц. Или вернее... три года. Так что откровенно пожирающие его взгляды этих грубых варваров и их предводителя его нисколько не смущали. С алчущими глазами дракона им уж и подавно не сравниться.
  Он ощутил на себе пристальный внимательный взгляд Дардана, а затем он сам поднялся со своего трона и подошел к нему. Поднял его голову за подбородок, чтобы осмотреть. Келей опустил ресницы, принимая покорный вид. "Времяпровождение" с Ладоном многому его научило. Например, он знал, как заводит таких брутальных мужиков вроде этого Дардана такой вот покорный смиренный вид, говорящий: "я твой, делай со мной, что хочешь". Во всяком случае, на его дракончика действовало безотказно...
  Он чуть не хихикнул в самый ответственный момент, но вовремя сдержался. Губы его задрожали от едва сдерживаемого смеха, но Дардан видимо решил, что это от страха.
  - Правильно боишься, милашка, - прошептал он ему на ухо, и заметив аметистовую сережку, мягко тронул ее пальцем. - Ого... да ты у нас тоже не невинная овечка.
  Синие глаза его сощурились, когда он внимательнее всмотрелся в запрокинутое и обращенное к нему прекрасное лицо юноши. Келей по-прежнему молчал и не поднимал глаз.
  - Ты не брат Фебы, - констатировал внезапно Дардан с редкой для грубого неотесанного варвара проницательностью.
  Губы Келея дрогнули, и он затаил дыхание.
  - У тебя есть хозяин.
  Не удержавшись, юноша вскинул изумрудные глаза и дерзко встретил взгляд варвара.
  - С чего вы взяли? - спросил он едва слышно.
  - Такие сережки носят только наложники из гарема, - опасно спокойным голосом произнес Дардан. - Где твой господин?
  Келей лихорадочно соображал, что сказать. Весь его план катился псу под хвост. Он не ожидал, что Дардан окажется таким проницательным. Как всегда было с ним в минуты волнения, он закусил губу. Вряд ли раньше он осознавал, насколько сам по себе соблазнителен сей жест, но Ладон ему на это отчетливо указал. Правда, сейчас Келей не принимал его в счет, когда внезапно, Дардан резко притянул его к себе, явно намереваясь поцеловать эти соблазнительные пухлые губы.
  Юноша поспешно уперся ладонями ему в обнаженную, перетянутую крест-накрест кожаными ремнями грудь.
  - Великий вождь Дардан, - почти промурлыкал он, понимая, что строить из себя невинность уже без надобности, вряд ли Дардан поведется. - Вам нет необходимости беспокоиться о моем господине... Теперь. Я сбежал от него. А сережку ношу по привычке. Вам не стоит обращать внимание на столь незначительную деталь.
  Он улыбался, глядя в сапфировые глаза, а внутренне стискивал зубы. Увидь Ладон этот спектакль, убил бы. Точно бы убил. Причем неизвестно еще, кого первым, Дардана или же его самого. Он не сомневался, что Ладон скоро придет, тому служили подтверждением его прощальные слова. Только бы он пришел в нужный ему момент. А то если двумысленно расценит ситуацию, будет бо-бо... Келей чуть не скривился, представив себе огромную лужу крови и плавающее в ней тело Дардана. Он неожиданно понял, что ему не хочется, что Ладон марал свои руки о кровь смертных. Губы вмиг пересохли, едва он представил себе ярость дракона, и он автоматически облизнул их.
  - Неужели? - сапфировые глаза прищурились. - Знаешь, когда я вижу перед собой роскошного юношу, я в первую очередь сразу же думаю, насколько могущественен его господин. От красоты зависит власть и сила...
  "Как же ты прав", - с усмешкой подумалось Келею, и в ту же секунду в его голове так четко и ясно прорисовался облик Ладона, дышащий могуществом, властью и величественной силой, что Келей даже вздрогнул.
  - Не думаю, что тебе было у него так плохо, что ты решился сбежать, - продолжал свои рассуждения Дардан.
  Юноша стиснул зубы, продолжая очаровательно улыбаться. Черт, ну как же он догадлив! Что же теперь делать?
  - Может быть, мне лучше узнать, кто твой господин и потребовать выкуп?
  - Если по твоим словам, вождь, мой господин так могущественен, то вряд ли он позволит тебе от него что-либо требовать. Он просто придет и заберет то, что принадлежит ему, - почти прошептал он.
  - Верно, - неожиданно согласился Дардан. - В любом случае, я не собираюсь отказываться от такого лакомого кусочка, как ты, этой ночью.
  Келей совсем перестал дышать, только сейчас осознав, что весь его план до невероятности банален, туп, глуп и нелеп. Если он и сумеет убить Дарадана, усыпив его бдительность, то только после того, как удовлетворит его неуемную похоть. Тогда мужчина будет расслаблен, умиротворен и меньше всего станет ожидать удара в спину. Но готов ли он пойти на такие жертвы ради своего народа? Ладон будет в ярости, если узнает, что его касался другой мужчина. А он узнает, Келей в этом не сомневался. Разве можно что-либо скрыть от истинного дракона? Даже сейчас у Келея задрожали ноги, едва он представил себе праведный гнев своего господина и повелителя, его неистовую ярость, его гнев, его злобу... Он еще помнил, как попался Ладону под горячую руку. Помнил грубое насилие. И он представил, что же будет в этот раз, если повод для его гнева будет гораздо серьезнее?
  По коже поползли мурашки. Лучше бы ему этого не знать. Боги, ему нужно бы бояться сейчас Дардана, реальной опасности, нависшей над ним, прямо сейчас и здесь, а не гнева Ладона, который был далеко за сотни километров от него. Но гнева столь зримого и ощутимого, что Келей не мог не дрожать от волнительного страха. Что ему Дардан, когда Ладон... О Зевс, ему даже думать о его ярости было страшно. Что мог сделать Дардан? Изнасиловать? Убить? Посадить за решетку? Это и в половину не так страшно, как ледяной пронзительный взгляд золотых глаз, полный горячей неукротимой ярости.
  Дардан же пришел в заблуждение по поводу его реакции на возможный гнев Ладона. Все эти мурашки, дрожь в коленях были самодовольно приняты на свой счет.
  - Вижу, ты у нас очень чувствителен, - прошептал он ему на ухо, лизнув аметистовую сережку. - Неужели уже завелся? Твой прежний хозяин отлично обучил тебя...
  "Не то слово!" - подумал Келей, с еще большей дрожью представляя себе, что было бы, если бы Ладон прямо сейчас ворвался в зал и увидел всю эту сцену. Лучше бы он этого не делал, ибо ему вдруг сделалось ужасно дурно. Досталось бы не только Дардану, однозначно. Но и всем, кто находился в этом зале. И вряд ли бы даже Ладон воспользовался своим истинным воплощением. Ладона-человека им бы хватило с головой.
  Дардан меж тем скользнул ладонью по его предплечью, шепча, какая у него нежная кожа. Келей чуть не упал, но, к счастью, варвар его вовремя подхватил. Подумать только, насколько самодоволен был этот мужик, если считал, что Келей возбудился только от его слов и ничего не значащих прикосновений. Он конечно мог... Если бы на месте Дардана оказался Ладон.
  Келей вдруг поймал себя на мысли, что морской дракон так прочно засел в его мозгу, что он не перестает думать о нем ни на секунду. Если бы Ладон увидел... Если бы Ладон услышал... Если бы Ладон оказался здесь... Ладон, Ладон, Ладон... Неужели он стал так зависим от него? О боги...
  То, что Келей ухватился за его руку, словно бы послужило Дардану сигналом. Он решительно потянул его за собой. Ну хотя бы не стал взваливать себе на плечи... Келей прикусил губу. Нет, так рано не пойдет. Он еще не придумал, что делать! Он ведь ожидал, что Дардан выберет еще, по крайней мере, двух наложников, и пока он будет удовлетворять свою похоть, то он смог бы нанести внезапный удар. Келей не был дураком, и прекрасно понимал, что в честном бою вряд ли бы сумел победить этого варвара.
  - Мой вождь, - произнес он самым чарующим голосом, каким только мог, - куда нам торопиться? Позволь мне для начала усладить твой слух своей музыкой? Вечер ведь только начался...
  Дардан поразмыслил немного и милостиво решил согласиться. Он уселся на трон Форкия и дал знак своим людям начинать пир. Который, впрочем, и не заканчивался. Келей отцепил от пояса свою любимую арфу, и уже хотел было начать играть, но Дардан сграбастал его своими лапищами к себе на колени. Юноше пришлось смириться с этой его прихотью и он тронул струны, на этот раз выбрав быструю зажигающую мелодию, и запел. Вино полилось рекой, некоторых служанок прямо здесь раскладывали на столе и прилюдно имели. Келей стиснул зубы, но продолжал играть, закрывая глаза на весь этот разврат. Ну ничего, он еще скажет свое слово. Эта тварь на троне его отчима пожалеет, что на свет родилась! Дардан лениво гладил его по бедру, попивая вино из своего кубка. Ладонь его постепенно забиралась все дальше, и Келею пришлось заерзать, отчего он сбился с ритма и утерял нить мелодии. Дардан посчитал это сигналом. Он решительно встал, удерживая его одной рукой за талию.
  - Мне надоело, - прошептал варвар ему на ухо. - Ты сладко поешь, моя птичка, но лучше примени свои пальчики и ротик для более полезного дела.
  - Господин, - торопливо произнес Келей, - неужели ты дашь скучать всем этим красивым юношам?
  И снова, к его удивлению, Дардан прислушался к нему.
  - Умные речи говоришь, пташка, - произнес он довольно. Поманил к себе двух юношей из цепочки и повел их в свою спальню. Келей успел прихватить с собой две бутылки вина.
  Проклиная себя за глупость, он покорно шел в спальню. Намного более мудро было бы броситься на меч Дардана в поединке! Едва дверь за ним захлопнулась, Келей ощутил жгучее желание сбежать отсюда. Ему еще нужно было суметь как-то незаметно забрать саблю варвара. О боги, он обрек своих соотечественников на такую бесчестную участь... Он краешком глаза взглянул на двух юношей, те стояли молча, потупившись, хмурые и мрачные.
  - Не хочешь ли выпить вина, мой вождь? - спросил Келей все тем же елейным голоском, уже разливая красную жидкость по кубкам.
  - Тебя, верно, очень хорошо обучили... - протянул Дардан, развалившись на шелковых простынях.
  Кажется, он совсем не опасается, что вместе трое юношей могут одолеть его!
  - Ты знаешь, как ублажить мужчину, - продолжал варвар довольно.
  Келей скрипнул зубами, скользнув беглым взглядом по кривой сабле, висевшей на его боку. Как бы так исхитриться... И ведь он не может даже словом обмолвиться с другими юношами. Напоить бы этого олуха до потери сознания, да только разве могут всего две бутылки вина уложить этого кабана?
  - Эй, помоги мне, - обратился он к одному из юношей, указывая на вино.
  Тот с неохотой подчинился.
  - Не пей, понял? - быстро шепнул ему Келей и подмигнул. Юноша заметно приободрился и понес кубок с вином Дардану.
  Келей с внутренней усмешкой подумал, что всего месяц назад он бы наверняка дрожал от страха перед такой участью, как и остальные юноши. Не раз и не два он слышал, как молодых мальчиков отдают на потеху солдатам, а на утро они едва дышат. А сейчас... Его нисколько подобное не страшит. Больше всего он боится гнева Ладона... У него даже зубы свело, едва он вновь представил, что случилось бы, появись он здесь сейчас.
  Хорошо, что Дардан уже итак изрядно пьян. Тогда до главного не дойдет. А наутро он будет уже мертв. Если у него все получится... Хоть бы получилось. Нужно измотать его посильнее, но если он будет отлынивать от своей части "обязанностей", те двое ведь взбунтуются... Что бы такое придумать?
  Келей искоса глянул на них, нехотя неся кубок с вином "своему господину". Он и так провозился с вином слишком долго.
  Дардан уже сграбастал одного из юношей в охапку, нагло тиская за все, что попадется, а другого заставил разминать свои широкие плечи.
  - И все же, кто обладал такой ценной красотой до меня? - внезапно поинтересовался он. - И как так получилось, что он тебя упустил?
  "Поверь, для твоего же блага тебе лучше не знать, кто он", - подумал Келей, протягивая ему полный кубок вина, до которого Дардан уже осушил первые два, поднесенные ему юношами.
  - Почему тебе так уж важно знать это? - спокойно произнес он вслух.
  - Должно быть, твой прежний господин был очень могущественным человеком...
  - Тебя это задевает? - дерзнул Келей с легкой насмешкой.
  Дардан смолчал, и он понял, что нашел его слабое место. Видимо этот варвар был крайне тщеславен... Горд и самовлюблен. Но были ли у него причины для подобного отношения к себе? Феба сказала, что он хороший воин, однако разве этого достаточно? Разве что юноши и девушки ложились к его ногам штабелями? Как к Ладону?
  Тьфу ты... Опять он о нем думает. Ну да, ну да, Ладон никогда не говорил ему, что все эти сластолюбцы слетались на него, как мухи на мед, но это и дураку ясно! Келей снова ощутил жгучую ревность. Стоило ему уплыть с острова, как он стал думать только о нем! О боги, это действительно безумие...
  Дардан осушил свой кубок, и Келей налил ему еще. А потом еще и еще, но проклятый варвар был по-прежнему в трезвом уме.
  - Ну хватит, - лениво протянул он. - Я брал тебя с собой в комнату не для того, чтобы ты прислуживал мне. Сними-ка свою тунику, я хочу взглянуть на тебя.
  Глава 40
  
  За те несколько минут, что Дардан, развалившись в объятиях обоих юношей, лежал на кровати и смотрел на него, у Келея пронеслось множество сумасбродных мыслей. Может, притвориться больным? Вроде, стошнило, плохо стало... В туалет попроситься? Нет, совсем уж по-детски. Свистнуть тем двоим, пусть схватят Дардана покрепче, а у него будет одна секунда, чтобы метнуться к нему и выхватить его саблю из ножен... Упасть в импровизированный обморок?
  Он закусил губу в отчаянии, лихорадочно соображая, что бы такое сделать. Пальцы его медленно неохотно теребили край его туники. Внутри он просто разрывался между желанием спасти свой остров от гнусных захватчиков любым путем и нежеланием вызвать гнев Ладона, точнее - дать ему лишний повод для ярости. Причем, он боялся не столько его гнева, сколько его ревности. Второе - было куда страшнее. Учитывая то маленькое обстоятельство, что он был драконом.
  Юноша устало сдунул со лба кудрявую челку. Он по-детски ожидал какого-то чуда, которого, конечно же, не случилось.
  Дрожащие пальцы потянулись к золотой фибуле на левом плече. Мысли лихорадочно метались. Если он сейчас ослушается, Дардан может взять его силой. А ему бы этого не очень хотелось. Ему хватило и одного раза с Ладоном. Если бы не лечебные свойства асфоделии, он бы до сих пор ходить не мог, наверное. Усыпить его мелодией арфы? Нет, Дардан не позволит ему играть снова.
  Перспектива быть изнасилованным на ложе своего собственного отчима, когда в соседних покоях лежала его мать, его совсем не прельщала. И тут его осенило. Зевс всемогущий! Его матери приходилось слышать все эти отвратительные звуки каждую ночь на протяжении целых трех декад!
  Неожиданно в дверь, которая соединяла покои царя Форкия с покоями царицы Лавритионы, заколотили со всей силы. Келей автоматически, действуя по инерции, открыл ее, пока Дардан не успел ничего сказать. Дальше действия развивались так стремительно, что он не успевал за ними уследить. Лавритиона ураганным вихрем ворвалась в спальню, истерически визжа. Она накрыла Келея своим телом и, гневно сверкая глазами-изумрудами, воззрилась на Дардана, направив на него указующий перст.
  - Ты! - вскричала она. - Нет, ты не тронешь моего единственного сына, проклятый варвар!
  Келей мысленно простонал, вслух издав звук, средний между облегчением и ругательством.
  Чеееерт! Зачем, зачем мама вмешалась?! Теперь Дардан поймет, что он королевский сын! Что же теперь будет! Лавртиона так некстати вышла из своего временного помешательства...
  - Сына? - Дардан поднялся, легко стряхнув с себя руки обоих юношей. Он резко сел на кровати, медленно переводя взгляд с лица Лавритионы на лицо Келея, словно сравнивая. - Так эта пташка - твой сыночек? Поэтому его от меня скрывали?
  - Не трогай моего сына! - истерически визжала царица, ослепленная благородным материнским самопожертвованием.
  Келей попытался отстранить ее, но она вырвалась и начала кричать всякую чепуху, обвиняя Дардана даже в том, чего он не совершал. Например, в своем несчастливом замужестве. Верно, что "бедный" варвар узнал о себе много нового. Да и о царице тоже, после сей обвинительной и очень пламенной, обличительной речи.
  - Мама, успокойся, - начал было Келей, стараясь заставить ее замолчать.
  Дардан наконец вышел из ступора и поднялся с кровати во весь свой могучий рост.
  - Кто-нибудь, заткните ей рот, иначе я сейчас сверну ей шею! - проревел он.
  Келей поспешно втолкнул визжащую и вырывающуюся мать обратно в ее покои и захлопнул дверь, мысленно попросив у нее прощения за столь некрасивое обращение с ней.
  Дардан потер виски, схватил со стола бутылку вина и одним глотком осушил ее до половины, уже заметно покачиваясь.
  - Так... значит ты королевский сын, - прорычал он. - Тогда поиметь тебя будет в два раза приятнее, шлюха! Королевский сын, на котором поставили клеймо?! Ты явно тут не в игрушки играл, наследничек! Ну говори, где твой господин?! Может, твой собственный отчим развлекался с тобой?
  Келей поперхнулся, подумав, что его уважаемый отчим царь Форкий в гробу бы перевернулся, услышь такое грязное обвинение. Он попятился к двери, когда варвар начал надвигаться на него, явно с намерением схватить и швырнуть на постель.
  "Ну нет, - подумал юноша. - Только не в этой спальне и не на этой кровати!"
  Он еще не до такой степени погряз во грехе, чтобы потерять уважение к покойному отчиму и деликатным чувствам своей матери.
  - Хочешь знать, кто мой господин? - прокричал он, с нотками легкой паники в голосе, потому что Дардан практически загнал его в угол. Все равно мать уже спутала все карты, так лучше он выложит оставшийся козырь. - Его имя - Ладон!
  Сапфировые глаза варвара широко распахнулись, доказывая, что и такой невежа, как он, знает о легендарной мифической личности морского дракона и сына самого Посейдона. А потом, запрокинув голову с буйной смоляной гривой, он расхохотался так, что стекла в окнах задрожали.
  - Ты мне сказки рассказываешь? - сквозь смех бросил он. - Думаешь, я поверю? Наивный мальчишка! Ладон - миф! Сказка, которой пугают ночью маленьких детей!
  Келей раздраженно посмотрел на него. А вот сейчас он хотел бы, чтобы дракон появился.
  - Он не миф. - Твердо, со спокойным достоинством в голосе, произнес он.
  - О да, скажи еще, что ты сам его видел, пташка! Может быть, он тебя еще и трахнул?
  Келей сжал кулаки. Медленно поднес руку к правому уху и осторожно отцепил серьгу. Раскрыл ее и показал Дардану внутреннюю сторону, где большими золотыми буквами было выгравировано имя морского дракона. От сережки исходил раскаленный жар, а черный аметист зловеще сверкал, ослепляя. Даже Дардан на секунду стушевался, и вздрогнул, взглянув на это украшение. Сережка распространяла могущественную ауру своего хозяина, и Келей почти ощущал в этой комнате присутствие Ладона.
  - Теперь веришь? - вкрадчиво поинтересовался он.
  - Меня не так-то легко обдурить, щенок! - прошипел Дардан. - Это всего лишь мелкие ювелирные фокусы. Любой золотой мастер может нацарапать это имечко. Дай-ка ее сюда! - он протянул свою лапу и только попытался схватить сережку, как тут же с вскриком отшатнулся.
  Аметист нагрелся так, что обжег ему пальцы, при этом не причиняя вреда своему носителю - Келею.
  Юноша поспешно нацепил серьгу обратно на ухо. Два других "наложника" наблюдали за всей этой сценкой широко распахнутыми глазами.
  - Он скоро появится здесь, - произнес Келей тихо. - Лучше уходи по-хорошему. Я пытался спасти тебе жизнь.
  - Какое благородство! - прогрохотал Дардан с издевкой. - Думаешь, я поверю в какой-то миф?!
  - Ради собственной жалкой шкуры забирай своих людей, и уплывайте с этого острова!
  На секунду наступила тишина, потому что в соседнюю дверь перестали ломиться. Лавритиона притихла, услышав слова своего сына.
  Столько убедительности было в голосе юноши, что даже Дардан на мгновение поверил. Но всего лишь на мгновение. Потом он рассмеялся снова и, резко схватив Келея за запястье, со всей силы швырнул на постель.
  - Кончай мне лапшу на уши вешать, - прорычал он, наваливаясь сверху.
  - Идиот, пусти! - крикнул Келей, дернувшись и изо всех сил толкнув варвара в грудь. Из его рта смердило перегаром и жареным мясом. Он умудрился извернуться и выхватить из ножен саблю Дардана, про которую тот совершенно забыл. Но только применить ее ему не удалось. Разве что только нанести незначительный порез по боку. Дардан со злобным рычанием сжал его запястье и зверски вывернул. Сабля со звоном упала на пол и покатилась под ноги одному из юношей. Тот, не теряя времени, схватил ее и с боевым кличем кинулся на Дардана, неумело замахиваясь. Кажется, то был сын рыбака. Красивые нынче у рыбаков сыновья получаются...
  Мельком подумалось Келею.
  Дардан вскочил, прижимая его бедрами к кровати, и остановил руку юноши, перехватив его запястье точно так же, как до того проделал с Келеем. Вырвав свою саблю из его тонких рук, он отшвырнул парнишку к стене так, что тот ударился затылком о твердую поверхность и потерял сознание. Келей принялся вырываться изо всех сил. Второй парень, видимо сын дворцовой служанки, стоял истуканом, явно не зная, что ему делать. Он схватил тяжелый кубок со стола и приложил им разъяренного варвара по голове. И зря. Дардан обернулся с такой свирепой яростью на лице, что лицо парнишки посерело от страха. Одним ударом здоровенного кулака варвар повалил его на пол, оставив на его нежной скуле огромный синяк. Келей закричал и принялся яростно извиваться, жаждая праведной мести и шипя проклятья. Без толку. Лавритиона снова принялась ломиться в дверь.
  Дардан содрал с него тунику до половины, обнажив грудь, и наотмашь ударил по лицу. Келей, не имея возможности нормально замахнуться для хорошего удара, принялся извиваться и царапаться как кошка, пытаясь еще и брыкаться, да только варвар крепко прижимал его ноги к кровати своими бедрами. С ужасом и отвращением Келей ощутил его возбуждение.
  Вырваться не было никакой возможности. Он осознал только, что его сопротивление заводит Дардана еще больше. Похоже, то был любитель экзотических практик и удовольствий, утопленных в боли, кому чужие муки доставляли искреннее наслаждение. Юноша ощутил еще большее отвращение и молча продолжил сопротивляться. В конце концов, Дардан скрутил ему руки за голову и насилу раздвинул ноги коленом. У Келея не было возможности теперь ни заехать ему коленом в пах, ни вырываться. Он до боли закусил губу, мысленно взывая о помощи у всех богов, которые были безмолвны, наблюдая за этим насилием со своего царственного Олимпа.
  "Проклятье! - выругался про себя юноша. - Ладон! Черт бы тебя побрал, где же ты?!"
  Словно в ответ дворец неожиданно потряс мощный толчок. Лицо Келея прояснилось, и он даже перестал вырываться.
  Страшный рев проник в гулкие коридоры, эхом отлетая от стен. Дардан замер. В ту же секунду юноша со всей силы рванулся, освободив себе руки. Он оттолкнул варвара и кинулся в дальний угол спальни, скатившись с кровати и больно ушибившись при этом.
  Что-то подозрительно затрещало. Посыпалась каменная крошка откуда-то сверху.
  И в следующий миг крыша спальни оторвалась от стен и исчезла.
  Келей зажмурился от страха и облегчения. То была крайне странная волнующая смесь чувств.
  "Ой, что-то сейчас будет!" - успел подумать он, прежде чем услышал изумленный вскрик Дардана.
  В проем, где раньше была крыша, а теперь виднелось звездное небо, протянулась огромная когтистая лапа и сграбастала в охапку... Келея. Безошибочно найдя его среди всей этой кучи ненужных вещей. Юноша даже пикнуть не успел, схватившись за голову. Сейчас его либо сожрут... Либо по головке погладят.
  Однако Ладон (а это был несомненно он) не сделал ни того, ни другого. Он осторожно подцепил когтем свою цепочку на его шее, сорвав ракушку, и тут же отпустил Келея, уронив его на кровать. Келей вскрикнул и зажмурился. Все происходило так стремительно, и он не ощущал себя самого. Словно был сторонним наблюдателем. Потом ослепительная золотая вспышка и оглушительный рев, переросший в более тихий рык. Сколько все это длилось, не известно. Может все это заняло всего несколько секунд, а может один час. Когда Келей открыл глаза, то увидел в облаке оседающей каменной пыли два огромных силуэта. Дардан стоял ошеломленный, держа в руках свою саблю. Ладон - напротив, уже в человеческом облике. Золотые глаза его подозрительно сверкали, он был одет в свои белые штаны, на груди снова висела ракушка на золотой цепи. Только вот обручей на руках больше не было. Волосы были взлохмачены еще больше, чем обычно, и весь его облик был каким-то безумным. Словно его только что разбудили и сказали: "Беги на войну, пора сражаться!"
  Он быстро оглядел всю комнату мгновенным, ничего не упускающим зорким взглядом, и затем остановил его на Дардане. Лицо его мгновенно сделалось жестким и мрачным. Кулаки сжались. Келей услышал, как кто-то пискнул "Ладон!", и только через несколько мгновений осознал, что этот голос принадлежал ему самому. Дракон на секунду задержал на нем свой золотой взгляд. Глаза его загорелись еще пуще, когда он заметил, в каком виде пребывает его сокровище. Туника едва держалась на одном плече, обнажая грудь, фибулы и след простыл, каштановые волосы взъерошены чужой рукой, взгляд лихорадочный, искусанные губы припухли. С яростным рычанием он перевел взгляд на Дардана.
  Келей съежился на кровати, ожидая его дальнейших действий и пребывая в полной уверенности, что сейчас от варвара не останется и мокрого места.
  Первым из ступора вышел Дардан. С удивившей Келея храбростью он кинулся на Ладона с боевым кличем, занеся над ним свою саблю. В золотых глазах дракона на секунду мелькнула какая-то растерянность, он даже отступил на шаг при виде блеснувшего лезвия в руках варвара. Но это был не страх. Нет. скорее... Тень воспоминания. Ведь точно так же на него несся Иокаст пару веков назад. И он застыл.
  - Ладон! - не в силах молчать, крикнул юноша.
  Это словно вывело дракона из бездействия, и в самый последний момент, он ловко перехватил руку Дардана за запястье, тряхнув головой и рассыпая по белоснежным плечам водопад пепельных волос, словно прогоняя наваждение.
  Келей наблюдал за всем этим и со страхом и с волнением. Было так необычно видеть Ладона здесь, в окружении дворцовых стен и всякой комнатной утвари, а не среди буйной зелени Астипалеи и ярких цветов.
  Варвар с удивлением поморщился от боли, когда железная хватка дракона сжала его запястье. В дверь вломились остальные его воины и принялись растерянно оглядываться. Келея кто-то схватил, вырвав у него протестующий крик. Моментально выделив его крик из общего шума, Ладон повернул к нему голову. Его золотые глаза расширились, увидев, как его сокровище грубо схватили три каких-то воина. Он зарычал, тихо, едва слышно, рычание забурлило в его груди и вырвалось наружу сквозь крепко стиснутые зубы.
  Отшвырнув от себя Дардана так легко и невесомо, словно он был тряпичной куклой, дракон прыгнул на воинов, удерживающих Келея, схватив их обоих за ремни на груди, и оттолкнув к стене с невероятной нечеловеческой силой. Они ударились об стену без малейшего звука и сползли на пол, да так и остались там лежать. Третьего Ладон схватил за горло и поднял над собой, рыча сквозь оскал белоснежных зубов. Рычание его было похоже на приглушенную вибрирующую мелодию, словно у собаки, которая сейчас вот-вот нападет.
  У Келея от страха и волнения тряслись ноги, и как только его освободили от хватки, он чуть не упал, но дракон молниеносно выставил вперед свою свободную руку и подхватил юношу, не дав ему осесть на пол. Остальные воины взирали на это диковинное существо, похожее на белый вихрь, изумленными взглядами. Человек в его руках стал уже синим от нехватки воздуха, он судорожно открывал и закрывал рот, и цеплялся за сильные руки, так легко удерживающие его в метре над полом.
  Келей схватил Ладона за руку.
  - Ты убьешь его! - воскликнул он испуганно.
  Ладон перевел на него убийственный взгляд и с отвращением отшвырнул от себя несчастного.
  В ту же секунду Дардан у дальней стены зашевелился и вскочил на ноги.
  - А ну взять его, болваны! - заорал он.
  Его орда с гиканьем кинулась на Ладона. На секунду Келею показалось, что даже его дракон не сможет справиться со всеми этими людьми. Ладон небрежно толкнул его на кровать рукой, с ледяным презрением окинув взглядом нападавших на него воинов, которым только сейчас удалось хорошенько рассмотреть его глаза. Нечеловеческие золотые глаза, с вертикальными зрачками, полыхавшими яростью и злобой. На секунду это остановило их. Этого времени Ладону вполне хватило, чтобы расшвырять горстку людей по стенкам. Он напрямик проламывался к Дардану, чей запах уловил на своем Келее.
  Сапфировые глаза варвара расширились, когда он увидел столь неистовую ярость и бесстрашие. Но он тут же собрался и кинулся противнику навстречу. Ладон снова отшвырнул его словно пушинку к стене, но Дардан вскочил почти сразу же, нащупав на полу свою саблю. Он замахнулся, исторгая из своей могучей груди боевой клич ахейцев, и стремительно опустил его на пышущего яростью дракона. Ладон и глазом не моргнул. Он остановил летевшую на него саблю своей рукой, обхватив лезвие голой ладонью. Келей увидел, как из пореза потекла золотая сукровица - кровь дракона. Раньше он никогда не видел, чтобы Ладон ранился, а потому у него не было возможности увидеть цвет его крови. А она была густой, золотисто-янтарной, солнечной, и наверняка сладкой, словно мед. Глаза Дардана раскрылись еще больше. И впервые Келей заметил в них мелькнувший страх.
  Только сейчас он задумался, почему же Ладон предпочел наказать всех в человеческом обличье, ведь будучи драконом он покарал бы остальных гораздо быстрее. Не хотел навредить дворцу и его жителям?
  Ладон меж тем припечатал Дардана к стенке, приставив его же лезвие к его горлу. Тонкая полоска стали разделяла их лица, и Дардан вжимался в стену, видя перед собой гневно сверкающие золотые глаза с узкими вертикальными зрачками и яростный волчий оскал. Келею лица Ладона в этот момент видно не было, и слава богам. Он бы точно потерял сознание от страха.
  - Ладон, только не убивай его! - в отчаянии прокричал он, надеясь, что дракон в своем невероятном ревностном безумии его услышит. Однако, как ни странно, Ладон абсолютно контролировал себя, хотя казалось, будто он и без сабли вот-вот глотку варвару перегрызет.
  Он немного ослабил хватку и, отпустив Дардана, со всего размаху припечатал его рожу к стене тяжелым кулаком. Вероятно, он бы оставил на стене кровавую кашу, но в самый последний момент, вняв совету Келея, он ослабил силу своего удара.
  Предводитель варваров-ахейцев беззвучно упал на пол. В этот момент в комнату ввалились подоспевшие остатки его "войска", с пьяну и траху ничего не разбирая. Успели только увидеть внушительную часть своих товарищей, бесчувственно валявшихся на полу, и своего главаря, без сознания повисшего огромной неподвижной тушей в руках золотоглазого и беловолосого незнакомца, казавшегося на вид таким миниатюрным и стройным, но с таившейся в нем недюжинной силой.
  Ладон обернулся к ним с холодной усмешкой, намеренно позволяя драконьим чертам проявиться через человеческую оболочку.
  - Бу! - произнес он едва слышно.
  Комната вмиг опустела.
  Глава 41
  
  Когда Ладон сказал "бу", Келей чуть сам не потерял сознание от облегчения и страха. Он немного съежился, понимая, что ему сейчас, вероятно достанется. В соседней комнате истерически причитала его мать. А покои Форкия превратились в черт знает что. Повсюду валялись каменные обломки от крыши, бесчувственные тела варваров-ахейцев, кубки с вином, а пол усеивала каменная крошка и пепельная труха. Келей осмотрел весь этот беспорядок с потрясенным видом. Ладон медленно, словно заставляя себя, разжал стальные пальцы, и огромное тело Дардана с глухим стуком упало на пол. Теперь золотые глаза были прикованы только к Келею, и юноше вмиг стало неловко, когда он осознал, в каком виде предстал перед драконом. Он попытался деревянными движениями поправить сползшую совсем до пояса тунику и хоть немного пригладить растрепанные волосы, одновременно мысленно проклиная себя за идиотскую привычку кусать губы, из-за которой они сейчас наверняка распухли и было похоже, словно он долго с кем-то целовался. К сожалению, его действия не возымели нужного эффекта, а лишь раздразнили дракона, судя по сузившимся в бешенстве золотым глазам.
  - Куда ты дел крышу? - только и смог пролепетать Келей, невольно еще больше съеживаясь под его взглядом.
  - В море зашвырнул, - процедил Ладон.
  - Послушай, Ладон... - взмолился Келей. - Ну пожалуйста, не сердись! Я клянусь, Дардан и пальцем до меня не притронулся в том смысле...
  - Твои крики о помощи чуть не утопили меня! - разъяренно прорычал дракон. - Они оглушали, пока я летел над морем!
  - Что? - пробормотал юноша смущенно, не зная, куда спрятать глаза.
  - Ты ведь взывал о помощи всем богам, а потом начал звать меня. - Ладон угрожающе надвигался.
  - Разве ты можешь слышать мои мысли? - потрясенно прошептал Келей.
  - На расстоянии.
  Юноша медленно сел на кровати и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться.
  - Ладон, я...
  - Я ведь просил тебя не натворить глупостей! - прошипел дракон, сердито встряхнув головой. - Тебе стоило лишь немного подождать меня!
  - У меня не было другого плана! - в отчаянии вскрикнул юноша, когда тень его устрашающе нависла над ним.
  Ладон протянул к нему руку, и он сжался. Но вместо того, чтобы сделать с ним что-нибудь... непотребное, как он думал, Ладон осторожно притянул его к себе и нежно прижал к груди.
  - Я думал, тебя тут убивают.
  - Нет-нет! - с облегчением выдохнул Келей, прижимаясь к нему и обвивая его шею руками.
  - Хорошо. - Ладон огляделся. - Что с этими делать? - он указал небрежным взглядом на бездвижные тела варваров.
  - Их надо прогнать с острова.
  Ладон отпустил его и подошел к Дардану, все еще прeбывавшему в отключке. Пинком ноги он привел варвара в сознание. Дардан медленно неохотно открыл глаза. Ладон приподнял его голову за подбородок босой ногой и с отвращением отшвырнул к стене, так что Дардан невольно принял сидячее положение. Дракон присел перед ним на корточки.
  - У тебя есть десять минут, чтобы убраться с острова, - недовольно проворчал он.
  Варвар все еще пытался прийти в себя. Синие глаза его были мутны. Дракон прищурился, внимательнее разглядев его. Фыркнул недовольно, вскинув голову. Варвар был довольно-таки красив. Грубой мужской красотой, но все же. А как подумать, что его огромные лапы касались его Келея... Рычание невольно вырвалось сквозь зубы. Глаза заволокла яростная дымка, и Ладон уже собрался снова схватить его за горло, как вовремя опомнился. Взяв его рукой за плечо, он грубо встряхнул его, так что Дардан ударился затылком о стену. Келею внезапно стало так жаль его... Этот огромный самоуверенный мужик трепыхался в руках у Ладона, словно мышка в зубах кошки. Дракон так легко бросал его и поднимал, точно тот ничего не весил. Да, принимая человеческий облик, Ладон уменьшался в размерах, но отнюдь не терял своей божественной геркулесовской силы.
  Дардан что-то промямлил в ответ. Ладон поднялся над ним и кивнул на его людей.
  - Пожитки свои забери. - Напомнил он, когда варвар поднялся на ноги.
  
  Потом все происходило как в тумане. Ладон лично проследил, чтобы горе-захватчки убрались с острова в течение того же часа, милостиво увеличив десять минут на гораздо больший срок. Когда черные паруса скрылись во тьме, на площадь высыпали жители Сифноса. Естественно они узнали своего принца и начали выражать свой восторг бурными криками.
  - Теперь у нас снова появился правитель! - кричали они.
  Келей замотал головой, но сказать в ответ ничего не смог, потому что разрушать надежды людей было выше его сил. Прислуга быстро навела во дворце порядок, и юноша, наконец, увидел свой дом среди всего этого хаоса. На кухне закипела работа, главную залу надраили до блеска, и все остальные комнаты, которые загадили люди Дардана, тоже. Ладон скрылся посреди самого разгара праздника, к удивлению Келея оставив его одного. Он думал, что дракон теперь ни на секунду с него глаз не спустит. Ладон безошибочно нашел по запаху его комнату. За три года он должен был выветриться, но Келей так долго там прожил, к тому же в ней ничего не трогали, что присутствие ее хозяина впиталось в стены и потолок этой спальни. Повалившись на постель сифносского принца, дракон уснул мертвецким сном с приближением рассвета. Видимо, он так быстро летел, что вымотался окончательно, а потом еще эта схватка и суматоха. Конечно, после тихого спокойствия Астипалеи столько людского шума утомило его.
  Келей остался со своим народом. В главной зале яблоку негде было упасть. Слух о золотоглазом незнакомце уже прошелся по всему острову, и теперь люди ждали от своего законного правителя, так внезапно вернувшегося, подробных объяснений. Поскольку они не знали, что Келей прибыл раньше Ладона, то думали, что они вернулись вместе. Келей вкратце без подробностей рассказал им, и матери, вышедшей из своих покоев, о том, как прибыл на Астипалею и познакомился с "легендарной мифической личностью". Люди еще не настолько закостенели в своем безграничном скепсисе, чтобы не поверить рассказу юноши. К тому же многие из них видели из окон своих домов огромную крылатую тень. Когда они поняли, что дракон "за них", они сразу же успокоились и несказанно обрадовались. Келей стал народным героем, так как сумел не только вымолить у дракона Ладона прощение, но и упросить его помочь им в горе, постигшем Сифнос в виде варваров-захватчиков. Келей не стал их ни в чем разубеждать, предоставив народу верить в то, во что он хочет. Люди желали увидеть легендарного дракона своими глазами.
  Келей обещал, что попросит Ладона показаться им, а сейчас он объявляет праздник. Его подданные сразу же согласились отпраздновать свое внезапное освобождение, и вино снова полилось рекой, только уже без разврата. Царица Лавртиона, казалось, пришла в себя, она все не выпускала Келея из объятий и плакала без остановки. Келей же начал угрызаться новыми тяжкими мыслями, ведь ему предстояло сказать всем, и матери, которая так плакала сейчас, стискивая его в объятиях, что он не останется на Сифносе и что не сможет занять престол. Только к вечеру следующего дня, усталый и измученный он сумел юркнуть в свою комнату, надеясь, что застанет там своего дракона. Но Ладона там не было. Проспав целый день в постели принца Сифноса, Ладон ускользнул никем незамеченный на морской берег. У Келея уже не оставалось сил переживать и искать его, а потому он просто уснул.
  
  К ночи юношу разбудило ощущение привычного жара рядом и того, что чья-то рука легко скользит по его бедру. Ненавязчиво лаская, давая почувствовать свое присутствие, Ладон лежал позади него, думая о чем-то своем. Видимо, рука его действовала сама по себе, не управляемая его волей. Келей некоторое время лежал, прислушиваясь к его равномерному дыханию, а потом медленно обернулся и робко улыбнулся. Ладон задумчиво улыбнулся в ответ, юноша, осмелев, потянулся к нему за поцелуем. Он почувствовал себя спокойно только тогда, когда вновь ощутил во рту желанный язык дракона, по-хозяйски, но в то же время привычно ласкавший его язычок. Обвив его шею руками, Келей прильнул к нему всем телом, чувствуя, как в нем просыпается горячее желание. Но Ладон отстранился прежде, чем позволил поцелую перерасти в нечто большее. Он сел на постели, и тут Келей заметил в его золотом взгляде недовольство.
  - Что? - прошептал он.
  - Ты пахнешь им. - Ладон поморщился. - И выглядишь ты, как...
  Келей покрылся краской от самой шеи и до корней волос.
  - Прости... - виновато пробормотал он, опуская голову.
  Поднялся с кровати и вызвав служанку, велел приготовить ему горячую ванну. Ее принесли двое слуг и Феба, тащившая стопку чистого белья и мыло с полотенцем. Увидев Ладона, лежавшего на постели ее господина с самым небрежным и расслабленным видом, она вмиг покрылась краской и, покончив со своими обязанностями, юркнула за дверь вслед за двумя мальчишками, принесшими ванную. Естественно, на следующий же день по всему Сифносу разнесся слух, что принц крутит шашни с драконом. Однако мысль эта нисколько не вызвала неприязни среди простого люда, учитывая что этот самый дракон спас их от рабства, был самим Ладоном да и вообще - драконом, и простил их, даровав вновь благополучие прибрежным и островным странам. Так что ничего против они не имели, да и к тому же, Ладон был чересчур прекрасен, чтобы предъявлять ему какие-либо претензии.
  Келей разделся и залез в ванную, уже не смущаясь пристального взгляда своего любовника. Да и, в конце концов, чего Ладон там не видел? Он там уже все изучил, потрогал, облизал, пощупал, проверил и поимел сотни раз.
  - Так все-таки, ты правда закинул крышу в море? - спросил он, только чтобы разогнать эту гнетущую тишину между ними.
  - Да позади дворца она валяется, крыша твоя... - проворчал дракон, лениво растягиваясь на кровати и пялясь в потолок.
  - А как ты избавился от обручей? Ты попросил отца снять их? - полюбопытствовал юноша вновь.
  Ладон пожал плечами.
  - Нет. Даже Посейдон не в состоянии сделать этого после моей Клятвы. Я ходил к первоисточнику того материала, из которого сделаны мои оковы. Для создания этих обручей Посейдон взял воду из Стикса.
  Глаза Келея расширились от изумления.
  - Ты спускался в подземное царство? - прошептал он ошеломленно.
  - Угу. - Ладон зевнул и приподнялся, автоматически оглядывая комнату в поисках еды. На Астипалее нимфы всегда предусмотрительно оставляли поднос с пищей на столике, а здесь такого не было, потому что Келей никогда не ел в комнате. - Я окунулся в реку, и мои обручи растаяли в первородном материале, из которого были сделаны.
  - То есть теперь ты свободен? - прошептал Келей.
  Ладон не ответил, но ответ был очевиден.
  - Знаешь... а мне ведь теперь получается, почти девятнадцать... - задумчиво произнес юноша, нежась в горячей ванне.
  Ладон неслышно соскользнул с кровати и присел позади него, откинув в сторону пряди каштановых волос и легонько прильнув к обнаженной шее губами.
  - На Астипалее время течет медленнее, - продолжал Келей.
  - Ты хочешь остаться и править или вернуться? - напрямик спросил Ладон ничего не выражающим голосом.
  Келей вздохнул и откинул голову ему на грудь.
  - Я... разрываюсь. Я не могу бросить свой народ. Хотя правитель из меня никудышный... Но с другой стороны, оставшись здесь, я состарюсь быстрее и...
  Ладон неслышно фыркнул.
  - Твоя естественная физиологическая особенность не имеет никакого значения. Если ты хочешь вернуться на Астипалею только из-за того, что там ты не состаришься, то делать этого не нужно.
  - Нет. Я хочу вернуться туда, потому что там ты. Ты ведь не захочешь остаться здесь? А я без тебя не смогу жить. - Слова сорвались с его губ так легко и просто, что Келей даже удивился.
  Ладон пожал плечами.
  - Мой дом - там, где ты. - Произнес он в ответ так же просто.
  - А что будет, когда я состарюсь и умру? - прошептал юноша, закрыв глаза, чтобы скрыть свою горечь, вдруг нахлынувшую на него при осознании этого грустного но, увы, неоспоримого факта.
  - Я умру тоже.
  - Но я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня!
  - К тому времени это уже не будет иметь значения, - безэмоционально отозвался Ладон.
  Келей всхлипнул.
  - Я буду стареть прямо на твоих глазах. Я так не могу. Уж лучше убей меня сразу!
  - Прекрати молоть чушь! - процедил Ладон, вскакивая на ноги и гневно глядя на него.
  - Я просто... люблю тебя, - прошептал юноша, смиренно опуская взгляд.
  Ладон поджал губы. Потом покачал головой и вздохнул. Подошел к стене, украшенной всяческим оружием, и взял красивый кинжал.
  Келей расширенными глазами смотрел на него, удивленно замерев. Неужели правда сейчас убьет? Ладон вытянул узкую полоску стали из ножен и подошел к нему.
  - Я думал, каким таким волшебным образом сбудется это пророчество. Получается, я исполню его сам, своими руками, - прошептал он с улыбкой.
  Затем одним плавным движением, перерезал себе главную вену на запястье. Золото его крови ручьем хлынуло в ванную. Келей вскрикнул, расширенными глазами наблюдая за тем, как золотистая жидкость расползается по воде, к его удивлению, поглощая ее. Кровь все текла и текла, обычный человек уже давно бы потерял сознание от такой потери, а Ладон молчал, глядя на то, как она покидает его тело. Вот он стал немного бледнее, а ванная уже вся наполнилась его кровью. Келей ощутил страшный жар, буквально сжигающий его тело пламенем, но в то же время, ему было так тепло и приятно, и сон окутывал его сознание... Образ Ладона расплывался перед глазами. Он видел, как дракон пошатнулся, но удержался на ногах. Быстро поднес запястье к губам и лизнул порез, мгновенно затянувшийся. Почти рухнул на кровать, устало закрывая глаза.
  - Лежи, Келей, - пробормотал он утомленно. - Час.
  - Зачем? - хрипло прошептал юноша. - Ладон, что ты наделал? Ты же умрешь от такой потери крови!
  - Не умру, глупый. Я восполню ее недостаток завтра же на рассвете в морской воде. Она залечивает любые мои раны. А ты теперь можешь не беспокоиться на счет своего старения. - Он слабо ухмыльнулся.
  - Ладон...
  - Ну что еще?
  - Ты расскажешь мне, что за пророчество тебе было от Дельфийского оракула?
  - Банальное и ерундовое, - пробормотал Ладон сонно.
  - Ну скажи.
  - Что я полюблю смертного и подарю ему свою кровь, чтобы он стал бессмертным, как я. - Почти прошептал дракон.
  - А ты меня полюбил? - Келей затаил дыхание.
  - Нет, я специально сюда мчался, не чуя крыльев, чтобы иметь сомнительное удовольствие отдубасить парочку идиотов, а потом завалиться спать на твоей кровати, выслушивая глупые вопросы, - проворчал он.
  Келей счастливо вздохнул и успокоился.
  - И я тебя люблю, - негромко сказал он, но Ладон его уже не слышал.
  Его прекрасный дракон спал мертвецким сном и видел во сне свое сокровище.
  Келей улыбнулся. Пусть Ладон никогда напрямую не скажет ему, что любит, но ему и не надо. Главное, что он у него есть. И неважно где теперь - на Астипалее ли, на Сифносе или в любом другом месте мира, они ведь будут вместе.
  
  Эпилог
  
  Афродита, оторвавшись от волшебной чаши, через которую она наблюдала за жизнью смертных, звонко хохотала, кружась по своей комнате в вихре розовых полупрозрачных тканей, обнажавших ее покатые белоснежные плечи. Арес, ее тайный любовник, обнаженный лежал на кровати, с наслаждением наблюдая за ней.
  - А с чего все начиналось, мой возлюбленный? - пропела богиня любви своим чарующим голосом. - С тайных желаанииий!
  Грозный бог войны, сейчас удовлетворенный и пресыщенный любовными утехами, широко ухмыльнулся.
  - Ну хорошо, хорошо, я признаю, что твоя любовь сильнее моей силы.
  - Вот! - торжествующе воскликнула богиня. - Ах, разве ты не знаешь, что стоит людям явить лик любви, посулить прекрасное светлое будущее, как они уже подпадают под действие моих чар! Юному Келею стоило всего лишь увидеть... как это сладко, любить... Любить...
  Она снова звонко рассмеялась, и озорно подмигнув, приняла облик наяды Алтеи.
  - Ты моя чаровница! - рассмеялся Арес, протягивая к ней свои руки. - О да, ты сильна. И на Совете Олимпийцев я перед всеми признаю твою силу. Ты сумела приручить даже древнего дракона узами любви к смертному!
  - А с тебя три островочка и новый храм в мою честь на Крите! - пропела Афродита, взметнувшись в облике своих шелковых одеяний. - Ведь ты проиграл спор, любовь моя!
  
  Есть еще несколько версий этой легенды о любви между драконом и смертным. Согласно второй версии, Келей и Ладон вернулись на Астипалею и зажили там в мире и согласии. Ну а по третьей... Келей пожелал остаться на Сифносе, чтобы долго и справедливо править своим народом. Он отверг дар своего возлюбленного - вечное бессмертие. Но Ладон все же остался с ним и прожил на Сифносе до самой старости Келея. А потом он бережно похоронил своего любимого и вернулся на Астипалею. И с тех пор никто уже больше никогда не видел дракона. Ходили слухи, будто он умер от горя, а может, вернулся в море к своему отцу. Но самая прекрасная версия была о том, будто дракон вошел в воду и обратился в морскую пену, и синяя пучина поглотила его навеки.
  Выбор ваш, как закончится эта легенда о любви для вас?
  
   Лиэлли.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"