- Зашибись выпускной закончился, - усмехнулся Димон, провожая взглядом уезжающее такси с родителями. Они увезли с собой самое первое сентября, первые робкие ухаживания, безбашенный бег по школьным коридорам, записки и смс-ки под носом у учителей, весенние и осенние каникулы, курение за школой, изнуряющую подготовку к поступлению, драки портфелями, горы учебников, утреннее ожидание прогноза погода, когда получалось вволю выспаться и пойти играть на улицу, тягучие и мгновенные уроки - словом то, о чем грустили родители вместо своих детей.
Димона же волновал вопрос насущный:
- И что теперь делать? - Он нашарил в карманах смартфон, четыре рубля, ленту выпускника и барбариску. Судя по электронным картам, до дома оставались ничтожные семь с половиной километров. Юноша почесал подбородок и начал прикидывать варианты, как его панибратски хлопнул по плечу захмелевший борец Бася. Рядом как обычно суетился плюгавый Болоодя, который тоже собирался хлопнуть Димона по другому плечу и промахнулся.
Бася и Болоодя являли собой классических хулигана и подхалима. Бася именовался по паспорту Баясхаланом, а Болоодя (причем второй слог все обязательно произносили растягивая букву "о") - Владимиром.
- Димоон, - растягивая последний слог, Бася притянул невольного собеседника к себе, - пойдем культурно бухнём.
"Культурно выпивают", - отметил про себя Димон, благоразумно промолчав. Когда у Баси от алкоголя начинали краснеть уши, он начинал очень болезненно реагировать на критику и отказы. Потом он, конечно, извинялся, но синяки меньше не болели.
- Тебя только не хватает, - поддакнул Болоодя.
- Да не. Всё. Не.
- Не понял. А кто нам на гитаре лабать будет? - удивленно приблизился Бася.
- И где она?
- Да не парься ты. В кукольном театре гитара по-любому найдётся.
Пятеро выпускников пьянствовали в одной из подсобок местного театра кукол, в котором у бесконечно гордого собой Болооди работал охранником скольки-то-юродный брат по отцовской стороне. Алкоголь и закуску с банкетного стола разложили на выцветших афишах и старых газетах. Гитара так и не нашлась, поэтому они просто пили с бесшабашной отчаянностью неокрепшей юности.
- А нас не спалят?
- Димон, ты задрал уже, - вздохнула Кристинка, поправила непослушную челку, сделала вид, что выпила, шумно занюхав очередные "сто грамм", и начала с важным видом загибать пальцы, - во-первых, Димон, ты задрал уже со своими беспокойствами, во-вторых, летом в театрах работает только администрация, ну, всякие там бухгалтерии, ну ты понял, в-третьих, завтра суббота и никто сюда не придёт.
- А в-четвертых, надо еще бухнуть, - с развязной веселостью заключил Бася. Остальным пришлось поддержать идею.
- Суржанка, а Суржанка, давай с тобой поцелуйно выпьем, - выпалил расхрабрившийся Болоодя.
- На брудершафт, - машинально поправил Димон.
- Какой брудершафт? Болоодя, ты чё не видишь, что она уже отрубилась? - хмыкнула Кристинка, обновляя ленту новостей в смартфоне. Плюгавый машинально выпил.
- Откуда здесь туман?
- Какой туман, Димон?
- Хватить гнать - давай бухать, - рубанул Бася и ухмыльнулся - да я прям поэт.
- Точняк. Пикассо, прям.
Скрытый зануда просто махнул рукой.
- Димон, сходи лицо ополосни. Нет здесь никакого тумана.
- Да нормально всё, - Димон потёр глаза, но бледно-желтый туман никуда не исчез. Наоборот, его передёрнуло от появившегося запаха гнили и гари.
- Дохляк, - радостно осклабился Болоодя и покровительственно добавил, - закусывать надо, - после чего остограммился и закашлялся.
- И не говори - с чрезвычайно серьёзным выражением лица кивнула Кристинка. - О! лайк пришёл! - она снова уткнулась в экран.
Туман становился гуще, а запахи резче, но никто кроме Димона ничего не замечал.
- Блин, телефон отрубился, - расстроенная девушка сунула гаджет в сумочку, вытащила из неё зажигалку и сигареты, вздохнула и закурила.
- Охренеть, ну ты и конспираторша, - поаплодировал Димон, - и ведь никто не догадывается.
- Учись.
Димона снова передёрнуло, а от рези в глазах выступили слёзы.
- Дохляк! Говорил же, дохляк! - Болоодя чуть ли не прыгал.
- Походу реально надо умыться - Димон направился к выходу, тщательно скрывая, что его начало штормить.
Уже в коридоре он услышал протяжную бурятскую песню. Димон не сразу узнал в полнозвучном баритоне голос Баясхалана, который никогда даже не подпевал. На уроках пения хронический троечник только открывал рот, а чаще просто прогуливал. Димон заслушался, в воздухе запахло байкальским утром, туман стал рассеиваться, в голове прояснилось, но умыться всё же стоило.
* * *
- Интересно, они всегда не запирают мастерские на лето? И нафига мне понадобилась нарисованная дверь? - Димон подсвечивал искомую декорацию фонариком в смартфоне, - я же в неё не пролезу. И откуда у меня такая мысль "Пойду-ка я найду нарисованную дверь"? Это же надо столько выпить.
У смартфона села батарея. Димон в темноте споткнулся и упал прямо в ту самую нарисованную дверь, которая открылась вовнутрь. Выпусник кубарем скатился по земляным ступеням, охнул, помотал головой и огляделся. Вокруг него умиротворяющим серебром светилась высокая трава. Димон поднялся, горестно осмотрел пришедший в негодность костюм, а потом услышал похожую на раздумия о вечности мелодию морин-хура. Под теряющимся в темноте сводом пещеры метрах в ста перед юношей стояла белая юрта, куда тот направился.
Откинув войлочный порог, он вошел и замер. За низким резным столом сидел пионер, похожий на выцветшую иллюстрацию из советского учебника. Хозяин дома отложил инструмент, приподнял красную эмалированную крышку над белой литровой кружкой, вдохнул аромат заваривающегося зелёного чая, и сделал приглашающий жест:
- Здравствуй. Проходи, присаживайся.
- Здравствуй, - Димон направился к столу, украдкой ущипнул себя и выругался. Пионер улыбнулся:
- Раньше надо было себя щипать. Когда на поляне очутился. На, - хозяин юрты протянул гостю мокрое полотенце, - утрись.
Выпускник начал старательно натирать лицо. Ни юрта, ни пионер, ни запах зеленого чая, как в деревне на каникулах у бабушки никуда не исчезли.
- Батор, - протянул руку хозяин дома.
- Димон, - ответил на рукопожатие юноша и сел за стол. Пионер налил немного заварки в две оловянные кружки, добавил молока из желтого бидона, залил кипятком из синего чайника, подал кружку гостю и подвинул к нему конфетницу с квадратными ирисками, мятными пряниками, печеньем с советским гербом и блюдце с ломтями свежего хлеба с маслом посыпанным сахаром.
- Офигительно, - с набитым ртом улыбнулся выпускник.
- Пожалуйста.
В голове у Димона прояснилось, словно не было утренних возлияний за школой, выпускного, банкетных гуляний и посиделок в театральной подсобке.
- Я понял, - торжествующе заключил гость, - я здесь потому, что я - избранный.
Хозяин чуть со стула не упал:
- Избранный? Ахаха! Придумал же. Избранный... Погоди. Отдышусь. Никакой ты не избранный. Мой зов услышали многие, просто ты был ближе всех. Избранный нашёлся.
- А тогда как я сюда попал?
- Потому что я тебя пустил.
- И зачем я тебе?
- Чтобы сделать подношение небесам.
- Чего?
- Давай с самого начала. Ты замечал, что этот театр расположен в месте очень похожем на могильный курган.
- А! Темная энергетика...
- Не перебивай. Это место силы, а тёмной или светлой зависит от многого. Поэтому мы построили здесь под мастерскими пещеру с белой юртой на серебристой поляне, куда раз в триста лет спускается один из нас и играет на морин-хуре. Наши мелодии поддерживают гармонию вокруг Байкала. Но струны инструмента зависят от людей. Чем больше вас живет по совести, а не ради выгоды, тем они прочнее. Только в последнее время струны истончаются гораздо быстрее.
- А я тебе зачем понадобился?
- Чтобы сделать подношение небесам.
- Ты уже это говорил.
- Я не могу подняться на поверхность, но могу позвать на помощь человека, который возьмёт пиалу с молоком, поднимется на вершину кургана и сделает подношение небесам. Тогда струны восстановятся.
- Ясно. А если не восстановятся?
- Тебе лучше не знать.
Димон немного помолчал и обиженно буркнул:
- Зато только я видел жёлтый туман.
Пионер поперхнулся чаем и подскочил:
- Какой туман.
- Ну, желтый такой. Он ещё он гнилью и гарью пропах.
- Беда, - Батор бросился к резному сундуку, начал лихорадочно в нём рыскать, потом бросил гостю узкий бурятский меч hэлмэ в серебряных ножнах:
- Сколько вас было? - Хозяин юрты сорвал пилотку и нахлобучил жестяную воронку, надел войлочный жилет.
- Пятеро.
Пионер взял зеленую крышку от кастрюли и большой половник и бросился наружу:
- Скорей!
Димон побежал следом и протянул Батору свой меч:
- Возьми. Всяко лучше половника.
- Оставь. Тебе нужнее.
Димон хотел сострить по поводу остального обмундирования пионера, но, взглянув на его бледное лицо с плотно сжатыми губами, передумал.
- Поторопись! Нужно людей спасать.
* * *
Болоодя с затаённой ненавистью смотрел на поющего дебила Басю, курящую стерву Кристинку и в дрова пьяную дуру Суржанку. "Мне бы сил побольше, тогда я бы вам всем отомстил. Всем. За каждый день, за каждый урок", - скрывая мысли, плюгавый выпил очередную рюмку.
- "Как ты хочешь отомстить?" - Зашумело у Болооди в голове.
- "Жестоко. Я бы их всех размотал".
- "Даже этих?"
- "Да мне похер".
- "Давай так. Я тебе силы - а ты мне жестокость".
- "Чё ты гонишь".
- "Сожми стопарик".
Болоодя недоверчиво смотрел на раскрошившуюся в ладони рюмку, загоготал и разбил пустую бутылку о голову Суржанки.
- А ну цыц, Болоодя! - рявкнул прервавший песню Бася.
- "Лучше не подводи меня".
- Завари хлебало! - под рукой очень кстати оказался нож, который Болоодя с наслаждением воткнул в живот тупому певцу. Плюгавый отшвырнул тело борца и развернулся к Кристинке.
* * *
На выходе из мастерских выпускника едва не стошнило от вездесущей резкой вони. Ярко-жёлтый туман застил глаза и стал вязким словно болотная тина. Батор этого препона не почувствовал и промчался по лестнице наверх, где на него со спины набросился огромный четырёхголовый крыс. Пионер устоял на ногах, отбросил монстра в сторону и сам напал. Крыс противно верещал, пытался достать противника жёлтыми кривыми зубами, черными когтями и ржавыми железными наконечниками своих восьми хвостов. Батор уходил от ударов и укусов, отбивался крышкой от кастрюли и сам атаковал половником. Димону стало легче проходить сквозь туман, только мерзкая вонь никуда не сгинула.
Выпускник увидел монстра и впал в ступор. Крыс заметил легкую добычу и кинулся на Димона, но половник Батора отбросил чудовище обратно.
- Выводи людей!
Димон очнулся, обнажил меч и собрался напасть на крыса.
- Назад! Людей выводи! - пионер оттолкнул выпускника в сторону подсобки.
* * *
Сквозь запертую дверь подсобки доносились рыдания Кристинки и хриплый срывающийся на визг голос Болооди:
- Заткнись! А то ещё одну руку порежу!
Димон смачно выругался, а когда увидел под дверью струйку крови, выругался снова. Он изо всех сил дернул ручку на себя.
- Димон, а ты не только дохляк, ты ещё и тупой, - загоготал Болоодя, - дверь-то вовнутрь открывается!
Димон попытался выбить дверь ногой, а потом плечом. Кристинкины рыдания сначала прекратились, но, поняв тщетность всех попыток освободителя, она заревела в голос.
- Заткнись, сучка! - раздался звук неумелого сильного удара и вскрик.
Димон в бессильной ярости снова пнул дверь.
- Вали отсюда, дохляк! - проорал плюгавый.
Димон глубоко вдохнул, выдохнул, и стал лихорадочно соображать. Неожиданно для себя он перерубил петли и замок. Дверь под тяжестью Басиного тела рухнула наружу. Юноша увернулся, ворвался внутрь и от души приложил обернувшегося Болоодю рукоятью меча. Тот даже не шелохнулся. Плюгавый гаденько ощерился и с отрезком трубы кинулся на Димона. Последний с трудом отбивался и пятился назад. Бездумные налитые кровью глаза, неестественная сгорбленность и злобное шипение делали Болоодю похожим на крыса.
Внезапно очнувшийся Бася дернул бывшего подельника за ногу и снова потерял сознание. Плюгавый упал, подскочивший Димон ударил его рукоятью в затылок, пощадив в последний момент. Болоодя обмяк.
- Эй, малолетки, да вы тут совсем охренели! - разбуженный охранник уже прикидывал на кого свалить сломанную дверь и сколько спросить с выпускников в качестве компенсации. Потом он прикрикнул на Димона:
- А ну положь реквизит на место!
Юноша сделал вид, что отложил меч в сторону, а сам убрал его за спину, и указал на Басю и остальных:
- Ему нужно вызвать скорую, а остальных вынести на свежий воздух.
В поединке пионера и крысы сохранялся паритет - никто не мог пробить защиту соперника. Охранник же не видел ни туман, ни противников, не чувствовал запаха гари и гнили, не слышал ни звона оружия, ни скрежета клыков, когтей и ржавых наконечников восьми хвостов, ни пронзительного верещания. Когда всех вынесли на крыльцо, охранник присел на стул, чтобы вызвать скорую и полицию, и заснул. Димон попробовал сам набрать номер службы спасения, но трубка встретила его тишиной. Свой телефон разряжен, а шарить по карманам не позволило воспитание.
- Димон!
Юноша бросился к сражающимся.
- Принеси молока!
- Чего?
- Молока из юрты! Бегом!
Димон помчался в мастерские к нарисованной двери. Крыс заверещал громче прежнего и с утроенной злобой бросился на Батора. Пока пионер отбивался от беснующегося монстра, последний швырнул вслед выпускнику пять своих хвостов, которые сплелись в спрутоподобную мерзость и кинулись вслед за юношей.
Димон вбежал в юрту, отдышался, схватил бидон и рванул обратно. На краю серебристой поляны его поджидали хвосты монстра. Юноша вскрикнул и не успел понять, когда он обнажил клинок, как уже разрубал на куски спрутоподобную мерзость.
Когда он домчался до противников, сквозь порезы на белой рубашке пионера сочилась кровь. Батор хрипло дышал. Крыс клацал зубами, теснил врага и одной из своих голов слизывал капли кровь с пола.
- Батор!
- Плесни на меня молоком! - не оборачиваясь, бросил пионер.
Димон плеснул. Раны Батора затянулись, воронка его на голове превратилась в шлем, жилетка - в доспех, крышка от кастрюли - в щит, а половник - в меч. Крыс только пискнул два раз, как был изрублен на куски.
- Благодарю.
- А не судьба сразу мой меч взять?
Батор улыбнулся и забрал клинок: - Извини, но этот меч против крыса абсолютно бесполезен. - Он убрал hэлмэ за пояс и погладил его: - Спасибо, родной.
Потом Батор увидел бидон и спал с лица:
- Скажи, что там еще есть молоко.
- Конечно, нет. Я же его весь выплеснул.
Пауза.
- Ты чего? Мы же победили.
Батор тяжело сел на пол и кивнул в сторону изрубленного крыса:
- Нет. Не мы. Молока больше нет. Струна скоро оборвется.
- Так я же хотел как лучше.
Небесный богатырь закрыл глаза.
* * *
В театре не осталось даже намёка на происшедшее. Все выпускники целые и невредимые очнулись в своих домах. Никаких фотографий, видео и прочих записей ни в телефонах, ни где-нибудь ещё не сохранилось. Суржанка и Кристинка поступили в местные вузы и больше не пересекались. Бася ожидаемо оказался на спортфаке и стал петь на свадьбах и прочих торжествах. Болоодя пропал без вести. Его труп с перегрызенным горлом нашли на свалке. Димон уехал в другой город и начал учиться на программиста.
В начале июля 2015 года струна оборвалась. Леса Бурятии, Иркутской области и Забайкальского края покрылись адскими нарывами лесных пожаров.