Annotation

      «К Морту подошел высокий охотник с сигарой в зубах.

     

     

      — С прибытием, господин начальник, — с усмешкой сказал Кейроб Милис. — Да, дичи тут полно. Один зуб какого-то ящера чего стоит… Фирма нам отвалит кругленькую сумму».

     

      Глеб Золотарев, «Последнее сафари».

     

     1.

     

     На другом берегу океана — сразу на всех его берегах — прямо сейчас кипела война. Ежеминутно погибали люди, падали с небес подбитые боевые самолеты, уходили под воду пылающие военные корабли. А здесь, на улицах Сан-Франциско, по-прежнему царил мир, лишь изредка нарушаемый гангстерами и полицией. Северная Америка пребывала в неге и спокойствии, вот уже почти сто лет подряд. Сидя за столиком в тихом уютном ночном кафе, нетрудно было представить, что никакой войны нет — пусть даже один из собеседников только что с нее вернулся.

     

     -…вы же знаете, я только что прибыл из Николаевска, — говорил один из них, рыжебородый голубоглазый гигант с грубым лицом, настоящий викинг. Гражданский костюм, явно взятый напрокат («и где он только ухитрился найти пиджак такого размера? впрочем, в Сан-Франциско за деньги можно достать все, что угодно»), ему совершенно не шел. Этого парня стоило облачить в звериные шкуры и вооружить каменным топором. Или бронзовым, на худой конец.

     

     — Именно поэтому я к вам и обратился, — небрежно кивнул человек, сидевший напротив. Как и следовало ожидать, полная противоположность «викинга». Типичный светский лев, еще полный сил, но оставивший свои лучшие годы позади. Худощавое аристократическое лицо, тонкие черные усики, ленивые серые глаза, окруженные сеткой преждевременных морщин; в аккуратно уложенных каштановых волосах — ранняя седина, старательно прикрытая густым слоем бриолина. Костюм, разумеется, дорогой, из лучших материалов и сшитый по специальному заказу. — У нас нашлись общие знакомые. Мне ведь тоже приходилось бывать в Сибири…

     

     — И как давно? — едва заметно насторожился рыжебородый.

     

     — В прошлом году, — поведал Светский Лев. — Охотился на мамонтов. И не только, но в первую очередь на мамонтов. Верховный правитель Похотин так любезен, что продает лицензии на отстрел практически за бесценок. Ну, по нашим стандартам разумеется. На одном только мясе (а я привез с собой почти десять тонн! Пришлось даже зафрахтовать для доставки японское китобойное судно) я заработал столько, что сумел расплатиться со всеми кредиторами. А еще бивни, кость, презентации в театрах и музеях, интервью, контракт на книгу… Выгодный бизнес, чего уж там. У меня были самые обширные планы на этот год. Я составил подробный план. Первым делом Суматра, где я рассчитывал подстрелить яванского носорога. Потом остров Комодо и его драконы. Индокитай, Индостан, далее везде. И тут эта проклятая гражданская война! Все пошло прахом. Все белголландские владения закрыты для туристов. Сибирь тоже. Госдепартамент не рекомендует американским гражданам посещать владения Похотина, после того как отец Геннадий затеял войну с Канадой. А я слишком законопослушен, чтобы нарушать предписания Госдепа — репутация, знаете ли. Между прочим, я читал ваш репортаж о вторжении сатанистов на остров Врангеля. Позвольте выразить свое восхищение, мистер Гамильтон! У вас получилась настоящая сага о падении Британской Империи! Вам стоило зарифмовать свою статью — впрочем, даже тогда она не стала бы лучше.

     

     — Премного благодарен, мистер Гиллкрест, — Персиваль Гамильтон, эсквайр, ведущий военный репортер «Нью-Альбион Таймс» и коммандер альбионского флота (в отставке), ухитрился едва заметно покраснеть. Дабы скрыть свое смущение (напускное, как мог бы заметить внимательный зритель), альбионский гигант поспешно прикрылся чашечкой с кофе.

     

     — Прошу вас, называйте меня просто Бальтазар, — улыбнулся одними глазами Светский Лев. — Какие церемонии между друзьями? А я надеюсь со временем стать вашим добрым другом.

     

     — В таком случае, и вы называйте меня просто Перси, — отозвался Гамильтон, на мгновение оторвавшись от чашечки.

     

     — С превеликим удовольствием, — мистер Гиллкрест отвесил короткий поклон. — Простите, на чем я остановился? Ах, да. Падение Британской империи. Наши британские современники слишком глупы и упрямы, чтобы понять — их время истекло. От империи осталось только название, а после падения острова Врангеля — даже меньше, чем название. Морок, туман, мираж… призраки и тени. Это время новых народов. Сомнений нет, упавший флаг будет подхвачен — у империи более чем достаточно наследников. Мы, американцы; вы, нью-альбионцы; бригантийцы, даже южноафриканцы или австралийцы — ведь не останутся же они под чужеплеменным господством до скончания веков? Тем более что как раз сейчас у австралийцев появился неплохой шанс вернуть себе свободу…

     

     «Мне ли не знать», — подумал Перси Гамильтон, не далее как на прошлой неделе проследивший за отправкой в Новый Южный Уэльс крупной партии трофейного пиндорамского оружия, приобретенного фактически по цене металлолома в одном из мексиканских портов.

     

     — Впрочем, я ведь не за этим хотел встретиться с вами, — спохватился Бальтазар Гиллкрест. — Как я уже сказал, моя охотничья экспедиция в Белголландскую Ост-Индию и другие восточные страны приказала долго жить. Что прикажете делать? Африка исхожена мной вдоль и поперек — я добыл Большую Африканскую Пятерку [1] дважды — как и Южная Америка. Но есть еще одна страна, еще один материк, который не так часто посещали белые охотники вроде меня…

     

     — Антарктика, — понимающе кивнул Гамильтон. — Новый Альбион.

     

     — Совершенно верно, — в свою очередь кивнул Гиллкрест. — Просто удивительно — люди живут в Новом Альбионе вот уже несколько столетий, но мы, обитатели внешнего мира, почти ничего о нем не знаем и практически не посещаем!

     

     — Не вижу ничего удивительного, — заметил Перси. — Расстояние, удаленность от других центров цивилизации, постоянные войны… Конечно, сейчас в Антарктике царит мир.

     

     — Вот именно, — усмехнулся Бальтазар Гиллкрест, — стоит воспользоваться текущим положением вещей и поторопиться. Пока не началась еще одна война.

     

     «И ведь начнется, обязательно начнется, — мысленно согласился с ним альбионец. — Не может не начаться — мы слишком долго и упорно над этим работали».

     

     — Так или иначе, наступил тот самый момент, когда нам стоит сделать паузу, — добавил Светский Лев. — Это приличное заведение, но я бы предпочел продолжить наш разговор в другом месте, подальше от чужих глаз и ушей. Вот моя визитка, здесь адрес, телефон, et cetera [2]. Если вас хоть немного заинтересовало мое предложение, Перси, — а я очень надеюсь, что так оно и есть, — жду вас завтра у себя ровно в полдень. Полагаю, вам будет удобно? Все равно завтра выходной день, и если у вас нет других планов…

     

     — Но постойте, Бальтазар, вы ведь ничего толком и не предложили! — удивился Гамильтон.

     

     — Разве? — пожал плечами мистер Гиллкрест. — Мне показалось, что… Неважно. Все очень просто, Перси. Я обратился к вам, потому что мне нужен надежный человек с вашей репутацией, хорошо знающий местность — страну, людей и так далее. Дело в том, мой дорогой друг, что я собираюсь посетить Новый Альбион и убить титаниса.

     

     Бальтазар Гиллкрест уже давно покинул гостеприимное кафе, а Персиваль Гамильтон все так же сидел за столиком и задумчиво смотрел ему вслед. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось оторваться от своих мыслей и стряхнуть наваждение. Оказавшись на улице, альбионец первым делом решительно направился к ближайшему телефону-автомату. Бросив в щель несколько монет и набрав одному ему известный номер, Гамильтон неплотно прижал трубку к уху. Ответили почти сразу.

     

     — Встреча прошла успешно, — сообщил альбионец своему невидимому собеседнику на другом конце провода. — Предупреди нашего общего друга Джеймса…

     

     * * * * *

     

     Ровно в полдень следующего дня Перси Гамильтон стоял у ворот особняка в пригороде Сан-Франциско. На первый взгляд — на удивление скромное жилище, решил альбионец. Впрочем, от его взгляда не ускользнули новенький спортивный автомобиль, видневшийся за порогом незапертого гаража, апельсиновая роща по соседству и тем более океан по ту сторону дома. Район был дорогой и престижный. Мясо трофейного сибирского мамонта и в самом деле окупилось. «Эх, не ту профессию я выбрал…» — с легкой печалью подумал Гамильтон, протягивая визитку молчаливому слуге-китайцу. Слуга низко поклонился и провел гостя в просторную, ярко освещенную гостиную, где его с распростертыми объятиями встретил радушный хозяин.

     

     — Рад, очень рад, что вы решили принять мое приглашение, — сказал Бальтазар Гиллкрест. Он как будто совсем не изменился после вчерашней встречи; только присмотревшись, Гамильтон понял, что Светский Лев вырядился в другой костюм, разве что очень похожего фасона. И волосы заново уложил и накрасил. — Прошу вас, чувствуйте себя как дома. — Хозяин указал на кресла, окружавшие столик, заставленный всевозможными напитками, легкими закусками и курительными принадлежностями. — Надеюсь, вы не голодны? Обед подадут через час, к тому времени появятся и другие мои гости. Но вас я попросил прибыть раньше, чем остальных. Хотелось бы обсудить некоторые вопросы предварительно и наедине…

     

     — Я весь внимание, — кивнул Гамильтон, опускаясь в ближайшее кресло. — Что у вас на уме, Бальтазар?

     

     — Что вы можете рассказать мне про титанисов, Перси? — хозяин особняка щелкнул зажигалкой. На удивление скромной, армейского образца.

     

     — Что вы уже знаете о титанисах? — в тон ему отозвался Гамильтон. — Мне бы не хотелось повторять уже известные вам прописные истины…

     

     Вместо ответа Гиллкрест молча кивнул на соседний столик, заваленный книгами и журналами. Альбионец пробежался глазами по корешкам и заголовкам, после чего понимающе кивнул и грустно улыбнулся:

     

     — То есть почти ничего… Если я правильно понял, вам уже приходилось охотиться в Сибири, Африке, Южной Америке. Как по-вашему, Бальтазар, какой из хищников нашего мира является самым опасным и смертоносным?

     

     — Человек, — мгновенно и не задумываясь ответил Гиллкрест. — Этот ответ вы хотели от меня услышать? Я угадал? Мне положен приз?

     

     — Абсолютно правильный ответ, — охотно согласился немного удивленный альбионец. — Ну что ж, приятно иметь дело с понимающим человеком, это заметно упрощает дело. Итак, человек — самый опасный. И самый смертоносный. Так и есть. Но кто в таком случае занимает заслуженное второе место?

     

     — Титанис? — прищурился Светский Лев, выпуская облако ароматного сигарного дыма.

     

     — Совершенно верно, — снова согласился Персиваль Гамильтон. — Titanis walleri, он же Waller's terror bird. Титанис Уоллера из семейства Фороракосовых. У него есть и другие имена, конечно, но сейчас они не имеют значения. Титанис, самая большая нелетающая птица нашей планеты. Живое ископаемое, которое подзадержалось в нашем мире, и только каким-то чудом, то ли по воле Всевышнего, то ли благодаря козням его Врага, выжило среди вулканических оазисов и горячих источников Нового Альбиона. Самый опасный и смертоносный хищник Земли — если не считать человека, конечно. Почти такой же опасный — потому что разумный.

     

     Альбионец сделал паузу, чтобы взять со стола сигару и откусить кончик.

     

     — Разумный?! — воскликнул Бальтазар Гиллкрест. — Но я был уверен… и не только я…

     

     — Не верьте тому, что написано в этих толстых научных монографиях и журналах с картинками, — покачал головой Гамильтон, прикуривая от своей зажигалки — позолоченной; маленькая слабость, которую он себе позволял. — Кабинетные ученые, которые препарировали мозги мертвых титанисов или наблюдали за титанисами в зоологических садах Европы и Америки, могут говорить всё, что им угодно. Те, кто встречался с титанисами в живой природе — и остался в живых, чтобы рассказать об этом — не сомневаются. Титанисы — разумные существа. Такие же разумные, как и человек. Именно поэтому они смертельны опасны. Не в острых когтях или бронебойных клювах заключается их опасность, не в быстрых ногах или все подмечающих глазах. Разум — вот что делает их такими страшными.

     

     Еще одна пауза, еще несколько клубов дыма поднялось к потолку.

     

     — Полагаю, вам приходилось читать Уэллса или других ему подобных авторов, которые размышляют о том, как могут выглядеть разумные существа, населяющие другие планеты? — Дождавшись утвердительного кивка, альбионец продолжал: — Некоторые из них, такие как мистер Берроуз, уверены, что иные миры населены почти точными копиями человека, которые отличаются от жителей Земли разве что необычным цветом кожи или дополнительной парой конечностей. Мистер Уэллс, напротив, считает, инопланетяне могут походить на кого угодно, вплоть до насекомых или глубоководных осьминогов нашего мира. Но те и другие согласны в том, что как бы не выглядели чужаки с других планет, мы сразу поймем, что имеем дела с разумными существами. Эти инопланетяне будут носить одежду, или пользоваться сложными инструментами; может быть даже такими орудиями и механизмами, которые человеческий разум пока не способен создать, какими-нибудь «тепловыми лучами» или треножниками. Ведь что отличает разумное существо от прочих тварей? Разумное существо носит одежду, строит себе жилище, пользуется орудиями…

     

     — В Африке мне приходилось наблюдать за обезьянами, которые использовали примитивные инструменты, чтобы разворошить какой-нибудь муравейник, — заметил Гиллкрест.

     

     — Слышал про таких, — усмехнулся Гамильтон. — Еще один аргумент в копилку сторонников мистера Дарвина. А сороки и воробьи умеют строить гнезда. Бобры строят плотины, а дятлы так и вообще… Ну и что? Делает ли это современных нам горилл или дятлов разумными существами? Нет, я так не думаю. Титанисы — совсем другое дело.

     

     Взгляд его затуманился и стал совсем задумчивым.

     

     — Есть вещи и явления, которые существуют и происходят в нашем мире, но плохо поддаются описанию или вовсе не поддаются, — продолжал Персиваль чуть более тихим голосом. — Есть вещи, которые невозможно описать; события, которые невозможно пересказать; ситуации, которые невозможно понять — невозможно понять, пока не столкнешься с ними лично, не переживешь собственной персоной, не почувствуешь на своей шкуре. Так и с титанисами. Нужно встретиться с титанисом в самом сердце примордиальных лесов Нового Альбиона, посмотреть ему в глаза, услышать его голос — и тогда, быть может, только тогда ты поверишь, что за этими глазами скрывается разум — чужой, холодный, безжалостный — но, тем не менее, разум. Титанисы не носят одежды кроме той, которой наделил их создатель; они не пользуются другими орудиями, кроме своих когтей и клювов, а их гнезда примитивны до невозможности; порой они и вовсе обходятся без гнезд — складывают свои яйца в кучке теплого речного песка или болотной грязи. Возможно, именно такое поведение и ввело заблуждение всех этих ученых мужей — обладателей высоких лбов, блестящих умов и дюжин научных степеней на брата. Но что они знают? Что знаем мы? Древние египтянцы, аборигены Антарктики, считали титанисов равных себе или даже стоящими выше себя — живыми богами или демонами, сошедшими с небес, дабы править царствами человека. Белые люди впервые повстречались с титанисом всего несколько веков тому назад, а египтянцы прожили бок о бок с Птицами Ужаса по меньшей мере двадцать тысяч лет. Быть может, они успели понять нечто, чего не успели понять мы с вами…

     

     — Дьявол! — внезапно вырвалось у хозяина дома. — Прошу прощения, Персиваль, в этом нет вашей вины… ну разве что косвенной, — нервно рассмеялся Гиллкрест и закашлялся. — Я так увлекся вашим рассказом, что едва не проглотил остатки своей сигары. Ха-ха-ха! Не перейти ли нам в соседний кабинет? Я хочу вам кое-что показать.

     

     В соседнем кабинете было на что посмотреть.

     

     — Неплохо, правда? Что скажет старый солдат вроде вас? Радует глаз, не правда ли? Некоторые образцы, которые вы видите здесь, существуют в единственном экземпляре. Экспериментальные системы, не пошедшие в серийное производство, или специальные модели, изготовленные по индивидуальному заказу. Вот, например, «Холланд-энд-Холланд», калибр 666, — мистер Бальтазар извлек из оружейного шкафа великолепное трехствольное ружье с прикладом из темно-красного вишневого дерева. — Как видите, никакой гравировки, ничего лишнего, чистый функционал. Именно с помощью этой красавицы я добыл того мамонта в Сибири. — Один из бивней мамонта находился тут же, закрепленный на стене под самым потолком. — А как вам это? «Стэнфильд-Прайс» Марк-3, 459-го калибра. Магазин на четыре патрона — как говорит мой опыт, как минимум два из них — лишние. Из этого «Стэнфильда» я уложил тех двух леопардов к северу от Замбези. — Шкуры леопардов украшали противоположную стену. Что скажете, можно из такого ружья уложить титаниса?

     

     Перси Гамильтон выглядел разочарованным.

     

     — Красивые игрушки, не спорю. Для охоты на зверей — в самый раз. Но, боюсь, друг мой Бальтазар, вы невнимательно меня слушали. Если вы всерьез планируете иметь дело с титанисом, вы не должны собираться на охоту. Потому что разумные существа не охотятся друг на друга. Вы должны готовиться к войне. К войне, понимаете? К военным действиям по всем правилам и согласно последним достижениям военной науки.

     

     Бальтазар Гиллкрест ненадолго замер на месте, потом осторожно вернул «тигробойную» винтовку на место и отпер соседний шкаф — в отличие от первого, не имевший прозрачных стеклянных дверей — и поманил альбионского гостя пальцем. Коммандер Гамильтон заглянул внутрь и удовлетворенно кивнул.

     

     — Гораздо лучше. Совсем другое дело!

     

     — Мне и такие стволы порой приходилось брать на охоту, — задумчиво проговорил Гиллкрест, извлекая из шкафа тяжелый пистолет-пулемет с дисковидным магазином. — Крупнокалиберный штуцер — на слона или носорога, а «шмайссер» или «томми-ган» — для защиты от двуногих хищников. В той же Африке или Сибири вторые встречаются гораздо чаще, чем первые. Ну да вы и сами это знаете.

     

     «Это верно, — подумал Перси Гамильтон, — мне ли не знать».

     

     «В конце концов, я был одним из них».

     

     — продолжение следует —

     

     _______________

     

     [1] — Большая пятёрка, или Большая африканская пятёрка, — традиционное название пяти видов млекопитающих, являющихся наиболее почётными трофеями африканских охотничьих сафари:

     

     Слон;

     Носорог (оба африканских вида — чёрный и белый);

     Буйвол;

     Лев;

     Леопард.

     

     [2] — и так далее, и тому подобное (латин.)

      «— Вот «бленд». Из него я уложил вон того великана. — Он взглянул на голову белого носорога. — Будь я на десять шагов ближе, этот зверь пополнил бы мной свою коллекцию.

     

     

      На пулю вся моя надежда,

      Защита слабому она.

     

     

      Надеюсь, вы хорошо знаете Гордона? Это поэт, воспевающий коня, винтовку и тех, кто умеет обращаться и с тем, и с другим».

     

      Артур Конан Дойль, «Затерянный мир».

     

      2.

     

     Кажется, хозяин дома собирался еще что-то сказать, но тут из гостиной послышался шум голосов.

     

     — О, а вот и другие мои гости, — оживился мистер Гиллкрест. — Пойдемте, я вас с ними познакомлю.

     

     «Зачем они здесь? Разве Гиллкрест не собирался обсудить свою экспедицию в Антарктику подальше от чужих глаз и ушей?» — на какое-то мгновение задумался Гамильтон, но тут же нашел ответ. — «Конечно, такой человек как Бальтазар не отправится на большую охоту в одиночку. Ему потребуется свита подхалимов и лизоблюдов, которые после возвращения домой примутся расхваливать его подвиги на каждом углу». Но еще несколько мгновений спустя Персиваль увидел новых гостей — и его стройная гипотеза о подхалимах тут же затрещала по швам. Нет, они вовсе не походили на подхалимов. Тут было что-то другое. Две женщины, трое мужчин. Странная компания.

     

     — Добрый день, друзья! — воскликнул мистер Гиллкрест. — Знакомьтесь, это и есть знаменитый мистер Персиваль Гамильтон из Нового Альбиона, о котором я вам рассказывал. Прошу любить и жаловать. Мистер Гамильтон, позвольте представить моих друзей. Мисс Сюзанна Корд и мисс Ауринда ван дер Белт…

     

     — Очень приятно, очень приятно, — Гамильтон поочередно приложился к протянутым ручкам.

     

     Мисс Корд и мисс ван дер Белт могли быть родными сестрами, даже близнецами лет двадцати пяти, хотя вряд ли ими были. Просто вращаются в одних кругах, вечерние платья покупают в одном и том же модном магазине, ходят к одному парикмахеру — это видно невооруженным глазом. Просто хорошие подруги. «Такая редкость в наши непростые времена!» — мысленно усмехнулся Персиваль. Ему вот уже много лет не приходилось встречать сразу двух женщин, которые были бы добрыми подругами. Только соперниц и конкуренток. Впрочем, если вспомнить в каких кругах и краях приходилось вращаться ему… Тем не менее, странная парочка. Мисс Корд когда-то была брюнеткой, но почему-то перекрасилась в блондинку, а мисс ван дер Белт — с точностью наоборот. И не просто так перекрасились. Как будто что-то скрывают. Или играют в какую-то странную, неведомую игру — необязательно одну из обычных женских игр. Светские кошечки, но на первый и даже второй взгляд — не самой худшей разновидности; минимум помады, минимум лака для ногтей, минимум украшений, скромные короткие прически. «Интересно, какая из них спит с хозяином дома?» — цинично подумал Гамильтон. — «Сразу обе? Ван дер Белт… Неужели белголландка?» — предположил он, но тут же отбросил эту мысль. — «Ну что за глупости! Мало ли американцев носят голландские фамилии…» Просто с некоторых пор ему везде мерещились белголландцы, пусть и по уважительным причинам.

     

     — Мистер Феликс Уайтлок, — представил Гиллкрест следующего гостя.

     

     — Очень приятно, — сказал Гамильтон, пожимая протянутую руку. «Где я мог слышать это имя? Хм. Гм. Вспомнил!» Коллега. Журналист. Не самый известный, конечно — из второго, даже третьего эшелона. Постоянного места не имеет, вольный стрелок — публикуется здесь и там на самые разные темы, от мексиканской гражданской войны до светской хроники. Мистер Уайтлок, в свою очередь, выглядел как младший брат хозяина. Возможно, он и являлся таковым. Такой же светский лев, почти точная копия, вплоть до усиков, только лет на десять моложе. Но дело не только в усиках или манерах, здесь было что-то еще. Какое-то неуловимое сходство, и нельзя исключать, что семейное. И пусть он носит другую фамилию, это еще ничего не значит. Кто их знает, этих американских аристократов. Родители развелись, отец или мать завели новую семью, и на свет появился этот парень, младший брат — сводный или единокровный. Нередко такие становятся смертельными врагами старших братьев по очевидным причинам — новый претендент на фамильное наследство и все такое. Но, получается, это не тот случай. Принят в доме, Гиллкрест явно рад его видеть, а Феликс рад видеть его, и не похоже, что они притворяются. Загадка! «Ладно, кто следующий?»

     

     — Мистер Соломон Браун, прошу любить и жаловать…

     

     Еще один коллега, никаких сомнений, понял коммандер Гамильтон. Только в другой области. Еще один высокий белый мужчина средних лет, которому не идет гражданский костюм. Впрочем, за бородой он старается следить — положение обязывает; похоже мистер Браун давно не покидал престижные районы больших американских городов. Бывший солдат. Убийца. Смотрит так, как будто прицеливается. Интересно, морпех или сухопутная крыса? Интересно также, что связывает его с хозяином особняка? Охотничий партнер, сопровождавший его в прошлых экспедициях? Телохранитель? «Решатель сложных проблем», или как это называется у американцев? Очень даже может быть. «Этот мог быть моим родным братом. Или сводным». Все-таки цвет глаз (серые) и волос (черные) не совпадает, а так — практически близнец! И ладонь чуть не раздавил, железная хватка. «Пожалуй, самый опасный человек в этой комнате. Не считая меня, конечно», — решил Гамильтон — и в который раз ошибся.

     

     — Last but not least, последний по списку, но не по важности — мистер Роберт Принс.

     

     Вот кто здесь самый опасный, понял Персиваль, и вялое сухое рукопожатие нового знакомого его не обмануло. Маленький серый человек неизвестного возраста без особых примет, дешевый потертый костюм, очки в такой же дешевой стальной оправе. Еще один «решатель проблем»? Частный сыщик? Нет, этот вряд ли был солдатом, но мог собрать персональное кладбище побольше, чем Гамильтон и Соломон Браун вместе взятые. Бывший полицейский? А то и вовсе шпион? Все может быть, все…

     

     — Прошу к столу! — объявил мистер Бальтазар.

     

     Вокруг стола в очередной комнате хлопотали сразу несколько слуг, и все до одного — китайцы. «Этих тоже следует опасаться», — напомнил себе Перси Гамильтон, который не по наслышке знал, какими опасными могут быть домашние слуги (вне зависимости от расы и цвета кожи) или китайцы (всех полов, возрастов и профессий). Впрочем, китайцы закончили накрывать на стол и испарились в неизвестном направлении. Разумеется, это ничего не значило. Они ушли, но остаются где-то рядом. Гамильтон опустился на предложенный стул и осмотрелся по сторонам. Стол круглый, почти как у рыцарей короля Артура. Семь человек разместились за ним со всеми удобствами, даже таким гигантам как сам Персиваль и мистер Браун не придется цепляться локтями друг за друга. Обстановка скромная, но перед гостями не стыдно. Несколько картин на окружающих стенах, какие-то лесные пейзажи. Огромный камин у противоположной стены, сложенный из черного камня, напоминающего мрамор или лабрадор. В настоящее время, разумеется, не горит — калифорнийская весна, черт побери! Его вообще когда-нибудь разжигают? Как знать, потому что самым замечательным предметом обстановки являлись высокие окна слева по борту, откуда открывался прекрасный вид на океан и уголок апельсиновой рощи. Зимой здесь может быть прохладно. На каминной полке какие-то статуэтки, не менее полудюжины, отсюда не разглядеть, что они из себя представляют…

     

     — За нашу встречу! — поднял свой бокал Бальтазар Гиллкрест, и гости последовали его примеру. Слабенькое вино, решил Перси Гамильтон, но это плюс, скорее всего. Никто из присутствующих не собирался напиваться, да и обжираться тоже. Эти люди собрались здесь совсем по другой причине. Или причинам… Интересно, что это на блюде перед ним? Выглядит как хорошо прокопченная мамонтятина, а по вкусу — цыпленок. Наверное, лучше не спрашивать.

     

     — Я читала ваши репортажи, мистер Гамильтон, — первой заговорила сидевшая напротив мисс Ауринда ван дер Белт, и Персиваль обратил внимание на ее американский акцент — скорей всего, Средний Запад. Впрочем, и это ничего не значило.

     

     — Мы здесь все их читали, — хихикнула мисс Сюзанна Корд, занимавшая стул справа от своей товарки. «Акцент Восточного Побережья? Девочка сбежала из дома на другой конец Америки?» — Кроме Соломона, конечно. Он читает только каталоги оружейных компаний и журналы с картинками.

     

     — Не слушайте ее, мистер Гамильтон, — спокойно отозвался Убийца, сидевший слева от Ауринды. — Не только оружейные каталоги. Иногда я читаю Шекспира или даже Кристофера Марло, например. Ну, знаете, чтобы при случае щегольнуть цитатой, потрясти собеседника и разрушить стереотипное впечатление о нас, тупых солдафонах. Полагаю, вы понимаете, что я имею в виду.

     

     «А он не так уж и прост», — заметил Персиваль. — «То ли пошутил, то ли попытался меня оскорбить, то ли подает сигналы: «брат, я свой, такой же как и ты» — сразу и не разберешься…»

     

     — И кстати, ваш репортаж о падении острова Врангеля был удивительно хорош, — подал голос Феликс Уайтлок — он сидел слева от Гамильтона, и тому пришлось вежливо повернуться в сторону американского журналиста. — Не удивлюсь, если его выдвинут на ту или премию.

     

     Персиваль Гамильтон живо представил себе, как эта загадочные люди собираются здесь за обедом или ужином, перекусывают по-быстрому, а потом возвращаются в гостиную и читают его статью. Может быть даже вслух или по очереди — как школьники на уроке или члены дамского книжного клуба. После этого, как истинные американцы, они даже проголосовали — приглашать ли мистера Гамильтона на очередной обед или нет? Точно, как настоящие американцы. Потому и стол у них круглый — здесь все более-менее равны, или пытаются казаться таковыми. Судя по текущим итогам, он явно получил большинство голосов, от чего особенно интересным становится такой вопрос: голосовал ли кто-нибудь против? И если «да», то кто именно?

     

     -…Сибирь — как живая, — тем временем продолжал вещать мистер Уайтлок. — Я даже холод почувствовал, клянусь честью!

     

     — Оставь, Феликс, — перебила его Сюзанна Корд. — Сибирь — это вчерашний день. Расскажите нам лучше про Новый Альбион, мистер Гамильтон. — Крашенная блондинка уперлась локтями в стол, положила подбородок на скрещенные пальцы и принялась стрелять зелеными глазками. «А это удобно? — усомнился Персиваль. — Ведь только что познакомились. Что подумает старик Бальтазар?» Но мистер Гиллкрест (место за столом — слева от Соломона Брауна) благосклонно взирал на их беседу поверх бокала. Мол, развлекайтесь, детишки. Дело молодое, ничего страшного.

     

     — Новый Альбион… — Персиваль отложил в сторону вилку с насаженным на нее очередным куском цыпленка мамонта. — Меня часто просят рассказать про Новый Альбион, и всякий раз я не знаю, с чего лучше начать. На самом деле, у Нового Альбиона и Сибири немало общего. Бескрайняя ледяная пустыня, где изредка встречаются оазисы тепла и жизни. Как и в Сибири, самые большие и населенные города, центры цивилизации, можно найти на берегах океана или великих рек, а в глубине страны, особенно в зимнее время года — только вечная ночь, полная тайн и ужасов…

     

     — Тайн и ужасов? Я поняла! — весело рассмеялась мисс Корд. Голос у нее был глубокий и одновременно приятный. — Вы пытаетесь нас напугать и отговорить от этой экспедиции!

     

     — Только не говорите, что тоже собираетесь охотиться на титанисов Нового Альбиона, — якобы растерянно пробормотал Перси Гамильтон, хотя нечто в этом роде он и собирался услышать.

     

     — Точно, сейчас он будет нас отговаривать, — подхватила мисс Ауринда. — «Это суровая и опасная страна, женщинам там не место». Не так ли, Персиваль? Вы не будете против, если я стану называть вас по имени?

     

     — Нет, ни в коем случае, — Гамильтон покачал головой. — И, если хотите знать, женщин в Новом Альбионе более чем достаточно. Одна из них даже произвела меня на свет, знаете ли. Но…

     

     — Но это настоящие, прирожденные, суровые альбионки, — мисс ван дер Белт попыталась изобразить густой бас, что немало развеселило мисс Корд. — Наполовину люди, наполовину белые медведи. То есть пингвины. Или титанисы?

     

     — С белыми медведями, я так понимаю, вам уже приходилось иметь дело? — Персиваль на мгновение прикрылся салфеткой.

     

     — Я застрелила одного в прошлом году, — небрежно поведала Ауринда. — В нем было по меньшей мере двенадцать сотен фунтов. Упал в десяти ярдах от меня. Хватило всего трех пуль из черногорского «гассера».

     

     — Неплохо, неплохо, — вынужден был признать коммандер Гамильтон. «Полагаю, у вас и свидетели есть?» — едва не спросил он, но вовремя прикусил язык. — Не могу сказать, что знал много дам, которые бы умели обращаться с черногорским «гассером».

     

     — Я привезла его из Австро-Венгрии, где некоторое время служила в нашем посольстве, — сообщила девушка с голландской фамилией.

     

     «Сюприз за сюрпризом!»

     

     — Если честно, один раз я все-таки промахнулась, — мило покраснела мисс ван дер Белт. — Мне еще учиться и учиться.

     

     — Ваша скромность делает вам честь, — поклонился коварный альбионец. — Как насчет вас, мисс Корд? Как хорошо вы умеете стрелять из черногорских револьверов?

     

     — Предпочитаю «аннигилятор», — хихикнула Сюзанна. — Но с «монитором» тоже умею обращаться. У меня не было другого выхода. Я росла в Бостоне в самый разгар первого сухого закона. Девушка должна уметь постоять за себя.

     

     «Господи, куда я попал?!»

     

     — А вот из этих ужасных слонобойных ружей стрелять не умею и не люблю, — мисс Корд надула губки и снова уложила подбородок на скрещенные пальчики.

     

     — Ничего страшного, — утешил ее Перси Гамильтон. — Как я недавно объяснял мистеру Гиллкресту, идти на титаниса — это все равно что идти на войну. Поэтому для такой охоты следует вооружаться солдатским оружием — вроде того же «монитора» или «гассера». С вами все будет в порядке.

     

     — То есть вы не станете нас отговаривать от похода на Южный полюс? — мисс Ауринда выглядела разочарованной. — Быстро же вы сдались.

     

     — Не видел смысла, — пожал плечами Персиваль. — Это ваши похороны, простите за двусмысленность. Полагаю, вы все давно решили и обдумали. Быть может, кто-нибудь другой стал бы вас отговаривать, но не я. Да, я считаю, что женщинам на войне не место — а охота на титаниса все равно что война, простите, что повторяюсь. Но раз вы читали мои статьи, то знаете, что мне приходилось встречать на войне женщин — в Сибири, Абиссинии, Китае и других местах. Я видел их в деле и знаю, на что они способны. Полагаю, американки ни в чем не должны уступать дочерям Сибири или Африки. Или альбионкам, если уж на то пошло.

     

     — Вот и я так думаю, — неожиданно поддакнул Соломон Браун. — Ну, это я снова разрушаю стереотипы. Простейшая житейская логика подсказывает, что такой мужлан и солдафон как я должен быть против участия прекрасных дам в подобных предприятиях, а я совсем не против. Даже наоборот.

     

     — И я, и я того же мнения, — вмешался Феликс Уайтлок. — Как-то раз мне приходилось делать репортаж о женском батальоне смерти из Мексики…

     

     — О, мы с вами коллеги? — изобразил вежливое удивление Перси Гамильтон. — Простите, за всеми коллегами не уследишь, я тут иногда самого себя читать не успеваю…

     

     — Ничего страшного, — успокоил его мистер Уайтлок. — Я даже в Калифорнии не очень-то известен. Хотя и планирую изменить такое положение вещей!

     

     — И поэтому тоже решили принять участие в походе на титанисов, — понимающе кивнул коварный альбионец. — А я только-только собирался потребовать для себя эксклюзивные права — и ничего больше!.. Впрочем, о каком эксклюзиве можно говорить в наши дни? Меня более чем устроит недельная фора.

     

     — Ради вас, мистер Гамильтон, я согласен на две недели! — возопил счастливый Феликс. — Даже на три!

     

     — Сойдемся на десяти днях? — прищурился Персиваль.

     

     — По рукам!!!

     

     — Вот и славно, — напомнил о себе мистер Бальтазар. — Полагаю, у нас будет время обсудить разные мелкие детали в пути, но кое-что я хотел бы обговорить прямо сейчас…

     

     — Как я уже сказал, меня вполне устроит эксклюзивный репортаж, — отозвался Гамильтон. — То есть самый первый репортаж. Плюс дорожные расходы. Но правительственная лицензия обойдется недешево, плюс вам придется нанять местных специалистов… Да, я берусь свести вас с нужными и надежными людьми. На какую сумму они смогут рассчитывать?

     

     Мистер Гиллкрест непринужденно назвал цифру, после чего Гамильтону стояло немало трудов сохранить невозмутимое выражение лица:

     

     — Только между нами, хватит и половины этой суммы, при чем с большим запасом. Если бы речь шла о другом звере, я бы сказал, что он у вас уже в кармане, а сейчас скажу так: война против титанисов состоится. Не знаю вот только, кто одержит победу…

     

     — Все-таки продолжаете запугивать?! — расхохоталась Сюзанна Корд. — Между прочим, вы так ловко увели разговор в сторону… или это была я? Короче, кто-то из нас несомненно это сделал. Мы говорили о Новом Альбионе, — напомнила девушка из Бостона.

     

     «Акцент Восточного Побережья, я угадал. Конечно, если она та, за кого себя выдает».

     

     — Как ни странно, одним из немногих людей, кто по-настоящему понял Новый Альбион, был ваш соотечественник, — задумчиво проговорил Перси Гамильтон. — Американец.

     

     — Почему бы американцу не понять Новый Альбион? — развел руками Феликс Уайтлок. — Раз уж английские колонисты это поняли… простите, я пытался пошутить.

     

     — Никаких обид, — заверил его Персиваль. — Тут все дело в том, что этот конкретный американец никогда не бывал в Новом Альбионе, или Юголландии, или Антарктике вообще. Джастин Джеффри его звали. Поэт, поклонник оккультных мистерий. Никому не приходилось сталкиваться? «Люди монолита», «Из древней страны». Про него не любят вспоминать. При жизни мистер Джеффри вращался среди очень странных и нередко плохих людей, а потом и вовсе умер в сумасшедшем доме. Это случилось примерно десять или двенадцать лет тому назад…

     

     — Мне приходилось, — внезапно произнес скучный бесцветный голос, и Гамильтон не сразу понял, кому он принадлежит. Голос был вполне под стать своему владельцу — мистеру Роберту Принсу, заговорившему в первый раз за этот день.

     

     — Как-то раз судьба занесла меня в один крошечный пыльный городок на границе с Конфедерацией, и я застрял там почти на месяц…

     

     «Интересно, чем ты там занимался? Полицейской работой или все же шпионской?»

     

     — Развлечений в городе почти не было, — продолжал ровным тоном мистер Принс, — а единственное чтиво, которое нашлось в гостинице — Библия короля Джеймса. Свежие газеты приходили далеко не каждый день, и уже не были такими свежими. Я думал, что умру со скуки. Хозяин отеля сжалился надо мной и отыскал в чулане книгу, которую забыл в номере один из прежних постояльцев. Изрядно потрепанная книга, без обложки и доброй половины страниц. К счастью, это было одно из тех изданий, где имя автора указывается на каждой второй странице, на самом верху. Да, сэр, это был Джастин Джеффри. Я прочел уцелевшие страницы раз десять вдоль и поперек, и выучил каждое слово наизусть. Тогда я не знал о печальной судьбе автора, но в какой-то момент был близок к тому, чтобы самому очутиться в сумасшедшем доме. До сих пор не понимаю, что заставило меня сунуть проклятую книгу в огонь — и только это меня спасло. Впрочем, это было давно и неправда. Теперь я могу позволить себе — почти как наш друг Соломон — при случае разрушать стереотипы. В смысле, там и здесь козырнуть цитатой из мистера Джеффри в разгар светской беседы. Вы правы, далеко не самый популярный из американских поэтов. Не помню вот только, где он писал про Новый Альбион. Возможно, эта поэма осталась на потерянных страницах.

     

     — «Звучит в ночи раскатом грома…» — начал было Гамильтон, и Роберт Принс тут же подхватил:

     

     — «…Их тяжкий шаг. Объятый страхом незнакомым, я слаб и наг…» Простите, дамы, из песни слов не выкинешь. Да, «Из древней страны», эта поэма там была. Разве он имел в виду Новый Альбион? Вот бы никогда в жизни не подумал.

     

     — А дальше, дальше что было? — хором воскликнули мисс Корд и мисс ван дер Белт.

     

     Перси Гамильтон прикрыл глаза и продекламировал:

     

     — Звучит в ночи раскатом грома

     Их тяжкий шаг.

     Объятый страхом незнакомым,

     Я слаб и наг.

     На ложе корчусь. А на гребнях

     Высоких крыш

     Удар могучих крыльев древних

     Колеблет тишь.

     И высекают их копыта

     Набатный звон —

     Из глыб гранитных мегалитов,

     Покрытых мхом…

     

     — Да, это Новый Альбион, — Персиваль снова открыл глаза, — древняя Антарктика, настоящая и неподдельная. Там вы найдете все — и гребни высоких крыш, и гранитные мегалиты, и могучие крылья… Он писал про нашу страну. У вас будет возможность в этом убедиться.

     

     «Только далеко не у всех будет возможность об этом рассказать».

     

     — Тогда решено! — воскликнул Бальтазар Гиллкрест. — Нет смысла откладывать в дальний ящик. Если вы не против, мистер Гамильтон, отправляемся завтра!

     

     — Завтра? — удивился Персиваль. — Но я специально проверял. Ближайший пароход в Новый Альбион отходит не раньше, чем через неделю.

     

     — Пароход? — в свою очередь удивился американский охотник. — Кто говорил о пароходе?

     Покинув гавань Сан-Франциско, грузо-пассажирский дирижабль «Кенигсберг» двинулся на юг вдоль западного побережья Северной Америки, а потом Центральной и Южной. Согласно судовым документам, воздушный корабль принадлежал крайне сомнительной германской компании, зарегистрированной в Скандинавии; капитан являлся подданным США, а команда состояла из «каждой твари по паре» — канадцы, всевозможные европейцы и американцы с обеих сторон границы. Так оно обычно и бывает, когда нужно максимально быстро и незаметно добраться до нужного места, а каюты первого класса не считаются жизненно важным элементом путешествия. Поэтому на борту «Кенгисберга» кают первого класса не было — только второго.

     

     Перед самой посадкой мистер Бальтазар Гиллкрест внезапно озаботился конспирацией и мимоходом шепнул Персивалю Гамильтону: «Сделайте вид, что мы с вами незнакомы». Прочих своих спутников Гиллкрест, очевидно, предупредил заранее. Персиваль равнодушно пожал плечами и охотно подчинился. В свое время ему приходилось играть в куда более сложные игры.

     

     Судя по всему, далеко не всем пассажирам «Кенигсберга» было что скрывать. Некоторые из них, насколько успел разглядеть Гамильтон, представляли из себя центрально- или южноамериканских бизнесменов средней руки, которые всего-навсего планировали вернуться на ту или иную родину и при этом сэкономить на билетах. Только и всего. Ничего такого темного или, упаси Бог, криминального, в их намерениях не заключалось.

     

     Так или иначе, никто из пассажиров не демонстрировал стремление к тесному общению или завязыванию новых знакомств, поэтому большую часть пути гости «Кенгисберга» торчали в своих каютах, куда печальные стюарды приносили еду — и мистер Гамильтон в том числе. К счастью, скучать ему не приходилось, потому что альбионский наемник захватил с собой в дорогу несколько толстых энциклопедий, посвященных титанисам и другой современной антарктической фауне — как любезно одолженных мистером Гиллкрестом, так и приобретенных в книжных магазинах Сан-Франциско. Конечно — само собой — разумеется, Персиваль Гамильтон знал про титанисов чуть больше, чем кабинетные ученые северных стран (с точки зрения уроженца Антарктики, все страны за ее пределами подпадали под категорию «северные») — но листая эти толстые книжки с картинками, он и не собирался расширить запас своих знаний о смертоносных полярных хищниках. Перси Гамильтон стремился понять, что известно про титанисов этим изнеженным северянам, и как далеко зашло брожение каши в их головах.

     

     Большая часть пути прошла без приключений. Погода благоприятствовала. Время от времени «Кенигсберг» бросал якорь на очередную причальную мачту у западно-американских берегов, и пассажирские каюты второго класса постепенно пустели. И в какой-то момент — уже по ту сторону экватора — на борту дирижабля не осталось никого, кроме скромной команды и семи членов странной экспедиции. Впрочем, на старые правила конспирации этот новый порядок вещей никак не повлиял. Гиллкрест и его спутники продолжали играть роль.

     

     Как показали дальнейшие события, без особого успеха.

     

     Один из грустных стюардов постучал в дверь каюты Гамильтона очень ранним утром:

     

     — Прошу прощения, сэр, но капитан просит вас немедленно подняться на верхнюю палубу.

     

     — Что-то случилось? — демонстративно зевнул Перси, стоя на пороге каюты в измятой пижаме.

     

     — Капитан вам все объяснит, — прозвучало в ответ.

     

     Гамильтон не успел задать новый вопрос — стюард уже стучал в следующую дверь, за которой обитал мистер Соломон Браун. «Плохи дела», — решил Перси и вернулся в каюту. Протер запотевший иллюминатор и выглянул наружу. Ага, вот и возможный ответ. Такая тень, под таким углом, в это время суток… Никаких сомнений, чуть выше дрейфующего «Кенигсберга» повис еще один дирижабль. Остается надеяться, что его экипаж и/или пассажиры не доставят слишком много хлопот и неприятностей. Так или иначе, неприятностей в любом случае не избежать, понял Персиваль, как только поднялся на верхнюю палубу, где уже торчала чертова дюжина мускулистых парней в черной униформе Имперской Воздушной Пехоты. Белголландцы. Только их здесь и не хватало!

     

     — Все пассажиры здесь, — объявил капитан корабля — банальный и скучный морской, то есть воздушный волк — он даже носил бороду и сжимал в зубах трубку, которую никогда не курил, потому что курение на борту дирижабля в общем и целом не поощряется и не рекомендуется.

     

     — Хорошо, — прозвучало в ответ, и Персиваль не сразу понял, кому принадлежит звонкий голосок, а когда понял — немного удивился. Белголландскими захватчиками командовала совсем юная девушка, низкорослая (метр шестьдесят, не больше), рыжеволосая, сверкавшая парой огромных зеленых глаз и целым созвездием веснушек. Ее правая ладонь небрежно лежала на кобуре револьвера из толстой кожи комодского дракона, а пальчики левой сжимали судовой манифест или вроде того. — Доброе утро, дамы и господа. Я — лейтенант ван дер Бумен, из Имперского Воздушного Флота. Мы находимся в зоне потенциальных военных действий и потому проводим досмотр вашего корабля на предмет незаконных грузов и возможной военной контрабанды. Если вы ни в чем не виновны, вам нечего опасаться. Искренне надеюсь, что мы покончим с этой неприятной процедурой в кратчайшие сроки, и вы сможете продолжить свое путешествие, а смогу вернуться к своим делам, — веснушки внезапно сложились в крайне суровую и малоприятную гримаску. — Начнем со списка пассажиров. Итак… Мисс Ауринда ван дер Белт?

     

     — Я здесь, — выступила вперед крашеная брюнетка.

     

     — Приятно встретить соотечественницу в этих Богом забытых краях, — рыжая крошка перешла на имперский голландский диалект.

     

     — Я американка вообще-то, — мисс ван дер Белт демонстративно отвечала по-английски с акцентом Американского Среднего Запада.

     

     — В самом деле? — удивилась г-жа ван дер Бумен. — Вот уж не повезло, так не повезло… Ладно. Куда направляетесь и с какой целью, если не секрет?

     

     — Новый Альбион, — поведала Ауринда. — Туризм. Давно хотела побывать в тех краях, знаете ли.

     

     — В это время года? — почему-то не поверила белголландская захватчица.

     

     — Верно, не сезон, — охотно согласилась бывшая сотрудница американского Госдепа. — Так и было задумано. Билеты дешевле, праздных туристов на порядок меньше… Тем лучше. Не люблю толпу.

     

     — Толпу никто не любит, — философски заметила лейтенант ван дер Бумен. — Никто из знакомых мне людей… Хорошо. Кто у нас дальше по алфавиту? Мистер Соломон Браун?

     

     — Тут, — отозвался бывший солдат. — Тоже лечу в Новый Альбион. По приглашению старого приятеля. Мы когда-то служили вместе. Он открыл в Дракенсберге свое дело, ему не помешает лишняя пара опытных рук.

     

     — Где служили, какое дело? — незамедлительно уточнило зеленоглазое чудовище [1]. Никаких вокруг да около, прямо в лоб и без выходного пособия.

     

     — Воздушный корпус Армии Соединенных Штатов, — сообщил мистер Браун. («Получается, я совсем не угадал. Не морпех и не сухопутная крыса», — подумал Гамильтон. — «Если он только не врет и продолжает играть роль»). — И дело соответствующее, доставка разных грузов по воздуху.

     

     — Пилот?! — голосок офицера ван дер Бумен заметно потеплел. — Коллега?

     

     — Никак нет, — покачал головой Соломон. — Наземный механик. Вот и в Новом Альбионе — если мне подойдет, конечно — собираюсь моторы перебирать.

     

     — Механики — тоже люди, — согласилась белголландская принцесса. — Мисс Сюзанна Корд?

     

     — Я, — подала голос крашенная блондинка. — Тоже в Новый Альбион. Там у меня жених. Мы познакомились по переписке.

     

     — Я вам не судья, — пожала плечами лейтенант ван дер Бумен. — В наш просвещенный век свободная женщина имеет полное право сама выбирать свою судьбу. Даже такую незавидную, да. Мистер Бальтазар Гиллкрест?

     

     — Новый Альбион, — отвечал Светский Лев из Калифорнии. — Сафари. Охотничья экспедиция.

     

     «Наконец-то правда», — снова удивился Персиваль.

     

     — Решительно осуждаю, — внезапно нахмурилась рыжая захватчица. — Не могу помешать, поскольку законы этого не запрещают, но никак не могу одобрить. Если хотите знать мое мнение, стрелять в беззащитных животных — так себе развлечение…

     

     «Ах, если бы ты только знала, о каких животных идет речь!» — мысленно воскликнул коммандер Гамильтон. Судя по выражению лица, мистера Бальтазара посетили аналогичные мысли, но он счел за благо промолчать.

     

     — То ли дело — стрелять в людей, — невозмутимо продолжала г-жа ван дер Бумен. — Вот это совсем другое дело, вот это я понимаю! — И, прежде чем слегка потрясенные пассажиры «Кенигсберга» успели переварить это фантастическое заявление, зеленоглазая коротышка стремительно перешла к следующему пункту в списке:

     

     — Мистер Персиваль Гамильтон?

     

     — Здесь, — отозвался наемник. — Разрешите представиться — Персиваль Гамильтон, эсквайр, военный репортер «Нью-Альбион Таймс». Возвращаюсь на родину.

     

     — Журналист? — лейтенант ван дер Бумен презрительно поджала тонкие розовые губки.

     

     — Виновен, — признался Персиваль. — Кстати, пользуясь случаем, позвольте полюбопытствовать, какую из белголландских партий вы поддерживаете? Принца Альберта или принцессу Юлиану?

     

     — Мы служим законному правительству Белголландской Империи, — холодно ответила девушка. — И вообще, вопросы здесь задаю я. Мистер Роберт Принс?

     

     Мистер Роберт Принс внезапно оказался альбионским бизнесменом, который тоже возвращался на родину после длительной отлучки, а независимый журналист мистер Феликс Уайтлок принялся строить глазки рыжеволосой захватчице — впрочем, без особого успеха. Если быть совсем точным, то вообще с нулевым успехом. Не обращая ни малейшего внимания на его жалкие попытки, лейтенант ван дер Бумен сверила фотографии в паспортах с лицами пассажиров и в целом осталась довольна.

     

     — Теперь груз и багаж, — объявила она.

     

     С багажом немедленно возникли проблемы.

     

     — Что это? — г-жа ван дер Бумен нырнула в один из стоявших в трюме деревянных ящиков. — Можете не отвечать, это был риторический вопрос. — Она без особого труда выудила со дна ящика 8-килограммовый автомат 45-го калибра. — ЧЬЁ ЭТО? — вот вопрос, ответ на который я хочу получить! Кто владелец груза?

     

     — Я, — вперед снова выступил мистер Гиллкрест. — Я ведь сказал вам прежде, что направляюсь в Новый Альбтон на сафари…

     

     — В жизни не встречала более жалкой попытки выдать автоматическое оружие военного образца за снаряжение для охоты, — перебила его рыжая ведьма и достала из контейнера другой автомат — куда более легкий, но не менее смертоносный. — Кому вы собирались это продать?! Неужели нашим врагам?!

     

     — Это безумие какое-то, — развел руками мистер Бальтазар. — Говорю же вам, я собирался на охоту. Насколько мне известно, согласно законам Нового Альбиона, я могу охотиться с чем угодно — я это специально проверял и уточнял. И вообще, какое…

     

     — СТОП! — внезапно рявкнула она и превратилась в маленькую фурию. — Только попробуйте произнести «какое вы имеете право», «я буду жаловаться» или мое любимое — «вы за это ответите»! Еще раз спрашиваю…

     

     — Прошу извинить меня, госпожа лейтенант, — Персиваль Гамильтон решил, что пришло самое время вмешаться — несмотря на странные игры в конспирацию, на которых так настаивал Светский Лев перед самым отлетом. — Я уверен, что это какое-то недоразумение. Мистер Гиллкрест — уважаемый бизнесмен, филантроп и, между прочим, действительно очень известный охотник. Вы без особого труда найдете немало уважаемых людей, которые будут готовы за него поручиться. Некоторые из этих людей занимают очень высокое положение в вашей Империи…

     

     Один из младших белголландских офицеров наклонился и что-то быстро зашептал на ухо своей начальнице. Та скорчила откровенно недовольную гримаску, но в какой-то момент неохотно кивнула.

     

     — Ладно, — сказала лейтенант ван дер Бумен, — я не стану задерживать вас, мистер Гиллкрест, но груз будет конфискован. И это не обсуждается! — она резко повысила голос, когда Бальтазар попытался протестовать. — Доберетесь до Нового Альбиона — обратитесь к белголландскому консулу. И на сей раз не забудьте придумать хорошее объяснение. Подумать только, охота, — рыжая ведьма усмехнулась и снова сунула нос в ящик. — На кого вы собирались охотиться? Нет, не отвечайте, ничего не хочу знать. Не в каждом имперском арсенале можно найти оружие подобной мощности. Сафари, бабушка любит яростно дедушку мягкий знак…

     

     — Я подскажу вам несколько мест в Новом Альбионе, где вы сумеете легко приобрести или взять на прокат любое оружие для охоты, — «или войны», — чуть было не добавил Персиваль, но вовремя прикусил себе язык. — Для охоты, — на всякий случай повторил он.

     

     — Вы очень любезны, мистер Гамильтон, — пробурчал Бальтазар.

     

     — К вашим услугам, мистер Гиллкрест, — раскланялся коварный альбионец.

     

     ____________

     [1] — «O, beware, my lord, of jealousy; It is the green-eyed monster which doth mock The meat it feeds on…» — Шекспир, «Оттело».

     — Постойте, постойте, — воскликнула Сюзанна Корд, когда белголландский военный цеппелин наконец-то отчалил и принялся стремительно удаляться прочь от «Кенигсберга». — Ван дер Бумен?! Та самая Фамке ван дер Бумен?

     

     — А что вас так удивляет? — развел руками Перси Гамильтон. — Вы как будто увидели богиню, которая сошла с Олимпа и вмешалась в дела простых смертных! Не такая уж она и важная птица.

     

     — Здесь, так далеко от основных владений Империи… — задумчиво протянула мисс Корд. — Мне казалось, она стремится всегда быть в центре событий и внимания.

     

     — «Лейтенант ван дер Бумен», — в свою очередь задумчиво пробормотал Персиваль. — Если мне не изменяет память, еще недавно она была капитаном или даже майором. Не удивлюсь, если ее в очередной раз наказали, разжаловали и отправили в ссылку — как можно дальше от центров внимания. Надеюсь, она не нанесла непоправимый ущерб нашей экспедиции? — Гамильтон покосился в сторону мистера Гиллкреста.

     

     — Ничуть, — покачал головой Бальтазар Гиллкрест. — К счастью, в этот раз я не стал брать с собой редкие или уникальные образцы. И если вам действительно известны места в Новом Альбионе, где мы сможем пополнить наш арсенал…

     

     — Сколько угодно, — подтвердил Гамильтон.

     

     — Мне вот что непонятно, — внезапно заговорила Ауринда ван дер Белт, — к какой фракции они все-таки принадлежали? За кого из претендентов стоят?

     

     — Возможно, вы обратили внимание, — отвечал Перси Гамильтон, — что половина солдат из абордажной команды носила повязки с буквами «АИ» — «Альбертус Император», а вторая половина — повязки с японским иероглифом «Верность» — это эмблема сторонников принцессы Юлианы. Что же касается леди ван дер Бумен, то она и вовсе носила повязку с буквами «ВИ» — «Виктория Императрикс». Мы, журналисты, просто обязаны разбираться в подобных вещах, — на всякий случай уточнил он. — Сдается мне, белголландцы пытались нас запутать и ввести в заблуждение — и более чем преуспели. Если нас сейчас остановит другое военное судно, будь то белголландское ли какое другое, мы не сможем внятно объяснить, с кем нам пришлось иметь дело — с альбертинцами, викторианцами или кем-то еще. Простенькая военная хитрость, но она сработала. Фамке ван дер Бумен в своем репертуаре…

     

     — В таком случае, будем надеяться, что никто нас больше не остановит, — сухим бесцветным голосом произнес Роберт Принс.

     

     Как в воду глядел. Остаток пути до Нового Альбиона пролетел быстро, практически незаметно и без единого приключения.

     

     * * * * *

     

     Дракенсберг — столица Нового Альбиона, что на севере Антарктического полуострова — встретил их громом и молнией. Дирижаблю пришлось потратить добрых полчаса на сложные и опасные маневры, прежде чем он смог приблизиться к причальной мачте. Пассажиров чуть ли не пинками выгнали наружу, затем столь же поспешно выбросили багаж — и «Кенигсберг» тут же отчалил, в самое сердце бури. Это было куда безопаснее, чем оставаться в Дракенсберге.

     

     — Смелые ребята, — заметил один из членов наземной команды, глядя им вслед. — Это был последний воздушный корабль в этом году. Теперь до самой весны дирижаблей здесь не будет.

     

     Буря выдалась знатная — гром, молния и град. Персиваль и его спутники промокли до нитки, прежде чем успели добраться до здания аэропорта. Вышедший навстречу сонный офицер-пограничник вместо досмотра багажа и проверки документов принялся раздавать им полотенца и угощать горячим чаем. Следом вышел еще один офицер, узнал Гамильтона — когда-то служили вместе, пусть и недолго, — и велел пропустить всех визитеров вообще без какой-либо проверки, под честное слово Персиваля. Старый добрый Новый Альбион, милые провинциальные нравы. Вряд ли подобное было возможно в центральном аэропорту какой-нибудь другой цивилизованной нации.

     

     — Вот уж действительно — не сезон, — хихикнула Ауринда ван дер Белт, пытаясь соорудить из подаренного полотенца чалму. Из-под чалмы тонкими ручейками стекала ее дорогая краска для волос. — Возможно, нам не стоило здесь оставаться и тоже вернуться весной?

     

     — Нет, — отрицательно покачал головой Перси Гамильтон. — С точностью до наоборот. С точки зрения наших планов, лучшего времени года не существует. Альбионская осень — лучшее время для охоты. В такую погоду не только люди становятся сонными и рассеянными, но и они…

     

     Никто из его спутников не стал уточнять, кто такие «они».

     

     Им пришлось промокнуть еще раз, когда автобус выгрузил членов экспедиции у ворот скромного маленького отеля. Владелица отеля — типичная альбионская дама средних лет и консервативных взглядов — нарадоваться не могла прибытию новых постояльцев, и на гостей Нового Альбиона обрушилась еще одна порция чая с полотенцами. Не сезон. Любой постоялец — дорогой гость. В буквальном смысле этого слова.

     

     — Приходите в себя, переодевайтесь и высыхайте, — добавила почтенная матрона. — Обед через полтора часа, ровно в полдень. Надеюсь, вы как следует проголодались!

     

     — Обед? Полдень? — переспросил удивленный Феликс Уайтлок. — То есть сейчас 10.30. утра?! Разумеется, мы пересекли несколько часовых поясов, но я не думал… — За окном царили не только молнии с громами, но и тьма египетская. С таким же успехом, это могла быть полночь или любое другое время суток. Впрочем, альбионцам виднее. Десять тридцать так десять тридцать.

     

     Ровно через полтора часа гости спустились вниз и собрались вокруг накрытого стола. Вот уж действительно — не сезон. Кроме Гамильтона, Гиллкреста и Компании в гостиной находился один-единственный постоялец, в настоящее время стоявший у окна и любовавшийся грозой, бушевавшей по ту сторону двойного стекла. Когда Персиваль и его спутники вошли в комнату, он живо обернулся. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять — это один из тех людей, про которых говорят: «Он обращает на себя внимание в любой толпе». На вид ему было около 50 лет. Высокий и широкоплечий, как Гамильтон или Соломон Браун, щеголявший в скромном, но, как мог бы заметить внимательный наблюдатель, дорогом деловом костюме; увенчанный пышной копной густых черных волос, переходящих в бакенбарды и столь же густую бороду, обрамлявшие лицо, бывшее, вне всякого сомнения, самым замечательным элементом его незаурядной внешности — настолько незаурядной, что автор сей печальной, но весьма поучительной истории предоставляет богатому воображению вдумчивых читателей сыграть с ними злую шутку.

     

     — Леди, джентльмены, — незнакомец поспешил продемонстрировать хорошие манеры. — Разрешите представиться. Меня зовут Стёртакот, Генри Стёртакот. К вашим услугам.

     

     Голос был подстать хозяину — густой, глубокий и незаурядный. Уже очень много дней Перси Гамильтону не приходилось слышать этот очень характерный акцент, который невозможно было спутать ни с каким другим.

     

     — Что привело вас в Новый Альбион, мистер Стёртакот? — поинтересовался Персиваль, после того, как представил себя и своих спутников.

     

     — Постойте, а я вас помню! — крайне невежливо вклинилась в разговор Ауринда ван дер Белт, пусть даже даме в ее положении это было простительно. — Мистер Генри Стёртакот из Австралии! Мы встречались с вами на приеме в американском посольстве, в Виндобоне. Года два тому назад.

     

     — И я вас помню, — мистер Генри изобразил вежливый поклон. — Полагаю, теперь моя очередь спросить — что привело вас в Новый Альбион?

     

     — Генри Стёртакот? Неужели тот самый? — заговорил Бальтазар Гиллкрест. — «Кораблестроительная компания Стёртакота», «Внутренние Линии Стёртакота» и так далее?

     

     — Виновен, — снова поклонился новый знакомый. — Изучаю новые рынки и возможности.

     

     «И я даже знаю, о каких рынках идет речь», — подумал Перси Гамильтон. Он тоже вспомнил этого австралийского магната и готов был поклясться, что тот планирует заключить выгодную сделку с военным министерством Нового Альбиона. Владельцу одной из крупнейших верфей на Тихом Океане есть что предложить антарктическим полководцам — торпедные катера, подводные лодки и даже артиллерийские мониторы…

     

     — Ах, да! — спохватилась Ауринда. — Прошу простить, я так и не успела ответить. Мы тут охотиться приехали.

     

     Как только команда мистера Гиллкреста ступила на альбионскую землю, с конспиративными играми было покончено, и они снова могли говорить правду о целях своего визита на южный полярный материк. Всю правду, которую собеседники могли понять и переварить.

     

     — Охота? — мистер Генри недоуменно приподнял свои густые брови. — Здесь? В это время года?

     

     — Ну да, — кивнула мисс ван дер Белт. — Мы будем охотиться на титанисов.

     

     Австралийский промышленник никак не прокомментировал это заявление, потому что в зале появилась владелица отеля, сопровождаемая стайкой слуг и официантов, и дружеский разговор как-то сам собой увял. Гостей усадили за стол, повязали им салфетки, наполнили бокалы и снова предоставили самим себе — многоопытная хозяйка гостиницы каким-то шестым чувством осознала, что гостей надо оставить в покое. Едва за последним официантом захлопнулась дверь, ранее прерванный разговор как по волшебству сам собой возобновился.

     

     — Титанисы? — задумчиво переспросил мистер Стёртакот и опрокинул в себя добрую половину бокала. — Что вы знаете о титанисах, друзья мои?

     

     — Один из нас как раз специалист по этому вопросу, — мягко улыбнулся Бальтазар Гиллкрест и кивнул в сторону Гамильтона. Персиваль неохотно кивнул, подтверждая его слова. — Прежде чем мы оказались здесь, он успел прочитать нам несколько лекций, одна увлекательнее другой. Знаете, про возможный скрытый разум титанисов; и что охоту на них скорее следует называть войной.

     

     — Отлично, — кивнул австралиец, — это заметно упрощает дело. Вряд ли я смогу многое добавить.

     

     — Приходилось охотиться на титанисов, мистер Генри? — не мог не спросить Гамильтон. — То есть воевать с ними?

     

     — Господь миловал, — криво усмехнулся Стертакот и ткнул вилкой в рагу из царского пингвина. — Впрочем, Он же, в бесконечной милости своей, населил нашу многострадальную старушку Землю не менее ужасными и опасными тварями… скажу без ложной скромности, мне есть что вспомнить и о чем рассказать. Как-нибудь в другой раз, может быть… Но, прежде чем посетить Новый Альбион, я счел своим долгом внимательно изучить все доступные факты, посвященные титанисам — и я вовсе не имею в виду популярные книги с цветными картинками, — уточнил он, как будто предвосхищая ехидные комментарии собеседников. — Поверьте мне, есть и другие источники информации… Известно ли вам, леди и джентльмены, что всего за 2000 лет до наших дней никто из жителей нашей планеты даже не мечтал столкнуться с титанисом — чудовищем, которое считалось вымершим миллионы лет тому назад? При этом вымершим обитателем Северной Америки, вряд ли когда-либо пересекавшим экватор и посещавшим Антарктику. Тем не менее, почти 20 веков тому назад они вернулись…

     

     — Почему именно тогда? — откровенно заинтересовалась Сюзанна Корд.

     

     — Разве это не очевидно? — Генри Стертакот отложил вилку, откинулся на спинку стула и скрестил могучие руки на груди. Глаза его при этом как будто затуманились. Он смотрел прямо перед собой, но при этом не встречался ни с кем взглядом и продолжал говорить, обращаясь ко всем сразу и ни к кому лично. — Вспомните, что произошло 1937 лет тому назад — плюс-минус несколько лет, но оставим эти споры кабинетным ученым.

     

     — Атомная Смерть! — откликнулся феликс Уайтлок.

     

     — Верно, — кивнул мистер Генри. — Атомная Смерть.

     

     Глаза его затуманились еще больше, если такое вообще было возможно.

     — 1937 лет тому назад нашу планету потрясла самая чудовищная война за всю известную историю человечества. В древних хрониках она известна под разными именами — «Ядерная», «Атомическая», «Война Третьего Мира», «Великий Красный Потоп» — и мы до их пор плохо понимаем ее природу, — продолжал Генри Стертакот. — Одно несомненно: в ходе войны допотопные страны и народы использовали настолько мощное и фантастическое оружие, что оно было способно разрушать не только материю, но и само пространство и время. Именно так, леди и джентльмены, пространство и время. Это оружие не только взрывало целые планеты и миры, но и пробивало стены между мирами, открывало врата в другие эпохи и измерения. Именно тогда они и хлынули в нашу реальность — чужие, непонятные… Не только титанисы, но и другие монстры, мутанты, доисторические ящеры и морские змеи. Существа, которым нет места в нашем мире…

     

     — Тем не менее, они здесь, — осторожно заметил Перси Гамильтон. — Мне и раньше приходилось слышать эту гипотезу о происхождении титанисов и других подобных чудовищ, но я счел ее чересчур фантастической и романтической одновременно.

     

     — Именно поэтому вы и не поделились ей с нами? — укоризненно заметила Ауринда ван дер Белт.

     

     — Нельзя объять необъятное, — пожал плечами Персиваль. — Есть ведь и другие теории, куда как более реалистичные.

     

     — Например? — не поворачивая к нему головы, поинтересовался мистер Генри.

     

     — Титанисов создали допотопные люди, — отвечал Персиваль. — Они любили подобные фокусы — создавать новые виды живых существ или воскресать давно вымершие. Допотопные люди считали себя богами — именно поэтому в один прекрасный и ужасный день их покарали настоящие боги, которые обрушили на них небесный огонь.

     

     — «Сила ужасная собственных рук принесла им погибель.

     Все низошли безыменно; и, как ни страшны они были,

     Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца.

     После того, как земля поколенье и это покрыла,

     Снова еще поколенье, четвертое, создал Кронион

     На многодарной земле, справедливее прежних и лучше —

     Славных героев божественный род. Называют их люди

     Полубогами: они на земле обитали пред нами.

     Грозная их погубила война и ужасная битва…»

     — Роберт Принс снова ухитрился всех удивить, и когда к нему обратились изумленные взгляды, спокойно пояснил:

     

     — На этот раз не Джастин Джеффри. Один из допотопных древних греков. Они тоже кое-что умели.

     

     — Так или иначе, — напомнил о себе Генри Стертакот, — им не место в нашем мире. Прошу простить меня, дамы и господа, — австралиец неожиданно резко покинул свое место за столом, — но меня ждут крайне важные и неотложные дела. Позвольте на прощание пожелать вам всяческих успехов и благополучного завершения вашего предприятия.

     

     На пороге зала он обернулся:

     

     — Об одном только прошу. Убейте как можно больше этих тварей.

     

     За окном сверкнула очередная серия молний, сопровождаемая раскатами грома.

     

     * * * * *

     

     — Странная встреча, странный разговор, — заметила Сюзанна Корд, когда за Генри Стертакотом закрылась дверь. — У меня даже аппетит пропал. Персиваль, у вас тут в Новом Альбионе все такие странные?

     

     — Он вообще-то не из наших, — напомнил Гамильтон. — Австралиец.

     

     — Австралиец, точно, — согласилась мисс Корд и неожиданно хихикнула. — Can't you hear, can't you hear the thunder? You better run, you better take cover!

     

     — У нас тут что — вечер допотопной поэзии? — проворчал Бальтазар Гиллкрест. — Издержки классического образования…

     

     — Только если ты настаиваешь, — снова рассмеялась Сюзанна.

     

     — И вообще-то совсем не вечер, — рассеянно заметил Феликс. — Полдень с небольшим. До вечера еще далеко…

     

     — Что напомнило мне, — спохватился Персиваль и отложил свою вилку, — до вечера мы можем кое-что успеть. Позвольте мне отлучиться и сделать несколько телефонных звонков.

     

     Несмотря на погоду, связь работала бесперебойно, а нужный человек оказался на месте — ничего удивительного, самый разгар рабочего дня.

     

     — Я обо всем договорился, — объявил Перси Гамильтон, возвращаясь в столовую. — Кто желает ко мне присоединиться?

     

     Пожелали все.

     

     На этот раз автобус подогнали как можно ближе и вооружились зонтиками, а в пункте назначения автобус въехал под крышу просторного ангара, поэтому никто не успел промокнуть.

     

     — Даже на город полюбоваться не смогли, — пожаловалась Ауринда ван дер Белт, спускаясь по ступенькам автобуса.

     

     — Зато здесь есть на что полюбоваться, — заметила Сюзанна Корд, осматриваясь по сторонам.

     

     — Я умер и попал в рай, — пробормотал Соломон Браун, и Персиваль Гамильтон мог понять его чувства. Даже у вечно скучающего Роберта Принса слегка загорелись глаза.

     _________